Вопрос 4. Философия Платона. Мир идей и мир вещей.

Платон Афинский (427, Афины или Эгина, - 347 до н. э., Афины), древнегреческий философ, родоначальник одного из главных направлений в античной философии. Отец П. – Аристон происходил из рода последнего афинского царя Кодра, мать – из рода законодателя Солона, одного из «семи мудрецов». Рано познакомился с философией благодаря Кратилу и Сократу, оказавшему сильнейшее воздействие на П. После казни Сократа совершил ряд путешествий, в т. ч. в 388 году в Южную Италию и Сицилию (Сиракузы), где общался с пифагорейцами. Около 387 года основал в Афинах собственную школу – Академию. В 366 – 365 и 361 совершил два путешествия в Сицилию по приглашению тирана Сиракуз Дионисия Младшего, якобы намеревавшегося в своем государстве проводить идеи П.; обе поездки оказались безрезультатными.

Академия платоновская, школа Платона (по названию общественная гимнасия в пригороде Афин, близ которого Платон приобрел участок земли и стал вести занятия). В отличие от пифагорейских союзов, А. имела характер внерелигиозного, открытого и неформального объединения учеников вокруг схоларха. Наряду с беседами того типа, который сложился у Сократа, в А. велись диспуты и читались доклады. Среди изучаемых дисциплин (этика, политика, философская теология, натурфилософия) особое место занимала математика. Аристотель читал в А. курсы логики (силлогистики и диалектики) и риторики.

Исключительность места П. в истории философии определяется тем, что он – уже профессиональный философ, но все еще и мудрец, не связанный ограничениями, накладываемыми на специалиста техникой отдельной дисциплины, и склонный рассматривать даже самые отвлеченные умозрительные проблемы с точки зрения их непосредственной жизненной значимости.

Диалоги П. не содержат законченной философской системы. Это делает чрезвычайно трудной проблему адекватного изложения платоновского учения.

Через все диалоги проходит ряд основных тем, связывающих П. с предшествующей традицией: Сократ и дух его философствования (большинство диалогов П., кульминация – «Федр» и «Пир»); оппоненты Сократа - софисты, именами которых назван ряд диалогов («Гиппий», «Протагор», «Горгий»); позднее – натурфилософы, из которых П. уделяет наибольшее внимание представителям пифагореизма и элейской школы («Парменид», «Софист», «Тимей»); поэзия (в особенности Гомер); у зрелого и позднего П. – Египет и Крит, их законодательство («Государство», «Тимей», «Законы»).

Специфика главного м е т о д а платоновской философии определяется тем, что П. развивает, доводя до литературного совершенства, складывающийся в сократических школах жанр философского диалога: «воспроизводя» беседы Сократа (центральный персонаж его ранних диалогов), П. приходит к разработке диалектики, которая тесно связана у него со стихией живой речи и умело направленной беседы и которая противопоставляется софистической эристике. Диалектик, по П., тот, кто умеет ставить вопросы и давать ответы, умение в беседе выхватить из потока становления нечто незыблемое, добраться через мысленное разделение до некоего неделимого («Федр»), идеальной сверхчувственной сущности впервые дает полное знание. Вершиной платоновской диалектики можно считать «Государство» – небывалый по размаху мысленный эксперимент, в ходе которого диалектически определяется понятие справедливости. П. утверждает здесь, что диалектика не довольствуется только предположениями, с ее помощью можно определить сущность вещи и достичь «беспредпосылочного начала». Точное определение какой-либо вещи (чего-то «одного») должно отличить ее от иного; это приводит к отрицанию всего того, что не есть она сама, отличению вещи от бытия вещи и в конечном счете – к отрицанию ее бытия («Парменид»). Потребность в строгом методе определения приводит П. в дальнейшем к разработке техники диэрезы («Софист», «Политик») и «смешения» («Филеб»).

Диэреза (от греческого – отделение, разделение, расчленение, различение), один из технических методов платоновской диалектики, позволяющие отличать отдельные виды один от другого («Софист»), выделять вид и давать ему определение путем дихотомического расчленения рода («Политик»); противоположен методу возведения к единой идее разрозненного во множестве единичных вещей («Федр»). Наиболее яркие образцы использования Д. у Платона – в диалогах «Софист» и «Политик».

Другим необходимым методом философии оказывается у П. математика, которая изъята из мира чувственной неопределенности и подводит философа к миру идеальных сущностей. Первое обращение к математическому методу – в «Горгии», затем в «Меноне». Математические сравнения используются П. в «Государстве» при разделении чувственного и умопостигаемого миров и установлении понятия беспредпосылочного начала. Наконец, в «Тимее» математика оказывается единственным средством достоверного изображения творчества ума-демиурга; у позднего П. науки, доставляющие подлинную мудрость, - арифметика, геометрия и астрономия («Законы»).

Диалектике и математике П. противопоставляет метод мифологического конструирования, связанный с дофилософским осмыслением действительности. Указывая границы логоса и числа, миф очевидно бездоказателен, но зато – либо традиционно авторитетен (Орфей, Гомер, Гесиод), либо – результат непосредственного созерцания сверхчувственного мира. Это заставляет прибегать к мифу всякий раз, когда речь идет о богах, героическом прошлом, а также – загробном существовании человеческой души. Первое обращение к мифу – в «Апологии» и «Горгии»; он интенсивно используется в «Пире», «Федоне», «Федре», затем в «Государстве», «Тимее» (космогонический «правдоподобный миф»), «Политике». Должным образом отобранные мифы, по П., незаменимы в целях воспитания.

Решение основных п р о б л е м платоновской философии обусловлено также общежизненными и смысловыми подтекстами его философствования: ироническим, особенно проявившимися в диалогах первого периода; эротическим, становящимся основной темой в «Пире» и «Федре»; эсхатологическим – большинство встающих перед ним проблем П. решает как «последние вопросы» о смерти и бессмертии, смысле жизни и конце света и т.п.

В проблематике платоновской философии первоначально (под влиянием софистов и Сократа) доминировала этика, разрабатывавшаяся в тесной связи с вопросами политики (в первую очередь – государственного устройства и законодательства), от которых он переходит к рассмотрению психологии, педагогики, а затем натурфилософии и теории познания, причем все эти проблемы еще не выделялись у П. в самостоятельные разделы философского знания.

Э т и к а и п о л и т и к а (учение о государстве) неразрывно связаны у П.: индивидуальная добродетель и общественная справедливость – два полюса его мысли, между которыми П. ищет если не примирения, то согласования. От утверждения невозможности совместить подлинную добродетель личности с участием в политической жизни города – поскольку это либо заставляет поступаться нравственными нормами, либо ведет к гибели, что и случилось с Сократом («Апология»), - П. приходит к рассмотрению природы добродетелей в контексте учения о государстве, считая идеалом согласие отдельных добродетелей со строем государства в целом («Государство»). «Государство» и «Политик» намечают семь типов государственного устройства. Первый идеальный тип общежития стоит выше государства и законодательства и не нуждается в них. Из реально существующих типов государства П. два считает правильными (монархия, аристократия), а остальные четыре (тимократия, олигархия, демократия и тирания) – искаженными. И если в «Государстве» П. еще предлагает возможность осуществления справедливого государства, то в позднейших диалогах эта возможность связывается с далеким прошлым: это либо «жизнь при Кроносе» («Политик»), либо идеальные государства, некогда процветавшие, но погибшие во время мировых катаклизмов («Тимей», «Критий»). «Законы» предписывают строжайшую регламентацию индивидуальной и социальной жизни, призванную хотя и не восстановить утраченное согласие, но, по крайней мере, воспрепятствовать дальнейшему разладу между отдельной волей и мировым законом.

П с и х о л о г и я и п е д а г о г и к а. Проблема души возникает у П. в связи с уяснением возможности научиться добродетели («Протагор», «Менон», где впервые намечается учение о бессмертии души, знании-припоминании (анамнесисе) и переселении души (метемпсихозе)). Воспитание души – основная проблема «Федона» (специально посвященного доказательству бессмертия души), ибо «душа не уносит с собою в Аид ничего, кроме воспитания и образа жизни». Проблема воспитания стоит также в центре «Пира», а в «Государстве» она объединена с проблемами добродетели и справедливости и раскрывается наиболее полно. Трем началам человеческой души (вожделение, пыл, рассудительность) соответствуют три класса в государстве (ремесленники, воины, стражи), а каждому классу (типу души) – своя добродетель (воздержанность, мужество, мудрость). Соответствие всех этих моментов, достижимое на путях правильного воспитания, обеспечивает справедливость, идеальный строй в государстве, посмертную награду; несоответствие – несправедливость, разные типы несовершенного государственного устройства, загробное наказание. В «Федре» разработка трехчастного строения души дополняется учением о самодвижности души: три начала единой души рассмотрены в динамике, показана возможность преобладания того или иного начала, дана иерархия различных типов души (души богов; девять градаций человеческой души: мудреца, царя, практического деятеля, врачевателя тел, прорицателя, поэта или художника, ремесленника, софиста, тирана; души животных). В «Тимее» показано устроение с помощью ума-демиурга души космоса, изображенного в виде совершенного живого существа, а также создание индивидуальных душ. В «Законах» – концепция злой души мира, призванная объяснить стихийные бедствия и мировые катастрофы; здесь же завершается метаморфоза идеи о философе-политике, впервые отчетливо выраженной в «Горгии»: воспитатель (философ, Сократ) и есть единственный подлинный государственный деятель; в «Государстве» очерчена идеальная возможность совпадения воспитательной и политической деятельности; в «Законах» государство благодаря закону осуществляет воспитание граждан, опираясь на миф о людях-куклах: натягивая и ослабляя соответствующие нити души.

Н а т у р ф и л о с о ф и я и у ч е н и е о б у м о п о с т и г а е м о м к о с м о с е. Отсутствие у П. в ранний и зрелый периоды специального интереса к натурфилософской проблематике объясняется влиянием на него сократовской позиции. В «Тимее» соотношение между «сверхприродным» (бытием) и «природным» (инобытием; ср. «Софист», где, в опровержение учения Парменида о несуществовании небытия, последнее описывается как «природа иного», т.е. инобытие) представлено как соотношение между умом и необходимостью, бытием и становлением (или небытием существующим), образцом и подобием, вечностью и временем, космосом умопостигаемым и космосом зримым, идеей, или эйдосом (бестелесным), и телом. Рассмотренная в таком виде проблематика «Тимея», в частности учение о вечных идеях-парадигмах, имеет предысторию: в «Федоне» истинной земле – образцу – противопоставлена земля здешняя – подобие, в «Пире» с подлинно прекрасным объединяются понятия блага и бессмертия, в «Государстве» бытие, ум, образец, идея подчинены благу в качестве прекрасного, причем ум направлен на бытие и непреходящее, в «Федре» только ум созерцает подлинное бытие; в «Филебе» дана схема мироздания, увенчивающаяся умом-демиургом и мировой душой. Именно в этих диалогах наиболее отчетливо выражена «теория идей» П., которая в немецкой идеалистической философии 19 – начале 20 вв. рассматривалась как главное содержание философии П. Между тем во всех античных изложениях философии П. идея и материя в одинаковой мере суть начала (архе), и, хотя материя по сравнению с идеей представляет низшую ступень бытия, обе равно необходимы для создания мира. Исходя из оппозиции «идея-тело», П. определяет материю как «то, в чем» возникает чувственное подобие умопостигаемого образца («Тимей»). Только в «Тимее» картина вечно сущего умопостигаемого космоса как парадигмы (образца) для вечно становящегося чувственно воспринимаемого космоса дополняется фигурой ума-демиурга, объединяющего оба мира с помощью мировой души (сводка – в «Филебе»). Натурфилософия «Тимея» не имеет самодовлеющего характера: стремясь показать укорененность идеального государства в структуре универсума, П. в «Тимее» завершает космогонию антропогонией, чтобы в «Критии» (незавершенном) и «Гермократе» (задуманном, но не написанном) перейти к истории государства и права.

П р о б л е м а з н а н и я и и е р а р х и и н а у к и и с к у с с т в. Стремясь определить систему искусств и наук, ведущих к мудрости и необходимых для воспитания философа, П. встает и перед проблемой передачи знания. В «Ионе» выясняется, например, что можно научить искусству счета, живописи, игре на цитре, пению, медицине и т. п., но не поэтическому искусству. Добродетель как искусство, которому можно научить, - проблема «Протагора», знание блага как особая наука (этика) – «Лисида». В «Горгии» дано деление искусств по принципу созидания ими либо предметов («молчаливого» созидания: живопись, скульптура и т. п.), либо убеждения (созидание с помощью речей: арифметика, астрономия и т.д., а также риторика); здесь же другая классификация: одни искусства заботятся о теле (гимнастика, медицина), другие – о душе (политическое искусство, части которого – законодательство и справедливость). Подлинное знание есть анамнесис-припоминание («Менон», «Федон», «Федр»). В «Кратиле» – первое серьезное сомнение в слове и его способности адекватно выразить означаемые им лица и предметы; искусство установления имен ставится под контроль диалектика. Иерархия наук и типов знания дана в «Государстве»: разделению на мир умопостигаемый и видимый соответствует различие между знанием и представлением. В умопостигаемом мире выделяется сфера «беспредпосылочного начала всего», доступная только мысли (ноэсис), и сфера, которую можно исследовать путем размышления (дианойя). Иерархию наук венчают математика и диалектика, позволяющая исследовать первоначала. Сфера представления охватывает все видимое – живое и неживое, естественно существующее и созданной людьми; представление нужно возвести к знанию (знаменитый символ пещеры в «Государстве», описывающий восхождение от мира теней и подобий, которые только представляются существующими, к подлинному бытию, с которым связано истинное знание). В «Федре» совершенной речи – живому диалогу, в процессе которого знание «записывается» в душе собеседника, - противопоставляются речи записанные, дающие мнимую мудрость. В «Пармениде» выдвинут тезис о непознаваемости идей для человека и непознаваемости мира вещей для божества. Для теории знания П. чрезвычайно важно 7-е письмо, где намечены четыре типа знания: имя, определение, изображение, знание как таковое; 5-я ступень – подлинное бытие. Первые три ступени не несут в себе ничего устойчивого, однако ни одной из них нельзя отвергать: только постепенное возвышение от одной ступени к другой, взаимная проверка имени определением и т. д. позволит достичь подлинного знания; однако письменная фиксация его всегда будет чем-то ущербным и недостоверным.

Проблема передачи знания – это также и практическая проблема для П.-схоларха, основателя Академии, занятого воспитанием философа. Диалоги П. были связаны с нуждами школы, призывая обратиться к философии, они в то же время отражали реальную практику диспутов в Академии и их проблематику.

Платон оказал громадное влияние на все возникшие после его смерти школы эллинистической философии, равно как на развитие философии в средние века и новое время. При этом образ П. и его учения неизменно менялся на протяжении всей истории философии: «божественный учитель» античных платоников и неоплатоников; предтеча христианского мировоззрения, автор «Тимея» и «Менона» – у средневековых мыслителей; автор «Пира» и «Государства», философ идеальной любви и политический утопист – в эпоху Возрождения; идеалист в духе немецкой классической философии, неокантианец, экзистенциалист и т.п. – в 19-20 вв.

Платона принято считать основоположником объективного идеализма, согласно которому мысли и понятия существуют объективно, независимо от человеческого сознания, составляют подлинное бытие. Но это представление – модернизация и приписывание Платону убеждений, сложившихся значительно позже. В психологическом и моральном плане он безусловно был идеалистом.

Прекрасное – это идея, существующая сама по себе, независимо от человеческого сознания, и тем более – от отдельной вещи, в которой она находит свое воплощение. С идеей прекрасного сходны другие идеи – прежде всего центральная для Платона идея блага. Идеи представляют собой образцы вещей. Каждый предмет имеет свою идею, своеобразный эталон, в соответствии с которым он «изготовлен». Например, стол существует потому, что есть идея стола, дерево – потому, что есть идея дерева, человек – потому, что есть идея человека. Но между вещью и ее образом существует и принципиальное различие. Если первая существует лишь в течение определенного срока, то второй – вечен и не подвержен разрушению. Однако с точки зрения Платона еще более существенно другое: такими же идеями-эталонами являются важнейшие этические принципы – благо, добро, справедливость. В окружающем нас мире могут попираться их конкретные и несовершенные воплощения, но не они сами. Идеи неподвластны никакому человеческому произволу.

Картина мира, по Платону, будет неполной, если не обратиться еще к одному важному понятию – материи («хора» – вещество, материал). Если в Новое время под материей подразумевалось то, что человек видит, слышит, осязает, то материя Платона недоступна чувственному восприятию. Она вообще не имеет никаких свойств, и ее существование необходимо лишь потому, что из соприкосновения идеи с материей возникают вещи. Между идеей – первообразом вещи и самой вещью, получившейся в результате соединения идеи с материей, существуют еще различия. Если вещей, воплощающих идею, много, то идея одна. Идея Платона в известной мере соответствует понятию единого в элейской школе. И, кроме того, если с идеями связаны такие свойства вещей, как прекрасное и благо, то материя, напротив, символизирует в глазах Платона злое начало. Воплощаясь в материи и формируя отдельную вещь, единая идея не только расщепляется на множество единичных предметов, но и подвергается осквернению.