Раздел 2

О ПАРЛАМЕНТСКОЙ ЖУРНАЛИСТИКЕ

Беседа Игоря ТХАГУШЕВА и Александра РУВИНСКОГО

Сколько радиожурналистов работает в парламентской журналистике, не знает никто. Не подсчитывали, да и подсчитать сложно. Можно, конечно, выбрать из списка аккредитованных журналистов Государственной Думы и Совета Федерации «радистов», но надо прибавить и тех, кто работает при представительных органах (они называются по-разному) всех субъектов Российской Федерации. Список сразу вырастет. Однако и в этом случае он будет далеко не полным, если подойти с другой позиции – рассмотрения эфирных материалов, напрямую связанных с деятельностью представительной власти в стране. Все зависит от определения и понимания самого термина «парламентская журналистика». Что это? Самое очевидное – деятельность парламентских корреспондентов. Еще более узкое – журналистика органов самого парламента (парламентов всех уровней). Их немного. Например, «Парламентская газета», газета «Дума» фракции КПРФ (временно не выходит), газета «Государственная Дума» (выпуск начался недавно), «Парламентский час», «Клуб сенаторов» на ТВ, радио «Парламентский голос» (станция прекратила свое существование), «Парламентская неделя» на «Радио России».

Что дает право выделять парламентскую журналистику в особый вид (как, скажем, экономическую, спортивную и т.д.)? Прежде всего ее специфика (в самых разных проявлениях), реальная деятельность и исторический опыт. Она существует в нашей стране в течение более ста лет. Возникла с первой Государственной Думой Российской империи. Может быть, даже раньше, потому что именно журналистика, журналы и газеты разных направлений того времени, отражая и формируя общественное мнение, способствовали появлению, можно сказать, стояли у истоков самого этого органа в условиях безграничного самодержавия. Парламентская журналистика была всегда. Появилось радиовещание, и появились передачи, в которых отражалась деятельность съездов Советов.

Книги по истории парламентской журналистики, тем более радиожурналистики, не существует. А быть она должна. Всякая сфера деятельности, возьмите любую, имеет свою историю, чаще всего зафиксированную в соответствующих публикациях. Радио по природе своей фиксации поддается труднее. Прозвучало в эфире, в нем и растворилось, если не остались тексты передач, записи на пленку. Увы, не стала исключением парламентская журналистика Российской Федерации. Ее практика и теория отражены в дипломных работах, статьях в различных научных сборниках, выходящих малым тиражом. Однако замечу, что это все подтверждено добротными, богатыми фактами и мыслями. Их авторы молодые, но уже состоявшиеся журналисты: Марина Пенькова, Полина Васина, Евгения Николаева, Елена Медведева, Виктория Мусорина, Надежда Мещерикова. Некоторые разработки (часто это делалось коллективно) использованы в этой статье.

Телевидению повезло больше. Защищены диссертации – в 2000 году Ириной Богач «Парламентское телевидение России: структурно-функциональные и жанрово-тематические особенности» и Марией Бахтиной в 2005 году «Парламентское телевидение России: особенности функционирования и перспективы развития. Авторы исследовали один и тот же объект только в разные периоды и имели к практике прямое отношение. Особеннно хотел бы выделить диссертацию Андрея Андреева «Телевизионные дебаты: особенности жанра, методика и формы проведения». В ней проанализирован мировой и отечественный (очень скромный) опыт проведения предвыборных дебатов. Ничего подобного, к сожалению, парламентская радиожурналистика пока не имеет.

Что-то удалось зафиксировать в скромном учебном пособии «Парламентская журналистика: ретроспектива, теория, практика», изданном на факультете журналистики МГУ еще в 2000 году, в некоторых последующих публикациях (в частности, в сборнике «Телерадиоэфир. История и современность», 2005). Похоже, это одни из немногих свидетельств, а большинство фактов заслуживает внимание. Например, деятельность радио в Верховном Совете Российской Федерации, в так называемом Белом доме (1993). «Радио России» представлял Николай Артемьев, выпускник факультета журналистики МГУ. «Там был прямой эфир и очень жесткие условия. Было около пяти оперативных выходов ежедневно. Выйти в эфир или нет – решало или начальство, или я сам. Это зависело от развития событий. В Белом доме, прямо в коридоре, находился пульт, и оттуда выходили в эфир, - вспоминает Николай Артемьев. – Довелось тогда видеть его работу в условиях острейшего политического противостояния. Обращение депутатов по радио к широкой аудитории, напрямую, являлось своего рода поступком. Как и деятельность журналистов, хотя они просто выполняли свой профессиональный долг (этот пульт был и одним из немногих каналов связи с «внешним миром» - сам им пользовался)».

Позже из осажденного парламента (Белого дома) какое-то время выходила в эфир радиостанция. Ничего о ней неизвестно. Парламентская радиожурналистика не прерывалась ни на один день, несмотря на самые жестокие коллизии российского парламентаризма (в конце ХХ века в законно избранный парламент палят из танков!).

В недолгой истории парламентской радиожурналистики России значительное место занимали и занимают парламентские корреспонденты и их передачи в эфире «Радио России» и «Маяка».

Рождение новой журналистики

Неоценимый опыт политической радиожурналистики был приобретен в конце 80-х – начале 90-х годов. Существенную долю этого опыта накопили журналисты радиостанции «Маяк» в период освещения масштабных политических событий этих лет, а также во время работы съездов народных депутатов России и СССР.

Объем информации, передовавшейся в те дни «Маяком», вряд ли когда-либо будет превзойден в связи с каким-либо событием. Журналисты, работавшие в Кремле, проводили в день до 60-70 прямых включений из корпунктов в Кремле и с мероприятий, сопутствовавших съездам, - митингов на улицах и площадях, собраний. Это были и трансляции заседаний, и отчеты, и интервью. Потребовалась перестройка всей работы редакции. Снимались из эфирной сетки привычные рубрики, тематические передачи. Почти не оставалось места для музыки. Но слушатели не жаловались. Главными для всех стали новости из Кремля, где решалась судьба страны, где в полемике, доходившей до рукоприкладства, рождалось новое государство, его политическая структура.

Огромный интерес общества к новой власти стимулировало появление новой формы радиожурналистики. Условно назовем ее – развернутый многожанровый аналитический отчет.

Общий хронометраж такой программы – более 20 часов в сутки. Она начиналась задолго до самого события анонсными сообщениями, комментариями, опросами на улицах и репортажами из гостиниц, где останавливались депутаты, из фойе зала заседаний, где проходила их регистрация. Затем – прямая многочасовая трансляция в режиме репортажа, ведущаяся из Кремлевского Дворца съездов. В перерывах – выпуски новостей со съезда, интервью его участников, реакция на его решения за рубежом. По окончании – 45-минутный Дневник съезда, включавший наиболее острые фрагменты выступлений, мнения экспертов и репортажи с непрерывно проходивших в стране митингов, на которых обсуждались последние события. В вечернее, в ночное время вновь повтор записи всего заседания съезда, прерываемый информационными выпусками.

В течение вещательного дня редакция «Маяка» предоставляла возможность выступить в эфире 60-70 делегатам, помимо тех выступлений, что звучали с трибуны в прямой трансляции и звуковых отчетах.

Подобная форма радиоотчета, сложного по композиции, с использованием всех жанров радиожурналистики: от заметок, зарисовок, репортажей до радиоперекличек, - стал уникальным явлением в информационной сфере.

Его создание осуществлялось специально сформированной парламентской группой журналистов по единому плану, в который жизнь, события постоянно вносили коррективы.

В различных залах Кремля, гостиницах было организовано несколько корреспондентских пунктов, что позволяло широко использовать возможности прямых эфиров. Вместе с бригадой журналистов работали квалифицированные звукооператоры, техники и инженеры Государственного дома звукозаписи и радиовещания, лучшие кадры легендарного ГДРЗ. Они выходили в эфир в невероятных, казалось бы, ситуациях, преодолевая любые барьеры и козни так называемой «девятки», службы, ведавшей охраной высших партийных чинов и фактически являвшейся настоящим хозяином в Кремле.

Может быть, самым главным фактором, обеспечивавшим успех, была возможность экстренных выходов в эфир без каких-либо согласований. Прерывались любые передачи, что позволяло «Маяку» первым сообщать о всех важнейших событиях в Кремле. По планете эти сообщения передавались уже со ссылкой на «Маяк» или «Московское радио», как его называли в некоторых СМИ за рубежом. Рейтинг «Маяка» в информационном пространстве, а точнее авторитет, был тогда чрезвычайно высок.

Максимальную свободу работы журналистам тогда, когда еще существовала строгая цензура, обеспечивали на свой страх и риск руководители «Маяка» и Всесоюзного радио Б.Непомнящий и А.Ахтырский. Их смелости в небывало широкой до этого практике использования прямого эфира надо отдать сегодня должное. При таком объеме информации, да еще прямыми включениями, у цензуры практически не оставалось возможности для вмешательства.

Для многих журналистов это время стало периодом серьезного испытания. Как вести себя в условиях, когда стало возможно говорить всю правду, иногда страшную, за которую еще несколько месяцев назад можно было подвергнуться серьезным репрессиям, лишиться права на профессию? Как подавить в себе внутреннего цензора, взрощенного годами? Да и равновесие сил в этой политической борьбе было крайне неустойчивым. Кто победит – коммунисты или демократы? У некоторых из коллег такая ситуация вызывала психологический ступор. Одни отошли в сторону, дожидаясь развязки. Другие были готовы идти до конца, только бы не вернуться в «прекрасное вчера». Для третьих мучительная внутренняя борьба заканчивалась инсультами и инфарктами.

Это и понятно: у «Маяка» к 1990-м годам уже был большой опыт работы в парламенте – советском. Это, естественно, был совсем другой парламент – тоталитарного государства, выборы в который проходили безальтернативно. Ничего неожиданного на сессиях никогда не происходило. Голосовались заранее подготовленные решения. Дискуссии носили формальный характер и велись по утвержденному сценарию.

Лишь немногие, в основном деятели культуры, говорили у нашего микрофона без подготовленного текста. Большинство интервью писались нами для депутатов и ими зачитывались, чаще всего не без труда.

Впрочем, были такие, что не могли правильно и прочесть написанное. С ними приходилось работать с голоса. Журналист произносил фразу, интервьюируемый старался ее повторить с теми же интонациями, затем при монтаже голос корреспондента удалялся. Иногда получалось очень даже ничего.

Сохранилось свидетельство Ольги Василенко, опытного и известного парламентского, и не только, радиожурналиста, зафиксированное студентами факультета журналистики МГУ: «До 1989 года существовал Верховный Совет СССР, но это была совсем другая работа. Журналисты находились под надзором партийных органов и постоянно проверялись, все было регламентировано. Со мной произошел такой случай. Я в 1974 году дала материал о работе некоторых избирательных комиссий во время выборов, меня вызвали и сказали: «Вы здесь для того, чтобы показывать достижения советской демократии, а не для того, чтобы задавать вопросы». Я чуть было не потеряла эту работу. Сейчас все изменилось».

На рубеже 80-90-х годов журналисты вместе со всей страной упивались наступающей свободой и наивно полагали, что свобода эта неотвратима. Некоторые вышли в тот период из партии, сняв тем самым с себя всякие обязанности перед КПСС.

Эйфория от свободы была так сильна, а многие журналисты так политически наивны, что мало думали о возможности последующих репрессий. Весной 1991 года, когда на улицы Москвы были введены войска и борьба между российской и союзной властью достигла высшей точки, такие репрессии все же последовали. По указанию тогдашнего руководителя Гостелерадио парламентская бригада «Маяка» была расформирована. Не помогло ни вмешательство Съезда народных депуатов России, ни резкая реакция прессы. Тогда же появилась практика «ротации журналистских кадров» -завуалированное отстранение от освещения важных тем в эфире. Надо сказать, что кое-где эта практика существует и поныне.

Как показало позже парламентское расследование событий августа 1991 года, фамилии членов парламентской бригады «Маяка» попали в список журналистов, которых КГБ предлагало интернировать на период путча.

В этой книге стоит назвать фамилии членов бригады и подробнее рассказать об опыте ее работы.

Итак, в ее постоянный костяк входили: Ольга Василенко, Марина Новицкая, Людмила Семина, Андрей Никифоров, Вера Щелкунова, Игорь Зорин. В напряженные периоды съездов прибавлялись другие журналисты. За год через бригаду проходило до 30 человек.

Почти у всех и раньше был опыт работы на сессиях Верховного Совета. Теперь съезды, на которых разворачивалось малопредсказуемое действие, потребовали работы совершенно по-новому, готовности к любому экспромту, непредвиденному выходу в эфир в любую минуту, способности, а главное – желания выйти в эфир с сенсационной новостью тотчас, как о ней стало известно. И умения увидеть, казалось бы, за вскользь брошенной с трибуны фразой подлинную сенсацию. Словом, работы азартной, профессиональной, с душой. «Самое сложное в работе парламентского радиожурналиста – прямое включение в эфир, - отмечает О.Василенко. – Это требует невероятной ответственности и собранности, невероятного эмоционального подъема. Иначе передача будет просто скучной. В прямом эфире иногда приходится работать просто со слуха. Только услышала – и тут же через две минуты я выхожу в эфир. Могу даже не писать текст. Это очень ответственная работа».

Несколько ответственнейших прямых эфиров в день, дежурства по подготовке «Парламентского дневника» требовали и мастерства, и многочасового непрерывного внимания. Помимо всего, необходимо было читать огромное количество материалов съезда, стенограммы, прессу.

Чтобы лучше осмыслить все происходящее, после заседаний, ночью, вновь смотрели их в записи по телевидению.

Особые отношения с депутатами, установшиеся у бригады с членами разных фракций, позволяли журналистам не только обладать эксклюзивной информацией, но и сообщать ее первыми. Позднее об особенностях труда парламентских журналистов О.Василенко говорила: «…У меня много здесь друзей, с которыми я очень давно работаю. Самое главное – пленарные заседания, потом пресс-конференции. Очень интересны парламентские слушания, они определяют тему на будущее. И постоянное общение с депутатами всех фракций, всех партий, а также личные связи, которые наработаны с 1989 года, очень большие».

В качестве примера того, как парламентские журналисты создают условия для получения эксклюзивной информации и используют для этого все возможности, можно привести историю, связанную с выборами Председателя Верховного Совета РСФСР, проходившими в исключительно накаленной политической обстановке. Интригу привносило примерное равенство сил на съезде, а следовательно, неминуемые конфликты.

Конфликты в парламенте , в той или иной степени, есть всегда. Именно они делают работу в главном представительном органе страны привлекательной для журналистов.

Тогда, на Первом съезде народных депутатов России, журналисты заранее договорились со знакомыми депутатами из разных фракций, с членами счетной комиссии, как получать упреждающую информацию. Своеобразным местом сбора информации, знакомства с различными точками зрения стала и радиостудия «Маяка», некий депутатский мини-клуб. Многие любили сюда приходить и без приглашений, поспорить, да и немного расслабиться. И здесь всегда можно было доверительно поговорить. За происходящим же в зале можно было следить прямо отсюда по монитору. Вот такая организация работы позволяла журналистам радиостанции оперативно и достоверно информировать свою аудиторию обо всем, что происходило на съезде.

Постепенно вырабатывались и специфические журналисткие приемы работы в парламенте, которых раньше и не могло быть.

У парламентских журналистов рос архив с документальными записями. Работая над репортажем, можно было уже давать не только высказывания сегодняшнего дня, но и то, что говорил этот депутат месяц, год назад. Контраст иногда бывал разительным, жизнь быстро менялась.

Следовало научиться работать и с многочисленными материалами, распространявшимися на съезде. Это и официальная папка документов, готовившаяся секретариатом, и обращения, письма, справки самих депутатов, их групп. В них, как правило, содержалось немало скандально-сенсационных сведений. Документов таких ежедневно накапливалось сотни листов. Они давали богатый материал для анализа. Особенно в традиционных утренних репортажах перед началом заседания, когда главные новости были еще впереди.

Создание творческих бригад не только полезно для эфира, но и, как опыт, полезно в повседневной работе. Каждый из ее членов, а при возможности и объединенные в мини-группу, специализируется на конкретном круге проблем, глубже знает тему, в то же время может заменить коллегу, а часто и учится у товарища.

Собственно, по такому принципу работают сейчас некоторые информационные агентства.

Те, кто в те годы работал в парламентской бригаде, позже говорили, что именно коллективная работа удерживала их в политической журналистике от компромиссов, за которые потом было бы стыдно.

Под каждым материалом стояла подпись «Бригада». Вместе легче было преодолевать страх. Это тоже было.

Парламентская группа «Маяка» составила потом и костяк профессиональной «Гильдии парламентских журналистов».

Когда напряжение работы на съездах стало спадать, парламентская бригада, сохранив свое название, взяла на себя подготовку всех материалов о деятельности органов государственной власти в Москве, администрации Президента, Российского и Союзного Совминов, министерств, ведомств, Верховного, Конституционного судов.

Анализируя опыт прошлых лет, можно говорить об исключительной эффективности работы такой бригады. Бригада позволила сохранять и развивать специализацию корреспондентов, укреплять их связь с источниками информации, участвовать в планировании эфира. Что очень важно, сосредоточивать максимум усилий на освещении важнейших событий,оперативно доводить материалы до эфира, отслеживать их прохождение и реакцию на них.

К сожалению, из-за последующей кадровой и политической лихорадки в СМИ, многочисленных реорганизаций этот опыт во многом был утерян.

Возможности и границы парламентской журналистики

В апреле 1996 года был создан в Госдуме отдел парламентского радиовещания. Его основными функциями, согласно «Положению о Пресс-службе» от 24 февраля 1999 года, являлись:

распространение по каналам российского и зарубежного радио официальных сообщений о деятельности Государственной Думы;

подготовка и выпуск в радиопрограммах материалов о деятельности Палаты, ее функций, депутатских групп, комитетов, комиссий, отдельных депутатов;

создание и распространение на территории Российской Федерации радиопередач и радиоматериалов о работе парламента;

творческое взаимодействие с радиостанциями и аккредитованными радиожурналистами в целях формирования объективного общественного мнения о Государственной Думе:

ведение аудиозаписей открытых заседаний Палаты, парламентских слушаний, пресс-конференций, проводимых руководством Государственной Думы и депутатскими объединениями.

Другими словами (а здесь сохранена стилистика официального документа), главная задача – отслеживать и переводить на радиоязык огромный поток думской информации. К сожалению, не был создан радиокомплекс в составе общего телерадиокомплекса Госдумы. Телевизионный отстроен и действует, на радийном закончились деньги. Пришлось арендовать технику агентства «Звук». Отдел парламентского радио сотрудничал с радиостанциями «Маяк», «Радио-1», «Говорит Москва», «Голос России», «Резонанс», «Свободная Россия», «Народное радио» и с 60 (!) региональными радиостанциями (некоторые уже не выходят в эфир). Отдел парламентского радио предоставлял радиостанциям аудиозаписи выступлений и интервью депутатов, а также репортажи и отчеты с пресс-конференций и парламентских слушаний. Многие радиостанции страны имели специальные парламентские рубрики. Например, на канале «Голос России» («Иновещание») – рубрика «Вести из Государственной Думы». Эта передача, выходящая на каналах Всемирной службы на русском языке, принималась в региональном времени во всех государствах как ближнего, так и дальнего зарубежья (на коротких и средних волнах).

Одна из самых рейтинговых передач «Радио-1» из Госдумы называлась «Разговор со страной». Вел ее известный журналист Павел Вощанов, при активном участии парламентского корреспондента Валентины Никольской. В основном это были «круглые столы» на актуальные темы.

Изучения заслуживает собственная думская радиопередача «Парламентский голос». Хронометраж - 30 минут. Базировалась на той же студии «Звук». Информационно-просветительская, аналитическая программа о деятельности Государственной Думы для регионов России. Передача на аудиокассетах рассылалась бесплатно (!) радиостанциям 60 регионов. Редакция-получатель была вправе использовать информацию по своему усмотрению. Давать целиком или отдельными фрагментами. Это – разумно. Можно выбрать то, что интересно для конкретной аудитории. Из центра этого не отследить. Каковы критерии отбора присланного радиоматериала? Их много. Но два, по крайней мере, превалировали. Выступления, заявления, интервью регионального депутата. Он известен аудитории. Сравнить его слова и действия здесь и в Госдуме. На сколько они совпадают с обещаниями в выборной кампании. Второе – «проблемы». Они очень разные. Скажем, сельское хозяйство на Кубани, леса Сибири, рыбный промысел на Дальнем Востоке, шахты Кузбасса. Перечислять можно бесконечно. Все они обсуждались в Госдуме и нашли отражение в аудиокассетах. Каждый редактор выбирает сам.

А что получал радиослушатель, включая свой приемник? К сожалению, своевременно не отслежено, кем, как, в каком виде использовались эти сгустки информации. Главное, какова их эффективность. Журналисты «Парламентского голоса» поставили задачу – представить широкий диапазон мнений. Наверное, это самое трудное и самое важное. Сколько разных обстоятельств давит на журналиста. Прежде всего, позиция редакции, за которой расклад политических сил. Думский журналист – кто угодно, но уж никак не вольный художник. Требования жесткие. Выполнять их следует неукоснительно, в условиях постоянного дефицита времени. Второе, личностно-производственное, назвал бы так, отношения с депутатами. Один тебе отвратителен, другой – приятен. Но с этим журналист справляется, отношения, как, скажем, врача с пациентом. Важнее другое – «качество» депутата как источника информации. Все парламентские журналисты знают и ценят тех депутатов, их немного, которые умеют быстро, точно, понятно озвучить «горячую информацию». Поэтому в эфире так часто звучат голоса одних и тех же депутатов. Не приглашать же к микрофону косноязычного мямлю! Важны отношения с многочисленным и сложным аппаратом Госдумы и со своими коллегами – парламентскими журналистами. Но каждый журналист еще и гражданин. Многие принимали активное участие в политической жизни последних лет. Разный жизненный опыт, различные позиции. Однако все приняли кредо редакции.

Алексей Батагов: «Быть на работе политически беспристрастным. Каждый депутат – народный избранник, а потому пользуется уважением независимо от его политических взглядов». И это заявляет Алексей Батагов, который участвовал в перипетиях и коллизиях общественной жизни последних двадцати лет. Алексей работал на «Иновещании» корреспондентом, редактором, переводчиком редких африканских языков. Издавал чуть ли не первую в стране независимую тогда от КПСС газету. В Госдуме уже более десяти лет. У такого человека, конечно, есть свое отношение к происходящему, тем не менее как профессионал он не должен ему следовать. В редакции «Парламентского голоса» сложился тогда интересный коллектив во главе с Николаем Артемьевым. Это журналисты Алексей Батагов, Татьяна Романенкова, Елена Ножникова, Андрей Бельский.

Есть мнение, что возможности парламентской радиожурналистики ограничены. В какой-то мере это так, но ограничены и возможности печати, телевидения, даже Интернета. Ограничения связаны со спецификой СМИ. Однако встает вопрос: а используются ли существующие возможности в полной мере? Все-таки дело в творческом подходе, профессионализме журналистов. Хочу привести эпизод из недавней истории парламентской радиожурналистики – радимост «Государственная Дума – город Магнитогорск» (радио «Магнитогорск-1») 5 февраля 1999 года. Это был своего рода профессиональный эксперимент, хотя решались вполне конкретные социально-экономические задачи. Радиомост проводил Александр Добчинский, выпускник факультета журналистики МГУ, позже кандидат филологических наук, один из немногих региональных корреспондентов, многие годы аккредитованный в российском парламенте. (А.Добчинский посвятил парламентской журналистике специальный раздел своей диссертации «Городское радиовещание: ретроспектива, современное состояние, проблемы журналистского творчества» (М., 1996). Раздел назывался «Парламентская журналистика в городском радиовещании». Хочу привести несколько мыслей и наблюдений автора, не утративших, думаю, своей актуальности.

«Практически все материалы городских редакций из парламента шли в прямом эфире, что позволяло давать более объективную картину происходящего.

…Радиослушатели регионов, с одной стороны, получают возможность контролировать действия своих избранников в высших законодательных органах. С другой стороны, и депутаты все время как бы находятся под контролем общественного мнения.

…Парламентские корреспонденты с мест в определенной степени лоббируют некоторые местные проблемы, хотя бы с помощью вопросов, которые они задают на пресс-конференциях.

…Местные парламентские корреспонденты готовят программы для своих редакций с учетом проблем и аудитории регионов.

…Радиослушатели имеют возможность в дальнейшем продолжить общение с местным корреспондентом, повлиять на его судьбу.

Корреспонденты городских редакций радиовещания, аккредитованные при парламенте, имеют возможность готовить материалы, вступая в непосредственный контакт с первыми лицами парламента и правительства, с людьми, которые принимают решения, что делает информацию более достоверной и авторитетной»).

Цель эксперимента – выяснить возможности парламентской радиожурналистики, прежде всего влияние ее на общественное мнение, и возможности регионального парламентского радиожурналиста, специфику его труда. Но, повторяю, эти задачи были побочными, главная вполне конкретная проблема (в социологии такого рода эксперименты принято называть «естественными») – напряжение социально-политической обстановки в Магнитогорске, связанное с металлургическим комбинатом – одним из крупнейших в мире. Градообразующее предприятие, включающее в общий конгломерат ряд других крупнейших заводов.

Местные СМИ не опубликовали ни одной критической статьи в адрес руководства комбината. Замалчивалась острая необходимость его реконструкции и, главное, законность приватизации. Именно это и было ядром реального общественного мнения в городе, «то, о чем говорили». Городская журналистика, думаю, что по причинам, которые объяснять не нужно, его проигнорировала. Как отразилось это на ее авторитете, тоже понятно. Но было исключение – газета «Вечерний Магнитогорск» и радио «Магнитогорск-1», которым руководил Александр Добчинский. К голосу «Магнитогорска-1» буквально прислушивался весь город (удостоверился сам, участвуя в прямом эфире одной из передач). Такие проблемы на месте не решить. Решение перенесли в Государственную Думу.

Группа депутатов вынесла на обсуждение на пленарном заседании вопрос о проверке Счетной палатой металлургического комбината, законности его приватизации. Инициатива их в Думе не прошла, но стала известна магнитогорцам прежде всего из сообщений своего парламентского корреспондента Александра Добчинского и получила широкий отклик. Это и послужило причиной необычного радиомоста из Думы, который организовал А.Добчинский с участием экономиста и студентки спецотделения факультета журналистики МГУ М.Пеньковой, одного из исследователей парламентской радиожурналистики. Вот она, организаторская функция из знаменитой некогда триады «организация, агитация, пропаганда», фактическая цель – создание общественного мнения – не объявлялась.

Приведу некоторые фрагменты радиомоста. Они важны.

А.Добчинский: «В студии «Звук» инициаторы – депутаты Тихонов и Гришуков, информация из первых уст, напрямую. Депутат В.Гришуков конкретно занимался проблемой».

Опускаю конкретику. В данном случае важно другое: сорок радиослушателей Магнитогорска успели за время передачи позвонить непосредственно в Государственную Думу. Отвечали им депутаты. Был двусторонний обмен информацией. Радиослушатели Магнитогорска узнали многое о парламентской деятельности, прохождении законов, постановлений, борьбе политических сил, столкновении мнений. В свою очередь, депутаты получили конкретную информацию, которая пригодилась им в дальнейшей борьбе за думское решение, и, может быть, главное, о настроениях большинства магнитогорцев, общественном мнении горожан. Депутаты высоко оценили радиомост из Госдумы.

ВладимирГришуков: «Форма хорошая. И все, что касается гласности в работе любого избранного лица, депутата, губернатора, нужно развивать и укреплять. Чем больше будет прямых общений не только в эфире, но и на встречах с депутатами, тем лучше. Вообще, если подводить итог: много говорим о демократии, но демократия не в том, что можно где-то кричать, проголосовать, а главное существо демократии – право контроля над избранным лицом. Вот если этот механизм есть, а мы как раз во фракции над этим вопросом работаем, тогда появляется истинный смысл демократии».

Кстати, весь этот разговор, прямой диалог в эфире не повис в воздухе. В городе активизировалось обсуждение проблемы, столкновение разных сил и различных секторов общественного мнения, активно участвовали местные и федеральные СМИ. Счетная палата провела проверку. Но эти подробности выходят за рамки данной статьи.

Очень важен (обязателен!) для парламентского корреспондента вопрос политической беспристрастности. Об этом мы уже говорили.

ВотточказренияО.Василенко: «У нас страна семьдесят лет была задавлена одной идеологией, поэтому моя задача немножечко просветить людей. Я понимаю, насколько людям сейчас плохо. Я считаю, что людей нужно вытаскивать из того состояния, в котором они были. И я, конечно, не могу быть полностью беспристрастной, меня часто упрекают в этом радиослушатели».

В работе парламентского корреспондента важна преемственность, работа с молодыми коллегами, передача практического опыта.

«Если в принципе у нас цензура отсутствует, то ее нужно оставить для работы с молодыми журналистами. Я бы за молодыми присматривала только потому, что они еще не умеют проверять себя, никак не могут определиться в своих политических приоритетах и не имеют того чувства ответственности, которое необходимо в работе, - признавалась О.Т.Василенко. – Я двигаю молодых, как могу, учу их, помогаю. Я не хочу, чтобы наш молодой корреспондент Валерий Санфиров замыкался на одной теме. Я хочу, чтобы он больше бывал вне Думы, что-то видел» (Интервью с О.Василенко 16 апреля 1999 г.).

Валерий Санфиров стал опытным парламентским корреспондентом, сейчас работает в «президентском пуле» (аккредитация журналистов при Президенте РФ). Интересны его мысли о труде парламентского радиокорреспондента:

«… Здесь есть своя специфика, здесь всегда много работы. В обычной журналистике приходится тему искать, ждать какого-то задания, а тут не надо ждать. У тебя столько событий…

… Парламентскому журналисту нужны особые профессиональные навыки, знания, приемы. Надо быстро обрабатывать информацию, обладать достаточно большим багажом допонительных знаний, чтобы что-то прокомментировать, когда в повестке 35-40 вопросов. Без широкого кругозора это невозможно сделать. Начинающему журналисту тут очень тяжело. Помогло бы юридическое, экономическое образование.

… Каждый депутат по-своему ньюсмейкер. Мне важно, чтобы он мог быстро, в течение двух минут, сказать о сути того или иного законопроекта. Причем сказано это должно быть как-нибудь по-своему. Если у него такое же мнение, как у других, я с этим человеком стараюсь больше не общаться. В этом специфика радио.

…У меня получасовая политическая программа в эфире. Ко мне приходят многие депутаты, лидеры фракций. Беседую с ними. На самом деле, в Думе всего 50-60 человек, с кем можно продуктивно общаться, кто имеет какое-то влияние на события. Все остальные просто выполняют решения. Вообще же тот состав, с кем можно работать, - это 10-15 человек».

Добавим, что мысли В.Санфирова близки к тем, что высказывали парламентские корреспонденты других СМИ.

Как отражается реальность парламента в эфире в настоящее время? Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо специальное исследование, довольно сложное, комплексное. Остановлюсь только на некоторых примерах. Предмет, выражаясь научным языком, тот же – деятельность парламентского радиожурналиста. Объект – работа корреспондентов «Радио России» и «Маяка» в Госдуме.

Обычный рабочий день Госдумы и корреспондента «Маяка» Геннадия Горячева 14 июня 2007 года. Горячев работает в Думе несколько лет. Сначала выполнял отдельные задания. Пригодился опыт предшественников – профессиональная преемственность – О.Василенко, В.Санфирова. Потом стал аккредитованным корреспондентом – здесь его основная работа. «Чтобы полностью разобраться и усвоить – год нужен. Сочетание политики и журналистики», - говоритГ.Горячев. Рабочее место – небольшая студия «Звук» недалеко от зала заседаний и совсем рядом с депутатскими кабинетами. Отсюда идут выходы в прямой эфир «Маяка».

Первый выходв программу «Утро» «Маяка». Анонсирование повестки дня начинающегося думского заседания (то, что называется «опережающей информацией»). Повестка утверждается накануне, но это не значит, что она не может измениться. Корреспондент с ней ознакомился: прикинул, как действовать в течение дня; перевел текст документа на радийный язык.

Почему-то эта полноценная, не побоюсь этого слова, информация в эфир не прошла. Может, что-то не сложилось у ведущих прямого эфира, может быть, иные причины. Выяснять некогда. Надо готовиться к следующему выходу, который всего через полтора часа.

Второй выход– в ту же программу «Утро». Дано всего полторы минуты («обрубок» на сленге журналистов). Не знаю, может быть, в программе обсуждались куда более важные вещи, забирающие все время и оставляющие меньше сотни секунд для думского сообщения – о лекарствах для льготников. Как это отразится в схеме расходов бюджета страны? Вопрос острый, для многих наших сограждан (они же радиослушатели) жизненно важный, активно обсуждаемый в СМИ. Кому как не «Маяку» «держать руку на пульсе». В.Горячев еще перед началом заседания записал интервью с депутатом О.Дмитриевой. Оксана Дмитриева выбрана не случайно: ученый, опытный политик (была министром труда и социального развития Российской Федерации) и, что очень важно, умеющая точно и ясно разъяснить суть вопроса аудитории СМИ. Так случилось и на этот раз.

«Выход», безусловно, удался.

Сделаю маленькое отступление. Скромная студия «Звук», пожалуй, оптимальная позиция для получения и передачи радиоинформации из Госдумы. Приходилось мне наблюдать за деятельностью парламента и парламентской журналистики в разных помещениях. Была галерка для журналистов и гостей в зале заседаний Верховного Совета в Кремле – никаких мониторов, что услышишь, что запишешь, то и твое, синхронное сообщение в редакцию не передашь. (Если, конечно, не идет прямая трансляция на всю страну, но какова в этом случае роль журналиста?) С другой стороны, все видишь своими глазами… В зале заседаний Верховного Совета, в Белом доме, тоже балкон. Но от него по обе стороны спускались вниз почти до самой сцены, где заседал президиум, боковые ложи, что ли. Выбирай любое место, наблюдай сколько угодно за интересными для тебя людьми.

В зале заседаний Госдумы крохотные балкончики отданы телекамерам и операторам. Мы видим происходящее их глазами. Для журналистов отведено два профессионально удобных помещения: так называемый «Малый зал» и «аквариум», которые снабжены мониторами, куда постоянно поступают думские документы. Они хорошо известны депутатам, некоторые из них любят туда заглядывать… Одновременно с монитором в студии «Звук» идет запись на пленку (довольно по нынешним временам древним способом). Крутится бобина, корреспондент напряженно смотрит на экран, слушает и левой рукой делает закладки в пленку, звуковую дорожку – тот или иной фрагмент может скоро понадобиться. Идет непрерывный анализ текста в оперативном режиме. Достигается это большим опытом, знанием думской деятельности и технологии производства эфирного текста. Многое должно сойтись, чтобы в эфире прозвучала полноценная, по смыслу и форме, совсем короткая информация.

Началось проблемное, скажем так, обсуждение проекта закона (он называется «О бюджете Федерального фонда обязательного медицинского страхования на 2008 год и на период до 2010 года»). В.Горячев готовит материал для следующего прямого выхода в эфир. Обсуждение идет бурно: много информации, много конкретики, столкновения мнений, за ними – политических сил. Вопрос ставится шире: почему буксует национальный проект «Здоровье»? Госдума приняла в первом чтении проект трехлетнего бюджета Федерального фонда обязательного медицинского страхования. Выстроена схема дополнительного лекарственного обеспечения (ДЛО). А в стране более 17 млн (!) льготников. Они же – электорат, аудитория СМИ. Главное – граждане, наши соотечественники. Информация почти готова. Увы, сообщение «Маяка» на эту актуальную, «резонансную» тему не прозвучало. Редакция вдруг заменила задание: нужен материал о рассмотрении закона о товарном знаке, едином бренде России, о запрете иностранным компаниям использовать по своему усмотрению товарные знаки нашей страны (за этим деньги, репутация, престиж). Тема важная, сомнений нет. Но корреспонденту нужно срочно перестраиваться, почти в стрессовом режиме (если совместимы два этих понятия).

Два известных депутата – авторы законопроекта. Корреспондент звонит одному по мобильнику прямо в зал заседания. У них доверительные отношения. Договаривается о коротком интервью – «Пять минут для «Маяка». Депутат соглашается: «Буду ждать звонка». Авральная работа над текстом. Докладывает редакции – «все будет сделано к сроку». Вдруг (не слишком ли много этих вдруг?) вторая неожиданность – «этот депутат не подходит редакции». Почему, по каким причинам? Почему не уведомить об этом заранее? Срочная связь с другим депутатом (тот редакции «подходит»), соавтором законопроекта. Но как объяснить первому, известному политическому деятелю, что интервью отменяется? Не скажешь ведь, «редакция вас не хочет»? Глупое и щепетильное положение.

Третий выход в эфир все же состоялся в назначенный срок. Но чего это стоило журналисту!

Четвертый выход– заключительный, так сказать, резюме думского дня.

Как работали другие парламентские радиокорреспонденты, коллеги? Например, Валентина Никольская передала по мобильнику, не заходя в студию, в редакцию «Говорит Москва» короткий отчет. Сосредоточила внимание на двух законах – о том же медицинском страховании и об аэропортах и портах как особых экономических зонах. Этот закон не был в центре внимания «Маяка». Скорее всего, о нем расскажут депутаты в других передачах «Маяка», «Радио России». Но почему не использовано сильнейшее свойство радио – оперативность?

Парламентский корреспондент Алексей Батогов, можно сказать, уже ветеран парламентской журналистики, готовил материалы для телевизионного «Парламентского часа» и радийного «Содружества», радиостанции, вещающей на русском языке для стран СНГ и Балтии. Своя специфика, свои задачи, особая аудитория. Кстати, Алексей принес свежее досье, перепечатки из газет своим коллегам Геннадию Горячеву и Ольге Беляевой. Геннадию заглядывать в них некогда, а вот Ольга внимательно просмотрела. У нее, как у журналиста, задача иная. Вот уже несколько лет на волнах «Радио России» выходит информационно-аналитическая передача «Парламентская неделя». Ее назначение, как уже следует из названия, - обзор деятельности всего Федерального Собрания РФ за неделю. Некогда для этого отводилось 45 минут эфирного времени, сейчас втрое меньше. Надо выбрать главное и доступно для самой широкой аудитории рассказать о нем. В этом основная трудность – как ориентироваться радиослушателю в неизбежно насыщенной фактами и проблемами конкретной ситуации. Передача трудна для восприятия, требует сосредоточенного внимания, но для многих сотен тысяч наших сограждан – это практически единственный канал («первая кнопка!») получения информации о деятельности законодательной власти. Можно возразить: а печать, ТВ, Интернет? Все так! Но значительная часть населения в реальности лишена этих СМИ. А принимаемые законы касаются жизни миллионов. Развлекаловкой в эфире тут никак не обойтись. Подробная характеристика передачи выходит за рамки статьи (нужен большой объем текстов, применение специальных методов, прежде всего контент-анализа и т.п.).Остановлюсь на ближайшем к парламентскому дню корреспондента «Маяка» выпуске «Парламентской недели». В нем всего три сюжета. Мало, но выбор неизбежен. В противном случае, радиослушатель потонет в одном перечислении недельной повестки дня, законодательных актах, обсуждениях. Ольга Беляева остановилась на известном уже «Бюджете Фонда обязательного страхования». Комментирует и разъясняет все та же депутат Оксана Дмитриева. Ничего благостного в развитии событий, как это выходит по материалам некоторых СМИ, она не видит. Проблема сложна, сверхактуальна (для многих – вопрос жизни и смерти). Нужны не только законодательные и правительственные действия, но и давление широкого общественного мнения.

Второй сюжет о статусе члена Совета Федерации. Много спорного. Например, введение ценза оседлости – проживание определенное время в регионе, от которого избирается сенатор; принцип выборности, а не назначения как сейчас и т.д.

И наконец, третий сюжет о законе, касающемся «статуса питьевой воды», - в Госдуме идет работа с поправками к закону. Важность вопроса в объяснении не нуждается, а вот законодательная база требует значительной работы: много белых пятен, неопределенностей, многое не соответствует современным реалиям. Вот такой выбор тем, представленных радиослушателям.

Посмотрел и «Парламентский час» по ТВ («Россия»). Можно сказать, телевизионный аналог «Парламентской недели». Времени в эфире побольше – 45 минут. Некоторые темы, о которых уже говорилось, нашли отражение и в передаче. Но в целом она не воспринимаема – такой объем информации, причем разноплановой, обрушивается на рядового телезрителя. Я был один из самых внимательных. Смотрел с блокнотом, записывал (еле успевал). И потребовалось усилие, чтобы в своих записях разобраться. Но обычный телезритель так не смотрит.

Это всего лишь несколько примеров из отражения обычного думского дня в СМИ. Весь объем информации неизвестен, он очень значителен. Даже замерить его не просто. Еще сложнее отследить «круги на воде» - как расходится, понимается, работает вся эта информация в аудитории, а значит, в массовом сознании. Сможет ли она в какой-то мере повлиять на возникновение общественного мнения? Вопросы и вопросы.

Статус парламентского журналиста

Работа парламентских корреспондентов – одно из направлений подразделений парламентской журналистики, так сказать, сообщения с места события. Но многие депутаты не ждут, когда к ним придут журналисты, приходят в редакции сами. Они – публичные политики и обязаны это делать. Депутат, сенатор – обязательный, привычный персонаж радиотелевизионных передач. Другое дело, какие депутаты, какие проблемы. Как в целом, с какой адекватностью отражается в результате реальное общественное мнение по актуальным проблемам? Интересен в этом смысле состав гостей двух известных авторских программ «Радио России» от «Первого лица» Натальи Бехтиной и «Персона грата» Виталия Ушканова. Период – примерно в полгода. У Натальи Бехтиной побывало в прямом эфире 95 гостей. Из них 14 депутатов Госдумы и 7 сенаторов (некоторые участвовали в передаче дважды). В программе В.Ушканова «Персона грата» (чаще всего в прямом эфире) из 99 гостей 19 депутатов Госдумы и 8 сенаторов. Цифры красноречивы. Среди парламентариев вице-спикеры, председатели комитетов, многие другие значительные парламентские деятели. Некоторые участвовали в обеих программах. Это объяснимо значимостью проблем, которые обсуждались, и причастностью к ним парламентариев, их, так сказать, конкретным информационным запасом. Немаловажную роль играет «радийность» приглашенных – умение общаться в эфире с широкой аудиторией, ну и, конечно, опыт общения с ведущими – «надежность гостей», с точки зрения журналистов. Большинство представляли, разумеется, правящую партию. Но гостем В.Ушканова был однажды депутат Госдумы лидер КПРФ Геннадий Зюганов. Весь массив текстов даже этих двух программ представляет интереснейший материал – пример отражения социально-политической ситуации в стране в конкретный промежуток времени (но я должен отказаться от соблазна социологического или политологического анализа, это выходило бы за рамки беседы).

Есть и еще одна заслуживающая внимания тема в исследовании парламентской журналистики –соотношение различных СМИ, взаимодействие и миграция журналистов. В этом смысле показателен опыт В.Ушканова. Он ведет и упоминавшуюся выше программу «Персона грата» на «Радио России», и «Клуб сенаторов» на телеканале «Россия». Некоторые персонажи участвуют в обеих программах, так сказать, в радийном и телевизионном вариантах.

Подготовить профессионального парламентского корреспондента трудно. Обманывает кажущаяся простота – один объект, повторяющиеся действия, замкнутое информационное пространство. Редакции должны дорожить этим журналистским амплуа, своими парламентскими корреспондентами.

Парламентская журналистика – хорошая школа для любого журналиста, молодого и опытного. Журналист расширяет кругозор, видит политику изнутри, во всех ее ипостасях, приобретает и закрепляет профессиональные навыки, новые их аспекты, заводит полезные профессиональные связи и знакомства, которые пригодятся в дальнейшей карьере. Представительная система власти в той или иной форме будет существовать всегда, а значит, будет действовать в системе СМИ и парламентская журналистика. В связи с этим важен вопрос ее изучения, ее профессионального совершенствования.

О ТОМ, НУЖНЫ ЛИ ЖУРНАЛИСТУ ВЫБОРЫ

И КАК ВЕСТИ ПОЛИТИЧЕСКОЕ ТОК-ШОУ НА РАДИО

Беседа Юлия СЕМЕНОВА

Эти беседы адресованы прежде всего коллегам из электронных СМИ, радио и телевидения, хотя многое, о чем я думаю и хочу сказать, касается также информационных агентств и печати.

Начну с лобового вопроса: насколько вообще мы, журналисты, нужны выборам? Есть партии со своими кандидатами, есть избиратели, пусть они и определяются друг с другом – зачем еще журналисты? Я не ломлюсь в открытую дверь: все мы знаем, что соискателям депутатских мест и высоких должностей необходима трибуна, а избирателям – возможность узнать, чем «дышат» эти соискатели. Без электронных СМИ – телевидения и радио – нет выборов. А насколько нужна тут фигура журналиста, это вопрос не такой простой. Многие политики, особенно матерые и умело владеющие словом, предпочитают обращаться к аудитории напрямую, без посредников и вопрошающих. Некоторые кандидаты и политики относятся к журналистам настороженно, опасаясь подвоха и заказухи. Да и аудиторию может раздражать излишняя активность и заданность в работе журналистов, если такое есть.

И все же у нас накопился достаточный опыт, чтобы найти место работникам эфира в избирательном процессе. Это все-таки процесс творческий: взаимодействие не только позиций, но и личностей, состязательность, стремление воздействовать и на сознание, и на чувства людей. И в конце концов выборы, особенно федеральные, становятся для страны событием, которое можно без всякой натяжки назвать действом, масштабным спектаклем, где не обойтись без режиссуры, без работников сцены, без соблюдения законов жанра. И журналистам здесь находится достаточно работы, хотя и довольно специфической. О целях этой работы мы еще поговорим, но главная ясна: помочь людям сделать осознанный выбор.

Однако мы живые люди и профессионалы с творческими претензиями и амбициями, и посему возникает вопрос: насколько нам, журналистам, это нужно?

Будем откровенны, немало наших коллег считают предвыборную кампанию периодом малоинтересным. Сплошные «говорящие головы», отнимающие эфирное время, затруднения в проявлении себя, да еще Центризбирком, контролеры его и партийных штабов отслеживают ход кампании. Кампания эта идет по нарастающей, и, в конце концов, снова начинают вспоминать расхожий анекдот об утюге, который вещает о выборах. Но в этом нарастающем потоке у журналистов много возможностей найти свое место, например, вести предвыборные дебаты, «выдавать» интервью с кандидатами федерального и регионального списков, лидерами партий, разные виды информации, социологические и аналитические материалы.

А потом для журналиста, выступающего на общественные темы, предвыборные игры представляют также практический и познавательный интерес: полезные знакомства, контакты с людьми, идущими во власть, с политическими функционерами. Можно даже классифицировать политиков разных рангов по категориям.

Вот один из возможных вариантов:

прагматики;

идеалисты;

заступники;

лидеры;

карьеристы;

дельцы.

Конечно, такая классификация условна, но пищу для размышления может дать.

Не могу не сказать и о другом. Некоторые коллеги смотрят на выборы как на возможность заработать. Заработать как легально, так и втихую. Давление денег – это реальность. Но хочу сказать: выборы для нас – прежде всего проверка на профессионализм. Сумеем ли мы в условиях регламентации, жанровой ограниченности, финансовых и карьерных искушений работать честно, интересно, находя общий язык с кандидатами и аудиторией. Если хотите, выборы – это в какой-то степени испытание для нас, и если уж они есть, желательно не усугублять сложность ситуации. Профессиональное самолюбие и гражданская ответственность вновь и вновь напоминают о себе.

Симпатии и паритет

Если мы – живые люди, да еще и политизированные в силу профессии, то у нас, естественно, имеются свои симпатии и антипатии, свои политические предпочтения. В то же время правила предвыборной игры требуют строгого соблюдения паритета между действующими лицами и партиями. Противоречие реальное, мы натыкаемся на него часто. Скажем, вы в студии с кандидатом или функционером, который вам крайне несимпатичен. Но с ним нужно работать. Значит, нужно работать, если вы профессионал.

Не будем наивными. Есть много даже технических способов подпортить имидж собеседнику. «Забыть» наложить тон перед съемкой или телеэфиром, так что лицо его будет блестеть, как начищенный ботинок. Поставить свет так, чтобы подчеркнуть недостатки внешности. На радио можно выпятить ошибки при произношении и ударениях. Но грамотный зритель или слушатель, тем более коллега, всегда «просечет» такие приемчики, и пострадает не только «клиент», но и репутация журналиста или СМИ, которое он представляет. А репутация в нашем деле, я в этом убежден, значит больше сиюминутных эмоций и искушений. Замаравшись, потом не отмоешься.

Конечно, многое зависит от руководителей телеканалов, радиостанций и редакций. Если они дают задание «мочить» тех или иных кандидатов или провоцировать скандал, пусть не пеняют потом на пошатнувшуюся репутацию или потерю продвинутой части аудитории. Я говорю не о том, чтобы отменить политическую ориентацию и специфику того или иного СМИ. Каждый кандидат изначально знает или должен знать, куда он идет на эфир и корреспонденту какой компании он дает интервью. Речь идет о чувстве меры, порядочности и профессионализме, которые обусловлены не инструкциями, а совестью.

Дебаты

Видимо, все согласятся с тем, что предвыборные дебаты – самая яркая и действенная форма воздействия на аудиторию средствами электронных СМИ. Мне достаточно часто приходилось вести программы с дебатами на радио, немного – на телевидении, и я хочу сказать, что от журналиста здесь тоже кое-что зависит.

Конечно, есть изначальные условия, с которыми мы обязаны считаться. Квоты времени, соглашения сторон друг с другом, результаты жеребьевки, сочетание бесплатного и платного эфира и т.п. Какие возможности у ведущего дебатов? Попробую свести их к нескольким пунктам:

- настроить участников на полемику, а не просто на последовательные выступления без реакции друг на друга;

- для этого вместе с кандидатами или представителями партий поискать общую конконкретную тему, которая будет интересна и участникам, и аудитории;

- жестко отслеживать хронометраж, соблюдая паритет. Лучше всего, если участников будет двое. В этом случае я всегда рекомендую использовать шахматные часы, которые дают наглядное представление о том, сколько кем истрачено времени и сколько осталось;

- стараться соблюдать паритет и в количестве задаваемых вопросов (своих или принятых по каналам связи);

- следить за корректностью полемики, стараясь не допускать хамства;

- если дебаты идут вяло, «подбросить дровишек» с помощью заостренных реплик или вопросов;

- рекомендовать участникам как можно меньше пользоваться печатными материалами, страхуясь от скуки.

В целом же стараться держаться в тени, не тянуть одеяло на себя, а легкими «касаниями» помогать участникам полнее раскрыть свои позиции.

В ходе предвыборной кампании возможно и проведение «круглых столов». В принципе это те же дебаты, но с более сложным балансом интересов и времени. Шахматные часы уже здесь не годятся, приходится работать на глазок. Особенно сложно рулить полемикой за «круглым столом» в прямом эфире. Хорошо, если тебя слушаются. А если нет?

У меня был один случай, когда до конца справиться с ситуацией не удалось. В 1993 году параллельно с выборами в Думу обсуждался проект Конституции РФ для принятия его на референдуме. Меня попросили провести «круглый стол» с представителями семи(!) партий на первом канале телевидения. Люди подобрались достаточно опытные, но среди них В.В.Жириновский, человек неуправляемый. Да к тому же в прямом эфире! Почувствовав опасность, я взял с собой в студию колокольчик. Он, конечно, потребовался, поскольку В.В.Жириновский довольно быстро подавил всех, говорил и говорил, изрядно распалившись. Я пытался его урезонить, звонил в колокольчик, взывал к самолюбию других участников и даже грозил лишить слова Владимира Вольфовича (но как это сделать в прямом эфире?) Временами он притормаживал, но до конца справиться с ним мне так и не удалось. И все же колокольчик в прямом эфире я рекомендую. Он придает юмористический оттенок происходящему, снижает напряжение и может помочь регулировать хронометраж и корректность полемики.

Интервью

Наряду с дебатами это, пожалуй, самая распространенная форма предвыборных материалов. Здесь, мне думается, главное не дать собеседнику сбиться на примитивный «звон», а помочь ему быть конкретным. Не стоит подыгрывать кандидату – это всегда заметно. Более того, если есть вопросы «неудобные» для партнера, все же лучше задать их, чтобы дать ему возможность изложить свою позицию или уточнить факты. Желательно, чтобы человек в разговоре с вами был таким, какой он есть на самом деле. А хорош он или плох, краснобай или серьезный человек, пусть судят телезрители или радиослушатели. И, конечно, если разговор идет в прямом эфире, нужна обратная связь с аудиторией, чтобы «замкнуть» на нее собеседника. Телефон, SMS-ки, пейджер, Интернет позволят дать вопросы и в голосе, и в тексте, выбрать наиболее интересные из них. Но, конечно, приоритет нужно отдавать не политическим интригам или байкам, а проблемам социального характера и вопросам, волнующим людей.

Одна существенная рекомендация. Если соискатель депутатского мандата дает какие-то обещания и берет на себя серьезные обязательства перед избирателями, полезно сохранить их в записи, чтобы со временем предъявить сказанное избраннику, если такая необходимость возникнет.

Информация

Одна из самых тонких и гибких форм предвыборной борьбы. Не стоит объяснять, насколько велики здесь возможности электронных СМИ. Отбор фактуры, формы и интонации подачи, дозировка – все это позволяет каналам и журналистам проявить себя в полной мере. Но и здесь опыт прошлых кампаний подсказывает несколько заповедей:

- опасайтесь вранья; если информация кажется вам подозрительной, проверьте ее по другим источникам;

- если сообщаемые факты неприятны для каких-то персонажей, не надо злорадствовать: пусть информация «работает» сама;

- не стоит забывать, что участниками предвыборной кампании могут быть не только партии и кандидаты, но и избирательные комиссии, социологи и, конечно же, избиратели, проявляющие свою активность, недовольство или гнев в самых различных формах;

- дозировка: с началом кампании информация должна идти постоянно, но без перебора и обязательно в сочетании с другими темами, чтобы не создавать впечатления монотонности. Может быть, полезно иметь рубрику, куда «упаковывать» предвыборную тематику. К рубрике привыкают, она перестает раздражать.

В свободном полете

В предвыборный период журналистам нередко поступают предложения подготовить те или иные материалы по заказу партийных структур, штабов или конкретных кандидатов. Это нормально, это реальный спрос на профессиональные способности журналиста. Как правило, эта работа оплачивается, что тоже считается нормой.

Важно только избежать «подводных камней». Их немного, но они есть. Дело в том, что размещение платных материалов тоже квотировано предвыборными нормами, поэтому важно отделить подготовкуматериалов от ихразмещения. Если ты подготовил интервью и, пользуясь своим положением, «просунул» его в эфир своего канала сверх квоты – это нарушение. А если материал подготовлен тобою, а размещен где-то еще, это не твое дело. Важно только, чтобы не была указана твоя принадлежность к той или иной редакции. Это твоя личная творческая работа во внеслужебное время как человека «полусвободной» профессии.

Помню, как-то предвыборный штаб одного известного политика предложил мне записать на частной фирме телеинтервью аж на полтора часа. Потом, как я узнал, его резали и «крутили» по частям в регионах. Я отвечал за профессиональный уровень разговора, а где и в каком эфире он выходил, меня не волновало.

И день настал

Пик информационной активности – это день выборов. Журналистам тут есть, где разгуляться. Контактов сколько угодно: и голосующие, и избирательные комиссии, и наблюдатели, и социологи с опросами на выходе с участков, и, конечно, кандидаты, если они есть в наличии. Но требуется аккуратность – не давать никому впадать в агитацию даже косвенно. Конечно, тяжело дожидаться результатов голосования, но тут уж ничего не поделаешь.

Особенно остро стоит эта проблема перед коллегами из информационных агентств и электронных каналов. Известно, что результаты голосования даже в самых восточных регионах страны нельзя оглашать, пока не закрылись избирательные участки в Калининградской области. Это позволяет избавить самых западных наших избирателей от влияния на их выбор результатов голосования, уже состоявшегося в других регионах. И вот в эти часы ожидания журналистам работать трудно. Приходится ограничиваться данными явки избирателей и сопутствующей информацией. Зато после закрытия участков в Калининградской области наступает информационный взрыв. Центризбирком оглашает первые восточные результаты (понятно, что предварительные), идут экспресс-комментарии, данные exitpools, заступают на ночную вахту радио- и телеканалы.

В первые часы идет все бодро-весело. Но тут возникает вторая проблема, особенно у центральных СМИ. Оценки и выводы делаются на недостаточном статистическом материале. При всем уважении к восточным регионам, не они определяют результаты выборов по стране. Журналисты со стажем помнят конфуз, когда в Кремле собрался политический бомонд, чтобы по нарастающей праздновать победу, а с востока пошли совсем другие результаты… Не лучше ли сместить пик аналитической и комментаторской активности с ночи на утро, когда мы будем располагать уже определяющими данными из наиболее населенных регионов страны?

Впрочем, обновленный Центризбирком обеспечивает более оперативную и полную информацию и графики вахты в студиях уже скорректированы с учетом новых возможностей.

А пока от выборов к выборам, дорогие коллеги.

Как вести политические ток-шоу на радио

…Микрофон включен, и ты – в эфире. Ты и твои собеседники. Назад дороги нет. Ближайшие полчаса, 40 минут или час прямой эфир будет «разоблачать» тебя: твое волнение, твою неуверенность, корявость твоей речи, недостаточное знание предмета – или, наоборот, продемонстрирует, какой ты профессионал и сколь интересны твои собеседники.

«Мандраж» с опытом уходит, но до конца к этому привыкнуть нельзя, и всегда нужна импровизация, и всегда могут возникнуть неожиданности. Но я очень люблю это состояние: все чувства обострены, голова работает четко. Иногда сам себя не узнаешь. Появляется даже азарт и, конечно, непередаваемое удовлетворение, если все удалось и ты уходишь из эфира победителем.

Такие или примерно такие чувства испытывает радиожурналист, ведущий ток-шоу, особенно в прямом эфире. Но это эмоции. А есть еще методика, особенности жанра, технические приемы, «подводные камни» и накладки. Об этом я рассказываю своим, как правило, молодым коллегам из разных регионов России на встречах в Институте повышения квалификации работников телевидения и радио. Такие встречи проходят у меня регулярно вот уже несколько лет. Мне задают вопросы, самые разные. Можно уже говорить о типичных. И мне кажется, пора эти вопросы и ответы изложить на бумаге: кому-то это поможет, а кто-то сможет сопоставить это со своим опытом.

Итак, разговор наш о ток-шоу на радио.

Вопрос. А почему, собственно, о ток-шоу? Правомерно ли использовать этот термин на радио? Ведь никакого шоу, строго говоря, нет.

Ответ. Действительно, по-английски «шоу» - это зрелище, а «ток-шоу» - «разговор-зрелище». И все-таки этот термин прижился у нас, в России. Он пришел на радио с телевидения. На Западе, в частности в Америке, радиостанции проводят ток-шоу с приглашением публики в студию. У нас эта форма распространения не получила. И действительно, зачем собирать людей в студию, если можно дать им возможность участвовать в дискуссии по телефонам и другим каналам связи? Термин «ток-шоу» обозначает аналитическую форму программ. Да, видеоряда нет, но есть все остальное, что делает программу «зримой»: столкновение мнений, элементы импровизации, различие голосов и имиджа участников, включения из-за пределов студии, активная роль аудитории (на радио это слушатели). К тому же и со зрительным рядом ситуация начинает меняться. Мне уже приходилось вести программу «Народ и власть: вопросы и ответы» с трансляциейon-lineв Интернете. И я говорил слушателям: «У кого есть выход в Интернет, тот может нас не только слушать, но и смотреть». Конечно, картинка пока несовершенная, но эффект присутствия, безусловно, усиливает. Ну, а в том, что она со временем станет совершенной, у меня сомнений нет. А переход на цифровое вещание вообще откроет новые горизонты.

Вопрос. Ток-шоу – это действительно новая, современная форма передач или пиаровское обозначение того, что было в эфире и раньше?

Ответ. Думаю, что дело все-таки не в названии, а в сути дела. Конечно, форма ток-шоу имеет свою родословную. Не будем удаляться в историю, но можно вспомнить «круглые столы», радиомосты, передачи с ответами на вопросы слушателей, разного рода интервью. Ток-шоу – явление синтетическое, объединяющее все перечисленное, но не механически. По большому счету все эти формы и жанры «переплавились» и привели к новому качеству в результате тех изменений, которые произошли в стране и СМИ за последние два десятка лет.

Эти десятилетия стали для России не только временем перемен в экономике, политике, государственном устройстве, но и революцией в умах. После десятилетий казенного единомыслия люди получили возможность быть разными и публично выражать свои мысли. Конечно, все это было непросто: сказывались сила энергии, привычка смотреть в рот власти, демократическая эйфория конца 1980-х – начала 1990-х годов, последующие разочарования и отрезвление, утрата старых идеалов и поиск новых. Средства массовой информции были захвачены этим процессом, стали его выражением и индикатором. Политическая романтика и нарастающая власть денег, информационные кампании и победоносные шествия пиара переплелись невиданым ранее узором.

В такой обстановке и сами СМИ стали во многом другими. Новые технологии, новые таланты и кумиры, новые взаимоотношения с аудиторией, новые реалии и правила конкурентной борьбы – все это привело к серьезным изменениям в формах подачи материала и роли журналистов. На передний план вышли программы общественно значимые, дискуссионные, интерактивные. Прямой эфир стал обычным режимом работы так же, как обратная связь со слушателями.

Конечно, приходится признать, что за самые последние годы радио и телевидение вошли в более унифицированное русло. Осознав роль электронных СМИ, их более плотно стала опекать власть. Мощные финансовые инструменты оказались в руках рекламных агентств, да и люди устали от политических баталий, их больше интересуют конкретные социальные проблемы и проекты. На радио и ТВ стало меньше сенсаций, информационных «бомб», профессиональных прорывов, но арсенал наработок по-прежнему действует. Более того, стремительное развитие мобильной связи открыло невиданные возможности для журналистов-информационщиков, для взаимных контактов студии с аудиторией. Реальность и перспективы взаимодействия с Интернетом создают во многом совершенно новую ситуацию конкуренции и сотрудничества. Помимо этого грядет переход на цифровое вещание – своего рода техническая революция в телерадиовещании. Для того чтобы оказаться готовым к работе в условиях сегодняшнего и завтрашнего дня, полезно проанализировать и осмыслить опыт и формы работы в эфире, взять их на вооружение на всех уровнях, особенно в регионах.

Вопрос. Понятно, что успех конкретной программы зависит от актуальности темы. Но сколько мы знаем примеров, когда даже самую животрепещущую тему губит занудство и трусливая обтекаемость участников программы. Ваше мнение?

Ответ. Актуальность темы так же важна, как и подбор участников.

Сперва об актуальности. Она, на мой взгляд, бывает двух видов:событийная и тематическая. Первая обусловливается общественным интересом к определенному событию, которое произошло или предстоит. А вторая связана с проблемами, которые волнуют общество на протяжении длительного времени, даже независимо от сиюминутных событий. Для примера назову несколько таких проблем, которые есть и будут актуальными еще долго: низкий уровень жизни, инфляция, нехватка и дороговизна жилья, миграция, коррупция, бюрократизм, терроризм… - продолжать, к сожалению, можно и дальше. Следовательно, актуальной программу сделать нетрудно. Только, чтобы она не носила созерцательный характер, а была аналитичной и конструктивной. А это как раз во многом зависит от собеседников. Давайте попробуем систематизировать качества, по которым желательно подбирать участников ток-шоу:

- компетентность, а еще лучше причастность к событию или проблеме, о которой пойдет речь;

- общественный статус, достаточно высокая точка обзора, влиятельность;

- активная гражданскя позиция (в том числе при различии взглядов собеседников);

- умение внятно изложить свои мысли и адекватно реагировать на мнения других;

- хорошая дикция, отсутствие дефектов речи.

Можно было бы назвать что-то еще, но, я думаю, смысла нет, ведь в реальных условиях идеальных собеседников найти всегда трудно, лучше пытаться подобрать их так, чтобы они дополняли и интересовали друг друга. Ну и главный «детонатор» и борец с занудством – это ведущий. Между ним и участниками программы всегда должна присутствовать «электрическая дуга», дающая разряды против скуки и однообразия.

Вопрос. Как можно «подогреть» аудиторию, если чувствуется, что разговор в студии становится монотонным, рассуждения тривиальными и интерес слушателей падает?

Ответ. Такую монотонность нужно сломать во что бы то ни стало. Приемов и способов есть несколько. Вот некоторые, многократно проверенные на практике:

- «столкнуть» мнения собеседников, выловить полемический вопрос или реплику в Интернете, на пейджере или среди SMS-ок;

- «заострить» разговор с помощью вопроса, задевающего собеседников за живое или вызывающего по стилистике (но без хамства!);

- выдать ироничный мини-комментарий (или привести чей-то), провоцирующий ответную реакцию участников программы;

- «подбросить» драматический пример, ситуацию из жизни, которые не оставят слушателей равнодушными;

- убыстрить ритм разговора, перейдя к обмену короткими вопросами и ответами (лучше это делать ближе к концу передачи);

- если опасаетесь «ухода» аудитории, проанонсируйте оставшуюся часть программы, желательно с какой-то интригой.

Для того чтобы монотонность не возникала, всеми силами старайтесь не давать собеседникам читать по бумажке (допустимы короткие конспекты и выписки), старайтесь создать в студии непринужденную атмосферу, дух соревнования: кто скажет лучше, убедительнее?

Вопрос. А как быть с начальниками, особенно в регионах? Они в эфире нужны: многое знают и на многое могут повлиять. Но менее привычны к эфиру, чем столичные, поэтому «зажаты» и формальны.

Ответ. Ну, прежде всего, начальники бывают разные. Есть такие говоруны, что заслушаешься. Конечно, многим мешает «мундир», повышенная ответственность за сказанное, недостаточная речевая культура, ведь в эшелонах власти естественный отбор происходит по другим критериям, чем среди журналистов СМИ, в том числе ведущих прямого эфира.

Тем не менее с начальниками нужно работать: изучать их возможности, их сильные и слабые стороны, и с учетом этого строить диалог с ними. Иногда полезно привлечь в собеседники руководителю эксперта, имеющего иной взгляд, иную лексику. Это может быть интересно. Помогает также конкретность разговора: если он «заземлен» на определенные проблемы, районы, объекты.

И еще надо иметь в виду: по мере приобретения опыта выступлений в эфире и общения с журналистами начальники меняются. Их можно воспитывать, прививая им вкус к работе у микрофона, особенно если есть сдвиги в лучшую сторону.

Как быть с ошибками и корявостью речи? Никогда не надо брать на себя их исправление. Если ошибка носит фактический характер, лучше переспросить, дав собеседнику возможность уточнить сказанное. В случае неправильных ударений можно повторить самому это слово или выражение в правильной транскрипции спустя некоторое время, как бы невзначай.

Вопрос. А какими вы пользуетесь приемами, если собеседник говорит слишком длинно и нужно его остановить или заставить быть более кратким?

Ответ. Здесь есть разные подходы. Некоторые мои коллеги считают, что ведущий должен не смущаться перебивать и останавливать гостя, навязывая ему свой ритм. Ритм, конечно, нужен, но лучше избегать ситуаций, когда речь одного человека «налезает» на речь другого. На слух получается «грязь», слушателю трудно понять, кто что говорит.

В отличие от ТВ нас в студии радио не видно. Это дает возможность пользоваться условными знаками. В качестве примера сошлюсь на свою нехитрую систему «сигнализации», с которой знакомлю собеседников перед эфиром. Круговые движения рукой – «закругляйтесь»; поднятая вверх рука – внимание, хочу задать вопрос или «влезть» с репликой; скрещенные руки (предплечья) – «стоп», время на исходе. Есть еще сигнальные жесты, не связанные со временем: «наденьте наушники», «не шелестите бумажками», «все отлично» (большой палец). Похвальный жест особенно окрыляет и успокаивает собеседника, на это скупиться не надо.

Вопрос. В какой степени нужны включения извне в студийный разговор, какими они должны быть?

Ответ. Сразу две оговорки. Насколько я понимаю, пока речь не идет о звонках слушателей, об этом – отдельный разговор.

Второе. Видимо, имеются ввиду именно включения, а не сквозное участие в программе человека, находящегося вне студии, по каналу связи или телефону. Толковые включения, я убежден, украшают эфир. Они придают разговору многоплановость, полемичность, вносят звуковое разнообразие. Ну, а характер включений может быть самым различным., их даже регламентировать не стоит. Это может быть эксперт – специалист, ученый. Скажем, помогают подвести фундамент под дискуссию социологи с данными опроса населения. Если у вас в студии находится руководитель федерального масштаба, хорошо подключить к разговору регионального лидера (а в областном эфире – район или предприятие). Если повод для передачи – конкретные события, уместно включение с места события и т.п. Хорошо, если между гостем в студии и «включенным» произойдет хотя бы краткий диалог. Длительность включения зависит от значимости разговора и технического уровня связи. У меня это обычно 3-4 минуты, а губернаторам даем 7-8 минут.

Вопрос. А как организуется и выглядит прямой эфир, если он ведется на выезде – из другого города или какого-то места вне редакционной студии? Есть ли такой опыт?

Ответ. Есть. Мне не раз приходилось вести такие программы из Санкт-Петербурга, Киева, Минска, Казани, Тамбова. А в пределах Москвы – из телерадиокомплекса резиденции Президента России и несколько раз – из студии Дома Правительства.

В чем особенности? Во-первых, нужны надежный технический канал и хорошая слышимость. Во-вторых, обратная связь с московской студией, откуда передача транслируется в эфир. И наконец, в-третьих, должна быть отлажена система приема вопросов слушателей.

Мы пробовали принимать звонки на месте. Так было, например, во время эфира с В.Матвиенко из Петербурга. Объявили для всех слушателей номера телефонов в Питере, но, увы, звонки были почти все местные, из других городов звонить слушателям было непривычно. Лучше, как всегда, вопросы принимать в редакционной студии. Но как о них узнать ведущему? Значит, нужен дополнительный телефонный канал для ведущего о звонках. У меня не раз было так: в выездной студии сидит коллега в наушниках и жестами сообщает мне о звонках или информация заведена на самого ведущего в его наушники.

Вопрос. А есть ли какие-то особенности у программ типа ток-шоу, которые делаются совместно с другими СМИ?

Ответ. Есть, конечно, но не очень серьезные. В основном это касается работы ведущих. Два примера. В 2005 году была совместная с Би-би-си программа с участием М.С.Горбачева, посвященная 20-летию начала перестройки. На «Маяке» она была прямой, а у Би-би-си шла на запись, поэтому я как ведущий работал первым номером, а один из руководителей бюро Русской службы Би-би-си в Москве – вторым.

Другой пример – совместный проект с телерадиокомпанией «Мир» (СНГ) и «Независимой газетой». Это был сериал эфирных встреч с президентами стран СНГ. Я в шутку называл этот сериал «президенты на троих». На «Маяке» программа шла в прямом эфире, ТРК «Мир» давала в записи телеверсию, а «Независимая газета» публиковала слегка подредактированную расшифровку. Соответственно было и трое ведущих. Забойщиком по праву прямого эфира опять пришлось быть мне.

Вопрос.А если на вашу программу приходят съемочные группы телевидения и тема или собеседники их заинтересовали – это как-то сказывается на работе в эфире?

Ответ. Принципиально – нет. Нужно меньше жестикулировать и немного «работать лицом», хотя ведущего телевизионщики показывать не любят, не за ним пришли. Если у ТВ есть свои вопросы, не связанные с темой программы, то, пожалуйста, снимайте ньюсмейкера после нашего эфира.

Вопрос. Нужно ли готовить слушателей к восприятию программы, и если да, то как это сделать лучше всего?

Ответ. Слов нет, приятнее работать в эфире с подготовленной аудиторией. И восприятие будет заинтересованное, и звонки по делу. Конечно, помогают анонсы, особенно сделанные завлекательно. Не надо даже формально, в лоб давать развернутое определение темы, лучше или связать ее с «горячими» событиями, или с какой-то дискуссией в обществе, или с личностью гостя в студии. Можно запустить острый вопрос и пообещать ответить на него в эфире или сделать «приглашение к танцу» устами ведущего программы, если он достаточно популярен. Интересно и полезно проводить форум в Интернете в преддверии программы. Там надо дать развернутый анонс и даже некоторые подтемы предстоящего разговора, чтобы вызвать более разнообразные и конкретные вопросы и суждения слушателей.

Полезно совместить звуковые анонсы с предварительной записью телефонных звонков слушателей, тогда после обработки и отбора звонков у вас будет хорошая затравка для эфира и прямых звонков в студию. Я уже говорил о полезности записи выборочных опросов населения. Это тоже хорошая форма «настройки» аудитории, придающая солидность эфиру: значит, команда в студии знает, что думают люди об обсуждаемой проблеме.

Вопрос. Расскажите о профессиональной «кухне», связанной с телефонными звонками слушателей. Можно ли сделать, чтобы они были органичной частью программы, а не звуковой декорацией или помехой, отвлекающей от темы?

Ответ. «Кухня», конечно, есть, но для большинства радиожурналистов она не является секретом: опыт прямого общения со слушателями накоплен большой, поэтому ограничусь лишь некоторыми замечаниями. Прежде всего не стоит включать телефоны студии одновременно с началом программы. Дайте аудитории некоторое время войти в тему, чтобы последующие звонки «стыковывались» с разговором в студии.

Но вот телефоны включены, пошли звонки. Здесь очень много зависит от редакторов, вступающих в контакт со слушателями. Нужна четкая ориентировка, чтобы вопрос был ясным и по делу, чтобы слушатель сразу откликнулся на обращение ведущего и понял, что он в эфире. Как представлять звонящего? Это дело вкуса ведущего и стилистики программы. Четче получается, когда ведущий называет слушателя и место, откуда он звонит (со слов редактора по переговорнику), но когда на просьбу ведущего слушатель представляется сам, это вызывает больше доверия у аудитории: ясно, что звонок действительно прямой.

Часто приходится выбирать из множества звонков первоочередные. Критерии – содержательность, острота, интересная география или профессия и социальная принадлежность звонящего. Желательно учесть и финансовые обстоятельства: я, например, просил отдавать предпочтение звонкам издалека, в том числе из-за рубежа и по мобильным телефонам (деньги капают!).

Приходится всегда быть настороже: хватает еще людей, которые рвутся в эфир, чтобы помитинговать или навязать свою проблему, не имеющую никакого отношения к теме программы. Митинговых «экстремистов» лучше сразу осаживать, предлагая им задать конкретный вопрос, высказать конкретное пожелание. Если результата нет, надо отключить звонок, объяснив слушателям, почему. Если же за звонком в студию стоит человеческая боль, лучше всего переадресовать его редактору, который договорится о будущих контактах или посоветует, что можно сделать. Когда гостя в студию сопровождают его помощники, редактор может попросить их разобраться в ситуации, которая волнует слушателя. Бывают телефонные звонки с «двойным дном». Редактору человек называет один вопрос – по теме и по делу, а когда его включают в эфир, «лепит» совсем другое. В таких случаях приходится действовать в духе предыдущих рекомендаций. У меня была одна такая «клиентка», которая прорывалась в эфир с помощью соседки или собственного мужа, поскольку ее голос мы уже знали. «Воевали» с ней, как могли.

Вопрос. А если по телефону открыто хамят?

Ответ. На уровне «Маяка» это бывает очень редко. Видимо, серьезность и корректность разговора не вызывает хамских порывов. Скажем, матерщины в эфире в моих программах не было ни разу за многие годы. Если же грубиян все-таки прорвался в эфир, то проще всего его «вырубить»», извиниться за него перед аудиторией и лишний раз напомнить о взаимной корректности.

Кстати, атмосфера в студии зависит и от характера ответов на вопросы. Желательно, чтобы они были адресными. Лучше всего попросить отвечающих записывать имена и фамилии звонящего и обращаться в эфире непосредственно к нему.

Вопрос. У вас бывают и записные программы. Насколько их «вылизывают» при монтаже?

Ответ. Минимально. Программа должна «дышать». Убираются только технический брак и явные ляпы. Когда программа редактируется задним числом, это всегда заметно, особенно профессионалам.

Вопрос. Как вы считаете, Интернет для радио – соперник или союзник? И как лучше всего использовать его возможности в ток-шоу?

Ответ. Не «или – или», а «и – и»: и соперник, и союзник. Соперник, потому что все больше становится оперативным и удобным средством массовой информации и виртуальной площадкой для дискуссий. Союзник, потому что помогает качественно подготовить и провести ток-шоу на радио. О некоторых формах использования Интернета я уже сказал. Коротко соберу все в одно перечисление. Предварительный форум в Интернете помогает подготовить аудиторию и «запастись» мнениями людей. Во время эфира можно использовать Интернет как один из каналов приема вопросов и обратной связи с аудиторией. Возможна прямая трансляция эфира в Интернете практически на весь мир, что особенно ценно для русскоговорящих (у меня было несколько случаев, когда в студию звонили из США, Израиля, Швеции, Финляндии). Будет расширяться видеотрансляция, усиливающая эффект присутствия. Ну и, конечно, после эфира аудиозапись или расшифровка программы позволяет тем, кто упустил прямую трансляцию, «догнать» ее и получить желаемую информацию и впечатления.

Вопрос. Неприятно слышать, когда ведущий ток-шоу всех обрывает и все хочет сказать сам. С другой стороны, жалкое впечатление вызывает подхалимаж в эфире, когда ведущий виляет хвостом перед начальством. Ваше мнение?

Ответ. Уровень и стиль ведущего действительно во многом определяют характер ток-шоу, его успех или неуспех. Есть несколько типов ведущих. В заданном вопросе обозначены два из них. Конечно, многое зависит от личности ведущего и авторитетности СМИ, которое он представляет. И все же выскажу свое отношение к некоторым типичным ситуациям.

Авторитарный ведущий. Ему главное – показать себя: какой он умный, грамотный, авторитетный, как он может «подавить» собеседника. Я не приемлю такой стиль, да и слушателей он раздражает. Для того и приглашаются в студию гости и собеседники-профессионалы, чтобы узнать их мнение, их оценки! И ведущий должен не выпячиваться за их счет, а помочь им высказать то, что у них за душой.

Ведущий «тихоня». Это другая крайность. Ведущий боится своих собеседников и опасается что-нибудь ляпнуть из-за недостаточного знания темы или предмета. Он сводит свою роль к чисто технической: называть тех, кто говорит в студии, или давать слово слушателям, звонящим по телефонам. К этому типу примыкает и тот, что упомянут в вопросе: ведущий-угодник. Он тоже мало кому симпатичен, кроме тех, перед кем угодничает.

Было бы смешно говорить о каком-то универсальном типе ведущих. Пусть они будут разными, но есть какие-то исходные профессиональные моменты, которые желательно иметь в виду. Назову некоторые.

Компетентность. Нужно хотя бы в основном знать тему и отдавать себе отчет в том, почему она вынесена на обсуждение и к чему можно прийти.

Контактность. Взаимодействие с собеседниками. Знать «кто чем дышит» и чего можно от них получить.

Четкость, особенно в постановке вопросов и определении линии разговора, умение не тонуть во второстепенных деталях, уводящих от сути дискуссии.

Владение «красками» разговора: вопросы формулировать поострее, использовать иронию, юмор, образы, аналогии и т.п.

Заряженность на неожиданные повороты или конфликтные ситуации, чтобы быстро реагировать на них и вырулить на продолжение намеченного.

Сценарий (если он есть) не догма, а форватер.

Вопрос. Нередко в форме ток-шоу проводятся предвыборные дебаты. Что в таких случаях требуется от ведущего и в чем он ограничен?

Ответ. Здесь правила довольно жесткие. О самолюбовании ведущему лучше всего забыть. Его задача – обеспечить равноправие сторон и возможность изложить их позиции. Это касается и хронометража. Я уже говорил о том, что когда в дебатах участвовало двое кандидатов, я использовал шахматные часы. Очень удобно: включаешь, выключаешь – и всем все видно, сколько наговорил, сколько осталось. Желательно также, насколько возможно, и поделить звонки. Если слушатель адресуется не персонально к тому или иному кандидату, распределяйте вопросы справедливо или попросите по какой-то важной теме коротко высказаться всех.

Ведущий не должен давать собственной оценки позициям выступающих, но может корректными вопросами уточнять сказанное или развить какую-то мысль. И конечно, хорошо если удастся завязать полемику, тогда все будет более интересно и съедобно. Но бывают и ситуации, когда ведущему надо заявить о себе: если кто-то явно злоупотребляет временем, начинает хамить или допускает экстремистские пассажи. У меня был такой случай во время дебатов на «Маяке» (в студии было три кандидата). Один отставной генерал (от какой-то небольшой партии) разошелся и начал высказывать фашистские по своей сути и форме призывы. Я как ведущий заявил, что пропаганда фашизма запрещена конституцией и другими законами, что «Маяк» подаст на него в суд и обратится в Центризбирком, чтобы погромщика лишили права участия в дебатах. Тот поджал хвост, и программа завершилась нормально.

Вопрос. При работе в прямом эфире всегда возможны «накладки». Видимо, есть и какие-то «подводные камни». К чему нужно быть готовым?

Ответ. Первая опасность – опоздание гостя на прямой эфир. Это всегда неприятно, но легче пережить, если есть другие гости и разговор можно начать с ними. Сейчас, в эру мобильных телефонов, с опаздывающим можно начать разговор с помощью «трубки», а потом обыграть его прибытие в студию.

Другая опасность, к которой всегда надо быть готовым, - это срыв связи, особенно если собеседника мы слышим по проводам или телефону. На этот случай лучше иметь запасной номер. Скажем, на связи с вами – губернатор или глава района. Связь по каналу вдруг нарушилась – мы набираем номер запасного телефона.

Вспоминаю драматичный эпизод. У нас на «Маяке» был объявлен прямой эфир во время подъема подводной лодки «Курск», потерпевшей аварию. Но день эфира, суббота, пришелся на паузу в работах, и адмиралы, на которых мы надеялись, «разлетелись». К счастью, у нас было запланировано включение водолаза, который приехал перевести дух в Питер.Там, в его квартире, был на изготовке наш корреспондент Алексей Захарцев, а в Североморске у телефонов находился наш другой корреспондент – Николай Осипов. Общими усилиями спасли программу, хотя она получилась не такой, как было задумано.

Бывает, из-за перегрузки вырубаются телефоны студии, по которым звонят слушатели. Нужно сразу объявить об этом, и нагрузка на линии снизится. А тем временем придется больше налечь на пейджер, тоже полезный канал связи. Часто по техническим причинам срываются звонки слушателей, даже в ходе разговора с ними. Совет редактору: если тема звонка интересна, заранее запишите телефон слушателя, чтобы в случае чего самим соединиться с ним.

Конечно, все предусмотреть невозможно, но по опыту знаю, что, если эфир прямой, слушатель всегда простит нам технические накладки.

В заключение я хочу воздать хвалу профессионализму. Профессионализм – это больше, чем ремесло. Ремесло можно освоить достаточно быстро. Надеюсь, что мои ответы на вопросы коллег этому тоже помогут. Хотелось, чтобы они помогли и в выработке профессионального отношения к работе в эфире и для эфира. Неприятие халтуры, ответственность, умение быстро впитывать информацию, контактность, способность не только говорить, но и слушать, слушать людей и себя самого со стороны – все это составляющие профессионального отношения к делу. Профессионализм – это мой бог в журналистике. Давайте служить ему вместе.

О «паркетной» журналистике

Беседа Александра РУВИНСКОГО

Работой «на паркете» принято называть у пишущего и снимающего братства журналистов их деятельность по освещению усилий центральных ведомств и важных государственных событий.

Со стороны это часто кажется работой престижной и удобной. Под крышей, в буквальном смысле этого слова, в тепле, рядом с хорошим буфетом. Многие даже наивно уверены, что и на журналистов, оказавшихся вблизи сильных мира сего, распространяется хотя бы часть чиновничьих привилегий. Но уравновешивает ли все это огромную ответственность, психологическую нагрузку, необходимость постоянного общения с кастой чиновников, далеко не всегда благожелательно настроенных к прессе? Необходимость ограничений на выражение собственного мнения, с которой вынужден журналист изначально согласиться, ступая на эту стезю? Наконец, особо пристальное, порой нервозное внимание собственного руководства даже к оттенкам интонации в репортажах. Об особенностях этой работы и пойдет речь.

В учебных пособиях по журналистике можно найти рекомендации, как вести репортаж из театра, со стадиона, но вот как это делать с заседания Правительства, Госсовета или палат Федерального Собрания – рекомендаций мало. А ведь здесь история и политика часто создаются на глазах у журналиста. Он имеет возможность наблюдать, как меняются сами политики, насколько остаются они верны провозглашенным когда-то идеалам, наконец, как приходит или так и не приходит к ним государственная мудрость.

В этой сфере у журналистов «Маяка» уникальные традиции, достойные внимания. Это старейшая информационная радиоредакция в стране. И хотя позывные «Маяка» впервые прозвучали в эфире 1 августа 1964 года, но редакция, официально она называлась Главная редакция информации, появилась намного раньше, готовила выпуски «Последних известий» на Всесоюзном радио с 1 сентября 1932 года и продолжала выпускать в эфир эти информационные блоки одновременно с «маячными» новостями.

Автору везло оказываться достаточно часто в нужном месте и в нужное время. Работа на «Маяке» предоставляла такие возможности, и надо было только не лениться, добывая новости. Я и мои коллеги десятилетия «плыли» в довольно бурных «течениях» и нас хорошо «шлифовало» с разных сторон.

Журналист и власть: этика взаимоотношений

Вначале целесообразно коснуться этических проблем, с которыми сталкивается журналист, работающий «на паркете». Психологи, анализируя мир людей верхнего эшелона общества, любят упоминать об «испытании властью». Но применительно к журналистам, рассказывающим о деятельности этого эшелона, уместно говорить и об испытании близостью к власти.

Сколько возникает здесь соблазнов! Особенно в начале пути. И первый – почувствовать себя частью власти. Кстати, нелишне напомнить, что общепринятые нормы журналистики не позволяют совмещать журналистскую профессиональную деятельность с работой в любых властных структурах. И это важный принцип, позволяющий журналистике выполнять одну из своих функций – делать власть, и исполнительную, и законодательную, и судебную, прозрачной для общества. Грани между журналистикой и властью не должны размываться.

«Кодекс профессиональной этики российского журналиста», принятый в 1994 году, рекомендует такую норму, определяющую грань между властью, политикой и журналистикой: «Журналист полагает свой профессиональный статус несовместимым с занятием должностей в органах государственного управления, законодательной или судебной власти, в руководящих органах политических партий».

Можно было бы пойти и дальше. Журналист, по моему мнению, должен вообще приостанавливать свое членство в политических партиях, конечно, если он не работает в партийном информационном органе. Это позволит сохранить объективность и независимость. В Международной телерадиокомпании «Мир», например, официально закреплена практика ротации журналистов, ведущих передачи телерадиокомпании, которые поочередно должны представлять все страны содружества. Журналист «Мира» обязан приостанавливать свое членство в политической партии. И, что важно, во избежание политических конфликтов, обязан хранить исходные материалы и проверять – не искажен ли смысл репортажа при дальнейшем монтаже, редактуре.

Журналист должен построить свою деятельность по освещению работы властных структур и найти тональность так, чтобы ни в коем случае не ассоциироваться у читателей, слушателей с самой властью, не пытаться распространить на себя часть ее имиджа, что свойственно было в советские времена. Журналисты и дикторы, которые появлялись в те годы на экранах телевидения и чьи голоса звучали на радио, воспринимались как часть государственного аппарата или сферы, обслуживающей этот аппарат. Недавно нашел пышную Почетную грамоту, выданную лет 25 лет назад за работу на одном из съездов в Кремле. В ней так и написано: «за обслуживание Съезда». Таким было восприятие журналистов властью. Таким было отношение к ним.

Журналист на радио, особенно в вещании политическом, в своих передачах был лишен права на местоимение «я». Только «мы». «Мы ведем этот репортаж… Нам дал интервью…» - звучало в радиопрограммах. Согласитесь уже одно это должно было накладывать отпечаток на содержание материала, побуждало использовать готовые апробированные формулировки, не брать на себя ответственность и уж тем более не могло идти речи о собственных оценках явлений и фактов.

Сейчас часто в пору вновь возвращаться в информационно-аналитическом эфире к проверенному «мы». Личность журналиста, рассказывающего о событиях, уходит из радиожурналистики.

Понятие о профессиональной журналистской этике в западных странах совершенствовалось десятилетиями. В России еще в ХУШ-Х1Х веках начали появляться этические традиции в сфере взаимоотношений прессы с властью и обществом. Но в советское время все вытеснили другие принципы – принципы партийности. Они стояли надо всеми и уж, конечно, имели приоритет перед профессионализмом.

Действительно, в условиях однопартийной системы этика может быть только партийной, рассматриваться с позиции идеологии партии. Правда сейчас кое-кто с ностальгией вспоминает, что это были хоть какие-то регулирующие рычаги. С развалом КПСС и эти зыбкие нормы оказались размытыми.

Как вообще должен журналист, аккредитованный в государственных органах, строить свои отношения с властью?

Прежде всего, безусловно, уважительно. Следует помнить, что власть представляет большинство населения страны. Однако это не снимает с журналиста обязанности постоянно подвергать ее деятельность критическому анализу. Это часть журналистской деятельности – общественный контроль над властью. Такой принцип давно уже существует в европейской журналистике и в 1990-х годах успешно внедрялся в отечественную.

Уважение к власти и беспрекословное обслуживание ее интересов – далеко не одно и то же. В любом случае надо прикладывать усилия, даже встречая при этом и противодействие, чтобы шаги власти были прозрачны, чтобы злоупотребления не оставались незамеченными, а заявления, не соответствующие действительнотси, опровергались, чтобы были представлены разные точки зрения по спорным вопросам.

У журналиста, аккредитованного при властных структурах, неизбежно возникнет вопрос: а в какой степени он имеет право на критику ведомства, предоставившего ему возможность для работы? Имеет ли он право на собственное суждение или должен стать только ретранслятором мнений, родившихся в недрах учреждения, при котором аккредитован? Об этом не может не задумываться каждый получивший аккредитацию. Важно понимать, что обращение за аккредитацией, получение ее не есть какое-либо моральное или юридическое обязательство перед ведомством. Журналист остается полностью свободным в суждениях, оценках, отборе фактов для корреспонденций. Он не обязан в этом считаться с интересами аккредитовавшей его пресс-службы.

На практике, чем критичнее корреспондент относится в своих материалах к оценкам действий, решений подопечного ему ведомства, тем большим авторитетом он пользуется, но… в том случае, если сохраняет объективность, не занимается критиканством.

Право на критику, в том числе самую конструктивную, направленную на выход из какого-либо кризиса, журналист должен заработать своим авторитетом. Но его дают не только экстравагантные выступления в СМИ, а прежде всего глубокое знание темы. Только это позволяет вести диалог с чиновниками на равных.

Должен заметить, такая тактика оказывалась эффективной даже в советские времена, когда казалось, что все, а уж любая критика тем более, регулировалось сверху. Я имел возможность убедиться в этом, освещая в эфире «Маяка» и «Последних известий» деятельность министерств сельского хозяйства СССР и РФ и других аграрных ведомств, и благодарен многим ученым и специалистам, оказавшим мне помощь в освоении не простых проблем сельского хозяйства и в моем становлении в качесте журналиста-аграрника.

Глубокое проникновение в тему, знания и контакты давали, я считаю, моральное право на критические высказывания. Не помню случая в тот период, когда бы суть их кем-либо оспаривалась. Могу с уверенностью утверждать, что благодаря сотрудничеству с разными людьми в аграрном секторе многие годы редакции удавалось сохранять авторитет самого информированного в аграрно-промышленной сфере средства массовой информации. Уверен, способствовала этому порой и критическая позиция, которой «Маяк» не чурался, что в условиях советского партийного режима было отнюдь не самой распространенной практикой в СМИ и могло расцениваться как дискредитация власти. Право на критику давала компетентность при освещении темы.

Известно, что без критики, общественного контроля, который осуществляется при содействии прессы, власть деградирует, теряет ответственность, начинает обслуживать сама себя. Но как часто поводом для такой критики бывает лишь желание выделиться, обратить внимание на себя, свое издание!

Должен заметить, что и позже, в период работы в правительственном журналистском пуле, не могу вспомнить случая, чтобы журналист пострадал за критику, конечно, если речь идет, подчеркиваю, о критике объективной, основанной на проверенных, достоверных фактах, а не о критиканстве ради красного словца, тем более что деятельность правительства дает немало поводов для серьезных вопросов. Это касается не только качества принимаемых решений, но и организации работы.

Следует соблюдать этические нормы и во взаимоотношениях с самими чиновниками. Чего греха таить, мы охотно пользуемся предоставляемой ими информацией, но стремимся представить любого чиновника человеком неповоротливым, недалеким, бесчувственным к гражданам. Это не всегда справедливо.

В аппаратной среде много знающих, образованных, болеющих за дело «государственников». Иногда они вынуждены действовать в рамках определенных правил, за что их нельзя упрекать. Но, конечно, много и таких, для кого личные удобства, корысть – на первом месте.Мы сталкиваемся с искусственным сдерживанием информации для журналистов, но в то же время готовностью щедро делиться ею в обмен на подношение. Надо уметь проводить грань. Не ставить всех на одну доску и, когда есть для этого основания, рассказывать об их труде с должным уважением.

Особенно необходимо быть внимательным, когда вы затрагиваете элементы личной жизни людей, с которыми общаетесь по долгу службы. Здесь одна из любимых тем – здоровье высших государственных чиновников. Репортеры находят различные поводы, часто надуманные, чтобы затронуть эту тему. В начале 2007 года мэр Москвы Юрий Лужков на заседание московского правительства пришел с заметной травмой на лице, полученной накануне во время катания на лыжах. Об этом сообщили десятки средств массовой информации. Телеоператоры смогли показать все детали: но при этом ни одна редакция не сообщила о сути заседания правительства, даже о его теме.

Надо помнить: каждый из нас имеет закрепленное законом право на невмешательство в личную жизнь. Попадая в радио- и телерепортажи, детали частной жизни наших государственных мужей, их взаимоотношений в быту отодвигают на второй план подлинную сущность происходящего. Как выглядит государственный чиновник, где он сел за столом, как посмотрел на соседа – такие детали зачастую не способствуют раскрытию основной темы. К сожалению, подобный подход становится практикой для достаточно солидных редакций, которые словно вступают в соревнование с «желтой» прессой на ее поле. Больше «желтизны» - напутствуют корреспондентов редакторы. Идет борьба за рейтинг.

Один английский исследователь прессы заметил: «Рейтинг – это то, что составляется чаще всего на мятой салфетке в ресторане». Очевидно, что это сказано образно и в жизни далеко не так. Измерением интереса аудитории занимаются солидные исследовательские организации. Показатели рейтинга важны для высшего менеджмента СМИ как один из способов определения программной политики, а также стимул для рекламодателей. Разговор о медиаизмерениях вы найдете в этой книге позже. Я же имею в виду неформальный рейтинг публикаций, который определяется журналистской средой, коллегами. Критерии и оценки здесь могут быть абсолютно другими.

Считается допустимым обращаться к личной жизни известных людей, когда факты имеют общественное значение и обнародование их позволит избежать серьезных последствий для общества, например, предотвратить преступление, шантаж.

На Западе это давно норма. Так, принц Монако Альберт регулярно отсуживает у редакций крупные суммы за вторжение в свою частную жизнь, хотя и не требует опровержения подлинности самих опубликованных фактов. По этому пути решили пойти и некоторые деятели российской культуры.

Одна уважаемая, известная высоким профессионализмом телередакция год за годом давала в эфир вполне лояльные репортажи о государственном деятеле высокого ранга. Но, как только он был снят с поста и попал в немилость к власти, на экране появились архивные кадры этого деятеля с пикантно расстегнутой деталью одежды на официальной церемонии. Допускаю, что некоторым зрителям это было любопытно, но для других – стало мерилом этического порога готовивших материал журналистов.

Еще об одном этическом нюансе. Как быть с подарками, которые журналистам иногда навязывают коммерческие, а порой и государственные структуры. Подобный подарок ставит корреспондента в некоторую зависимость. Все попытки союзов журналистов ввести какие-либо рамки безуспешны. Упоминания о подарках, подношениях регулярно выпадают из принимаемых медийным сообществом резолюций, документов.

В Кодексе печати ФРГ, например, не двусмысленно написано, что в тех случаях, когда ценность подарка превышает общепринятые рамки понятия сувенира, это несет угрозу свободе принятия решений, формированию независимого мышления у журналистов и потому недопустимо. В исключительных случаях в ФРГ журналист может принять подарок, но только с санкции редакционного совета. Это распространяется и на командировки, ознакомительные поездки.

В России широко применяются такие скрытые формы влияния на журналистов, как приглашение их к участию в деятельности различных общественных советов при правоохранительных органах с выдачей соответствующих документов, подтверждающих причастность к спецслужбам. Так, при задержании корреспондента «Московского комсомольца» журналист смог предъявить целый веер подобных документов, которые должны были защищать, по его мнению, от ответственности. Такой журналист, естественно, начинает работать на свою «крышу», становится легко управляемым.

Многие ведомства, особенно правоохранительные, учреждают не малые премии за освещение собственной деятельности. Это практикует МВД, ФСБ. Получить такую премию, присуждаемую самим ведомством, скорее всего нет шансов у тех, кто пишет о недостатках в его деятельности.

Журналист и общество: мера ответственности

Ответственность журналиста перед слушателем, работа на его интерес, пожалуй, главный узелок в клубке проблем, с которым сталкивается радиожурналист и о котором те из нас, кому довелось в былые годы работать в советском парламенте, российском и союзном совминах, спорили вечерами. Правда, споры такие могли стать возможными лишь с середины 1980-х годов с наступлением перестройки.

Вопросы ответственности журналиста перед обществом – это прежде всего проблема выбора: как поступить в том или ином случае. Это и поиск той грани, где по одну ее сторону – свободное выражение мнения, своей позиции по отношению к событию, явлению, которое приходится освещать в радиоэфире, по другую – документальная точность, объективность в подаче того, что есть на самом деле.

Согласитесь, когда речь идет об обсуждении важного проекта в Думе, в Правительстве, во властной региональной структуре слушатель ждет прежде всего не оценок, которые могут быть и замаскированными, не прямыми, а объективных фактов. Анализ может последовать, но чуть позже. Мнение не должно смешиваться с фактом, что часто у нас бывает.

Но ведь и у журналиста может быть свое субъективное восприятие, основанное и на знаниях, и на собственном анализе, наконец, на знакомстве с историей вопроса. Как не просто соблюсти баланс, удержаться и не выдать свое суждение за истину в последней инстанции!

И уж, конечно, совсем недостойно для журналиста позволить использовать себя как инструмент реализации чьей-то политики, работать на чью-то заинтересованность, проявлять ангажированность. Это уже не информационно-аналитическая деятельность, а чистой воды пропаганда, с которой, как нам казалось, мы простились когда-то на рубеже 1980-1990-х годов.

В ряде случаев мы можем говорить о прямой ответственности прессы, в том числе радио, за негативные события в стране, в экономике, в социальной жизни.

Пример тому – сокрытие правды о чернобыльской аварии, об истинных ее последствиях. Конечно, в условиях глобальной цензуры, еще существовавшей в 1986 году, мало что могла сделать пресса. Власть не готова была к искренности с народом: в результате сотни тысяч искалеченных судеб людей, не осознавших реальную опасность радиационного выброса.

Но, к чести нашей журналистики, и тогда нашлись люди, которых не удалось заставить молчать. Среди них украинская журналистка Алла Александровна Ярошинская. Несмотря на угрозы и репрессии, она использовала все возможности быть услышанной властью и народом. Земляки избрали ее народным депутатом СССР, и тогда у «Маяка» появилась возможность предоставить ей широкую трибуну. Что мы с удовольствием и делали, имея на первых порах немалые неприятности. На ее примере многие уже тогда смогли убедиться, что любую тоталитарную власть можно заставить считаться с сильными профессионалами, сохраняющими достоинство.

Вот другой пример – обнародованные на одной из венгерских радиостанций вырванной из контекста и тайно сделанной записи высказываний премьер-министра в узком кругу единомышленников. Это едва не повлекло отставку правительства и на значительный период создало в стране кризисную ситуацию, в которой противодействующие стороны применяли силу.

Следует помнить, что в подобных силовых конфликтах, вооруженных противостояниях первыми под огонь, в прямом смысле этого слова, попадают теле- и радиостанции, гибнут наши коллеги. Так было в октябре 1993 года, когда конфликт в верхних эшелонах власти перекинули на общество, а под ударом оказался телерадиоцентр «Останкино». Автору этих строк и моим коллегам на протяжении нескольких часов пришлось вести программы в эфире на фоне выстрелов и взрывов гранат, которые слышны были в эфире через двери студии и многослойную изоляцию.

Контроль над электронными средствами массовой информации для сил рвущихся к власти или пытающихся ее удержать, оказался важнее захвата почты, телеграфа, вокзалов или банков, как в годы былых революций.

Еще пример, уже из недавнего прошлого. Отнесись журналисты, прежде всего работающие в Думе, в Правительстве, более внимательно и добросовестно к обсуждению так называемого 122-го закона о замене натуральных льгот денежными компенсациями и менее доверчиво к посулам власти, может быть, не пришлось бы спустя несколько месяцев рассказывать о многочисленных акциях протеста, прокатившихся по стране. Критика закона, принятого в спешке, мнение серьезных аналитиков практически не получили места в эфире. Пострадали заслуженные ветераны. Но от социального взрыва серьезный ущерб понес и авторитет власти. В этом, безусловно, была и вина прессы.

К чести ряда средств массовой информации, в том числе и «Маяка», в информационных и аналитических радиопрограммах, газетных публикациях все же были слабые попытки докопаться до истины в ходе обсуждения этого закона. Но напор сверху оказался сильнее.

Одна из причин явной неудачи – отсутствие в редакции журналистов, специализирующихся на социально-экономических проблемах, способных отследить и донести до слушателя весь спектр мнений, существующих в обществе, а не только лежащих на поверхности и исходящих из властных коридоров.

Ответственность журналиста перед слушателем предполагает предоставление ему всей полноты информации о событиях или явлениях нашей жизни, ведь утаивание существенных граней событий в корреспонденции – это та же дезинформация.

По этому пути идут некоторые журналисты, освещающие деятельность властных структур: совесть вроде бы чиста, и не солгал, но и правду не сказал! Есть и другой, не менее порочный путь, когда отбираются факты под заранее сформулированное «наверху» мнение. Это легкие пути бесконфликтного существования в журналистике. И по ним идут некоторые СМИ!

Надо четко представлять, что достоверность и объективность информации – отнюдь не тождественные понятия. Можно превозносить одни последствия какого-либо проекта и умалчивать о других – негативных, которые могут оказаться решающими.

Часто мы слышим – в эфире должны звучать разные мнения. Но что значит в эфире? Рядом, друг за другом? В рамках одной программы? На протяжении вещательного дня, недели? Попробуйте сегодня найти ответы на эти вопросы – и запутаетесь окончательно.

В некоторых странах существуют общепринятые, писаные правила порядочности в эфире. Так, в ФРГ, например, считается обязательным, что журналист должен разъяснить позицию критикуемого; не заканчивать интервью демонстрацией собственного мнения; не использовать заключительную часть репортажа для того, чтобы дискредитировать интервьюируемого участника передачи; немедленно опровергать неверное изложение фактов. У нас все это пока необязательно. Как необязательно и многое другое, что давно уже незыблемо для журналистики в странах с парламентскими традициями.

Достоверность факта превыше всего

Есть особые нормы отношений с фактами, наработанные десятилетиями журналистской практики.

В основу информационного сообщения должен быть положен сам факт, а не комментарий, ему сопутствующий.

Достоверность факта, например, по этическому кодексу Би-би-си должна быть подтверждена не менее чем из двух источников и ссылки на источники обязательны. В случае малейших сомнений принято говорить: «по непроверенным источникам», «по данным, не получившим подтверждения» и т.д. На практике же часто в ситуации нехватки времени для проверки достоверности корреспондент обращается только к самому доступному источнику и этим ограничивается.

Журналист, аккредитованный в учреждении, получает большие возможности для контактов с носителями ценной информации. Бывает, они готовы ее обнародовать, но по разным причинам не хотели бы, чтобы при этом фигурировали их имена. Корреспондент должен с этим считаться. Получая какие-либо данные во время беседы в перерыве заседания, в командировке – в салоне самолета или в гостинице, он должен поинтересоваться, возможна ли ссылка на источник. При использовании диктофона следует оговорить, для чего предназначается запись, и строго соблюдать договоренности, не подрывая доверия к журналистскому цеху.

Надо учитывать, что в ведомствах следят за соблюдением чиновничьего этикета, и подводить людей, оказавших тебе доверие, нельзя. Бывали случаи, когда руководителей среднего звена увольняли именно за то, что они предоставили журналисту сведения, которые, по мнению вышестоящего руководства, в прессу попасть не должны. Ссылки при публикации на источник информации не было. Но вычислить его удалось.

С другой стороны, вы не можете быть гарантированы, что вам «не сольют» материал, в обнародовании которого заинтересованы определенные круги, что это не будет организованной «утечкой». Журналисту надо быть бдительным и взвешено подходить к информации, полученной конфиденциальным путем.. Кстати, раскрыть источник информации, по действующим в России законам, может обязать только суд. В некоторых странах и суд не может к этому принудить. При этом надо иметь в виду, что факты, которые приводит журналист, он должен в состоянии доказать в случае необходимости в судебном порядке, иначе может последовать ответственность вплоть до уголовной.

Иное дело – суждения, предположения. Но и здесь надо быть крайне осторожным, чтобы не нанести кому-либо назаслуженный моральный или материальный ущерб. Допустим, вы рассказываете о действиях какого-либо ведомства, принесшего государству, обществу огромный ущерб, например об ограничениях на ввоз какой-либо продукции в страну. Одно дело утверждать, что в ведомстве знали о негативных последствиях, другое дело заявить в эфире: «трудно себе представить, что в ведомстве не знали о последствиях решений». Нюанс, казалось бы, небольшой. Однако в одном случае это утверждение факта, в другом - мнение, суждение, ответственность за которое не предусмотрена и на которое журналист имеет моральное и юридическое право.

Есть и такая беда у журналистов, работающих во властных структурах: искать конфликты там, где их нет.

Конечно, конфликт создает драматургию любого информационного сообщения, часто становится основой сюжета, но недопустимо пытаться найти его там, где и почвы для него нет. На практике же редакция достаточно часто игнорирует важную информацию только из-за того, что она не построена на конфликте, на противодействии сторон. Страдает слушатель, не получая всю гамму необходимых сведений.

Остроту освещаемым событиям может придать не только наличие разных мнений в процессе дискуссий в тех же властных структурах, но и оценка комментатора, рассказывающего об этих событиях и оказавшегося в силу своей компетенции способным выйти за рамки чьих-либо интересов.

Не секрет, например, что на открытые для прессы заседания Правительства выносятся лишь решения, предварительно согласованные, отшлифованные на многочисленных закрытых совещаниях, поэтому острая интрига на самом заседании проявляется достаточно редко. Вот здесь-то и нужны опыт, эрудиция репортера и доверие к нему руководителей информационной службы, чтобы придать сообщению остроту, эмоциональность и аналитическую глубину. При таком сочетании в выигрыше будет слушатель. А пресса сохранит авторитет у граждан.

Доверие слушателей, зрителей часто подрывает ставшая, к сожалению, уже обычным делом имитация прямых включений в эфир радиостанции так называемых репортажей «с места события». Это отнюдь не невинные шалости дилетантов. Они создают атмосферу вседозволенности по отношению к факту, который в журналистике, как известно, должен быть священен.

Конечно, эффект сиюминутности важен для восприятия, но ради него нельзя превращать документальный жанр в театрализованную постановку.

В каждой редакции мечтают, чтобы ее корреспондент первым оказался на месте чрезвычайной ситуации.Но для этого нужен отлаженный механизм организации редакционного процесса, транспорт, связь. Гораздо проще сесть у открытого окна, через которое вливается шум улицы и прочитать в эфир сообщение информационного агентства. Его можно украсить, при необходимости, взятыми в фонотеке и записанными ранее звуками… Все это часто предоставляется слушателю как «репортаж нашего корреспондента» и получает оценку внутри редкции как «блестящая находка». А уж «озвученные» корреспондентами, редакторами сообщения агентств, Интернета без ссылки на источник можно слышать ныне практически в информационных выпусках многих радиостанций.

Журналист, приходящий сегодня на работу в редакцию, не имеет представления, что это грубейшее нарушение норм профессиональной работы с фактом.

Неофициальная информация

Как быть в тех случаях, когда аккредитованному журналисту удается неофициально получить какие-либо сведения или документы. Бывает, кто-то в аппарате оказывается заинтересованным в их опубликовании, ведь чиновничья среда далеко не монолит. Там существуют разные интересы, зачастую весьма противоречивые. У кого-то может быть политическая или экономическая заинтересованность в подобном «сливе», как говорят журналисты. Известно, грешат таким спровоцированным выбросом информации в народ спецслужбы. В других случаях, что греха таить, какое-то издание ради сенсации может использовать известный способ заинтересовать работника аппарата поделиться ведомственными «секретами», естественно, оставив его имя анонимным.

Некоторые наши стражи государственных интересов не могут устоять перед весомыми подношениями богатых изданий в обмен на информацию. Конечно, речь идет не о сведениях, представляющих государственную тайну, а, как правило, о проектах, находящихся в работе. Данные о них могут иметь неоценимое значение для различных коммерческих структур и, соответственно, повышать авторитет и благосостояние опубликовавших их СМИ. Все это есть в нашей жизни. И в правительстве, и в ведомствах стараются этому противостоять. Но само явление живо. И ваш главный редактор может задать вопрос: почему сегодня в конкурирующей газете появилась новость, о которой вы редакции не сообщили? Подумайте заранее, как оправдаться.

Приведу пример из своей практики того, как журналистов могут использовать в своих интересах различные политические силы.

Деятельность на ниве сельскохозяйственной тематики, которой я занимался в начале журналистской карьеры, столкнула меня с известным государственным деятелем 1980-х годов Егором Лигачевым. Он был влиятельной фигурой – член Политбюро и на каком-то этапе по степени влияния второй человек в государстве и партии после Горбачева. Хотя он и носил ореол консерватора, но стал для генсека-реформатора опорой, от которой тот по каким-то причинам не хотел отказаться.

В разные периоды в сфере ответственности Егора Лигачева были и руководящие партийные кадры, и идеология, и сельское хозяйство. Как мне казалось, Лигачев всегда старался журналистов-оппонентов приблизить к себе, полагая, очевидно, что это даст ему возможность использовать их в своих интересах.

И вот летом 1988 года во время командировки в Нагорный Карабах, когда там проходили круглосуточные митинги и только еще разворачивались трагические события, я столкнулся с тем, что все материалы от нашей журналистской группы (в нее входили радио- и телевизионные корреспонденты) поступали лично к Лигачеву. И судя по тому, что требовали от нас, стало ясно, что цель отправки этой группы в Карабах была не в том, чтобы рассказать правду о событиях в регионе, а создать видимость того, что это правда звучит в эфире. Там я в первый раз почувствовал, что меня открыто использовали в серьезной политической интриге.

А вот еще один пример из моей давней практики. Он также связан с именем Егора Лигачева и с тем, как журналиста могут использовать для утечки информации, выгодной тому или иному государственному деятелю.

Так уж сложилось, что в результате долгого, еще доперестроечного знакомства у нас установились весьма доверительные отношения с Лигачевым, наверное, поэтому он соглашался на интервью «Маяку» даже в тяжелые для себя времена, когда откровенно избегал прессы.

В тех условиях приблизить к себе прессу для партийной власти было правильной тактикой. Партийно-административный кнут уже перестал действовать эффективно, да и мог откровенно скомпрометировать любого чиновника в условиях наступавшей гласности. А вот непривычное еще доверительное отношение, внимание к прессе должно было обезоружить. Это был беспроигрышный психологический ход. Мы ведь привыкли, что отношения с прессой у людей такого уровня строились лишь на жесткой партийной дисциплине.

Подобные разъяснения существенны для того, чтобы понять, почему для важной акции Лигачев выбрал именно корреспондента и ведущего программ «Маяка», имевшего в тот период неограниченный доступ к эфиру. Необходима некоторая предыстория.

1989 год. 9 апреля в Тбилиси жестоко, с жертвами, была разогнана мирная демонстрация. Уже в мае, на 1 съезде народных депутатов СССР, под председательством Собчака была создана комиссия по расследованию злодеяния в Тбилиси.

Кое-что я знал от Анатолия Александровича о том, как тяжело идет работа в этой комиссии. В Москве тщательно скрывалось имя того, кто дал приказ о кровавой акции. Взять на себя подобное решение тогда могло только первое лицо. Горбачев же в эти дни находился с визитом в Англии, встречался с Маргарет Тэтчер. Обычно замещавший его Лигачев готовился к отпуску. Все остальные партийно-государственные руководители тоже отрицали причастность к принятию каких-либо решений. Все оказались «ни при чем».

Судя по всему, также было исключено, что командующий войсками в Тбилиси генерал Игорь Родионов взял ответственность за принятие решений на себя. Слишком трагическими были последствия: девятнадцать человек погибших, более полутора сотен раненых, свыше четырех тысяч отравленных газами, пострадали и 189 военнослужащих.

Уголовное дело расследовала одновременно и комиссия Генеральной прокуратуры. В ее заключении, естественно, не прослеживается какая-либо связь тбилисских событий с решениями в Москве.

Комиссия Собчака пришла к выводу «о пробелах в практике принятия важных государственных решений» и что действия войск под командованием генерал-полковника И.Родионова были незаконными. Он выполнял решение местного партийного, а не государственного органа.

Тогда, в1989 году, ясно было одно: комиссия Собчака снимает ответственность с Михаила Горбачева, хотя и сознает, что многое осталось скрытым. Позже Горбачев утверждал, что о трагедии в Вильнюсе он тоже узнал едва ли не последним.

Я напомнил эту историю, чтобы лучше можно было представить ситуацию, в которой я оказался в один из летних дней, сидя в кабинете Е.Лигачева.

Попал я в этот кабинет из Мраморного зала ЦК после очередного совещания, на которое был приглашен хозяином кабинета. Лигачев неожиданно изменил привычку давать интервью сразу же после совещания и повел меня в свой кабинет, который значился под номером два. Такое же место занимали в партийной иерархии и люди, работавшие в нем в разные годы.

Кабинет не особо величествен. У многих министров, секретарей обкомов и даже председателей колхозов я видел и посолиднее. Лигачев указал на стул за столом для совещаний: «Извините, через 15 минут я вернусь». Передо мной лежала красная папка с черной надписью в правом углу: «Совершенно секретно». И ниже, в центре: «Шифротелеграммы из Тбилиси 7-9 апреля 1989 года». Я понял, что мне хозяином кабинета предоставлены 15 минут наедине с этой папкой. Было ясно: случайность исключалась. Такой опытный аппаратчик не мог по забывчивости оставить папку не на своем рабочем столе, а там, где обычно сидят посетители. К тому времени содержание папки еще не было обнародовано. Но… я уже знал от Собчака, что в ней. Эта секретная переписка фактически свидетельствовала о том, что Лигачев не был главной фигурой в тбилисской трагедии. Очевидно, Лигачеву, чей авторитет резко пошатнулся и на которого вели атаку демократическое крыло партии, с одной стороны, и Гдлян с Ивановым – с другой, обвиняя его в связи с взяточниками, очень важно было, чтобы данные, как-то реабилитирующие его в тбилисском эпизоде, попали в прессу в любой форме. Ведь в эти дни могла, по существу, решиться его дальнейшая политическая судьба.

Я не оправдал надежд Лигачева, папка осталась нетронутой, а политическая карьера Егора Кузьмича пошла по нисходящей уже по другой причине. Однако это уже рассказ для иного случая.

Нередко после этого я задавал себе вопрос: имел ли я моральное право в любом случае раскрыть злополучную папку? Думаю, имел. Сведения эти представляли огромный общественный интерес, были важны для всей страны. Но меня уже конфиденциально ознакомил с ними Анатолий Собчак и обнародовать их до его доклада я все равно не мог.

Очень не просто могут складываться у журналистов взаимоотношения с властью!

Пресс-служба – опора или шлагбаум?

Теперь, когда наш читатель знает кое-что о правилах поведения за порогом госучреждения, о здешних ритуалах и нравах, можно подробно поговорить и о подразделении, с которым чаще всего приходится иметь дело журналисту.

Знакомство с любым ведомством начинается с его пресс-службы, иногда это может быть отдел, управление, департамент, занимающиеся связями с общественностью. Бывают и временные пресс-службы, создаваемые для освещения отдельных важных событий, но мы поговорим здесь о пресс-службах, работающих на постоянной основе.

Пресс-служба, как правило, дорога с двусторонним движением. С одной стороны, ее задача – помогать прессе формировать общественное мнение, понуждать граждан к участию в общественных делах, а с другой – вести мониторинг СМИ, фиксировать и анализировать все публикации, собирать появляющуюся в них информацию о настроениях в обществе, об оценке деятельности ведомства, о его популярности.

Для журналиста это важный институт. Там, где пресс-служба поставлена хорошо, работа ее не идет за событиями, а опережает их, работники пресс-службы сами создают информационные поводы и, таким образом, формируют имидж открытости для ведомства.

На пресс-службу возложена обязанность аккредитации журналистов. Само слово «аккредитация» означает признание полномочий журналиста в данном учреждении, которое берет на себя следующие обязательства по отношению к аккредитованному журналисту: предоставлять право присутствовать на официальных мероприятиях, снабжать печатными материалами, создавать условия для работы в приспособленных помещениях, пользоваться средствами связи.

Иначе говоря, это некая декларация ведомства о готовности оказать журналисту помощь

В то же время факт получения аккредитации не накладывает на журналиста каких-либо особых обязательств перед пресс-службой.

Что говорит об этом законодательство? В Законе «О средствах массовой информации» этому посвящена статья 48. Аккредитация должна проводиться в соответствии с правилами, установленными самой организацией.

Но в большинстве организаций нет таких правил, и это предоставляет чиновникам немалые возможности для маневра. Так, даже в Правительстве РФ пресс-служба рассматривается лишь как элемент аппарата Правительства, в частности, одного из его департаментов.

Обычно в крупных центральных учреждениях устанавливаются виды аккредитации: постоянные, разовые, на определенный срок, необходимый для редакционного задания. Законом виды аккредитации и практика их предоставления никак не регламентированы. Иногда пресс-служба вынуждена ограничивать число журналистов из-за технических возможностей – попросту из-за отсутствия места для размещения всех желающих. С этим приходится считаться, иначе работа учреждения может быть парализована.

Так, в Государственной Думе регулируется доступ журналистов в здание с использованием видов аккредитации. Такие аккредитации бывают на сессию, на год, для разового посещения, для видеосъемки, аккредитация, дающая право работы на балконе в зале заседаний. Специальная аккредитация требуется на мероприятия с участием Председателя Государственной Думы, как особо охраняемого лица. Всем аккредитованным журналистам предоставлена возможность наблюдать за пленарными заседаниями по монитору, пользоваться залом для прессы, оборудованным средствами связи и аппаратурой для оперативного получения справок о деятельности парламента.

К сожалению, нашим законодательством взаимоотношения журналистского корпуса с пресс-службами слабо отрегулированы. Правовые нормы, записанные в Законе «О средствах массовой информации» и хоть как-то регламентирующие эти отношения, игнорируются без всяких последствий для ведомств и компаний. Впрочем, игнорируются, к сожалению, правоприменительной практикой и другие не менее важные статьи этого закона. Один из его авторов, профессор Михаил Федотов, заметил, что существующий закон «более всего напоминает простреленный во многих местах флаг над пока еще огрызающейся, но сильно обезлюдевшей баррикадой».

Именно поэтому известны случаи, когда при решении вопросов об аккредитации составляются некие рейтинги степени благожелательности СМИ по отношению к ведомству. Деление коллег на «своих» для пресс-службы и «чужаков», от которых «неизвестно, что можно ожидать», - реальный вариант взаимоотношений чиновников и журналистов, а следовательно, и различие в возможностях работы последних. В таких случаях к числу «дружественных» редакций чаще всего относят ведомственные СМИ, финансируемые самим учреждением, или СМИ, входящие в медиахолдинг, одним из владельцев которого является крупный бизнес. Естественно, они получают и более широкие возможности для беспрепятственной работы.

Часто пресс-служба для решения вопроса об аккредитации журналиста запрашивает явно избыточные сведения, например подробные биографические данные. Это противоречит законодательству и прежде всего закону о СМИ. И уж тем более недопустимо требование некоторых пресс-служб сообщать псевдоним, под которым выступает журналист. Это не соответствует не только российским законам, но и международным принципам, которые Россия обязалась соблюдать.

Такая «охранительная» функция некоторых пресс-служб, очевидно, связана с тем, что они видят свою задачу прежде всего в ограничении контактов журналистов со специалистами ведомства, тем самым препятствуя в получении информации. Они обставляют свои связи с прессой множеством формальных ограничений и условий, в том числе требуя подробно мотивированные заявки на интервью, которые могут рассматриваться длительное время. Другими словами, если пресс-службу считать лицом ведомства, то часто личико это оказывается прикрыто плотной паранджой.

Говорят, этот недуг свойствен не только российским ведомствам. Как считает известный немецкий исследователь СМИ Херманн Майн, «пресс-бюро на практике меньше всего служит прессе и делу всестороннего просвещения населения, а в большей – интересам правительств и ведомств. Они склонны распространять приятные новости и замалчивать плохие». Такова уж, очевидно, их природа.

Другой федеральный Закон – «О порядке освещения деятельности органов государственной власти в государственных средствах массовой информации» скорее носит характер документа, предписывающего прессе определенные действия, а не дающие ей гарантии доступа к информации. Правда, там есть упоминание, что пресс-службы органов власти ведут аудио- и видеозаписи всех официальных мероприятий с участием Президента РФ, а журналисты имеют право знакомиться с ними и снимать копии. Но на практике такие аудио- и видеоматериалы предоставляются журналистам выборочно, после ведомственной цензуры. Причем год от года просматривается тенденция сокращения доступа прессы к подобным записям.

К примеру, если не так давно заседания Правительства РФ были открытыми для аккредитованной прессы, за исключением вопросов с грифом «секретно», то сейчас они вновь закрыты для журналистов. А аудио- и видеозаписи можно использовать только во фрагментах, отобранных пресс-службой. Всякая самодеятельная инициатива здесь не допускается.

В то же время, в соответствии с законом, государственные федеральные аудиовизуальные средства информации обязаны в полном объеме, не позднее чем через 24 часа после события, распространять обращения и заявления Президента, Совета Федерации и Государственной Думы, Правительства, а также запись таких событий, как торжественные церемонии вступления в должность Президента, открытие первых заседаний Совета Федерации и Государственной Думы. Впрочем, на»Маяке» давно существует практика освещения подобных событий в прямом эфире.

Законодательство многих стран дает прессе большие гарантии для осуществления ее деятельности. Так, в ФРГ, например, радиостанция, в случае отказа ей в информации или предоставления искаженной информации, может требовать от пресс-службы возмещения ущерба. В России подобная практика неизвестна, хотя с формальной юридической точки зрения отказ в предоставлении информации может быть обжалован в суде.

В нашей стране закон о СМИ, в его действующей редакции, не предусматривает каких-либо санкций за отказ в предоставлении информации, хотя и обязывает ведомства предоставлять запрашиваемые сведения в семидневный срок. Причем запрос может быть сделан в устной форме.

На практике иногда работники пресс-службы мотивируют свой отказ в предоставлении информации отсутствием у журналиста или СМИ аккредитации в данном ведомстве. Это противоречит закону.

Право на любую информацию, не закрытую для печати, имеет любой журналист, в том числе и не состоящий в штате редакции, но подтверждающий свои связи с ней.

Журналисту, защищающему свои права, необходимо знать, что любые правила, установленные пресс-службой, любой порядок аккредитации не могут противоречить федеральным законам, Конституции РФ, международным обязательствам России в сфере доступа к информации.

Но и аккредитация, полученная журналистом, порою не защищает его от произвола представителей ведомства. Надо помнить также, что даже в тех случаях, когда аккредитация в ведомстве не предусмотрена, у журналиста сохраняются все права посещения совещаний, других мероприятий. Лишая журналиста возможности выполнять свои обязанности, учреждение или общественный орган лишают граждан страны права на информацию.

Вместе с тем любой журналист должен соблюдать правила работы учреждения. Конечно же, не вступать в дискуссии на официальных мероприятиях, придерживаться установленного порядка, в том числе и для встреч с руководителями.

Так, например, в Доме Правительства России есть так называемая вице-премьерская зона. Это крыло здания, где расположены кабинеты высокопоставленных чиновников. По правилам пресс-службы Правительства, кстати, нигде не зафиксированным, журналисты не должны там появляться без приглашения, хотя на практике это условие далеко не всегда выполняется.

Существует, например, правило, по которому правительственные решения и документы может комментировать далеко не каждый сотрудник аппарата Правительства, даже высокопоставленный. В пресс-службе строго следят, чтобы эти функции выполняли: сам Премьер, его заместители, руководитель аппарата Правительства, пресс-секретарь Председателя Правительства, руководитель департамента, отвечающий за правительственную информацию. Любые сведения, полученные от других правительственных чиновников, даже руководителей департаментов, принято давать без ссылки на конкретное лицо, например, на «источник в аппарате Правительства».

Могут ли вас лишить аккредитации? Подобные случаи крайне редки. Чаще пресс-служба без лишнего шума перестает содействовать в получении информации и приглашать на мероприятия или прекращает действие вашего пропуска для прохода в здание. Согласно ст.61 п.4 закона о СМИ отказ в аккредитации или досрочное прекращение ее могут быть обжалованы в суде.

Журналист может быть лишен аккредитации в двух случаях: если нарушил правила аккредитации или распорядок, режим, действующий в учреждении, и если распространит сведения, не соответствующие действительности и наносящие урон имиджу организации и репутации ее сотрудников. Но в этом случае подобные факты должны быть подтверждены вступившим в силу решением суда.

Таким образом, казалось бы, права журналиста надежно защищены, но воспользоваться этими правами в полной мере, в том числе и из-за неповоротливости нашей судебной системы, контрольных органов, не всегда оказывается возможным. Поддержку журналисту в подобных конфликтных ситуациях, чаще моральную, могли бы оказывать структуры союзов журналистов, различных фондов, специализирующихся на защите гласности.

В середине 1990-х годов существовала Судебная палата по информационным спорам при Президенте России. Ее состав формировался главой государства из видных юристов и журналистов. Возглавлял ее профессор А.Венгеров, специалист по праву в сфере информации. Туда можно было обратиться с жалобой на действия ведомства.

Мне, волею случая, довелось участвовать в качестве истца, представлявшего интересы редакции, в самом первом процессе, проведенном Палатой. Повод был достаточно банальным. Такое случается в журналистской практике постоянно.

В конце 1993 года было объявлено о первом этапе компенсации дореформенных вкладов населения в Сбербанке. Условия компенсации оказались довольно путаными и разными для категорий граждан. Высокопоставленный чиновник Сбербанка отказалась прокомментировать редакции подробности. Об этом случае пренебрежения правами граждан и прессы на информацию я сообщил в одной из программ «Маяка». Судебная палата рассмотрела этот факт на своем первом заседании.

Решение Палаты под номером один было опубликовано в центральной прессе 25 февраля 1994 года с заголовком «О нарушении прав журналистов радиостанции «Маяк» на получение общественно значимой информации». В преамбуле решения собственно излагался мой эфирный комментарий, но к нему Палата приложила перечень законов, нарушенных чиновниками Сбербанка, что ущемляло права и журналистов, и всех граждан на информацию. Судебная коллегия вынесла предупреждение.

Это мало что изменило на практике. И сейчас, спустя много лет, ничто не мешает Сбербанку России проявлять определенную закрытость и фактически делать недоступной для клиентов ведомственную документацию, касающуюся прав вкладчиков, особенно в тех случаях, когда она сомнительна с юридической точки зрения.

Не могу утверждать, что деятельность Палаты кардинально изменила обстановку в прессе, повлияла на чиновников, но само ее существование и возможность сделать спор публичным, наличие авторитетного судьи были значительной моральной поддержкой для журналистского корпуса, хотя Палата рассматривала жалобы и на самих журналистов, на их издания.

Деятельность Судебной палаты по информационным спорам вызвала дискуссию о ее конституционности. Как ни странно, и в журналистских кругах увидели в ней для себя угрозу.

Сейчас функции арбитра выполняет Большое жюри Союза журналистов России. Здесь рассматривают как заявления самих журналистов, редакций на нарушение их прав, так и иски общественных, государственных организаций и даже судебных органов с жалобами на публикации и радиотелевизионные программы. Нельзя сказать, чтобы деятельность жюри была интенсивной и особо авторитетной в журналистском сообществе, хотя входят в его состав люди весьма известные. Может быть, невысокая эффективность работы Большого жюри связана с некой двусмысленностью в плане обязательности выполнения его рекомендаций и отсутствием реальных санкций за нарушения.

Пресс-служба Правительства

Как уже упоминалось, пресс-служба в Правительстве РФ рассматривается лишь как элемент аппарата Правительства и, в частности, одного из его департаментов. В положении об аппарате две страницы отведены функциям пресс-службы. Среди них – мониторинг материалов о деятельности Правительства в печатных и электронных СМИ. Ежедневно на стол председателю ложится обзор таких публикаций, предоставляются фрагменты информационных телепередач, посвященных деятельности Правительства. К сожалению, радио не входит в эту систему мониторинга, что иногда сказывается на отборе СМИ, приглашаемых для освещения тех или иных событий.

Пресс-служба Правительства также ведает наполнением официального интернет-сайта Правительства. Здесь можно найти немало материалов, необходимых в повседневной работе аккредитованного журналиста. С запуском новой версии сайта связь становится двусторонней. Каждый гражданин получает возможность обращения к Правительству. Предполагалось проводить в Интернете пресс-конференции руководителей, а также транслировать некоторые заседания в режиме реального времени. Будет ли все это способствовать открытости в работе Правительства, покажет время. Пока же ежедневная практика свидетельствует скорее о движении в другую сторону – ограничении информации.

Надо отметить, что основные усилия пресс-службы Правительства сосредоточены на освещении событий с участием премьера. А вот получить информацию о других событиях в здании Правительства на практике бывает довольно сложно, поскольку пресс-служба Белого дома, по сути, функционирует как пресс-служба Председателя Правительства. Для того чтобы иметь полную информацию о событиях в здании на Краснопресненской набережной, необходима постоянная связь с пресс-секретарями вице-премьеров, с руководителями департаментов. Возможно, если бы правительственная пресс-служба была самостоятельной структурой, это расширило бы ее полномочия и возможности для общения с прессой.

Есть у пресс-службы одна функция, особенно популярная у аккредитованных журналистов, - это организация встреч прессы с Председателем Правительства. Происходило это регулярно, в среднем раз в два месяца, в неформальной обстановке за чашкой чая в уютной Ореховой гостиной. Вопросы второму лицу в государстве можно было задавать любые, но вот ответы, подлежащие обнародованию, обговаривались с пресс-секретарем по окончании встречи. Какие можно опубликовать с прямой ссылкой на премьера, какие на «источник в Правительстве», а какие суждения, оценки могут понадобиться журналистам лишь для лучшего понимания вопроса.

В журналистском правительственном пуле соблюдение подобных просьб – этическая норма. К сожалению, не все журналисты в погоне за новостями, стараясь обогнать своих коллег, подобные нормы соблюдают. Правда, я не помню, чтобы за этим, кроме выражения недовольства пресс-секретарем, следовали бы какие-либо оргвыводы. Но важно в этих случаях и неодобрительное отношение коллег к подобным фактам. Ведь нарушив табу, журналист подвел и их, вынудив оправдываться в отсутствии аналогичной информации в своем издании. Традиция таких встреч с премьером, безусловно, важна. Часто они позволяют увидеть в руководителе большого масштаба чисто человеческие черты, раскрывающие его глубже как личность.

Некоторые пресс-службы, в том числе и правительственная, предоставляют возможность сопровождать руководителя в командировках, включая зарубежные страны. Но об этом несколько позже.

Конечно, пресс-служба может обратиться к журналисту с просьбой не обнародовать тот или иной факт или не ссылаться на конкретный источник информации. Это, как правило, касается каких-либо частностей, например причин отмены переговоров, встреч, визитов. За этим могут стоять и политические мотивы, и проблемы со здоровьем государственного деятеля, а иногда и просто нестыковка в графиках. И если пресс-служба даже сообщает вам конфиденциальную причину перемен в планах, но просит не муссировать эту тему, из этических соображений стоит последовать ее рекомендациям. Конечно, это не освобождает других, не аккредитованных журналистов от обращения к этой теме, но ваша совесть будет чиста.

В Правительстве России принято проводить закрытые брифинги для аккредитованных журналистов, где рассматриваются те или иные темы, к примеру, о предстоящих во время зарубежного визита переговорах или вопросах ближайшего заседания Правительства. Как правило, участников таких встреч предупреждают: факты, приведенные на брифинге, могут использоваться, но без ссылки на источник. Источником новостей или комментариев на брифинге становится обычно кто-либо из ответственных работников: заместитель руководителя аппарата Правительства, руководитель департамента, отраслевой министр или его заместитель. Просьбу пресс-службы необходимо уважать, используя стандартные варианты ссылок: «как сообщили в аппарате Правительства…» или «в Правительстве отмечают…» Естественно, на подобных встречах с прессой не принято делать аудио- и видеозаписи.

Традиция допуска журналистов на заседания Правительства России появилась еще в середине 1970-х годов. Правда, число журналистов в зале было ограниченным. Я был одним из первых, кто представлял «Маяк» вместе с корреспондентом ТАСС на таких заседаниях. Российским премьером был тогда М.С.Соломенцев, а само Правительство располагалось в здании на Делегатской улице, где сейчас Музей прикладного искусства. Все материалы для обнародования полагалось тогда визировать у одного из заместителей Председателя Правительства. Позже, во второй половине 1980-х, на расширенные заседания Правительства СССР, которые проводились раз в квартал, стали приглашать прессу и в Кремль.

Пресс-службы различных ведомств

Не одинаково строятся взаимоотношения журналистов с пресс-службами или управлениями по связям с общественностью министерств, государственных и полугосударственных, частных корпораций. Аналогичные структуры есть теперь у любой мало-мальски уважающей себя компании. Часто это свой замкнутый мир. Охотнее они сотрудничают с собственными ведомствами и корпоративными СМИ, рынок которых стремительно растет.

Однако бизнес все активнее пытается формировать собственный позитивный имидж, привлекать сторонников, диктовать свою волю. Именно поэтому огромное значение в корпорациях придают информации, особенно пропагандистского плана, в независимых и государственных СМИ. И порой не скупятся на расходы. Некоторые редакции попадают в зависимость от таких контактов. Критика в адрес крупных монополий, периодически оплачивающих свои рекламные кампании, становится практически невозможной и пресекается руководством редакции. Такая зависимость – серьезная проблема для нормального функционирования многих СМИ.

В бюджет, например, «Газпрома» на 2006 год на имиджевые расходы было заложено 4 млрд рублей, при том что корпорация фактически не нуждается в рекламе своей продукции и не имеет конкурентов.

Естественно, готовя информацию о корпорации, журналист должен думать в первую очередь о приоритетных интересах общества, а не об участии в конкурентной борьбе. Сделать это не всегда просто. Давление может быть явным или скрытым. От угроз отключения от источников информации до прямого и замаскированного подкупа. Не секрет, что имели место случаи выборочного отключения редакций от электроэнергии после критики в адрес энергетиков. У каждой корпорации появляются свои «прикормленные» журналисты. Формы их поощрения довольно разнообразны и изобретательны: премии денежные и вещевые за победы в мнимых конкурсах, оплата «командировочных» расходов, предоставление различных персональных льгот, вручение корпоративных наград. Подобная практика достаточно масштабна и не может не оказывать влияния на содержание публикаций.

Журналисту стоит серьезно подумать, принять ли ту или иную услугу, выходящую за рамки стандарта, и в том случае, когда он находится в командировке и вступает в контакты с пресс-службами администраций районов, городов, муниципальных образований. Как правило, здесь доброжелательно относятся к приезжим журналистам и готовы оказать помощь. Но желание хорошо выглядеть в центральных СМИ у некоторых глав администраций может оказаться гипертрофированным. А финансовые возможности у них велики и часто бесконтрольны. Хочу напомнить, при аресте за злоупотребления мэра одного из крупных городов у него была изъята расходная книга с разделом «подкуп СМИ».

Известно, что из проекта Хартии телерадиовещателей было исключено положение о недопустимости получения различных благ, преимуществ, льгот от организаций за исполнение профессиональных обязанностей. На нынешнем этапе для отечественной журналистики это требование оказалось чрезмерным.

Журналист может столкнуться и с такой практикой, когда ответственный чиновник, выступая на закрытом брифинге, пытается использовать прессу для дискредитации своих оппонентов или конкурирующей организации. В таких случаях журналистам для распространения компромата предлагается использовать такие формулировки, как «источник, пожелавший остаться неизвестным» или «авторитетный источник в аппарате» и т.п. Надо проявлять крайнюю осторожность в подобных ситуациях, чтобы не стать слепым орудием в борьбе чьих-то интересов. Лучший вариант – не забыть представить и аргументы критикуемой стороны.

Иногда, получая в ведомстве отказ от информации, корреспондент может слышать ссылку на некую «государственную» тайну. Надо иметь в виду, что чаще всего это ведомственные фантазии, не имеющие под собой правовой основы.

Перечень сведений, составляющих государственную тайну, определяется постановлением Правительства, и этот документ публикуется в открытой печати, в частности, в разделе официальных документов «Российской газеты».

Он доступен каждому. Это дает возможность отстаивать свои права в споре с чиновниками. А что касается цензуры, Закон «О средствах массовой информации» (ст.58), в котором зафиксирована ответственность, предусматривает достаточно жесткие конкретные меры. Правда, сформулированы они своеобразно: «Обнаружение органов, организаций, учреждений или должностей, в задачи либо в функции которых входит осуществление цензуры массовой информации – влечет немедленное прекращение их финансированием и ликвидацию в порядке, предусмотренном законодательством Российской Федерации». Что подразумевается под «обнаружением», кто должен ликвидировать провинившийся орган – остается неясным. Может быть, поэтому статья декларативна и не работает на практике. Нечеткость формулировок закона приводит в данном случае к необязательности его исполнения. Впрочем, можно согласиться: нынешние проявления цензуры – детские шалости по сравнению с тем, с чем сталкивались журналисты в советский период. Так, долгое время государственной тайной считались даже сведения о погоде, в частности, о направлении ветра. Вопрос о том, сделать ли их открытыми, годами обсуждался в отделах ЦК.

Думаю, в некоторых случаях и незаконное лишение журналиста аккредитации можно рассматривать как проявление цензуры. Такой подход давал бы журналисту дополнительные аргументы в борьбе за свои права.

Есть еще одно правило, принятое мировым журналистским сообществом. В эфире электронных СМИ должны быть предупреждения о спонсируемой продукции. За нарушение этого правила в США, например, налагается штраф в несколько десятков тысяч долларов.

Существуют и другие правила, которые пока не утвердились в России. Каждый орган обязан раскрывать информацию о структурах, конкретных лицах, стоящих за этим СМИ, чьи интересы оно представляет в эфире или на печатной полосе. И любое СМИ должно открыто заявлять о своей политической ориентации.

Журналист должен представлять, что давление на прессу со стороны корпораций может осуществляться и с целью замолчать конфликты, скандалы внутри компании, например, трудовые споры.

Говоря о давлении на прессу со стороны различных ведомств и коммерческих структур, приходится признать и то, что зачастую гораздо сильнее вы можете ощущать давление от собственной редакции, руководство которой вынуждено играть по правилам, которые определяют те, кто это руководство назначает или имеет на него влияние. Конечно, не часто от журналиста потребуют откровенно необъективной информации, а вот об умолчании определенных фактов, грани явлений речь идти может, а без этих фактов и вся картина иногда становится искаженной.

Мероприятия, проводимые пресс-службой

В этой книге уже не раз упоминаются брифинги и пресс-конференции. И те, и другие, как правило, организуют пресс-службы. Между этими двумя формами общения ньюсмейкеров с прессой есть разница. Брифинг носит, скорее, разъяснительно-инструктивный характер, и на него приглашается ограниченное количество представителей избранной прессы. Так, в Дом Правительства на брифинги, посвященные предстоящему заседанию, приходят журналисты, аккредитованные на данное заседание, а проводят их специалисты аппарата Правительства для разъяснения деталей вопроса, выносимого на обсуждение кабинета министров. Брифинги, носящие информационно-разъяснительный характер, перед каким-либо событием для аккредитованной прессы может проводить и руководитель пресс-службы. Как правило, такие мероприятия все же больше носят рабочий характер. Сообщаемые на них сведения чаще используются для анонсных материалов, позволяют получить предварительные данные по теме и порядке их обсуждения. Журналистов часто просят при этом не ссылаться на конкретный источник информации.

Надо иметь в виду, что иногда брифинги проводят с расчетом на «утечку» якобы закрытой информации. При этом могут решаться разные задачи: подготовить общественное мнение, создать необходимую ситуацию, дать настрой предстоящим переговорам. И здесь журналисту надо быть осторожным, чтобы не пойти на поводу у ведомства или определенной группы лиц, не быть использованным в чьих-то интересах. Для этого нужен опыт, умение анализировать, для чего организована та или иная «утечка», какими могут быть последствия, и, конечно же, терпение, чтобы сообщить новость в наиболее подходящий момент.

Пресс-конференции носят более открытый характер, нежели брифинги, и чаще их проводят уже по итогам какого-либо события или чтобы привлечь к нему внимание. В учебниках по журналистике их характеризуют как «групповое интервью». Участников может быть несколько, и они иногда придерживаются разных взглядов по обсуждаемой теме. Пресс-конференции проводят политики для обнародования своей позиции по какому-либо актуальному вопросу или, что нередко бывает, просто, чтобы напомнить о своем существовании, в канун выборов например. Деятели культуры – чтобы привлечь внимание к своему творчеству. Для журналиста это важный источник информации, получаемый из первых уст, и возможность задать вопросы по интересующей теме. Пресс-конференции принято проводить также и по итогам важных переговоров. Причем это могут быть и совместные пресс-конференции сторон, и раздельные встречи участников с прессой, особенно в тех случаях, когда переговоры нельзя назвать успешными.

Как правило, на пресс-конференциях журналисты могут свободно задавать вопросы. Иногда ведущий просит прессу не выходить за пределы той или иной темы или оговаривает число вопросов, которые могут быть заданы. В случаях, когда пресс-конференция носит протокольный характер по итогам важной встречи, достаточно часто содержание всех вопросов или определенная их часть обсуждается предварительно пресс-службой, особенно если ньюсмейкер заинтересован, чтобы какой-то из аспектов темы не остался без внимания.

Бывает на пресс-конференциях раздают тексты выступлений, заявлений главных действующих лиц. В таких случаях не принято передавать их в редакцию до того, как они оглашены публично.

Есть общепринятые правила поведения журналистов на пресс-конференциях. Не следует привлекать внимание к своей поднятой руке экстравагантными способами. Считается неэтичным вступать в полемику с гостем прессы, хотя, в некоторых случаях, можно задать уточняющий вопрос. Принято проявлять уважение к лицу, проводящему для вас пресс-конференцию. Свой протест, если вы считаете необходимым, вы можете выразить, покинув пресс-конференцию или вообще проигнорировав ее.

Нельзя не коснуться и некоторых технических деталей, имеющих значение для радиожурналиста. Ему необходимо получить фонограмму пресс-конференции. К сожалению, организаторы не всегда учитывают этот момент и не предусматривают такие возможности. Как поступить? Самый простой, но не всегда осуществимый путь – поставить свой микрофон на столе перед выступающим. Для этого иногда может понадобиться достаточно длинный микрофонный кабель, о чем надо подумать заранее. Часто организаторы не позволяют это сделать. Выступающий говорит в один микрофон, и используется усиление звука. В этом случае есть несколько вариантов действий. Получить звук через специальный раздаточный пункт, к которому подключаются представители всех электронных СМИ, или установить свой микрофон у динамика в зале. Запись в последнем случае будет не самого высокого качества, но приемлемая для воспроизведения в эфире. Правда, надо иметь в виду, что иногда такие динамики расположены высоко под потолком.

Есть и еще вариант, которым вы можете воспользоваться, имея в зале знакомого телеоператора. Как правило, они для таких съемок, когда нет возможности поставить микрофон перед выступающим, используют дальнобойный узконаправленный микрофон, его называют «пушкой». Звук с такого микрофона может параллельно получать и радиокорреспондент, подключившись к камере с помощью нехитрого переходного устройства, которое надо иметь в запасе. В любом случае способ получения фонограммы лучше продумать заранее.

Существует и еще одна форма коллективного общения журналистов с ньюсмейкерами – так называемые «подходы». Это кратковременная встреча с прессой ответственного лица по окончании или перед началом какого-либо события. Она подразумевает краткие вопросы и краткие ответы или краткое заявление, сделанное фактически «на ходу». В таких случаях удобнее всего использовать выносной микрофон с «удочкой». При этом вы не доставите неудобств своим коллегам, особенно снимающим, и не создадите стрессовую ситуацию для охраны, пытаясь приблизиться к важной персоне со своим микрофоном. И конечно, в любом случае, желательно контролировать ход записи через мини-наушники, чтобы избежать неприятных неожиданностей. Ими могут быть электронные помехи, вызванные работой невыключенного мобильного телефона. Выключать их – незыблемое правило для всех пресс-конференций, брифингов, иначе вы можете создать серьезные сложности не только себе, но и коллегам.

Я напомнил, казалось бы, простые, азбучные истины для корреспондента. Но сколько раз был свидетелем, как мои коллеги забывали о них и возвращались в редакцию с пустой кассетой. Такое случалось, наверное, с каждым.

Журналист в ответственной командировке

Некоторые ведомственные и корпоративные пресс-службы организуют пресс-туры для аккредитованных журналистов, ознакомительные поездки и экскурсии, предоставляют возможность прессе участвовать в выездных мероприятиях, сопровождать руководителей ведомств в командировках по стране и за рубеж.

Пресса освещает все поездки первых лиц государства. Такие поездки, связанные с деятельностью премьер-министра, организует, к примеру, пресс-служба Правительства России. Как правило, места для журналистской группы численностью до 30 человек выделяются в самолете, сопровождающем премьера. Иногда на близкие расстояния используется автотранспорт.

В такой поездке, это принято и в других ведомствах, журналист сам оплачивает проживание в гостинице, питание и транспортные расходы в месте пребывания. В необходимых случаях сотрудники аппарата Белого дома берут на себя оформление виз с оплатой консульской пошлины.

Любая ответственная поездка требует серьезной подготовки. Полезно изучать справочные материалы о предстоящем месте пребывания и запастись картами: вы точнее будете представлять место своего нахождения. Необходимо поинтересоваться возможностями для передачи материалов, наличием роуминга той или иной компании мобильной связи и, конечно, средств на телефонном счету, дабы избежать неприятных сюрпризов.

Есть страны, где мобильная связь работает в иных, чем в России, диапазонах частот, например, в Японии, в государствах Американского континента. Но здесь часто можно взять напрокат подключенный мобильный аппарат. Правда, вы должны быть готовы к тому, что придется оставить солидный залог с кредитной карты.

Кстати, и обменять наличные доллары, евро, которые вы получаете в своей бухгалтерии на командировочные расходы, не всегда просто. Во многих странах принято делать это только через банкоматы. Здесь это одна из мер борьбы с фальшивыми купюрами. Обратившись для обмена в банк, вы можете столкнуться со многими препятствиями.

Иногда, по приезде, вам могут вручить пакет справочной документации, подготовленный посольством или администрацией региона, но такой информации может и не быть. Постарайтесь побеседовать с коллегами, ранее побывавшими в регионе, куда вам предстоит отправиться, и вы наверняка получите множество важных советов.

Хорошим подспорьем служат брифинги, которые проходят перед отъездом. В них участвуют специалисты, руководители правительственных департаментов, иногда, из-за нехватки времени, их организуют непосредственно в самолете.

Атмосфера дороги, некоторой расслабленности в пути всегда располагает к неформальным контактам. В одном самолете с вами могут оказаться сопровождающие премьера руководители ведомств, эксперты, и от них можно получить важную информацию о скрытых нюансах предстоящих переговоров, узнать их предысторию. Эти знакомства вам наверняка пригодятся и в дальнейшем, откроют для вас многие двери. И конечно же, часы, проведенные в самолете, - хорошее время, чтобы привести в порядок мысли, систематизировать досье, сделать наброски, заготовки будущих корреспонденций, ведь не исключено, что передавать их придется сразу же, сойдя с трапа самолета. Поводом может быть начало визита или какое-либо заявление официального лица по прибытии в аэропорт. Впрочем, скорее всего вас попросят в редакции подготовить и анонсный материал о предстоящем событии.

Если есть возможность, при дальних перелетах неплохо и выспаться в самолете, учитывая, что из-за разницы во времени и по другим причинам вам придется одну-две ночи провести без нормального сна и в гостиницу вы можете попасть дишь спустя длительное время. Замечу, что одна из поездок премьера в Южную Корею была организована вообще без размещения в гостинице.

Не следует пренебрегать и продуманностью экипировки. Вы можете оказаться в совершенно иной климатической зоне, и переодеться по погоде вам следует в самолете, иначе такая возможность может потом долго не представиться.

Еще в Москве желательно позаботиться о том, чтобы у вас был постоянный контакт с кем-либо из редакторов, готовящих ваши материалы к эфиру. Вам надо оставаться постоянно в курсе событий в стране и в мире. Ведь во время так называемых «подходов», кратких встреч премьера с прессой у вас будет возможность попросить одного из руководителей государства прокомментировать эти события.

Много полезного может дать знакомство с местной прессой – эта дополнительная информация оживит ваши корреспонденции.

Иногда, в силу обстоятельств, особенно если сопровождающая пресса передвигается не в основном кортеже, журналистский пул разделяют на несколько небольших групп и каждой из них предоставляется возможность работать лишь на одной точке маршрута. Списки журналистов для работы на таких точках составляются заранее. Если у вас есть какие-то особые интересы в поездке, нужно согласовать их с пресс-службой как можно раньше, еще в Москве.

Доступ на конкретные объекты вам обеспечат сопровождающие журналистов сотрудники Федеральной службы охраны. К их указаниям следует внимательно прислушиваться. Они хорошо знакомы с маршрутом и отвечают за то, чтобы движение проходило строго по графику.

В таких командировках для журналиста недопустимы любые опоздания: это может сорвать не только работу самого неорганизованного корреспондента, но и всей журналистской группы. Задерживаясь к отправлению автобуса, вы заставляете нервничать и ваших коллег, и ответственных за организацию передвижения. Иногда движение осуществляется в составе колонны и догонять группу, возможно, придется на такси. И если коллективный автобус снабжен специальными пропусками для проезда в зоны с особым режимом, то на ветровом стекле такси, естественно, такого «вездехода» нет. Придется вступать в затяжные дебаты со спецслужбами, которые не всегда могут закончиться в вашу пользу.

В работе по освещению государственных визитов, а иногда и рабочих поездок по стране высших должностных лиц у журналиста может оказаться еще один деликатный аспект – так называемая «женская программа», то есть мероприятия, в которых участвует супруга руководителя. Они освещаются в тех случаях, когда носят официальный протокольный характер. Поскольку обстановка на таких мероприятиях может быть более раскованной, журналисту часто удается извлечь для своих корреспонденций живые штрихи, и пренебрегать такой дополнительной возможностью не следует. Впрочем, пресс-служба, как правило, строго дозирует доступ к таким сведениям

Невредно прислушиваться и к предостережениям в связи с необходимыми мерами безопасности. Во время командировки в Бразилию, например, нам многократно напоминали о высоком уровне уличной преступности. Грабители в этой стране охотятся не только за кошельками, но и за дорогостоящей техникой. Одна из наших телевизионных групп в самом центре Рио-де-Жанейро буквально на пороге гостиницы подверглась нападению. Пытались отобрать камеру, висевшую на плече оператора. Он ее мужественно отстоял, но получил ножевые ранения.

Распорядок работы и отдыха необходимо организовать по местному поясному времени. Довольно благоприятные условия оказываются на востоке, где день начинается рано. К утренним информационным выпускам – у вас уже солидный запас новостей. Правда, если эфир в 22 часа московского времени, когда на Востоке уже раннее утро, вас ждет бессонная ночь. А вот в Европе 2, а то и 3 часа разницы во времени с Москвой. Здесь солнце встает позже. Чтобы выйти в эфир в 6 часов утра по Москве, фактически приходится также отказаться от нормального сна.

Во время зарубежных командировок вам представится возможность наблюдать, как работают ваши коллеги в других странах, как они организуют свой труд. Вы узнаете любопытные детали. Во Франции, например, где интенсивное движение, для передвижения по городу теле-, радио-, фотожурналисты довольно широко используют мотоциклы. Полезными могут оказаться для радиожурналистов и различные технические приспособления для качественной записи звука. Если удастся, побеседуйте с коллегами о принципах отбора материала для эфира. В различных странах – разные традиции и практика. Что-то может оказаться полезным и для вас.

В любой командировке, по стране или зарубежной, полезно, хотя бы из вежливости, установить контакт с журналистами, имеющими связь с вашей редакцией. Можно сделать это, позвонив заранее из Москвы. Это будет проявлением хорошего профессионального тона. Кстати, ваш коллега в короткие свободные от работы часы может показать вам город, хотя бы ночной, иначе такой возможности у вас, скорее всего, не окажется.

Надо приучать себя в командировках видеть необычное для нашей повседневной жизни. Так, в Штутгарте, например, мы с коллегами с изумлением наблюдали, как кортеж канцлера ФРГ Шредера, окруженный по протоколу эскортом мотоциклистов, остановился перед скромным светофором на маленькой улочке, где не было поблизости ни одного пешехода, и ждал, когда загорится зеленый свет. Эту деталь я позже использовал в комментарии, в ходе дискуссии о спецсигналах на машинах высокопоставленных российских руководителей.

Вообще, способность замечать необычное, нетрадиционное для вашего сознания в окружающем мире – важное свойство для любого журналиста, чем бы он ни занимался. Как правило, времени узнать новую для вас страну бывает очень мало, но использовать надо каждую возможность. Это поможет придать дополнительные краски корреспонденциям. В каждой стране следует не пропустить свой экзотический колорит – иногда это может стать темой самостоятельной зарисовки, за которую вам будут благодарны в редакции. Журналист, живущий в стране постоянно, может и не обращать внимания на такие детали. Глаз «замыливается», как говорят фотографы.

В Венесуэлу я попал, сопровождая российскую правительственную делегацию, когда президент страны Уго Чавес принял жесткие меры для борьбы с коррупцией. Было отправлено в отставку почти все руководство полицейского корпуса. Оставшаяся полиция объявила забастовку. Прежде всего это отразилось на уличном движении. На какое-то время оно оказалось парализованным. Но латиноамериканцы – предприимчивые неунывающие люди. На площади, перекрестки улиц вышли добровольные регулировщики – высокие длиннорукие мулаты, негры, голые по пояс, в 40-градусныой тени артистичными жестами энергично расправлялись с пробками не хуже профессиональных регулировщиков. Но одна особенность: на локте у каждого яркое пластмассовое ведерко, куда из проезжающих машин сыпались купюры и монеты – добровольные пожертвования от автомобилистов, избавленных от многочасового стояния на жаре. Из одной такой пробки я и передал по телефону зарисовку об увиденном на улицах в редакцию.

Когда-то, в 1970-е годы, на «Маяке» практиковалось для освещения событий в стране направлять бригаду из двух корреспондентов. Это не казалось расточительным, а имело глубокий смысл. Такая поездка – хорошая школа для ее участников. Я ездил с Петром Пелеховым, Володей Безяевым, другими коллегами. Помогал мне готовить материалы из командировок Владимир Михайленко, тонко чувствовавший звук и его возможности. У каждого из нас был свой опыт, набор профессиональных приемов. Изучить и перенять навыки коллеги лучше всего в совместной работе. Много лет спустя такие поездки мы вспоминаем добрым словом.

Вообще, на «Маяке» были разные формы обмена опытом, работы с молодыми журналистами. Некогда это являлось предметом гордости редакции. Говорили о «школе «Маяка»». То, что ты подготовил для эфира, не было безразлично твоим коллегам. И их оценка часто была важнее суждений на официальной летучке.

Может случиться так, что в командировке вы окажетесь один и вашу работу никто не будет организовывать. При советской власти журналиста брал под опеку отдел пропаганды местного партийного комитета. К кому теперь обратиться за помощью? Я бы посоветовал – прежде всего к коллегам-журналистам. Журналистская солидарность не пустой звук и существует не только в документах профессиональных союзов. Вам, скорее всего, помогут. Другой путь лежит в пресс-службы местной администрации, но тогда ваши намерения и планы могут оказаться под официальным контролем, что, согласитесь, не всегда желательно. Хотя рейтинг доверия у отечественной журналистики ныне невысок, к счастью, у россиян живы традиции помощи человеку, приехавшему издалека, да еще и по казенному делу.

Средства связи – не десятое дело

Особо следует остановиться на средствах связи, которыми пользуется журналист. Как выходит он в эфир, связывается с редакционной студией из Дома Правительства, парламента, из стен любого ведомства, из командировки, наконец?

Еще 15 лет назад это был обычный проводной телефон. Качество такой связи всегда оставляло желать лучшего. Помимо искажений, посторонних шумов в канале, всегда мог быть и неожиданный сбой телефонного соединения. Конечно, это неприемлемо для прямых эфирных включений.

В Государственном доме радиовещания и звукозаписи, который технически обслуживал все редакции, в том числе и «Маяк», была специальная группа инженеров, занимавшаяся кроссированием телефонных каналов. По заявкам, поданным в Министерство связи, устанавливалась временная или постоянная, достаточно надежная и качественная связь с определенными точками в Москве и других городах.Не буду вдаваться в технические детали, но для этого совмещалось несколько обычных телефонных каналов. По ним можно было получать звук в широком диапазоне, не подрезая низкие или высокие частоты, как это происходит при обычном телефонном разговоре.

Такие отрегулированные каналы связи соединяли студию «Маяка» с многочисленными корпунктами. Они могли находиться во всех, более-менее значительных зданиях: в театрах, концертных залах, на стадионах, в парках, даже просто на улице в местах массовых скоплений людей во время праздников. И уж, конечно, в зданиях, где располагались органы государственной власти. Это были наши корреспондентские пункты в Москве. Во многих из них мне пришлось работать. Отсюда можно было вести репортажи, причем сразу в эфир, сюда приглашали гостей для интервью. Это было удобно для журналистов и престижно для редакции. В Кремле, например, таких «точек» у «Маяка» было несколько: в двух аппаратных, выходивших окнами прямо в зал Кремлевского Дворца съездов, в Гербовом фойе этого дворца, в Георгиевском зале и в Святых сенях перед Грановитой палатой Большого Кремлевского дворца. Позже прибавились и корпункты в 14-м корпусе Кремля у Спасской башни, где проходили в конце 1980-х – начале 1990-х годов заседания Союзного Верховного Совета. Сейчас в этом помещении – президентский пресс-центр.

Конечно, такое оснащение позволяло вести репортажи со съездов, конференций, торжественных заседаний и, при необходимости, их трансляции на самом высоком уровне, что немало способствовало авторитету «Маяка» и его журналистов.

И сейчас «Маяк» имеет возможность пригласить крупного чиновника в корпункт в Доме Правительства, в Государственной Думе. Сегодня, пожалуй, лишь в этих зданиях журналисты «Маяка» могут работать в постоянно закрепленных за ними помещениях, где есть все для оперативного выхода в эфир: специальные пульты, соединенные с редакцией качественными оптико-волоконными каналами связи.

Наличие пульта позволяет одновременно с речью корреспондента включать в эфир и заранее записанные фрагменты заседаний, интервью. Подобное техническое оснащение дает журналисту и еще одну уникальную возможность, которая требует, правда, определенного мастерства и особого напряжения, - во время прямого репортажа включать в эфир звучание того, что непосредственно, в эту минуту, происходит в зале заседания.

Как правило, это короткие фрагменты. Выбрать нужно самые интересные, яркие эпизоды и сделать это по ходу эфирного репортажа. Приходится вести репортаж и одновременно слушать зал. В этом случае в наушниках на одно ухо заводится обратный канал с эфира, на другое ухо – канал из зала заседания. Необходимо в нужный момент, работая микшерами на пульте, закрыть свой микрофон и вывести канал из зала, успев представить выступающего на трибуне, не «зарезав» часть его фразы, и вовремя увести звук из зала, вновь самому продолжив эфир. При этом надо уловить логически обоснованные моменты прямого включения из зала. Иногда для этого бывает необходимо синхронно с выступающим в течение нескольких секунд пересказывать тезисы его речи и затем в наиболее выигрышный момент вывести микшер зала уже напрямую. Это сложно, но вполне доступно после некоторой тренировки. Профессионалы знают, чего стоит такая работа, какого она требует внимания и как учащается в такие минуты пульс.

Я рассказал о том, как была организована связь журналистов с редакцией «Маяка» и какие она давала и может дать творческие возможности для того, чтобы подчеркнуть, что корреспондентский пункт для редакции это не просто место дислокации журналистов, техники, необходимой для звукозаписи и выхода в эфир. Это и некое представительство в определенной государственной структуре, придающее редакции престижность.

Сейчас основным средством связи для радиожурналистов стали мобильный телефон и Интернет. Качество мобильной телефонии в нашей стране оставляет желать лучшего. Возможны срывы, помехи, поэтому предпочтительнее по возможности использовать стационарный телефон. Мобильная связь к тому же сильно подвержена электронным «наводкам», помехам, которые могут появляться неожиданно при воздействии различной электронной аппаратуры. Надо также иметь в виду, что при проведении различных режимных мероприятий мобильная связь может искусственно прерываться. Если вы находитесь не в Москве, то в ответственной командировке полезно иметь сим-карты различных операторов связи. Качество соединений в разных регионах может сильно разниться. У вас будет возможность выбора. Так, кстати, поступают журналисты крупных информационных агентств при выполнении ответственных заданий редакции.

Удобно для работы приспособление, которое техники называют «гарнитурой», с выносным микрофоном и наушниками, оставляющими руки свободными. Несложное приспособление позволяет передавать через мобильный телефон и документальные записи с цифрового магнитофона. Важно правильно выбрать место для работы в эфире или на записи. Иногда нужна максимальная тишина. В других случаях определенный эффект присутствия, документальности создает фон. Самому корреспонденту без предварительных проб не всегда удается найти рациональное соотношение уровня звучания собственного голоса и фона. Полезно во время технической пробы прибегнуть к помощи редактора изи звукорежиссера, которые подскажут, как все это будет совмещаться в эфире.

Кроме того, следует учитывать, что звуки определенной частоты человеческое ухо и микрофон могут воспринимать по-разному. То, что вам кажется легким отдаленным фоном, в записи или в эфире может быть сопоставимо с грохочущим поездом. И конечно, надо внимательно относиться к выбору самого микрофона. Он может подчеркивать те или иные частоты, иметь широкую или узкую направленность. Репортер все это должен принимать во внимание уже на стадии подготовки.

Неожиданности в эфирной работе могут подстерегать всегда.

Если по ходу эфирного репортажа появился резкий, непонятный для слушателей звук, никак не мотивированный, лучше сразу же пояснить его происхождение.

Эфир, голос ведущего, редактора, звукорежиссера корреспондент слышит по обратному каналу связи, который обеспечивается через студийный пульт. На практике довольно часто этот обратный канал, независимо от того, работаете ли вы по выделенному проводному каналу или через мобильный телефон, неожиданно пропадает. Вы перестаете слышать эфирную программу. В наушниках наступает тревожная тишина. Репортер, как правило, начинает нервничать: «вы меня слышите?.. студия?.. я на связи!» Здесь важно сохранить спокойствие. Если связь пропала полностью, то вряд ли ее мгновенно восстановят. Но, скорее всего, отсутствует именно «обратная связь», ваш голос по-прежнему звучит в эфире. Именно на это вы и должны ориентироваться и довести эфирное включение до конца. Конечно, это требует определенного самообладания, которое приходит с опытом. Выручить в таких случаях может маленький приемник, настроенный на волну вашей радиостанции и выполняющий функции «обратной связи». Кстати, такой приемник поможет вам, особенно во время командировок, оставаться в курсе основных событий

Радиожурналист у микрофона

Любому журналисту, пришедшему на радио из печати, приходится учиться писать заново, постигая особенности устной речи, ведь при разговоре мы строим фразу совсем не так, как на бумаге. Конечно, надо уметь и правильно прочитать написанное.В начале 70-х, когда я попал на радио, голоса корреспондентов звучали в эфире нечасто. В информационной службе они в основном писали тексты для дикторов. Право работы с микрофоном надо было заслужить.

Естественно, и я начинал с информационных заметок. Старался придавать им разговорную тональность. Но сталкивался при этом с редакторской правкой. Тексты, к моему огорчению, переделывались под некий усредненный стиль между письменной и устной речью. Понял ошибку: ориентировался на себя, на то, как заметка прозвучит в моем исполнении, совершенно не задумываясь, кому из дикторов попадет текст в студии, насколько близка ему или ей будет моя манера речи.

Дикторы в эфире старались придерживаться некоего эталона. Им могли мешать мои стилистические изыски, тем более что читать дикторам чаще всего приходилось «с листа», не всегда имея возможность даже просмотреть текст перед эфиром.

Сегодня все специалисты отмечают парадокс: резко возросшие технические возможности радио и одновременно заметно падающую речевую культуру у микрофона. Это не только дефекты произношения, отсутствие логики чтения, но и неумение лаконично формулировать мысли. Речевой небрежности, малограмотному оформлению мысли находится оправдание как «естественному процессу, отражающему (!) демократизацию вещания»! Думаю, что это, конечно, не так. К сожалению, это вызвано снижением требовательности к уровню человеческой культуры вообще и многократно возросшей армии радиожурналистов, чаще всего не получивших образовательного минимума.

В советском радиовещании, прежде чем допустить к микрофону молодежь, ее учили общению с невидимой аудиторией, учили сохранять или приобретать речевую индивидуальность в эфире. Наличие такой индивидуальности считалось важным качеством журналиста.

Сейчас часто основным требованием к человеку у микрофона становится скорость его речи. Быстрочтением так увлекаются на радиоканалах, что нередко ускоряют воспроизведение записанных репортажей специально с помощью электронных ухищрений. Считается, что так говорят на солидных западных станциях и надо идти в ногу с мировым прогрессом. Но достаточно покрутить шкалу приемника, чтобы убедиться – это не так. На радиостанциях разных стран темп речи неодинаковый. Это зависит от многого: и от природного темперамента нации, и от культурных традиций страны, Да, наконец, и от тех условий, в которых слушатель имеет возможность принимать радиопередачи. Кстати, и в одной стране темп речи у мужчины и женщины может быть разным, как и у людей, проживающих в ее разных регионах.

Есть понятие – речевая характеристика человека. Темп речи, подобно цвету волос, глаз, не должен быть у всех одинаковым, как это происходит с речью на современном радио. Искусственно ускоренный темп может создавать образ человека легковесного. В России людей, у которых речь опережала мысль, принято было называть «балаболками».

Проверьте себя. Психологи уверяют: средний темп речи не должен превышать 80-90 слов в минуту. Это нормально для восприятия. Дикторы Всесоюзного радио придерживались темпа – страница печатного текста (1800 знаков) за две минуты. И слушать их было приятно. Есть, кстати, определенный психологами порог восприятия размера сообщения в информационном выпуске. Это фраза до 9 слов. Интервью длительностью до 1.5 минуты.

Правда, существует и понятие «динамика речи». Оно важно для информационного жанра. Достичь такой динамики можно построением фразы, внутренним волнением, речевым гримом, но ни в коем случае имитацией такого волнения, что придает репортажу оттенки театральности.

Искусственную динамику мы часто слышим в голосах, записанных по тексту на аудионосители. Типичные ошибки корреспондентов в таких случаях – неправильное логическое ударение. Журналист делает его подчеркнуто на последнем слове фразы, как бы радуясь, что он ее успешно договорил до конца. В жизни так люди не говорят.

Еще один частый раздражитель для нормального уха – «пение» информационных текстов. Слушаешь и кажется, что корреспондент окончил не журфак и скорее всего, он там и не учился, а консерваторию по классу вокала. Такая речь сразу выдает домашнее самообразование без участия преподавателя техники речи.

Ведя репортажи с официальных событий, корреспонденту легко сбиться и на официальную тональность, на «забюрократизированный» язык, что, по мнению некоторых репортеров, должно подчеркивать особую политическую значимость их репортажей. Кстати, обратите внимание, в Кремле, в Правительстве, в Думе выступающие говорят по-разному. Везде свои стандарты.

Мелодия речь у каждого человека индивидуальна. Нельзя пытаться подгонять ее под какие-либо каноны и обстоятельства. Идеально – оставаться в эфире самим собою, если ты личность. Слушатель оценит в вашей речи, прежде всего, простоту и точность. Конечно, в аналитических жанрах – больше места для стилистических красок. Но и здесь должно быть чувство меры. Чтобы пользоваться так называемым голосовым гримом, который пришел к микрофону из театрлаьной жизни, нужно обладать хорошими актерскими способностями. Далеко не всегда они есть у радиожурналиста. Но, с другой стороны, и полная эмоциональная отстраненность при подаче материала не в традициях российской журналистики. Вряд ли такой репортер завоюет популярность у слушателей.

В эфире ценится индивидуальность, но ни в коем случае не развязность. Чрезмерная уверенность в себе может восприниматься как недостаток воспитания и как непрофессионализм. Но в любом случае и в речи, в ее стилистике журналист, рассказывающий о власти, должен сохранять дистанцию от нее, не выглядеть ее придатком.

Индивидуальность журналиста не должна перерастать во вседозволенность, что порой свойственно некоторым «мэтрам» эфира. Приведу пример. В середине 90-х годов «Маяк» приглашал выступать в эфире с комментариями по актуальным вопросам тогда уже известного и, безусловно, талантливого радиожурналиста. Но поток звонков и писем в редакцию от слушателей, возмущенных его чрезмерной экзальтированностью и несдержанностью в эфире, несвойственной редакции стилистикой, вынудил отказаться от его участия в программах. Этот журналист, обладающий публицистическим даром, образной речью, с которым нельзя было не согласиться по сути его острых высказываний, не всегда мог найти адекватную стилистически речевую форму для подачи материала у микрофона, придавая выступлениям чрезмерную агрессивность, на грани юридической наказуемости.

И опытные журналисты, и многие дикторы не чураются постоянно проверять себя, прослушивая собственное звучание в записи, фиксируя удачные варианты. Здесь важно все, в том числе правильно выбранная точка перед микрофоном, наклон головы. Все это может влиять на соотношение высоких и низких частот в голосе. Да и сами микрофоны обладают разными характеристиками, что тоже надо учитывать.

Есть некоторые незыблемые правила работы у микрофона. Аббревиатуры, особенно мало известные и в том случае, когда они прозвучали в корреспонденции не из уст журналиста, должны расшифровываться полностью. Иностранные названия, фамилии, их произношение и ударения в них должны уточняться. Полезно лишний раз проверить и орфоэпию русских слов.

Так, например, в центре внимания, в силу происходивших там событий, оказался карельский город Кондопога. В эфире это слово постоянно звучало с разным ударением: то на первом, то на третьем слоге. Два авторитетных словаря (один – для работников радио и телевидения, другой – энциклопедический) предлагали различные варианты произнесения названия этого города. Борис Павлович Ляшенко, консультант «Маяка» по речи, автор многих книг о работе у микрофона, в том числе и вышедшей в издательстве «Аспект Пресс» небольшой брошюры «Хочу к микрофону», полагает, что при разночтении специальными словарями тех или иных речевых форм радиостанция должна выбрать для себя наиболее приемлемую форму и строго придерживаться в эфире единообразия. Имейте в виду также, что есть Институт русского языка, где окажут экстренную консультацию.

Есть и некоторые правила общения с собеседником в эфире. Слушателя может раздражать обращение журналиста к гостю студии на «ты». Такая форма обязательно должна иметь понятное объяснение. И конечно, недопустимы пренебрежительные замечания в адрес приглашенного к микрофону, любые формы унижения, ироническое обыгрывание имени, национальности, деталей внешности. Чем критичнее вопрос, который хочет задать журналист, тем деликатнее он должен быть сформулирован. В любом случае следует проявлять заинтересованность в собеседнике как в личности.

Искусственно вычурная речь может травмировать психику слушателя, особенно пожилого. Но у речи есть обратный эффект. Из многочисленных писем слушателей знаю, что в дни, когда в эфире «Маяка» работают определенные ведущие, многие чувствуют себя бодрее, настроение улучшается. Врачи подтверждают такой эффект радиоречи.

Такая деталь, как представления репортера в эфире, тоже важна. Как назвать журналиста – собственный корреспондент, специальный, комментатор, обозреватель. С этим в эфире полная путаница. Чаще представляют по штатному расписанию, а надо по функции, которую в данном случае выполняет журналист. В роли репортера может выступать и главный редактор.

На «Маяке» стремятся сохранить традицию строгого отношения к слову, к его звучанию, к ясности мысли. Каждый работающий в эфире раз в два года обязан был заниматься на курсах по технике речи и проходить там аттестацию.

На микрофон – мостик к слушателю опытные люди советуют смотреть не как на кусок металла, а как на человеческие глаза, ждущие твоего рассказа. Голос должен быть прежде всего искренним, и в нем должна отражаться заинтересованность в том, о чем идет речь в эфире. Фальшь у микрофона скрыть невозможно.

Работая в экстремальных условиях информационной службы, важно не забывать, как звучит твой голос. Хороший мастер всегда бережет инструмент. При большом напряжении стоит подумать, как поддержать себя в рабочем состоянии, как питаться, хотя и не всегда это удается вовремя. Рано или поздно пренебрежение всем этим обязательно скажется не только на здоровье. Но и на качестве вашей работы в эфире.

В ногу со службой информации

Информационная журналистика – дежурная служба быстрого реагирования, в том числе и на чрезвычайные ситуации, в любое время суток. Здесь должен быть особый настрой, интерес к событиям, готовность в любую минуту включиться в интенсивную работу, часто не оставляющую времени на подготовку к эфиру, способность, как говорят журналисты, постоянно «быть в теме». Это удается не всем. Многие талантливые журналисты, проявившие себя как мастера больших полотен, в силу индивидуальных особенностей не приживались в оперативной журналистике, испытывали дискомфорт, вынуждены были уходить из нее. В информационные службы должны приходить журналисты с определенными психологическими параметрами.

На «Маяке» в разные годы были распространены две модели организации работы информационной службы. Одна традиционно существовала с основания редакции, объединявшей «Маяк» и «Последние известия». Сейчас такая схема сохраняется, пожалуй, в информационных агентствах да в крупных газетах.

Эта модель основана на специализации корреспондентов, к примеру, в сфере энергетики, транспорта, образования, строительства и т.д. Она подразумевает не только выполнение журналистом редакционных заданий, но и прежде всего самостоятельный поиск тем, новостей. Практика многих лет показала: это эффективный способ завоевания авторитета на информационном поле, позволяющий информационной службе идти впереди событий. Он требует доверия руководителей к журналисту и определенной его свободы в организации своей работы.Корреспондент несет ответственность, если он вовремя не поставил редакцию в известность о предстоящих событиях, в том числе и о готовящихся важных решениях в освещаемой им сфере.

Сейчас главный источник сведений о предстоящих событиях – анонсы информационных агентств, приглашения на различные мероприятия, полученные по факсимильной связи и электронной почте, и указания вышестоящих органов.

Такая модель организации работы сейчас преобладает в информационном радио, особенно на небольших радиостанциях, где информация не главная составляющая вещания. Она ставит корреспондента в постоянное «положение низкого старта». Журналист перманентно находится в дежурном режиме, готовый по команде шеф-редактора выехать на место происшествия, на объявленное заранее событие, пресс-конференцию. Никакая специализация, тематические наклонности и пристрастия, багаж знаний при этом не учитываются. Иногда корреспондент при этом, и то весьма условно, закреплен все же за крупным ведомством, где требуется постоянная аккредитация. Но основную часть времени все эти журналисты заняты не сбором информации, сведений, которые могут пригодиться завтра, а озвучиванием в эфире информационных сообщений, полученных из сторонних источников: газетных публикаций, телевидения, Интернета, информационных агентств.

Подобный метод работы с информацией, помимо возможности дать большой объем сообщений, таит и некоторые опасности. Новость, не пропущенная корреспондентом «через себя», часто и не осведомленным в достаточной мере в данной сфере, в эфире может выглядеть некомпетентно. Звуковая цитата с телеэкрана, «синхроны», как их называют журналисты, это всегда вторичная информация, которая поступит к радиослушателю с опозданием. Кроме того, надо иметь в виду, что вообще сообщения, полученные извне, могут быть тенденциозны и иллюстрировать предвзятую позицию отдельной редакции или ее журналистов.

Эта схема мало что дает и для пополнения багажа профессиональных знаний журналиста. Корреспондент не знает, что от него может потребоваться завтра: скорее всего не аналитические способности, а крепкие ноги. Общение, в основном с электронными источниками информации, лишает журналиста и того, что всегда высоко ценилось в профессии, - «роскоши человеческого общения».

Репортеры, работающие в дежурном режиме, в редакции нужны всегда. Но это был их выбор. Во многих странах в информационной журналистике разделены такие понятия, как собственно «журналистика», требующая осмысления событий, и «информационная деятельность», основанная на добыче голых фактов. Людей, занимающихся последним, там принято называть «информаторами». Журналистика, требующая напряжения ума, в этой ситуации уходит на второй план. Теряется вкус к главному. Журналист перестает быть свидетелем событий, о которых вынужден рассказывать, и поневоле ощущает себя не полноценным участником информационного процесса, а лишь деталью, отнюдь не самой существенной в вещательном механизме, и к тому же полностью отстраняется от редакционного планирования. Мотивация к профессиональному росту полностью меняется. Приориты становятся иными. Репортер уже не стремится подняться выше в своем творчестве – комментировать, анализировать факты и явления, а заняться пусть и самой скромной, но административной работой в редакции, рулить другими. Кстати, даже в советское время заработки ведущих радиожурналистов всегда были выше, чем у любых их руководителей.

Есть еще один нюанс, имеющий психологическое значение для аудитории. Журналист с большим запасом знаний, которые служат ему опорой, всегда будет пользоваться неизменным доверием у слушателя, внимательно следящего за эфиром. Но если он слышит, что корреспондент сегодня «вещает» на серьезную экономическую, политическую тему, завтра выступает с обзором кулинарных изысков, а на следующий день разбирается с рейтингом зубных паст, то вряд ли поверит в компетентность такого журналиста и сохранит доверие к нему.

Вопросы психологии, восприятия радиоинформации сегодня остаются не только маловостребованными в практической журналистике, но и малоизученными. А думать о слушателе надо. Любому репортеру, ведущему эфира полезно встречаться со своей аудиторией. Раньше это практиковалось и помогало работе. Я убедился в этом, участвуя во многих встречах с различными по составу аудиториями. Видеть глаза своих слушателей очень важно. Их можно потом представить, оставаясь один на один с микрофоном.

Репортеру постоянно приходится взаимодействовать с ведущим радиоэфира. Не всегда этот контакт гармоничен. Выходы в эфир привязаны к определенным, заранее отмеченным в эфирной сетке отрезкам времени. Иногда к этому времени все главные новости с места события уже сообщили корреспонденты информационных агентств. Ведущий программы, пытаясь проявить свою осведомленность и эрудицию, а может быть, и оправдать свое присутствие в эфире, подробно пересказывает поступившие к нему в студию на экран компьютера новостные сообщения, не давая возможности репортеру сказать в своем включении главное, ради чего тот, собственно, и присутствовал на событии. У слушателя создается странное впечатление от такой системы работы с новостями.

Корреспондент на месте события должен быть готов к подобной ситуации, в чем-то поправить, уточнить сведения ведущего, сообщить подробности, о которых мог знать только очевидец события. Прекрасно, когда ведущий и репортер работают в диалоге и обе стороны проявляют заинтересованность в контакте.

Бывает и такое, когда ведущий, предоставив слово корреспонденту, теряет к нему интерес и занимается уже следующим материалом, не улавливая конец репортажа, его логическую точку, даже если она была подчеркнута интонационно. Общее вещательное полотно перестает быть органично сшитым. От мастерства ведущего, от подачи им информации, от его сопереживания событий, от контакта с репортером зависит очень многое в информационном эфире.

Для информационной станции наиболее подходит практика гибкой вещательной политики, когда программа передач корректируется ведущим в зависимости от развития тех или иных событий. При этом все, что звучит в эфире, выглядит более органично, не формально. Конечно, для этого требуется опыт, способность мгновенно принимать решения, отсутствие боязни ответственности за эти решения.

Иногда корреспонденту, выезжающему на место события, нелишне провести определенную подготовительную работу с редакторами, организаторами эфира, их теперь называют чаще «продюсерами», и, конечно, с ведущим. Беда в том, что ведущие часто меняются в эфире. Не успевает привыкнуть слушатель, сработаться репортер.

Практика ведения эфирных программ журналистами, сменившими официальных дикторов, появилась в нашей стране с 1986 года, с приходом перестройки. Журналисты «Маяка» выступили здесь пионерами. Многолетний опыт показал, что ведущий отнюдь не должен завоевывать авторитет у слушателя, пытаясь казаться всезнайкой, владеющей истиной в последней инстанции, любой ценой стараясь понравиться слушателю, заискивая перед ним. Сохранить свою индивидуальность в эфире очень важно, но не подавляя при этом, а помогая раскрыться тем, кто рядом в эфире.

Хотя это не тема настоящей книги, работу ведущего стоило бы затронуть подробнее. Он – лицо радиоканала. Многое зависит от того, насколько тот, кто сидит у микрофона в студии и связывает отдельные фрагменты, умело представит информацию, впишет ее в ткань всей программы. Ведущий должен обладать правом в экстренных случаях предоставлять слово репортеру, находящемуся на месте события, независимо от временных рамок выпусков «Новостей». Это позволяет сообщать новости первыми и делает программы более динамичными, по-настоящему информационными.

«Маяк» по праву называют программой неожиданностей. Дальше новости могут расходиться по миру со ссылкой на «Маяк».

Музыкальная часть программы должна соответствовать тональности новостей. В нее также оперативно должны вноситься коррективы в зависимости от происходящих событий. С помощью музыкального обрамления можно придать определенную окраску оперативным информационным темам.

В манере ведущего могут быть и иронические краски, что всегда благосклонно воспринимается слушателями. Думаю, они уместны, конечно, в самой деликатной и сдержанной форме, и при освещении официальных событий. Это делает эфир радиостанции человечнее.

Журналист, сидящий у микрофона и связывающий воедино все элементы программы: новости, репортажи корреспондентов, комментарии, зарисовки, музыкальные фрагменты и многое другое, - должен быть заинтересованным не только в том, чтобы достойно выглядеть самому, но и чтобы так выглядела вся программа, каждый участвующий в ней журналист.

Журналист в экстремальной ситуации

Нередко журналист вынужден работать в условиях экстремальных, чрезвычайных ситуаций. Эти ситуации могут не только носить природный, техногенный характер, но и быть вызваны криминальной, политической нестабильностью.

Как работать в этих условиях журналисту, как сохранить объективность и беспристрастность? Есть некие общие правила, которые сформировались в результате печального опыта последних десятилетий.

Прежде всего они касаются поведения возбужденной толпы. И здесь надо иметь в виду, что микрофон в руках репортера может стать дополнительным раздражающим фактором. Журналист должен осознавать, что своими действиями он отнюдь не по злому умыслу может спровоцировать проявление межнациональной, религиозной розни и кровопролития.

Заряд в этой сфере, как правило, всегда готов и только ждет детонатора.

Теле- и радиожурналисты оказывают особое психологическое воздействие на возбужденных людей. Они склонны апеллировать к электронным СМИ как к суду. Сделать достоянием многомиллионной аудитории электронных СМИ их требования приобретает для митингующих или террористов чрезвычайное значение. Я сталкивался с этим многократно, оказываясь в возбужденной толпе на многочисленных митингах, шествиях в Москве и за ее пределами.

Эмоции окружающих людей, безусловно, оказывают влияние и на журналиста, передаются ему. Однако, надо забыть об этих эмоциях, оставить в стороне пристрастия, стараться руководствоваться только фактами. В конфликтной ситуации не следует выступать в роли судьи, прокурора или адвоката одной из сторон. В репортаже следует избегать эмоционально окрашенной лексики, выражений, определений, имеющих негативную или позитивную окраску. Это поможет сохранить объективность. Оценки должны последовать потом, когда фактов накопится достаточно для анализа.

Объективность, беспристрастность – признак высокого профессионализма. Функция репортера – предоставить объективную информацию, а не раздувать тлеющие угли. С большой осторожностью следует относиться к свидетельствам очевидцев, которые часто бывают противоречивы.

Конечно, нелегко бывает блюсти полную объективность, да еще когда ты оказался в центре событий и оружие обращено в твою сторону. Тем более что и у журналиста могут быть свои пристрастия и сформировавшиеся взгляды. Но если требования редакции противоречат его убеждению и рассказывать о событии нужно именно так, а не иначе, журналист, по действующему законодательству, имеет право снять свою подпись под материалом, что в условиях радиожурналистики фактически означает отказ от выполнения задания. Однако вряд ли кто из моих коллег припомнит подобный случай.

Чрезвычайно осторожным и тактичным должен быть журналист при освещении межнациональных конфликтов. Здесь значение может иметь любая деталь – от одежды до акцента репортера. Все может оказаться дополнительным возбудителем бесконтрольной толпы.

Во время командировки в Нагорный Карабах в 1988 году, когда там только разворачивались кровавые события, для тех, с кем мы встречались, огромное значение имело, как мы, журналисты, приехали в Карабах: через Баку или Ереван.

Эксперты выявили разные подходы к освещению конфликтов в обществе, которые практикует власть. Вообще не освещать – угаснет само; мобилизовывать через пропаганду в СМИ общественное мнение против одной из сторон; допустить присутствие в информационном поле точек зрения противоборствующих сторон.

Однако самым сложным для прессы остается сбалансированный подход, который требует большого опыта и мастерства. Подлинный баланс противоборствующих сил становится виден, к сожалению, как правило, по прошествии некоторого времени.

Реальностью наших дней стал терроризм. Печальный опыт «Дубровки» объединил журналистское сообщество в едином мнении – террористы не должны получать место для опубликования своих требований в любых СМИ. Журналисты согласились, что при определенных обстоятельствах, когда речь идет о спасении человеческих жизней, уместна цензура и прежде всего самоцензура.

Недопустимо, когда журналист в прямом эфире раскрывает тактику, места дислокации спецподразделений, их планы. Нельзя сообщать в эфир факты, которые могут ухудшить положение заложников.

В законах невозможно предусмотреть все ситуации, и репортер, безусловно, должен идти на самоограничения в тех случаях, когда у него есть малейшие сомнения в целесообразности обнародывания каких-либо сведений.

Но есть и другая опасность, о которой говорят сейчас журналисты. Испугавшись собственных ошибок при освещении захватов заложников, журналистское сообщество легко пошло на самоограничения, подписав Антитеррористическую конвенцию. В ней все выверено в соответствии со здравым смыслом – нельзя показывать, рассказывать в эфире что-либо помогающее террористам и их сообщникам или наносящее вред заложникам.

Вряд ли кто оспорит того, что террористы могут отслеживать эфир, пытаясь таким образом контролировать обстановку, или требовать доступа к СМИ, ради чего часто осуществляются захваты заложников. Все это так. Но и требования, ограничения спецслужб не всегда могут совпадать с интересами общества. Организованные порою этими службами «утечки» информации могут наносить обществу не меньший вред, чем сами террористы. До баланса во взаимоотношениях прессы со спецслужбами пока еще очень далеко.

Если пришла повестка…

К разряду экстремальных ситуаций для журналистов можно отнести и случаи, когда у него дело доходит до контактов с судебными органами. Здесь возможны два варианта.

Во-первых, корреспонденту предъявлены претензии в связи с серьезным искажением в эфире тех или иных фактов. Такие судебные иски не редкость.

Надо хорошо знать Закон «О средствах массовой информации», уметь проводить для себя грань между фактом и суждением, которое не может быть наказуемо в демократическом государстве, чтобы не ставить под удар себя и коллектив редакции. Нелишне помнить, что журналист и редакция не несут ответственности за высказывания официальных лиц в прямом эфире, даже если они могут быть признаны противоправными.

Во-вторых, возможны и ситуации, когда журналистам приходится защищать свои законные права. Это могут быть случаи цензурных запретов или любого воспрепятствования журналисту в выполнении своих обязанностей. Такие нарушения должны караться достаточно строго.

Статья 144 (2) Уголовного кодекса РФ предусматривает, что воспрепятствование журналистской деятельности с использованием служебного положения наказывается исправительными работами на срок от двух лет либо лишением свободы на срок до трех лет с запретом заниматься определенной деятельностью на срок до трех лет.

Но это те статьи закона, которые юристы называют «мертвыми», не действующими на практике. Может быть, поэтому Россия оказалась на 147-м месте в списке из 168 государств по степени свободы для журналистов. Это данные международной организации «Репортеры без границ». Не могу припомнить хотя бы один случай серьезного наказания за воспрепятствование журналистской деятельности.

В ФРГ, например, нередко СМИ требуют в судебном порядке возмещения ущерба за отказ в предоставлении информации. Пока журналистская общественность не объединила усилия в борьбе за свои права. Возможно, ситуация была бы иной, если бы не оставались без последствий хотя бы факты отказа в информации.

Предметом судебного иска для журналистов и редакций все чаще становится неоправданное, с точки зрения общественных интересов, вмешательство в личную жизнь политиков, деятелей культуры. В западных странах в этом плане действуют достаточно строгие юридические нормы. Ужесточается подобное законодательство и в России, хотя в трактовке некоторых норм есть противоречия. В частности, как должно совмещаться конституционное право каждого гражданина на защиту своей чести, доброго имени, неприкосновенности частной жизни, семейной тайны с правом журналиста на свободу мысли, слова, с правом свободно искать, получать, распространять информацию любым законным способом.

Или другая альтернатива. С одной стороны, политики, представители деловых кругов, деятели культуры и шоу-бизнеса, выдающиеся спортсмены требуют защиты от вмешательства прессы в их частную жизнь. С другой – каждый из них должен представлять себе и издержки своей популярности – интерес общества к личной жизни публичных фигур, который пресса пытается удовлетворить, иногда и переходя при этом грани дозволенного.

На практике суды сталкиваются с серьезными трудностями при рассмотрении таких дел. Можно ожидать, что законодательство в этой сфере будет совершенствоваться.

Не все благополучно и с юридическим статусом понятия «редакционная тайна». По законам, действующим во многих странах, журналист даже в суде, отвечая за достоверность информации, не обязан называть ее источник. Это одна из гарантий редакционной тайны. И это оправданно. Ведь многие, боясь преследований, соглашаются сотрудничать с прессой, информируя журналистов только на условиях анонимности.

В России же суд может обязать журналиста, редакцию раскрыть источник информации. Не способствует сохранению редакционных тайн и практика изъятия следственными органами редакционных документов, компьюьтеров.

В журналистской среде, в профессиональной прессе ведется дискуссия о том, может ли журналист, добывая информацию, принимать чужое обличье, играть роль другого человека, действовать не под своим именем. В профессиональных кодексах журналистов некоторых стран это расценивается как нарушение этических норм. Но есть на эту проблему и другой взгляд. При рассмотрении подобной ситуации на одном из судебных процессов в ФРГ в решении суда отмечено, что действовавший таким образом журналист может обнародовать добытые им сведения сведения, имеющие важное общественное значение, например о правонарушениях или готовящихся преступлениях. Однако добытые под чужой маской сведения о частной жизни не должны публиковаться.

Очевидно, можно ожидать и процессов, в которые будет вовлечена и пресса в связи с распространением инсайдерской информации, оказывающей значительное влияние на фондовый рынок, на котировки акций. Уголовный кодекс РФ уже предусматривает наказание за незаконную добычу или использование сведений, составляющих коммерческую тайну. В западных средствах массовой информации приняты правила, согласно которым журналисты, пишущие на экономические темы, не могут совершать определенные действия на фондовом рынке. Их публикации, связанные с состоянием рынка, не могут быть использованы для личного обогащения.

В последнее время в прессе все больше стало появляться сообщений о фактах преднамеренного влияния журналистов на ситуацию на фондовом рынке, причем в интересах отдельных бизнесменов и компаний. Трудно предположить, чтобы происходило это бескорыстно. В России, в отличие от других стран, журналисты не несут уголовной ответственности за манипуляцию фондовым рынком. Но некоторые правила цивилизованной журналистики стали прививаться и у нас. Так, одно из авторитетных массовых экономических изданий обязало своих сотрудников не совершать краткосрочных сделок с акциями. Они должны храниться не менее шести месяцев.

В журналистской практике известны ситуации, когда репортер стоит перед выбором между долгом профессиональным и человеческим. Чаще всего это случаи, связанные с катастрофами и стихийными бедствиями. Что должен делать журналист в первую очередь, став свидетелем гибели или угрозы здоровью людей? Продолжать вести репортаж, собирать материал или все оставить и помогать попавшим в беду? На раздумье в таких случаях нет времени. Различные ситуации трактуются по-разному. Известно, что один американский фоторепортер получил Пулитцеровскую премию за блестящие снимки приготовлений самоубийцы. Внимательный последующий анализ фотографий убедил экспертов, что репортер имел возможность предотвратить трагедию. Премию решено было отозвать.

Должен все-таки существовать приоритет человеческой жизни, которому подчинены все профессиональные действия, в том числе и направленные на удовлетворение информационных потребностей общества.

Очевидно, многие со мной не согласятся. Журналистика не точная наука, а такой род деятельности, где нужно ежесекундно быть готовым к принятию самостоятельных решений. Этим она, может быть, для многих, вступивших на эту стезю, и интересна.

Этика журналистского коллективизма

Есть неписаные, но закрепленные в традициях, в неформальных договоренностях правила для любого журналиста, работающего в официальном пуле в госучреждении, при пресс-службе. Следование этим нормам, даже если они нигде не зафиксированы, отнюдь не пустая формальность. Соблюдение их позволяет эффективнее выполнять обязанности, достойно представлять свою редакцию, уверенно чувствовать себя в журналистском сообществе. Ведь журналисты, работающие в одном пуле, не только коллеги, но и профессиональные соперники, внимательно следящие за деятельностью друг друга, за тем, чтобы коллеги не вырвались вперед, используя запрещенные приемы при работе с информацией.

Иногда нарушение, казалось бы, простых норм и журналистских заповедей может привести к конфликтам судебным и даже силовым.

Так, например, тяжким профессиональным грехом считается использование чужих материалов без ссылки на источник. Мало того, что плагиат жестоко карается журналистским сообществом, виновные в нем могут нести и правовую ответственность.

В журналистском сообществе считается хорошим тоном помочь коллеге передать материал в редакцию по каналам связи, в случае необходимости содействовать своим транспортом, поделиться информацией, конечно, при условии своего приоритета в публикации.

Как быть, например, если закончилась пресс-конференция, совещание, заседание и вся толпа электронной прессы устремляется к месту перегона видео- или аудиоматериалов в редакцию. Все хотят сделать это первыми.

Есть неформальное правило – первым перегоняет тот, у кого эфир ближайший по времени, независимо от того, крупная это государственная компания или небольшая частная.

Известно понятие «эмбарго» - запрет на публикацию информации до определенного времени или до свершения какого либо события, или по любой иной причине. Эмбарго на информацию могут объявлять властные структуры, пресс-службы по поручению своих организаций, другие обладатели тех или иных сведений. Журналистская этика требует неукоснительного соблюдения этого порядка.

Но иногда к объявлению эмбарго прибегают и сами корреспонденты, объединенные в пуле. Таких договоренностей, несмотря на страстное желание быть первым, надо придерживаться.

Они могут быть вызваны незавершенностью события, о котором предстоит рассказать, необходимостью уточнить противоречивые детали и другими естественными причинами.

Есть и особые случаи. Свидетелем одного такого случая я был, работая в составе правительственного журналистского пула.

Погиб в автомобильной катастрофе пресс-секретарь министра финансов Геннадий Ежов, у которого с журналистами правительственного пула были хорошие деловые и дружеские отношения. За несколько часов до смерти он разместил на сайте министерства довольно резкий пресс-релиз по поводу судьбы средств Стабилизационного фонда. Документ явно был направлен против отдельных чиновников Правительства, настаивавших на том, чтобы «распечатать» этот фонд и направить его средства на конкретные проекты. Резкое по форме заявление чиновника ведомства вызвало раздражение в аппарате Правительства. Последовали соответствующие ответные заявления.

Журналисты, несмотря на остроту проблемы, договорились, из уважения к памяти Г.Ежова, не трогать определенное время тему судьбы резервного фонда. К личности Ежова все это, конечно, имело косвенное отношение, да и решение было спорное, но это решение имело нравственные основания. Журналисты правительственного пула обещание сдержали.

Другой пример журналистской солидарности и взаимной поддержки. 28 ноября 2006 года в Минске проходило заседание Совета глав государств СНГ, посвященное 15-летию Содружества. Журналисты двух изданий, входившие в российский президентский журналистский пул и заранее заявленные для аккредитации, не были допущены к освещению мероприятий саммита властями Белоруссии. Мотивы – неправильная позиция редакций при освещении событий в Белоруссии. Случай вопиющий для международных форумов. Журналисты пула принимают решение в знак протеста игнорировать мероприятия для прессы.

Впрочем, за несколько дней до этого таким же репрессиям там же, в Минске,. подверглись журналисты, входившие в правительственный пул. Но тогда все было спущено «на тормозах». Действия минских властей остались без ответной реакции.

Журналистская солидарность даже в наши, охваченные коммерцией дни все же не пустой звук. Она может проявляться не только в форме взаимоподдержки, без чего сложно работать, но и в отказе принять участие в кампании против коллеги или редакционных коллективов, которые по какой-либо причине пытаются скомпрометировать.

Совсем простые советы

Есть уж совсем простые этические нормы, о которых не может забывать журналист, появляющийся в государственном учреждении.

Начнем с одежды. Она должна быть достаточно строгой, опрятной, ни в коем случае не вызывающей. Есть страны, где вас вообще не пустят в государственное учреждение в джинсах и без галстука. В МИДе, например, самый строгий этикет одежды. На некоторых мероприятиях в Правительстве также не принято появляться без галстука. Некоторые главы администраций российских регионов зачастую предъявляют такие же требования: милиции при входе в административное здание поручено контролировать стиль одежды сотрудников и посетителей. Запретными объявлены, в частности, джинсы и мини-юбки. Естественно, правило распространяется и на прессу. Правда, по мнению некоторых юристов, это может ущемлять законные права граждан.

Чтобы избежать неприятностей, надо знать, что далеко не все предметы можно приносить с собой в здания ведомств. Скорее всего, вас пропустят через специальную рамку-детектор, а вашу сумку – через рентгеновское сканирование. Перочинный нож, отвертку, ножницы, газовый балончик – все это придется оставить за порогом.

Во многих помещениях службы безопасности запрещают пользоваться мобильной связью, о чем предупреждают специальные знаки. В некоторые кабинеты и залы вообще нельзя входить с мобильным телефоном, даже выключенным. И не надо потом обижаться, если попытаетесь обмануть охрану, - с вами могут обойтись достаточно жестко.

У службы безопасности свои функции. Как правило, она не информирует журналистов о своих требованиях. Это дело пресс-службы. Но, если вы оказались рядом с охраняемым лицом, не пытайтесь подойти к нему со спины. Вам укажут, где можно встать, а где нельзя. Не делайте резких движений, не опускайте руку в карман, не вызывайте раздражение офицеров Федеральной службы охраны, выполняющих свои функции. Как ни мешает их присутствие, сохраняйте с ними хорошие отношения. И уж не пытайтесь спорить с охраной во время мероприятий. Все неувязки, конфликты лучше разрешать через работников пресс-службы. Ваша деликатность со временем будет оценена, и вы сможете даже рассчитывать на помощь сотрудников службы охраны. Ваш микрофон окажется в самом удобном месте.

Помните, что журналисты доставляют немало хлопот службе охраны, которых на профессиональном сленге ее сотрудники называют «карандаши».

И кое-что еще из личного опыта

Опыт работы в эфире позволяет дать некоторые практические советы, которые могут пригодиться радиожурналисту, работающему «на паркете». Многие рекомендации известны и используются давно, еще с 20-х годов прошлого столетия. Приемы эти стандартны. Но важно умение применять их в комплексе. Именно сумма стандартных приемов, которыми удалось овладеть журналисту в своей работе, определяет уровень его мастерства, свидетельствует о его профессионализме.

Прежде всего каждый корреспондент, освещая событие, протяженное во времени, должен для себя составить план. Точно представлять, что он будет передавать к тому или иному выпуску новостей. Например, с заседания Правительства, Государственнной Думы или местного Законодательного собрания, которое может длиться целый день. Заранее продумайте, какой материал может войти в итоговый информационный отчет. Желательно, чтобы помимо содержательных в нем отражались и наиболее эмоциональные моменты события.

Участвует корреспондент и в планировании информационного дня, согласовывая свои предстоящие материалы, внося предложения по их присутствию в определенных выпусках на протяжении суток. Конечно, наибольший интерес всегда вызывают конфликтные ситуации, споры, дискуссии и близость темы к самому слушателю. Это надо учитывать при планировании событий дня, которые предполагает освещать редакция.

На утренние часы, еще до начала событий, как правило, еще с вечера, готовится анонс, в котором обозначается цель события и возможная интрига, связанная с ним. Это привлечет внимание к вашим материалам. Для придания им большей весомости, в тех случаях, когда нет возможности сослаться на конкретный источник сведений, можно упомянуть некие «информированные круги», «политических или экономических наблюдателей», «экспертов», «источники в Правительстве, в Думе» и т.д. Надо также помнить, что информационной журналистике противопоказано слово «вчера». Старайтесь избегать его, затрагивая события минувшего дня. Синонимов можно найти немало.

Распределение материалов по времени выхода их в эфир позволит избежать многотемья в отдельном выпуске. Тема в короткой корреспонденции должна быть одна. Если произошло еще что-то важное, о чем нельзя не упомянуть, можно проанонсировать это для следующего выпуска. Не надо пытаться объять необъятное.

Стремитесь к лаконизму. Помните, психологи установили: любую новость можно уложить в 30 секунд, раскрыть тему – за минуту с небольшим. В голове у радиожурналиста должны работать часы и идти отсчет времени. Постепенно это происходит автоматически. Но на первых порах создает напряжение.

Полезно иметь под рукой заготовки, справочные материалы по определенной теме.

Иногда эмоциональную атмосферу могут емко передать и выразительные шумы, и даже паузы. Когда-то на радио подобной кропотливой работе со звуком уделялось большое внимание. В этой сфере были непревзойденные мастера К.Ретинский, А.Ермилов, В.Михайленко, Г.Седов. Учил молодежь искусству бережного отношения к звуку М.Гинденбург. Каждый молодой журналист мечтал отличиться в этой сфере, близкой к искусству. В редакции имелась фонотека шумов, собранных корреспондентами по всему свету. Иногда умело подобранный шум, фон могут оказать исключительно сильное воздействие на слушателя. В учебниках радиожурналистики вы найдете немало тому примеров.

Настоящим мастерством считалось умение записать репортаж с натуральными шумами, а не взятыми с запыленной полки в студии.

Работая с микрофоном, надо быть готовым к неожиданностям. Если вы пригласили собеседника в прямой эфир, нелишне помнить, что он может попытаться увести вас в сторону от заданной темы. Имейте в запасе вопросы, позволяющие вернуть разговор в нужное русло или задевающие интересы интервьюируемого в тех случаях, когда он сник эмоционально. Впрочем, каждый работавший в эфире прибавляет к таким приемам и свои.

Но главное для журналиста, где бы и над чем бы он ни трудился, должно стать развитие собственных качеств, без которых не состояться в профессии. Одним из первых во всех учебниках названа уверенность, которую ни в коем случае нельзя путать с самоуверенностью, переходящей в развязность. Уверенность может базироваться только на трудолюбии и знаниях. Необходимы радиожурналисту и сдержанность, и, конечно, чувство такта. А для работающего в информационной службе, ее по праву можно считать экстремальной журналистикой, еще и постоянная готовность взять в руки микрофон и выйти в эфир, ехать, бежать, плыть, лететь ради своих слушателей.

Журналист обязательно должен какое-то время хранить оригиналы записей, подготовленных для эфира. В этом нужна система. Сегодня цифровые технологии значительно упрощают эту процедуру. Такие звуковые документы могут понадобиться в случае возникновения каких-либо претензий. Может потребоваться подтвердить достоверность чьего-либо высказывания, корректность монтажа. Да мало ли какие могут возникнуть спорные ситуации, когда вашу правоту подтвердит фонограмма.

Записи прошедших в эфир передач должны храниться по закону в редакции не менее месяца. Но иногда важен и черновой материал, подтверждающий определенный контекст. Кроме того, корреспонденты, специализирующиеся на какой-либо тематике, обычно сохраняют в личных архивах наиболее интересные фонограммы, которые вновь могут понадобиться.

Теперь такая практика обращения к личным архивам в информационной журналистике редка. А как любопытно было бы сравнить высказывания одного политика в разные годы, при разных обстоятельствах. Проследить таким образом его эволюцию. Подобные записи могут успешно использоваться и в таком жанре, как радиофельетон, исчезнувшем из эфира, в аналитических программах.

Есть и официальные аудиовидеоархивы. Один из них – Телерадиофонд, куда поступали когда-то все звуковые материалы Гостелерадио.

Настоящие богатства для радиожурналиста хранит Государственный архив фонодокументов, расположенный в центре Москвы в старинном Лефортовском дворце. Журналисты могут не только пользоваться его материалами (а это фонограммы с периода изобретения звукозаписи), но и пополнять его фонды, хранить здесь свой архив. Для этого предусмотрены персональные разделы в фондах. Здесь проявляют большую и, что важно, бескорыстную заинтересованность в сотрудничестве и с радиоредакциями, и индивидуально с журналистами. Впрочем, о том, как создать личный архив или архив радиостанции, подробнее в «Основах мастерства», книга 2.

Что еще посоветовать молодому журналисту? Всегда искать свой путь. Сегодня это нелегко. Из профессии уходит творческая составляющая. Журналист лишается роскоши человеческого общения, которая некогда так привлекала, и становится звеном в деятельности, основанной на электронных технологиях.

Впрочем, найти свое лицо в журналистике легко не было никогда. Но только так можно стать заметным, оставить свой след в профессии. Привычку к поиску ненакатанных путей надо воспитывать в себе. Как говорил один мудрец, не пишите по линованной бумаге. А если вам ее предлагают, пишите поперек. И вас заметят!

ВЗГЛЯД СОЦИОЛОГА