6. Стих о Голубиной книге (семантика названия, композиция, поэтика, мотив чуда, мифология книги, сюжет сотворения мира)

Единственным духовным стихом, представляющим богатый материал для поисков дохристианских пластов, является так называемый "Стих о Голубиной книге". Он известен во многих вариантах и очень велик. Тексты известных вариантов обычно представляют собой диалог двух царей - Волотомана Волотомановича (Володимира Володимирыча, Болота Волотовича и др.) и Давыда Евсеевича (Давида Ессеевича, Осеевича, Васильевича), иногда открывающийся просьбой к Давыду прочесть Голубиную книгу. Сама эта книга (или, возможно, свиток) - исполинских размеров: 40x10x20 саженей или локтей, 40x20 или 20x30 саженей, 3x6 локтей по разным вариантам стиха. Иногда упоминаются ее листы и серебряный переплет. Она выпадает на гору (Фавор, Сион, Сайрачинскую, Голгофу и др.) или поле (Сарачинское) возле Иерусалима, на камень Алатырь из грозовой тучи, поднявшейся с восточной и южной стороны, иногда из-за леса. К месту падения книги съезжаются фольклорные персонажи: обычно по 40 царей с царевичами, князей с князевичами, бояр, попов и дьяконов и крестьян. Здесь-то и происходит упомянутый диалог, иногда открывающийся просьбой прочесть Голубиную книгу. Отказ объясняется невозможностью удержать ее в руках или положить на аналой либо тем, что за три года можно прочесть только три листа. Затем герой предлагает рассказать все по памяти. В редких вариантах стиха книга "распечатывается" сама; ее содержание составляет "Божественное писание", в ней написано, отчего "зачался наш белый свет". Автором ее обычно называется Христос или Иоанн Богослов, некогда читал ее, согласно стиху, пророк Исайя.

Существует два истолкования названия Голубиной книги. Одни ученые, следуя традиции еще XIX в., считают слово "голубиная" искаженным "глубинная", т.е. касающаяся основного, тайного знания. "Глубинныя книгы" действительно упомянуты в житии св. Авраамия Смоленского - святому вменили их чтение в вину, но в самих духовных стихах эта форма не встречается, и потому истолкование остается спорным. Исследователь А.А. Архипов предложил другое, тоже весьма предположительное толкование. Он считает название Голубиная книга дословным переводом (калькой) древнееврейского названия Пятикнижия Моисеева (первые пять книг Библии) Сефер Тора (sefer tora - "Книга Закона", "Книга Торы", переосмысленного как Сефер Top (sefer tor), т.е. "Книга Горлицы", "Книга Голубя" . Если вспомнить о тесных связях и фактической зависимости Руси IX в. от иудаизированной Хазарии, о многовековом существовании влиятельной еврейской общины в Киеве, который и основан был, согласно одной из существующих версий, иудаистами-хазарами, предположение о тождестве фольклорной Голубиной книги и важнейшей части Священного Писания, служащей основой и иудаизма, представляется не таким уж невероятным, тем более что в Писании можно найти параллели содержанию и обстоятельствам появления книги.

Вопросоответная, диалогическая часть стиха близка некоторым памятникам древнерусской апокрифической литературы, еще в XIX в. названным в качестве возможных источников, - так называемой "Беседе трех святителей", "Вопросам Иоанна Богослова Господу на горе Фаворской", а также апокрифу "От скольких частей создан был Адам", существовавшим и на греческом, и на латинском языках. Впрочем, говорить здесь следует скорее о каких-то общих источниках фольклорного стиха и письменных текстов. Дело в том, что тексты, сходные с частью стиха, повествующей о происхождении космоса из частей тела божества (первочеловека), есть и в древнескандинавской, иранской, индийской и других мифологиях. Исследования широкого круга сходных текстов позволили В.Н. Топорову установить их общее происхождение от древнейшего ритуального текста, произносившегося жрецом над расчлененной человеческой жертвой у жертвенного столба (Мирового Дерева). Сам кровавый ритуал, воспроизводивший творение мира, был, очевидно, распространен некогда у всех индоевропейских народов, в том числе и славян. Следы его мы находим в безобидном духовном стихе, исполнявшемся слепцами на церковных папертях в не столь отдаленные от нас годы.

- У нас белый свет начинается,

Начался белый свет от Свята Духа,

Самого Христа, царя небесного;

Солнце красное от лица Божия,

Млад-светел месяц от грудей Божьих,

Зори ясныя от риз Божиих,

Звезды частыя от очес Божьих,

Дожди сильные от мыслей Божьих,

Ветры буйные от Свята Духа,

Самого Христа, царя небесного.

Следующая часть "Стиха о Голубиной книге", где в вопросоответной форме рассказывается, "какой царь всем царям царь", "который город городам мати" (и далее соответственно - рыба, зверь, птица, река, гора, дерево, трава), также восходит к древнейшим классификациям, распространенным в традиционных обществах. Такие классификации группируют предметы и явления в большие классы, "во главе" которых устанавливаются некие первые, наиболее священные элементы этих классов, полностью представляющие (репрезентирующие) все их существенные признаки и свойства. Так, Белый (русский) царь оказывается царем над всеми царями (что, кстати, вполне естественно в условиях, когда Московское царство осмысливалось как Третий Рим - правопреемник двух предыдущих в качестве единственного истинно православного царства), что мотивируется тем, что он принял православную веру. Иерусалим становится матерью всех городов, поскольку там стоит белокаменная гробница с ризами (одеяниями) Христа; Иордан - матерью всех рек, поскольку в нем крестился Иисус Христос, и т.д. Таким образом, первенство того или иного элемента всюду объясняется его сакральностью, священностью, в качестве источника которой указывается библейская история, в значительной мере занявшая в народном сознании место мифологического архетипа, истории "начальных времен", либо соображения космического характера: зверь Индрик-Единорог и птица Стрихиль (Страфил - от греч. струфокамил - "страус") признаются главными среди зверей и птиц, поскольку первый пьет и ест из святой горы и может "восколебать" всю Вселенную, а вторая - из синего моря, которое тоже колеблет, "разыгравшись", т.е. устраивает штормы. Перед нами вновь в христианской одежде является языческое, мифологическое мировоззрение.

Наконец, последняя часть стиха представляет собой изложение сна Волотомана (Володимира) о споре и бое Правды с Кривдой и сближает, как не раз указывали исследователи, стих с многочисленными дуалистическими апокрифами богомильского или иного происхождения, хотя в русском стихе Правда (соответственно - Добро) все-таки побеждает. Пространство и время наполнены в "Голубиной книге" философской глубиной. Ф. М. Селиванов подчеркивал, что в этом стихе "мироздание не статично. Горы — от одной горы, города — от одного города, церкви — от одной церкви и т. д. Предполагается центробежное движение во времени и пространстве к появлению все новых гор, новых городов, новых церквей и т. д.".