«Гранатовый браслет» (1910)
В повести «Гранатовый браслет» показан конфликт идеальной любви со средой, в которой нет места для идеала, быть может, поэтому темы любви и смерти сопрягаются изначально, с первых страниц произведения Куприна. Сначала – в фарсе рассказа князя Василия Львовича о «влюбленном телеграфисте» («Наконец он умирает, но перед смертью завещает передать Вере две телеграфные пуговицы и флакон духов, наполненный его слезами»), потом княгиня Вера получает подарок – гранатовый браслет, в котором гранаты «сияют, точно кровь». Потом – слова генерала Аносова: «А где же любовь-то? Любовь бескорыстная, самоотверженная, не ждущая награды? Та, про которую сказано – «сильна, как смерть»?.
Основная тема повести Куприна – сущность любви как особой стихии не только в жизни человека, но и в мироздании. Что есть любовь – привычка, рабство, эгоистичная страсть? Куприн пытается снять с этого вечного понятия пласты лжи, фальши, обнаружить его истинную сущность.
У Куприна часто любовь приводит к смерти. Истинная любовь не связана никакими условностями, свободна от социальных рамок, не зависит от общественного положения любящих – этим и прекрасна. Умение любить – как талант – дано немногим, и те, к кому пришла такая любовь, что «бывает раз в тысячу лет», - счастливейшие люди, даже если эта любовь неразделенная. Именно таким талантом любви обладал Желтков – мелкий чиновник с такой прозаичной фамилией.
Рассказы генерала Аносова, на первый взгляд не имеющие отношения к истории любви Желткова, на самом деле играют важную роль: оттеняют глубину и возвышенность чувств главного героя. В любви Желткова не было рабского подчинения, самоуничижения или потери личности; была значительность, а вовсе не ущербность чувства, ставшего единственным содержанием и смыслом жизни. На протяжении семи лет любовь к Вере Николаевне была для Желткова счастьем, несмотря на невозможность их земного соединения. Герой Куприна ощущал не замкнутость, а, напротив, разомкнутость жизни в бесконечность духовных сфер. В словах Желткова – благодарение Богу за такой дар.
В облике Желткова, с одной стороны, чувствуется какая-то нервическая слабость, ранимость, с другой – что-то непрозаичное, необыденное, утонченное, так странно не согласующееся ни с его прозаичной фамилией, ни с убогой обстановкой жилища, ни с положением мелкого чиновника. Ощущение этого диссонанса усиливается при сопоставлении Желткова с князем Шеиным и братом княгини Веры Николаем Николаевичем. Николай Николаевич, человек надменный, ограниченный, несгибаемо-жесткий, даже и представить не в состоянии, что такой, как Желтков, может любить на протяжении семи лет женщину, абсолютно недоступную для него. Именно поэтому сказанная им нелепая фраза о «власти», к которой можно обратиться, в его понимании вовсе не звучит странно. Странной и комичной она является лишь для Желткова: «Простите, как Вы сказали? – спросил вдруг внимательно Желтков и рассмеялся. – Вы хотели обратиться к власти? Именно так Вы сказали?» После фразы о «власти» Желтков понимает, кто перед ним. До этого неловкий и смущенный, он чувствует свое превосходство перед Николаем Николаевичем и князем Шеиным; Желтков говорит с ними уже с высоты своего чувства, вознесшего его над житейской суетой, открывшего ему иной, неведомый другим мир. Желтков говорит с ними с высоты своей любви и своей трагедии, и князь Шеин уже не может «паясничать», он подавлен огромностью переживаний, недоступных ему самому.
Есть в повести Куприна еще одна сюжетная линия, также выявляющая силу настоящей любви, - линия душевного пробуждения княгини Веры. Ключевым в первом описании Веры Николаевны становится слово «холодно»: «Вера, с «нежным, но холодным и гордым лицом, была строго проста, со всеми холодно и немного свысока любезна, независима и царственно спокойна». Очевидна схожесть душевного состояния княгини Веры с осенним пейзажем начала повести – те же холодная середина августа и начало сентября, та же пышная, высокомерная и холодная красота георгинов. Мраморная красота Веры Николаевны не сделала ее абсолютно счастливой: любовь к мужу давно превратилась в привычку, детей не было, и жизнь уже не обещала чуда.
Однако любовь как духовная сила оказывается настолько всевластной, что побеждает саму смерть: любовь не умирает вместе с Желтковым, она пробуждает княгиню Веру, открывает в ней мир неведомых чувств. Вера Николаевна впервые ощутила любовь как «чудо, тайну, трагедию». Единственный разговор между Верой и Желтковым происходит уже после его смерти: его слова Вера слышит в музыкальных фразах бетховенской «Аппассионаты». Именно музыка распахивает для Веры сферы духа, в которых живут и любовь, и творчество, и в которых так естественно и свободно одна душа может услышать и понять другую. В финальных строках повести чувствуется печаль – однако не тяжелая печаль позднего и невозможного раскаяния, а тихий свет понимания, прощения, благодарения судьбе.