Добавил:
Upload Опубликованный материал нарушает ваши авторские права? Сообщите нам.
Вуз: Предмет: Файл:
filosofia.docx
Скачиваний:
21
Добавлен:
18.04.2015
Размер:
244.96 Кб
Скачать

1.1

1. Специфика философского знания и его функции. Основные разделы философии Сама философия есть мировоззрение, т.е. совокупность взглядов на мир в целом и на отношение человека к этому миру. В одном ряду с философией находятся другие формы мировоззрения: мифологическое, религиозное, художественное, натуралистское, обыденное. Философия отличается от иных форм мировоззрения тем, что относится, прежде всего, к научной сфере общественного сознания (хотя, надо сразу отметить, не только к этой сфере), а внутри нее, в отличие от натуралистской формы (например, фрейдовского мировоззрения, тоже включенного в сферу науки), - имеет специфический категориальный аппарат, опирающийся в своем развитии не на одну какую-либо научную дисциплину, а на все науки, на весь единый совокупный опыт развития человечества. 1.1. Специфические черты философского знания Человек живет в мире и так или иначе его воспринимает. Он может руководствоваться обыденным сознанием или житейским, меняя свое мнение в зависимости от очередных авторитетов, а может иметь свое собственное мнение и свою позицию. Выработать свою позицию, независимую от обстоятельств и авторитетов, трудно. И таких людей - людей с собственной позитивной установкой - называют самостоятельными, им, как правило, симпатизируют. Многие писатели и ученые, вспоминая о прожитых годах формирования, говорили о важности такого процесса становления личности. Людей, обладающих особой внутренней цельностью, умением противостоять невзгодам и жизненным неурядицам, нередко называют философами. Есть ли такие философы рядом с нами? Кого мы могли бы назвать в своей обычной жизни философами? Видимо тех, к кому сами нередко обращаемся за житейским советом. Сознаем мы это или нет, но обращаемся не к каждому, а к разумному человеку. Что предполагает философская разумность? Ясно, что это не возрастное состояние мудрого старца. Ведь может быть старый человек глупцом, а юный - мудрецом. Особенностью философского знания и является мудрость, которая, конечно, отличается от житейской мудрости. Чем? Аристотель называет такую его особенность: "знание общего". Почему? Потому что не обязательно для человека знать много, но важно понимать многое. А как этого добиться? Не умножением знания, а умением постигать причины. Это умение даст и способность предвидеть события, а значит и научит правильно действовать.  Далее. Аристотель называл философом того, кто способен удивляться, ибо удивляющийся размышляет, философствует. Думает о смене положения Луны, Солнца и звезд, о происхождении Вселенной, о себе и своей судьбе. Важно, что этот удивляющийся человек считает себя незнающим. Потому что тот, кто уверен в своем всезнайстве, никогда не станет философом. И не о нем речь. Чему же удивляется человек-философ? Да всему: миру, звездам, детям, людям. Он очень любит сказки и мифы и видит в них массу удивительного. Он хочет много знать. Но не ради какой-то конкретной пользы, а ради того, чтобы понять явление. Аристотель говорил: "ради разумения". И именно поэтому Аристотель называл такого человека свободным (не связанным, не скованным каким-то обязательством), а науку философию - единственно свободной, существующей не с прагматической (полезной) целью, а как бы ради себя самой, "ради разумения". Значит путь философского знания - это путь разумного мышления. И формируется это знание вместе с формированием человека разумного (homo sapiens). Вы знаете, что появлению человека разумного предшествовали многие и многие годы, столетия и тысячелетия варварства. Основным типом человека этих времен был человек-хищник, внутривидовой агрессор. Он уничтожен историей, но потомки его остались в человеческом роде, осталась и агрессивность по отношению к людям. Каннибализм - признак этого человеческого прошлого. Сохранившаяся у некоторых индивидов ежедневная потребность в насилии - явление того же порядка. С точки зрения философского знания, следует и сейчас различать не "добро-зло", не "добрых-злых", а - "ум-недоумие", "разум-неразумность". Агрессивность чревата прежде всего для самого агрессора. У агрессивных, злобных людей нет, чаще всего, психического нарушения, у них нет разума. Это "нелюди", близко стоящие к приматам, потому они "невменяемы морально", и добру их не научить. Философское знание - это культура разумного мышления. Что это значит? Это мышление основательное, научное, но и не допускающее произвола, насилия, умеющее отстаивать свою правоту и мышление свободное, творческое, предполагающее знание бесконечным. Конечно, культура разумного мышления не может быть навязана человеку помимо его воли и желания, его интереса. Культура разумного мышления - не в том, чтобы зазубрить те или иные законы и примеры, подтверждающие их действие Культура состоит во многом в способности к самообразованию и осмыслению, в готовности к интеллектуальной работе. В противном случае человек остается на уровне обыденных представлений, и в своей обыденной жизни он не отличается от других обычных людей, не знающих философии. Второй существенный фактор - временной. Вполне справедливо утверждение, что всякому времени соответствует своя философия. Так, авторитарные государственные режимы, как правило, сопровождаются догматическим мировоззрением, или догматической философией. Недаром сталинская эпоха отражалась в мировоззрении господством формализма и догматизма, на которых основан "Краткий курс" и его жесткие формулы. Напротив, демократические формы государственного правления отражаются и своеобразием, свободой в мировоззрении. Третья важная черта философского мышления заключается в том, что философию интересуют такие вопросы, на которые нет сиюминутного ответа и которые не предполагают такового. Это не прагматические вопросы. Это так называемые "открытые" или "вечные" вопросы. Так, Георг Зиммель (1858-1918) - немецкий социолог и культуролог писал о "трагедии творчества" и вечных противоречиях между объективацией творчества и застывшими формами культуры: "Одни только филистеры могут полагать, что конфликты и проблемы существуют для того, чтобы быть разрешенными". Каждое новое поколение, каждый новый человек в своей жизни снова и снова обращается к ним и ищет решения. Каждый проходит свою школу жизни, а опыт прошлого поколения мало что ему дает. Почему? Потому что вопросы жизни встают перед людьми в новых, неповторимых формах. Их решение связано с индивидуальным опытом и спецификой взгляда именно этого индивида. Но так ли это беспросветно? Так ли бесполезен весь предшествующий опыт? Нет, конечно. Есть в опыте людей общечеловеческое содержание. Ecть общее, присущее всем людям, хотя каждый выбирает свое индивидуальное решение. Но чтобы сделать этот свой выбор, человек и обращается к мировому опыту, общечеловеческой культуре - к мифологии, религии, философии. Одна из проблем, имеющих философское общечеловеческое содержание, это проблема экологической этики, или экологической совести. Проблема экологии вообще относится к разряду аксиологических (ценностных) проблем. Что ценно в этом мире? Именно философия ставит этот вопрос и отвечает на него. Она заявляет о моральной ценности природы. Благодаря своей способности к обобщению, философия позволяет понять мир как сложную экосистему. Экосистема - органичное целое. Все ее элементы объединены тем, что взаимоопределяют и взаимодополняют друг друга. 1.2. Основные функции философии На первом месте среди функций философии в соответствии с приоритетной значимостью проблемы человека среди всех остальных проблем философии стоит гуманистическая функция. Нет на свете, наверное, ни одного человека, который не размышлял бы над вопросом о жизни и смерти, о неминуемости своего конца. Такие размышления нередко действуют угнетающе на человека. Вот что писал по этому поводу известный русский философ Н.А. Бердяев: "Будущее всегда в конце концов приносит смерть, и это не может не вызывать тоски" Тоска, в сущности, всегда есть тоска по вечности, невозможность примириться с временем. Философия, конечно, не дает нам вечности, но она помогает осмыслить эту жизнь, помогает найти ее смысл и укрепить свой дух.  Потеря высших мировоззренческих ориентиров в жизни может вести к самоубийствам, наркомании, алкоголизму, преступлениям.  Более ста лет назад, в 1874 году выдающийся философ B. C. Соловьев, размышляя над ростом числа самоубийств, отмечал, что самоубийства не могут быть удовлетворительно объяснены из одних внешних частных причин. Бывают случаи, когда и безо всякого внешнего повода, в самой счастливой обстановке люди сильные и здоровые равнодушно лишают себя жизни, объявляя, что жить не стоит, не из чего. Сокровища непосредственной жизни имеют цену лишь тогда, указывал В. С. Соловьев, когда за ними таится безусловное содержание, когда над ними стоит безусловная цель. Если же это содержание, эта цель перестали существовать для человека, а интересы материальной жизни обнаружили между тем все свое ничтожество, то понятно, что ничего более не остается, кроме самоубийства. Причина этого явления, по В. С. Соловьеву, в том, что человеку жить не из чего, что с исчезновением глубоких убеждений, всеобщих безусловных идей опустел мир внутренний и потерял свою красоту мир внешний. B.C. Соловьев приходит к выводу о том, что "безусловно необходимы для жизни человеческой убеждения и воззрения высшего порядка, т. е. такие; что разрешали бы существенные вопросы ума, вопросы об истине сущего, о смысле или разуме явлений, и вместе с тем удовлетворяли бы высшим требованиям воли, ставя безусловную цель для хотения, определяя верховную норму деятельности, давая внутреннее содержание всей жизни... Такие общие воззрения существовали и существуют, и притом в двух формах: религии и философии". К проблеме отчуждения человека и роли философии в преодолении этого отчуждения обращались многие философы XX столетия. Одним из них был немецко-французский мыслитель А. Швейцер. Он видел в развитии цивилизации не только положительные стороны, но и многие негативные моменты. На человека, писал он, стало отрицательно действовать все убыстряющееся движение социума, резкое усиление темпов развития общественной жизни. Изменился, как он считает, весь образ жизни человека. В течение двух или трех поколений довольно многие индивиды живут только как рабочая сила, а не как люди. Ставшая обычной сверхзанятость современного человека во всех слоях общества, констатировал он, ведет к умиранию в нем духовного начала. Для работы в оставшееся свободное время над самим собою, для серьезных бесед или чтения книг необходима сосредоточенность, которая нелегко ему дается. Абсолютная праздность, развлечение и желание забыться становятся для него физической потребностью. Не познания и совершенствования ищет он, а развлечения - и притом такого, какое требует минимального духовного напряжения. Бездумье стало для человека второй натурой. Ведя разговоры с себе подобными, он следит за тем, чтобы придерживаться общих замечаний и не превращать беседу в действительный обмен мыслями. Он не имеет больше ничего своего и даже испытывает в некотором роде страх, что от него может потребоваться это свое. Постоянная спешка, интенсификация совместного труда приводят к тому, что мы, беспрестанно и при самых разнообразных условиях встречаясь друг с другом, держимся отчужденно по отношению к себе подобным. Обстоятельства нашего бытия не позволяют нам относиться друг к другу, как человек к человеку. Мы в конечном счете деградируем. В числе факторов, ведущих к духовному оскудению личности, находятся: рост специализации во всех сферах человеческой деятельности (в производстве, науке, управлении), усиление технизации общества, быстрый рост безликого естественно-научного знания, растущее влияние этой безликости на личность человека и т.п. Техницизм и сциентизм подчинили себе и мировоззрение, философию, и последняя все больше становится лишенной этического начала. Политизация общественной жизни и особенно все более дающая о себе знать тенденция к тоталитаризму подавляет человека, ведет к конформистской личности и тоже негативно действует на философию. Результатом всего этого явилась мировая война, потрясающая основы человеческого бытия. Философия, указывает А. Швейцср, занималась в эти десятилетия всем, только не культурой. Она, невзирая ни на что, продолжала тратить усилия на выработку рационалистического всеобъемлющего мировоззрения в уверенности, что оно поможет решить все проблемы. Философия не задумывалась над тем, что мировоззрение, зиждущееся только на истории (политике) и естественных науках и соответственно лишенное таких качеств, как этичность, всегда будет оставаться "немощным" мировоззрением, которое никогда не сможет породить энергию, необходимую для обоснования и поддержания идеалов культуры. "В итоге философия так мало уделяла внимание культуре, - отмечает А. Швейцер, - что даже не заметила, как и сама вместе со своим временем все больше сползала к состоянию бескультурья. В час опасности страж, который должен был предупредить нас о надвигающейся беде, заснул". Таково существо гуманистической функции философии. Следующей мировоззренческой функцией философии является социально-аксиологическая функция. Она расчленяется на ряд подфункций, среди которых важнейшими являются конструктивно-ценностная, интерпретаторская и критическая подфункции. Содержание первой из них заключается в разработке представлений о ценностях, таких, как Добро, Справедливость, Правда, Красота; сюда же относится и формирование представлений о социальном (общественном) идеале. Коснемся лишь одного момента - общественного идеала. Вопрос об этом идеале оказывается тесно связанным с вопросом о характере взаимоотношений философии и политического режима. На первый взгляд кажется, будто здесь имеются однозначные отношения: философия есть причина, а политическая идея и политический режим - следствие. Оснований для такого вывода немало. Действительно, в философских концепциях прошлого, начиная от Платона и Аристотеля, вплоть до Фихте, Гегеля, Маркса, и в концепциях многих современных философов мы находим в качестве составной части систему взглядов на государственное устройство с довольно-таки подробными рекомендациями для практических политических действий (так, Платон в своем учении о государстве рекомендовал упразднить частную собственность и семью, Фихте призывал в целях достижения социальной гармонии и обеспечения социального равновесия осуществить систему широко организованного и бдительного полицейского надзора). Однако, наличие в этих философских системах тех или иных учений о государственном устройстве столь же мало говорит о полной выводимости таких взглядов из философской онтологии, гносеологии или даже из социальной философии, сколь и их учения об устройстве (или структуре) организма животного, имевших место у философов вплоть до первой половины XIX века. Как в последнем случае наличие "натурфилософии" объясняется неразвитостью теоретической сферы биологии и в то же время необходимостью умозрительного решения конкретных проблем, так обстоит дело и с вопросом о разработке представлений о конкретном устройстве государства: это задача юридической науки и специалистов-политиков (в наши дни соответствующая наука получила название политологии). Но дело даже не столько в уровне развития частных наук об обществе, сколько в том, что в рамках самой философии нет строго-линейного, однозначного соотношения между отдельными ее частями. Содержание отдельных философских систем, как бы ни казалось оно логичным и стройным, фактически нацелено на те или иные мировоззренческие проблемы (философия есть совокупность ответов на эти вопросы). Но поскольку эти проблемы относительно самостоятельны (например, проблема смысла жизни и, с другой стороны, вопрос о соотношении сущности и явления в материально-предметном мире), постольку и между частями философского знания может существовать и зачастую существует неоднозначная связь. В результате одна и та же система взглядов на мир в целом может сочетаться с разными трактовками в сфере социально-философской, а тем более с концепциями, находящимися вообще за пределами философии. Одной из функций философии является культурно-воспитательная функция. Знание философии, в том числе требований к познанию, способствует формированию у человека важных качеств культурной личности: ориентации на истину, правду, доброту. Философия способна оградить человека от поверхностных и узких рамок обыденного типа мышления; она динамизирует теоретические и эмпирические понятия частных наук с целью максимально адекватного отражения противоречивой, изменяющейся сущности явлений. Одним из показателей высокой культуры мышления является способность субъекта не обходить познавательные противоречия, тем более не пасовать перед ними, а стремиться их разрешить, преодолеть, актуализируя имеющуюся частнонаучную информацию, философские категории и проявляя при этом самостоятельность, нестандартность подхода. Диалектически развитое мышление, не допуская формально логических противоречий, всегда стремится к решению реальных противоречий объекта и на таком пути выявляет свой творческий, антидогматический характер. В этой связи интересны соображения, изложенные Э. В. Ильенковым в работе "Об идолах и идеалах". Воспитание догматика, отмечает он, состоит в том, что человека приучают смотреть на окружающий мир как на резервуар примеров, иллюстрирующих справедливость той или иной абстрактно-общей истины, тщательно оберегают от соприкосновения с фактами, говорящими в пользу противоположного взгляда. Обратная сторона догматизма - скепсис. Догматизм и скепсис - две взаимно провоцирующие позиции, две мертвые и нежизнеспособные половинки, на которые неверным воспитанием разрезается живой человеческий ум. Отношение к противоречию является точным критерием культуры ума. Для подлинно культурного алогическом отношении ума появление противоречия - сигнал появления проблемы, неразрешимой с помощью строго заштампованных интеллектуальных действий, сигнал для включения мышления - самостоятельного рассмотрения вещи, в понимании которой возникла антиномия. И ум с самого начала надо воспитывать так, чтобы противоречие служило для него не поводом для истерики, а толчком к самостоятельной работе, к самостоятельному рассмотрению самой веши, а не только того, что о ней сказали другие люди. Учить диалектике - значит учить умению строго фиксировать противоречие, а затем находить ему разрешение на пути конкретного рассмотрения вещи, действительности, а не путем формально-словесных манипуляций, замазывающих противоречия, вместо того чтобы их решать. Диалектике надо учить. Показывая, как целесообразно строить педагогический процесс в школе, чтобы ученики овладевали диалектикой, Э. В. Ильенков справедливо считает, что диалектика вовсе не таинственное искусство, свойственное лишь зрелым и избранным умам, и что диалектику можно и нужно воспитывать с детства . Формирование диалектического мышления есть одновременно формирование таких ценных качеств культурной личности, как самокритичность, критичность, сомнение. Выработка сомнения не есть, однако, развитие скепсиса (и в данном смысле - скептицизма). Сомнение является одним из активных средств научного поиска. Сомнение, критичность и самокритичность не являются антиподом веры или твердости убеждений в правильности чьей-то (или своей) позиции. Наоборот. Философия дает прочное общеметодологическое и гносеологическое основание для последовательного саморазвития сомнения в научную уверенность, для гармоничного сочетания его с верой в преодоление ошибок, заблуждений, в получение более полных, глубоких, объективных истин. Философия дает людям общий язык, вырабатывает у них единые, общезначимые представления о главных ценностях жизни. Она выступает одним из важных факторов, содействующих устранению "барьеров коммуникации", порождаемых узостью специализации. Наряду с уже рассмотренными функциями философия имеет еще отражательно-информационную функцию. Одна из главных задач философии - разработка мировоззрения, соответствующего современному уровню науки, исторической практике и интеллектуальным требованиям человека. В этой функции модифицировано основное назначение специализированного знания: адекватно отражать свой объект, выявлять его существенные элементы, структурные связи, закономерности; накапливать и углублять знания, служить источником достоверной информации. Подобно науке, философия есть сложная динамическая информационная система, созданная для сбора, анализа и переработки информации с целью получения новой информации. Такая информация концентрируется в философских понятиях (категориях), общих принципах и законах, образующих целостную систему. Внутри этой системы выделяются разделы: философская онтология (учение о бытии как таковом), теория познания, социальная философия, общая этика, теоретическая эстетика, философские проблемы частных наук, философия религии, история философии, "философия философии" (теория философского знания). В нашем учебном пособии содержится информация по важнейшим проблемам лишь трех философских дисциплин. В заключении подведем итоги. Итак, мы рассмотрели основные черты философского знания. Это не столько многознание, сколько "разумение", понимание, осмысление. Это умение постигать причины явления, "смотреть в корень", и потому - предвидеть дальнейший ход событий. Это умение сомневаться и постоянная готовность к новому, открытость к познанию ("способность удивляться"). Кто уверен в своем всезнании, нечего делать в философии. Что еще? Это не агрессивное, ненасильственное отношение к людям, к миру, а руководствующееся только разумом. Это мудрость, проявляющаяся и в житейских делах. Наконец, для философского знания характерно обращение к "вечным" смысловым вопросам человеческого бытия, на которые нет сиюминутного ответа, но без которых не обходится ни один человек: Кто я? Для чего живу? В чем смысл моей жизни? А вселенной? Кем мне приходятся другие люди, животные? Что означает для меня природа и ее смерть? И т. д. Философия хотя и не дает однозначного ответа, но учит думать, размышлять. Она как бы формирует совесть и прежде всего - экологическую совесть, поскольку позволяет ощутить мир как единую экосистему и место в нем человека. Сущность философии выражается в тех функций, которые способна выполнять философия по отношению к человеку, социальной группе, к науке, искусству, другим явлениям социальной действительности. Под "функцией" при этом понимается способ действия, способ проявления активности системы (т.е. системы философского знания), общий тип решаемых этой системой задач. Основными функциями философии являются: гуманистическая, социально-аксиологическая, культурно-воспитательная и отражательно-информационная.

2.

Противоречие как основной источник развития. Конкретные противоречия в объектах возникают и разрешаются в процессе их движения, развития и сами эти противоречия, и их разрешение выступают в роли стимула дальнейшего движения и развития, возникают новые противоположности и противоречия.

Характер противоречия зависит от специфики противоположных сторон, а также от тех условий, в которых развертывается их борьба. Различают внутренние и внешние, основные и неосновные, главные и неглавные противоречия. Внутренние противоречия - это взаимодействие противоположных сторон внутри данного объекта, например внутри организма. Внешние противоречия - это взаимодействие противоположностей, относящихся к разным объектам, например между организмом и средой. При этом решающими в развитии являются в конечном счете внутренние противоречия. Основное противоречие - такое, которое в совокупности противоречий играет решающую роль в развитии. Основное противоречие накладывает отпечаток на все остальные противоречия. Главное противоречие - то, которое приобретает решающую роль на определенном этапе развития явления, например противоречия между борющимися сторонами во время войны.

3.

Особенности мифологического сознания

Мир мифа всегда целостен, он есть мир, мир непрерывный и мир целый, где каждое воздействие на любую из составляющих влечёт за собой изменение всех других элементов. В то же время миф дискретен. Любой эпос говорит лишь о значимых событиях, опуская события малозначащие и маловажные.

Точно так же география мифа дискретна, так как все события в мире Мифа происходят в опорных точках пространства, прочие же места для Мифа значения не имеют. Эту особенность мифологического сознания можно считать источником некоторых анахронизмов в мифе. Например, друид Мирддин Эмрис может жить раньше легендарного короля Артура, одновременно с ним и быть учителем этого героя, и жить через сотню лет после смерти Артура. То же происходит и с другими историческими личностями — бардом Талиесином. Нас это может коробить, но эти анахронизмов естественны для мифа. В конце концов, миф живёт по своим собственным законам, и, поскольку некоторая историческая личность органично вписывается в ткань Мифа, постольку она, эта личность, обязана пребывать там, а не в тех местах и временах, которые им назначили историки.

Всякий человек, живущий в Мифе, относится к миру как к единому целому. Такова основная черта, отличающая сознание мифологическое от нашего, обыденного и прагматичного. Вне мира не существует ничего. Следовательно, и человек не существует вне мира. Однако мир человека — не только всё окружающее, это ещё и род, и земля, где он рождён. Человек вне рода — не человек. Он даже не животное, ибо всякое животное тоже существует внутри своего рода. Человек, не способный перечислить своих предков до четвёртого колена, достоин осмеяния. Человек, не гордящийся своими славными предками, не достоин доброго слова. Род человека неотделим от мира. Род человека — это и славные предки тоже, но главное — это родовая удача, это все те, кто стоят за спиной героя и поддержат его в трудное время. Поэтому любой человек Мифа, отвечая на вопрос “Как тебя зовут?”, скажет: “Люди зовут меня таким-то из рода таких-то, из земли такой- то”. Мир действует на человека не только непосредственно, через физические воздействия типа зимних морозов или летней жары. Воздействие мира Мифа существенно шире, поскольку всякое проявление внешнего мира содержит, кроме видимых явлений (ворон уселся на ветку священного дуба, собака лает на пустое место) ещё и некий тайный смысл. Отсюда следует твёрдая убеждённость человека Мифа в том, что по полёту птиц можно предсказать будущее, что уроненное с пиршественного стола подбирать никак нельзя и так далее. Отсюда следуют личные и массовые видения, которые посещали людей слишком часто для того, чтобы рассказы о них можно было считать пустой выдумкой малограмотных хронистов.

В свете вышесказанного представляется интересным, каковы реальные отличия мифологического сознания от сознания современного человека

Человек мифа и магия

Какова была внешняя форма магического в мире, представленным “Мабиногионом”?

Отличительная особенность зверей из потустороннего мира белая шкура и красные уши (например, собаки потустороннего короля Арауна в “Пуйле, короле Дифеда”). Другим цветом потустороннего мира является золотой.

В тексте “Мабиногиона” магические явления представлены как чудесные, удивительные, но не как неестественные и исключительные. Он органично вплетаются в ткань реальности, они  её неотъемлемая часть: сон императора Максимилиана (“Видение Максена Вледига”), восьмидесятилетний отдых Манавидана (“Бранвен, дочь Ллира”), волшебные песни Талиесина (“История Талиесина”).

Почему это так? Почему отношения человека в мифе и магического так органичны?

По мнению известного культуролога М.Элиаде, секрет мифологического сознания в цикличности времени в священном мифе. В ритуале имитируется небесный образец действия. Имитация освящает и придает законность действию.

Здесь мы видим совершенно необоснованный подход к пониманию сущности сознания человека мифа. Исследователь пытается не только изучить предмет с научной точки зрения, но и понять его “по-научному”, в то время как сущность предмета требует особого подхода. Вполне возможно описать музыкальное произведение с помощью акустических выкладок. Но реальную его суть такое исследование отражать не будет. То же мы видим и в случае с изучением мифа.

“Мифологическое сознание связано со священнодействием. Древний человек осознавал реальность своих действий в той степени, в какой они соответствовали сценарию священнодействия”

Анализ ситуации ведётся с позиции современного человека, в то время как миф не допускает норм формальной логики, поскольку законы мифа и законы науки разнятся. В данном тексте постулируется зависимость человека от ритуала. Например, человек наблюдает цикличные заходы и восходы, имитирует их в ритуале и в своей жизни старается соответствовать полученным таким образом нормам (например, ложится спать на закате). Такая оценка категорически не имеет права на существование, особенно при рассмотрении раннего этапа мифологизма человеческого сознания, когда магическое действие, обряд, ещё не вполне трансформировалось в исключительно религиозный акт, в ритуал.

Какая же версия отношений человеческого и магического в структуре мифа возможна? Читая “Мабиногион”, мы видим, что именно король Ллевелис советует Ллуду (“Ллуд и Левелис”): “Вторая напасть в твоём королевстве происходит из-за битвы драконов, из которых один побеждает другого, и тот издаёт крик отчаяния. И вот что тебе нужно сделать. Когда ты вернёшься домой, измерь свой остров в длину и ширину и найди его середину. Прикажи вырыть там яму и зарой в ней бочонок с самым лучшим мёдом, завёрнутым в шёлковую ткань. После этого жди, …. Появятся драконы…. Они выпьют мёд и уснут, тогда заверни их в шёлк и закопай в каменном сундуке в своей самой мощной крепости”

Примечательно, что это явно магическое ритуализированное для современного человека действие не выставляется как магическое. Ллевелис  не маг, а “муж великого ума”. Истинные мотивы применения этих ритуалов  понимание целостности мира, взаимосвязанности его элементов. Середина, в которой нужно сконцентрировать усилия,  не символ, а точка преткновения, общая для всех мировых процессов. Недаром в игре гвиддвилл, в которую часто играют герои “Мабиногиона” (например, в “Видении Максена Вледига”), король стоит в центре. Центр  точка, из которой возможно управление законами мира. То есть сущность магических действий и ритуалов заключается не в имитации каких-либо сакральных явлений. Эти действия носят осмысленный практицистичный характер и отражают понимание единства мировых законов. То же можно сказать и упомянутой игре гвиддвилл, представляющей именно единство и взаимосвязь элементов мира: фигуры упорядочены, изменение положения любой из низ может в корне изменить ситуацию на доске. В эту игру играют боги, и земля для них  та же доска. Но эта игра доступна и людям; чем лучше вникаешь в её смысл, тем яснее для тебя становятся общемировые законы, тем больше ты сам приближаешься к власти над миром.

 

Человек мифа и пространство мира

Осознавая себя частью мира, человек сопереживает ему. Гроза в сознании древнего человека вызывала значительно больше эмоций, чем у современного человека. Всякое же переживание предполагает отождествление себя с объектом переживания, поэтому “Я” распадается, так како постоянно отождествляет себя то с одной знаковой системой, то с другой.

Здесь, казалось бы, можно отождествить явление мифологическое сознания с явлением сознания массового, когда такое сознание характеризуется не наличием мнения, чёткого осознания действительности, а поверхностным схватыванием, а калейдоскопом. Массовое сознание, характерное для людей кризисных исторических эпох, исследователи пытаются отождествить с мифологическим, как это делает, например, В.Н.Сыров.и Н.В.Поправко в “Генезисе массового сознания”. Однако такое объединение неверно, поскольку для мифологического сознания характерна, наоборот, целостная картина мира. “Я” человека мифа распадается по числу наблюдаемых элементов, но за счёт отождествления себя и мира, оно сохраняет гармоничность: “Я был книгой и буквой заглавной в этой книге” (“Кад Годдеу”). Логика мифа здесь вступает в противоречие с формальной логикой, где часть не может быть равна целому. В пространстве мифа это возможно. Человек ощущает себя настолько включённым в ткань мира, что существование мира без него невозможно: он сам и есть мир. Отсюда распространённая тема самовосхваления (в том же “Кад Годдеу” у Талиесина, в “Килох и Олвен” у Килоха и в других местах). Так человек закрепляется в мире.

Включённость человека в течение общемировых законов подразумевает веру в понятие судьбы. Но из той же включённости вытекает возможность управления ею. Судьба не персонифицируется, как в славянских мифах. Взаимодействие с ней заключено в толковании знамений (по сути  все явления в мире являются знамениями, ведь всё взаимосвязано) и корректировки своих планов через обычные действия и через магические, через принятие кинеддивов (обетов о каких-либо об ограничениях)  своеобразных сделок с судьбой.

Заключение

Таким образом? отличительной особенностью мифологического сознания нужно признать осознание целостности мира в противоположность стремления современного человека к аналитическому рассмотрению явлений мира, то есть стремления к разделению мира. Человек мифа осознавал себя включённым в жизнь всего мира и чувствовал свою значимость. Люди мифа, как нам их представляет “Мабиногион”, всегда герои, среди них нет незначительных личностей. Возможно предположить, что такое положение дел является объективным следствием вышеописанного сознания. В современном мире же мире человек обособляет себя от действительности и в результате теряет над ней контроль.

4

Особенности античной философии.

Особенным многообразием школ и направлений характеризуется на протяжении своего тысячелетнего развития древнегреческая философия (VI в. до н.э. - VI в. н.э.). В ее многообразных формах в зародыше имелись почти все позднейшие типы философского мировоззрения.

Древнегреческая философия получает свое первоначальное развитие в греческих колониях на малоазиатском побережье Средиземноморья — Ионии (гг. Милет, Эфес и др.). В VII-VI вв. до н. э. Милет стал одним из крупнейших центров древнегреческой цивилизации и культуры, имел развитое мореходство, поддерживал широкие экономические и культурные связи со странами Востока и Запада и основал в бассейне Средиземноморья более 70 колоний и поселений. В результате греки унаследовали значительный запас наблюдений над природой, технических сведений и навыков, накопленных более древними цивилизациями Египта и Вавилонии. Благодаря этому милетцы подняли на более высокий уровень производство и культуру. Так, они начинают применять ножницы для стрижки овец, мельницы, приводимые в действие руками, давильный пресс и т. п.

Развитие технических знаний не могло не сказаться на быстром развитии научно-теоретического мышления греков. Следует отметить, что первые греческие философы Фалес, Анаксимандр, Анаксимен, Гераклит и другие были и первыми естествоиспытателями. В своих философских учениях они еще не проводили существенных различий между материальным и идеальным, природу и общество объясняли стихийно материалистически. Основу всего многообразия вещей и явлений они пытались найти в некоей первоматерии, отождествляя ее с чувственно-воспринимаемыми видами и состояниями материи: Фалес — с водой, Анаксимен — с воздухом, Гераклит — с огнем и т. д. Только Анаксимандр первоматерией считал нечто, лишенное чувственной определенности, беспредельное — апейрон. На основе своего понимания апейрона как первоосновы всех вещей и предметов действительности он выдвигает идею о бесконечности мироздания, о бесконечности миров во Вселенной, которые закономерно возникают и гибнут.

Опираясь на строго рациональный метод анализа действительности, Анаксимандр, так же как и Фалес, в своих натурфилософских системах закладывал зачатки современной астрономии, физики и, разумеется, философии. А нарисованная им две с половиной тысячи лет назад картина космоса, хотя и изменилась за это время в деталях, в сущности своей „вполне согласуется с научными взглядами космогонии XX в. Саму жизнь и дух первые греческие философы расшатывали как проявления материи, как особые сочетания материальных первоначал.

Диалектика первых греческих философов-материалистов получила яркое выражение у Гераклита (520-460 гг. до н. э.), который полагал, что вечное движение первоматерии („все втечет, все изменяется"), ее различные превращения в многообразии вещей осуществляются через закономерную борьбу противоположностей. В одну и ту же реку нельзя войти дважды, заявил он, ибо вода в ней меняется. Кратил абсолютизировал эту изменяемость, утверждая, что и один раз войти в одну и ту же реку невозможно.

В отличие от ионийцев Пифагор (ок. 580-500 гг. до н. э.) отождествлял субстанцию мира с числом как устойчивым и бесконечным субстратом Вселенной. Числа, еще не отделяемые пифагорейцами от вещей, выражали, по их мнению, определённый порядок, гармонию окружающего мира и многообразия вещей и явлений („где нет числа и меры, там хаос и химеры"). Число как субстанция стоит у них где-то между чувственно воспринимаемой материей и идеей, а сам Пифагор в эволюции греческой философии оказывается между ионийскими натурфилософами и Платоном; в его философии уже намечаются предпосылки идеализма.

В VI — начале V в. до н. э. в другой греческой колонии на юге Италии — в г. Элее сформировалась философская школа Ксенофана, Парменида и Зенона, появление которой можно рассматривать как реакцию на материализм и диалектику ионийцев. Зенон выдвинул ряд апорий (неразрешимых противоречий), которыми пытался обосновать отсутствие движения в действительном мире („Ахиллес и черепаха", „Летящая стрела" и др.). В противоположность Кратилу, который игнорировал момент устойчивости, он абсолютизировал эту устойчивость.

Проблемы логического доказательства были в центре внимания наиболее известных софистов — Протагора (V в. до н. э.) | и Горгия (V-IV вв. до н. э.). Они были самыми способными ораторами и популяризаторами знаний, им впервые стали платить гонорары за обучение. Протагору принадлежит известное изречение „Человек есть мера всех вещей", которое становится стержнем гуманистических воззрений.

Завоевательные походы персов на рубеже VI—V вв. до н. э. привели к упадку экономической и культурной жизни в малоазиатских колониях греков, а руководящая роль Афинского государства в борьбе греков против персов способствовала огромному подъему в V в. Афин, которые становятся центром культурной и научной жизни греческого мира. На основе развития рабовладельческого способа производства в Афинах принимает острые формы классовая и сословная борьба, получившая яркое выражение в конфликте между рабовладельческой демократией и аристократией.

В V-IV вв. до н. э. в Афинах, а в III-II вв. до н. э. в Александрии (городе, основанном Александром Македонским в Египте) греческая наука получила дальнейшее развитие. В астрономии были установлены факты шарообразности (Аристотель) и вращения Земли вокруг своей оси (Гераклид Понтийский) Аристарх Самосский (IV-III вв. до н. э.) создает новую космологическую картину мира, расположив Солнце в центре Вселенной, а Землю представив обращающейся вокруг него. Пытаясь на основе наблюдений определить расстояние между небесными телами, он пришел к заключению, что Солнце отстоит от Земли в 19 раз дальше, чем Луна. Этот вывод в течение двадцати столетий оставался общепризнанным, а метод расчета греческого ученого можно назвать началом современной астрономии.

Сделанные Архимедом открытия в механике сохраняют свое значение до настоящего времени. Выдающийся древнегреческий географ Эратосфен измерил окружность Земли с ошибкой всего на несколько десятков километров и предпринял первую плодотворную попытку создать карту нашей планеты. Большие успехи были достигнуты в медицине, известной именами Гиппократа (V-IV вв. до н. э.) и Герофила (IV-III вв. до н. э.).

Велики заслуги древних греков в развитии математики. Б. Рассел писал, что „искусство математического доказательства почти целиком греческого происхождения. Наиболее выдающийся математик античности Евклид, живший в Александрии в IV - III вв., в труде „Начала" дал грандиозное обобщение достижении древнегреческое математики. „Начала" Евклида стали наиболее читаемой книгой (после Библии). Её логическое построение повлияло на научное мышление, пожалуй, больше, чем какое бы то ни было другое произведение.

Расцвет древнегреческой науки находил соответствующее выражение в философских обобщениях античных мыслителей. Левкипп впервые в древнегреческой философии выдвинул идею об атомах как мельчайших неделимых материальных элементах, из которых состоят все предметы. Он же предпринимает попытку обоснования причинности в природных процессах.

Философ Анаксагор (ок. 500 - 428 гг. до н. э.), считавший первоначалом всего сущего мельчайшие, невидимые глазом, бесконечно делимые частицы (гомеомерии) и ум (нус) как движущую силу всего сущего, стремился объяснить все природные процессы естественными причинами. Для него все небесные тела — Солнце, Луна и звезды представлялись раскаленными камнями. Анаксагор сумел правильно объяснить лунные и солнечные затмения.

Наиболее глубокое выражение философский материализм получает в учении  Демокрита (V - IV вв. до н. э.), основавшего свою школу в Афинах, Эпикура (IV - III вв. до н. э.) и их продолжателя — древнеримского философа Лукреция Кара (I в. до н. э.). Как реакция на материализм сложился объективный идеализм Платона (V - IV вв. до н. э.). С тех пор спор между сторонниками материализма и идеализма, „линий Демокрита и Платона" проходит через всю историю научно-теоретического и философского знания.

Заслугой Демокрита является то, что он глубоко обосновал выдвинутую еще Левкиппом идею об атомах как мельчайших неделимых частицах материи, из которых состоит все существующее. Демокрит и его последователи пришли к выводу о бесконечности и вечности материального мира, отвергали бессмертие души, критиковали религиозные предрассудки, хотя зачастую грешили весьма упрощенным пониманием души человека (по Демокриту, она состоит из круглых и мелких атомов).

В атомистическом учении Эпикура в отличие от учения Демокрита движение атомов объясняется немеханической внешней необходимостью. Эпикур высказывает идею о внутреннем самодвижении атомов, об их самопроизвольном отклонении в процессе движения. Он пытается усмотреть в этом основание свободы воли человека.

Оценивая значение атомистических идей древнегреческих мыслителей для нашего времени, выдающийся физик XX в. В. Гейзенберг отмечал, что попытки создания единой теории элементарных частиц в современной атомной физике вновь поднимают проблему, над которой бились античные мыслители: является ли первоматерия одной из известных субстанций или она нечто отличное от них.

Некоторые исследователи полагают, что главная и основная мудрость греческих мыслителей заключается в размышлениях о политике и морали, в том, что греческий разум прежде всего был устремлен на познание, воспитание и совершенствование человека, а не на преобразование природы. Более того, согласно этой широко распространенной точке зрения именно через антропологические и нравственно-политические категории они сумели достичь значительных успехов в познании природы, сформулировав концепцию естественного порядка и закона, рассматривая структуру природного космоса по аналогии с космосом человеческим. И это особенно отчетливо выражено у Платона и Аристотеля.

К концу V - началу IV в. до н. э. в силу целого ряда причин наступает кризис афинской демократии, что вызвало к жизни идеологию рабовладельческой аристократии. Отражением этих процессов явилась философияСократа (V - IV вв. до н. э.), который впервые ввел термины „идея", „идеальное", поставил человека в центр философских исканий. Ученик Сократа Платон создал одну из первых и самых развернутых систем объективного идеализма, а платонизм явился важнейшим источником возникновения христианства. У Платона идеи составляют основу изменчивых вещей и предшествуют им в виде особого мира идеальных форм, сущностей. В своих диалогах Платон пытается вскрыть диалектику понятий.

Гегель в „Феноменологии духа" назвал его диалог „Парменид" величайшим образцом древней диалектики. Диалектика Платона была, конечно, идеалистической, а в теории познания он недооценивал роль ощущений в познавательном процессе и обосновывал концепцию, согласно которой познание представляет собой воспоминание человеческой души о мире идей, в котором она ранее пребывала. В своем учении о государстве Платон делит общество на рабов, воинов и философов, считая наиболее совершенным государство, в котором господствует умственная элита.

Ученик Платона Аристотель (384 - 322 гг. до н. э.) — самый энциклопедический ум древности. Он подверг критике платоновскую теорию идей („Платон мне друг, но истина дороже"), хотя и не был до конца последователен. Как исследователь-натуралист Аристотель не может не признать эмпирическую основу познания, необходимость движения мысли к выводу от ощущения, от факта, от вещи.

Признавая за материальным миром вещей свойство быть в вечном движении, Аристотель связывает его с богом как формой всех форм, как основным перводвигателем. Именно бог сообщает круговые движения всем небесным сферам, к которым прикреплены звезды и центр которых совпадает с центром Земли. В отличие от движения в подлунном мире, где вещи возникают, разрушаются и исчезают, движение небесного мира и мира звездных сфер — вечно, неизменно и нерушимо. В дальнейшем (II в. до н. э.) знаменитый астроном древности Птолемей при обосновании геоцентрической системы Вселенной будет опираться именно на эти положения Аристотеля, критикуя и отвергая идеи Аристарха Самосского.

Подчеркивая роль души в человеке („человек и есть в первую очередь ум"), Аристотель не мыслит его вне общества, государства; человек, по нему, как существо политическое, общественное вне государства уподобляется либо животному, либо божеству.

Платоновско-аристотелевское понимание человеческой сущности как деятельности души приобрело определенную мистификацию и вошло составной частью в христианскую религию и католическую философию. Вместе с тем высказанная Аристотелем идея о природном равенстве людей получит своё развитие в философии Нового времени в учении о естественном праве.

Как гениальный натуралист и мыслитель древности, Аристотель впервые и наиболее глубоко в античной философии проанализировал формы мышления, заложил основы формальной логики.

Заслугой античных мыслителей является вывод о счастье и благе как цели человеческой жизни, об удовольствии и страдании как синонимах добра и зла, в чем глубоко отражается гуманистическая направленность древнегреческой философии.

Древнегреческие философы были цельными, убежденными людьми. За свои убеждения они часто платили жизнью. Так, например, Зенон откусил свой язык и выплюнул его в лицо тирану Дионисию, после чего был брошен в ступу истолчен в ней (по утверждению Диогена Лаэртского). Гераклит и Эмпедокл отказались от царского сана, чтобы всецело посвятить себя философии. Демокрит в конце своей жизни ослепил себя, чтобы ничто не отвлекало его oт занятий философией.

В связи с разложением рабовладельческого строя в греко-, римском мире на рубеже новой эры начинается упадок античной философии. Этот процесс проявился в стремлении к слиянию идей Платона („неоплатонизм") и теологии. В первые века нашей эры возникает и развивается христианство, очень скоро превратившееся в официальную государственную религию на громадной территории древнеримской империи и государств, возникших на ее развалинах.

 

5.

Апори́и Зено́на (от др.-греч. ἀπορία, трудность) — внешне парадоксальные рассуждения на тему о движении и множестве, автором которых является древнегреческий философ Зенон Элейский (V век до н. э.). Современники упоминали более 40 апорий Зенона, до нас дошли 9, обсуждаемые в «Физике» и в других трудах Аристотеля, в комментариях СимпликияФилопона иФемистия к Аристотелю[1]; одна апория из этих 9 приводится также у Диогена Лаэртского[2], апории о множестве обсуждаются в диалоге Платона «Парменид». Комментатор Элиас (Элий, VI век) сообщает, что Зенон высказал 40 рассуждений (эпихейрем) о множестве и пять — о движении[3]:

    Он составил для своего учителя Парменида, который утверждал, что сущее одно по виду, но множественно согласно очевидности, {аргументацию} из сорока эпихейрем в пользу того, что сущее одно, так как считал, что быть союзником учителя — это хорошо. Еще как-то, защищая того же учителя, утверждавшего, что сущее неподвижно, он выдвинул пять эпихейрем в пользу того, что сущее неподвижно. Антисфен-киник, который не смог на них возразить, встал и стал ходить, полагая, что доказательство делом сильнее всякого возражения словом.

Наиболее известны парадокс «Ахиллес и черепаха» и другие апории Зенона о движении, которые обсуждаются более двух тысячелетий, им посвящены сотни исследований. Платон в «Пармениде» их не упоминает, поэтому В. Я. Комарова предполагает, что парадоксы движения были написаны Зеноном позднее других[4]. Ошибочно воспринимать эти рассуждения как софизмы или полагать, что с появлением высшей математики все апории разрешены[5]Бертран Рассел писал, что апории Зенона «в той или иной форме затрагивают основания почти всех теорий пространствавремени и бесконечности, предлагавшихся с его времени до наших дней»[6]. Научные дискуссии, вызванные рассуждениями Зенона, существенно углубили понимание таких фундаментальных понятий, как роль непрерывного и дискретного (прерывного) в природе, адекватность физического движения и его математической модели и др. Эти дискуссии продолжаются и в настоящее время (см. список литературы), прийти к общему мнению о сущности парадоксов научному сообществу пока не удалось[7].

Философия элеатов

Зенон показывает ученикам двери к Истине и Лжи. Фреска в библиотеке Эскориала. Автор: Б. Кардуччи или П. Тибальди (англ.)русск..

Элейская философская школа (элеаты) существовала в конце VI — первой половине V века до н. э., родоначальниками её считаются Ксенофан и Парменид, учитель Зенона. Школа разработала своеобразное учении о бытии. Элеаты отстаивали единство бытия, считая, что представление о множественности вещей во Вселенной есть искусственное разделение[8]. Бытие элеатов полно, реально и познаваемо, однако вместе с тем оно нераздельно, неизменно и вечно, у него нет ни прошлого, ни будущего, ни рождения, ни смерти. Познание этого целостного мира возможно только путём разумных рассуждений, а чувственная картина мира, включая наблюдаемые движения, обманчива и противоречива[9]. При этом геометрический (и вообще математический) метод познания, характерный для пифагорейцев, элеаты также считали уступкой чувственной очевидности, предпочитая чисто логический подход. С этих же позиций они впервые в науке поставили вопрос о допустимости научных понятий, связанных с бесконечностью[10].

Как отмечают В. Ф. Асмус и ряд других историков, элеаты отрицали не сами, видимые нами, движение и множественность мира, а их мыслимость[11][12], то есть, на современном языке, соответствие бытия и его научных моделей, которые, по мнению элеатов, невозможны без противоречий — в то время как рационально-логический подход позволяет этих противоречий избежать. Отстаивая свою идеологию в философских спорах, Зенон и другие элеаты использовали изощрённую логическую аргументацию, и важной её частью были апории Зенона, доказывающие нелогичность и противоречивость взглядов оппонентов.

[Править]Апории о движении

Это наиболее известные (и, судя по библиографии, наиболее актуальные) парадоксы Зенона.

[Править]Модели движения в античной натурфилософии

В V веке до н. э. древнегреческая математика достигла высокой ступени развития, и пифагорейская школа выражала уверенность, что математические закономерности лежат в основе всех законов природы. В частности, математическая модель движения в природе была создана на основе геометрии, которая к этому времени уже была достаточно глубоко разработана. Геометрия пифагорейцев опиралась на ряд идеализированных понятий: тело, поверхность, фигура, линия — и самым идеализированным было фундаментальное понятие точки пространства, не имеющей никаких собственных измеримых характеристик[13]. Тем самым любая классическая кривая считалась одновременно и непрерывной, и состоящей из бесконечного количества отдельных точек. В математике это противоречие не вызывало проблем, но применение этого же подхода к реальному движению поставило вопрос, насколько правомерен такой внутренне противоречивый подход[14]. Первым проблему ясно сформулировал Зенон Элейский в серии своих парадоксов (апорий).

Апории и вообще взгляды Зенона нам известны только в кратком пересказе других античных философов, которые жили столетия спустя и хотя высоко ценили Зенона как «основателя диалектики», но чаще всего были его идейными противниками. Поэтому трудно достоверно выяснить, как формулировал апории сам Зенон, что он хотел показать или опровергнуть[15]. По мнению большинства комментаторов, их цель — показать, что наше (математическое) представление о движении противоречиво[7][5]. Эта точка зрения подтверждается тем, что элеатов в древности называли афизиками, то есть противниками науки о природе[15].

В двух апориях (Ахиллес и Дихотомия) предполагается, что время и пространство непрерывны и неограниченно делимы; Зенон показывает, что это допущение приводит к логическим трудностям. Третья апория («Стрела»), напротив, рассматривает время как дискретное, составленное из точек-моментов; в этом случае, как показал Зенон, возникают другие трудности[12]. Отметим, что неправильно утверждать, будто Зенон считал движение несуществующим, потому что, согласно элейской философии, доказать несуществование чего бы то ни было невозможно: «несуществующее немыслимо и невыразимо»[16]. Цель аргументации Зенона была более узкой: выявить противоречия в позиции оппонента.

Часто в число апорий движения включают «Стадион» (см. ниже), но по тематике этот парадокс скорее относятся к апориям бесконечности. Далее содержание апорий пересказывается с использованием современной терминологии.

Под влиянием возникших философских споров сформировались два взгляда на строение материи и пространства: первый утверждал их бесконечную делимость, а второй — существование неделимых частиц, «атомов». Каждая из этих школ решала поставленные элеатами проблемы по-своему.

Соседние файлы в предмете Философия