* * *

Существенное влияние на гротескную концепцию те­ла у Рабле оказали Плиний, Афиней, Макробий, Плу­тарх, то есть главным образом представители литерату­ры античных застольных бесед. В этих беседах повсюду рассеяны существенные образы гротескного тела и гро­тескных телесных процессов. В тематике застольных бесед такие явления, как совокупление, беременность, роды, еда, питье, смерть, играли ведущую роль.

Но из всех античных авторов на гротескную концеп­цию тела у Рабле наибольшее влияние оказал Гиппо­крат, точнее — «Гиппократов сборник». Касалось это влияние не только философско-медицинских воззрений Рабле, но даже его образов и его стиля. Объясняется это тем, что мышление Гиппократа и других авторов этого сборника носит еще не столько понятийный, сколь­ко образный характер.

«Гиппократов сборник» по своему составу далек от единства: здесь объединены произведения, вышедшие из разных школ; с точки зрения философско-медицин-ской здесь имеются существенные различия в понима­нии человеческого тела, природы болезней, методов ле­чения. Но при всех этих различиях основной концепцией тела во всех работах сборника остается гротескная кон­цепция: граница между телом и миром ослаблена, тело освещается по преимуществу в моменты своей незавер­шенности и открытости; внешний облик его не отрывает­ся от внутрителесного аспекта; все время фиксируется обмен между телом и миром. Громадное значение полу­чают всевозможные выделения организма, игравшие та­кую большую роль в гротескном образе тела.

Учение о четырех элементах было тою плоскостью, где стирались границы между телом и миром. Вот не­большой отрывок из произведения «О ветрах» (de flati-bus): «Тела людей и прочих живых существ питаются троякого рода питанием; имена этого питания таковы: пища, питье, дух (пневма).И духи, которые находятся в телах, называются ветрами, а вне тела —воздухом. Этот последний — величайший властитель всего и во всем, и важно рассмотреть его силу. Действительно, ветер есть течение и излитие воздуха. Поэтому, когда обильный воздух произведет сильное течение, тогдасилою его дуновения деревья вырываются из земли с корнем, море вздымается волнами и огромные нагру-

392

393

женные корабли бросаются вверх туда и сюда... Дейст­вительно, что лежит между небом и землею, все это полно духом, ион является причиною зимы и лета, бу­дучи в продолжение зимы сгущенным и холодным, а ле­том мягким и спокойным. Но больше того,дух направ­ляет путь солнца, луны и звезд. Ибодух —пища для огня, а лишенный его огонь существовать не может, так что дух, сам по себе вечный и тонкий,производит вечное течение солнца... Итак, почему воздух имеет такую силу во всем прочем,— об этом было сказано. Но и для смерт­ных он естьпричина жизни, а для больных —болезней. И для всех тех столь велика необходимость в духе, что если человек будет воздерживаться от всех других яств и питий, все-таки он сможет продолжать свою жизнь два, три и даже больше дней, но если он заградит пути духа в тело, то человек умрет даже в малую часть дня,— до того велика необходимость духа в теле... Но с многи­ми кушаньями необходимо также входит и много возду­ха, ибосо всем тем, что едят или пьют, входит дух в боль­шем или меньшем количестве. И это очевидно из того, чтоотрыжки у многих случаются после еды и питья, без сомнения, потому, что заключенный воздух бежит назад, разорвавши те пузыри, в которых он скрывался»¹.

Автор этой работы признает воздух основной стихией тела. Но эту стихию он мыслит, конечно, не в обезличен­ной физико-химической форме, а в ее конкрет­ных инаглядио-о б раз н ы х проявлениях:она показана, как ветер, швыряющий нагружен­ныекорабли,как воздух, направляющий движениесолнцаизвезд,как основнойжизненныйэлементчеловеческого тела. Космическая жизнь и жизнь чело­веческоготелаздесьнеобычайносбли­жены и даны в своемнаглядно-образном единстве — от движения солнца и звезд до человеческойотрыжки;и солнечный путь, и от­рыжки порождаются одним и тем же конкретным и ощутимым воздухом. В других произведениях сборника в этой же роли медиума между телом и космосом высту­пают другие стихии — вода или огонь.

В работе «О воздухах, водах и местностях» («De aere,

¹ Цитирую по русскому переводу: Гиппократ. Избранные книги. Перевод с греческого проф. В. И. Руднева. Ред. вступ. статьи и прим. проф. В. П. Карпова. Гос. изд. биологической и медицинской литературы, 1936, с. 264 — 267.

394

aquis, locis») есть такое место: «Относительно земли дело обстоит так же, как и относительно людей. В самом деле, где времена года производят весьма большие и весьма частые перемены, там и местность является весь­ма дикой и весьма неравномерной, и в ней ты можешь найти весьма многие и заросшие горы, а также поля и луга. Но где времена года не слишком разнообразны, там и страна эта бывает весьма равномерна. Так же делообстоити поотношениюк людям, если кто обратит внимание на это. Действительно, естьнекоторыенатуры,похожиена места гористые,лесистыеиводянистые, а другие на места голые и безводные; некоторыеносятнатурулугови озер, анекоторыеподходяткприродерав­нини мест обнаженных и сухих, ибо вре­мена года, которые разнообразят природу внешним образом, различаются между собой; и если между собою они окажутся многоразличными, то произведут много­образные и многочисленные формы людей»¹.

В этом отрывке границы между телом и миром ослаб­ляются по другой линии: по линии родстваи кон­кретногосходствачеловекас природ­нымпейзажем,сземнымрельефом. В трактате «Гиппократова сборника» — «О числе семь» дается еще более гротескный образ:земляздесь изображенакакбольшоечеловеческое тело,голова—это Пелопоннес, Истм — позвоночники т. п. Каждаягеографиче­скаячастьземли— страна — соответствует оп­ределеннойчаститела; все телесные, бытовые и ду­ховные особенности населения этих стран зависят от ихтелеснойлокализации.

Античная медицина, представленная в «Гиппократо-вом сборнике», придавала исключительное значение вся­кого рода выделениям. Образ тела для врача — это пре­жде всего образ тела, выделяющего из себя мочу, кал, пот, слизь, желчь. Далее, все телесные явления больно­го связываются с последнимисобытиями жизниисмертитела:они воспринимаются как показатели исхода борьбы между жизнью и смертью в теле больцого. Как показатели и факторы этой борьбысамыеничтожнейшиепроявлениятела

Гиппократ. Избранные книги, с. 293—294.

395

оказываютсяводнойплоскостии наравныхправахс констеляциями не­бесныхс в е т и л, с нравами и обычаями народов. Вот отрывок из первой книги «Эпидемий»: «Что касает­ся до всех тех обстоятельств при болезнях, на основании которых должно устанавливать диагноз, то все это мы узнаем из общей природы всех людей и собственной всякого человека... Кроме того, из общего и частногосостояниянебесныхсветили всякой страны,изпривычек,изобразапита­ния, из родажизни,извозрастакаждо­го больного, из речей больного, нравов, молчания,мыслей,сна,отсутствиясна,из сновидений, какие они и когда про­являются,из зуда, из слез, изпарок­сизмов,изизвержений,из мочи, из мок­роты, изрвоты.Должно также смотреть на перело­мы в болезнях, из каких какие происходят, и наотложе­ния, ведущие кгибели илиразрушению, далее,—пот, озноб, похолодание тела, кашель, чихание, икота, вдохи, ветры беззвучные или с шумом, истечение крови, ге­моррои» .

Приведенный отрывок чрезвычайно характерен для «Гиппократова сборника»; он объединяет в одной плоскостипоказателейжизнии смер-т и разнообразнейшие по своимиерархическим высотамитонамявления — от состояния не­бесныхсветилдочиханияииспуска­нияветровбольным. Характерен и динамический ряд, перечисляющий отправления тела. Такие ряды, без­условно навеянные Гиппократом, мы неоднократно встречаем у Рабле. Например, Панург так восхваляет по­лезные свойства зеленого соуса: «Желудок ваш хорошо варит,— прекрасно работает,изобилует ветрами; кровь выходит без затруднения,вы кашляете, плюете, вас рвет, вам зевается, сморкается, дышится, вдыхается и передыхается очень легко. Вы храпите, потеете и пользуетесь тысячей других преимуществ, предостав­ляемых для нас пищей подобного рода».

Подчеркнем еще знаменитую facies hippocratica — «Гиппократов лик». Здесь лицо является не выра­жениемсубъективнойэкспрессии,не чувств и мыслей больного, а показателемобъектив-

Гиппократ. Избранные книги, с. 347. 396

ного фактаблизостисмерти.Лицом больногоговоритне он сам, ажизнь-смерть,принадлежащаяк на д-и н д и в и-дуальнойсфереродовойжизнитела. Лицо и телоумирающегоперестают бытьсамимисобой.Степень сходства с са­мим-собойопределяет степеньблизостиилиотдаленностисмерти.Вот замечательный от­рывок из «Прогностик»: «В острых болезнях должно вести наблюдение Следующим образом. Прежде всего —лицо больного, похоже ли оно на лицо здоровых, а в осо­бенностина само себя, ибо последнее должно считать самым лучшим, а то, которое наиболыпе от него отсту­пает, самым опасным. Будет оно таково:нос острый, глаза впалые, виски вдавленные, уши холодные и стя­нутые, мочки ушей отвороченные, кожа на лбу твердая, натянутая и сухая, и цвет всего лица зеленый, черный, или бледный, или свинцовый»''. Или:«Если же смор­щится веко, или посинеет, или побледнеет, а также губа или нос, то должно знать, что это смертельный знак. Смертельный также признак —губы распущенные, ви­сящие, холодные и побелевшие» . Приведем, наконец, такое замечательное описаниеагониииз «Афориз­мов» (отдел восьмой, афоризм 18): «Наступление же смерти бывает, если теплота души вверху пупа восходит к месту выше грудобрюшной преграды, а вся влага бу­дет сожжена. Когда легкие и сердце потеряют влагу, то, после скопления теплоты в смертоносных местах, дух теплоты массою испаряется оттуда, откуда он всецело господствовал во всем организме. Затем душа частью через кожу, частью через все отверстия в голове, откуда, как мы говорим, идет жизнь, покидает вместе с желчью, кровью, мокротой и плотью телесное жилище, холодное и получившеее уже вид смерти»³.

В признаках агонии, на языке агони­зирующеготела,смертьстановится моментомжизни,получаятелесно-в ы -разительнуюреальность,говоритна языкесамоготела;смерть,такимоб­разом,полностьювовлеченав кругжизни,как один из еемоментов.Обращаемвнимание на составные элементы последнего приведен-

' Гиппократ. Избранные книги, с. 310.

² Т а м ж е, с. 311.

³ Т а м ж е, с. 734.

397

ного нами образа агонии:сожжениевсей те­леснойвлаги,сосредоточение теплоты в смер­тельныхместах,испарение ее оттуда, душа,уходящаявместес желчью, с мокротой, черезкожуи через отверстия в голове. Здесь ярко показанагротескнаяоткрытость тела и движения в нем и из негокосмических стихий.Для системы образов чреватой смерти «Гиппократов лик» и описание агоний имели, конечно, существенное значение.

Мы уже указывали, что в сложном образе врача у Рабле существенное значение принадлежит и гиппок-ратовскому представлению о враче. Приведем одно из важнейших гиппократовских определений врача из трактата «О благоприличном поведении» (de habitu decenti): «Поэтому должно, собравши все сказанное в отдельности,перенести мудрость в медицину, а меди­цину в мудрость. Ведь врач-философ равен богу. Да и немного в самом деле различия между мудростью и медициной, и все, что ищется для мудрости, все это есть в медицине, а именно: презрение к деньгам, со­вестливость, скромность, простота в одежде, уважение, суждение, решительность, опрятность, изобилие мыс­лей, знание всего того, что полезно и необходимо для жизни, отвращение к пороку,отрицание суеверного страха перед богами, божественное превосходство» .

Нужно подчеркнуть, что эпоха Рабле во Франции была единственной эпохой в истории европейских идео­логий, когда медицина находилась в центре не только всех естественных, но и гуманитарных наук и когда она почти отождествлялась с философией. Это явление наблюдалось и не только во Франции: многие великие гуманисты и ученые той эпохи были врачами: Корнелий Агриппа, химик Парацельс, математик Кардано, астро­ном Коперник. Это была единственнаяэпо-х а (отдельные индивидуальные попытки имели место, конечно, и в другие времена),пытавшаяся ориентироватьвсюкартинумира, всемировоззрениеименнона медицине².

¹ Гиппократ. Избранные книги, с. 111.

² Совершенно правильно характеризует это исключительное по­ ложение медицины Лот: «...Наукой наук в XVI веке становится ме­ дицина, которая пользовалась тогда огромным влиянием и доверием, каких она уже не имела в XVII веке» (L о t e G. La vie et l'oeuvre de Francois Rabelais, p. 163).

398

В эту эпоху пытались осуществить требование Гип­пократа: переносили мудрость в медицину и медицину в мудрость. Почти все французские гуманисты эпохи были в той или иной мере причастны к медицине и работали над античными медицинскими трактатами. Анатомирование трупов, в то время еще новое и очень редкое, привлекало внимание широких кругов обра­зованного общества. В 1537 году Рабле производил пуб­личное анатомирование трупа повешенного, сопровож­дая его объяснениями. Эта демонстрация разъятого тела имела громадный успех. Этьен Доле посвятил этому событию небольшое латинское стихотворение. Здесь от лица самого повешенного прославляется его счастье: вместо того чтобы послужить пищей птицам, его труп помог демонстрации удивительной гармонии челове­ческого тела, и над ним склонялось лицо величайшего врача своего времени. И влияние медицины на искус­ство и литературу никогда не было так сильно, как в эпоху Рабле.

Наконец, несколько слов о знаменитом «Гипнокра-товом романе». Этот роман входил в число приложений к «Гиппократову сборнику». Это первый европейский роман в письмах, первый роман, имеющий своим героем идеолога(Демокрита), и, наконец, первый роман, разрабатывающий «маниакальную тематику» (безумие смеющегося Демокрита). Странно поэтому, что истори­ки и теоретики романа его почти вовсе игнорировали. Мы уже говорили о том, какое огромное влияние ока­зал этот роман на теорию смеха Рабле (и вообще на теорию смеха его эпохи). Отметим также, что приве­денная нами выше раблезианская апология глупости (вложенная в уста Пантагрюэля) навеяна рассужде­нием Демокрита о безумии тех практически мудрых людей, преданных грубым и корыстным заботам, кото­рые его самого считали безумным за то, что он смеется над всей их практической серьезностью. Эти преданные практическим заботам люди «безумие считают муд­ростью, а мудрость — безумием». Амбивалентность муд­рости-безумия здесь выступает с полной силой, хотя и в риторизованной форме. Наконец отмечу еще одну деталь этого романа, очень важную в нашем контексте. Когда Гиппократ, приехав в Абдеры, посетил «безум­ного» Демокрита, он застал его сидящим около дома с раскрытой книгой в руках, а вокруг него лежали натраве птицы со вскрытыми внутренностя-

399

м и; оказалось, что он пишет работу о безумии и анато­мирует животных с целью вскрыть местонахождениежелчи,избыток которой он считает причиной безумия. Таким образом, мы находим в этом романе — смех,безумие,разъятоетело;элементы этого комп­лекса, правда, риторически разобщены, но их амбива­лентность и их взаимная связь все же в достаточной степени сохраняются и здесь.

Влияние «Гиппократова сборника» на всю философ­скую и медицинскую мысль эпохи Рабле было, повто­ряем, громадным. Из всех книжныхисточников гро­тескной концепции тела у Рабле «Гиппократов сборник» является одним из самых важных.

В Монпелье, где Рабле завершил свое медицинское образование, господствовало гипиократическое направ­ление медицины. Сам Рабле в июне 1531 года ведет здесь курс по греческому тексту Гиппократа (это было тогда еще новшеством). В июле 1532 года он издает «Афоризмы» Гиппократа со своими комментариями (в изд. Гриф). В конце 1537 года он комментирует в Монпелье греческий текст «Прогностик» Гиппократа. Итальянский врач Менарди, медицинские письма кото­рого Рабле издал, был также последовательным гиппок-ратиком. Все эти факты говорят о том, какое громадное место занимали гиппократовские штудии в жизни Рабле (особенно в период создания первых двух книг романа).

Упомянем в заключение, как о параллельном явле­нии, о медицинских воззрениях Парацельса. Основой всей медицинской теории и практики является для Па­рацельса сплошное соответствие между макрокосмом (вселенной) и микрокосмом (человеком). Первым осно­ванием медицины является, по Парацельсу, философия, вторым — астрономия. Звездноенебо нахо­дитсяи всамомчеловеке,и врач, не знаю­щий его, не может знать и человека. Человеческое тело у Парацельса исключительно богато: оно обогащено всем, что есть во вселенной;вселеннаякак бы еще разсобранав телечеловекаво всемсвоеммногообразии:всеее эле­ментывстречаютсяисоприкасаются вединойплоскостичеловеческого тела¹.

¹ В эпоху Рабле убеждение, что все части тела имели свое со­ответствие в знаках зодиака, пользовалось почти всеобщим призна­нием. Были очень распространены изображения человеческого тела,