Церковь и образование

формированием национальной экономической, политической и духовной культуры. В связи с этим конференции, встречи, взаимоотношения, взаимодействия на всех уровнях между Церковью и государством представляется исключительно насущными.

В России существует огромное количество проблем, которые государство не может решить самостоятельно. Все они истекают из одной вещи – у России нет своей национальной идеи. И определенные силы очень боятся формирования этой национальной идеи. Упрекают нас в шовинизме, расизме, как только появляются разговоры об этом. Мы, конечно же, не хотим принижать другие нации, лишать прав, как-то оскорблять религиозные меньшинства, атеистов и агностиков, но в то же время, тот колоссальный опыт, тот государствообразующий потенциал, который содержит Церковь, просто нельзя ныне не использовать, нельзя к нему не обращаться, нельзя не помнить, откуда пошла Земля Русская. А пошла она, как единая Россия, как единое государство с великой культурой, как мы знаем из «Повести временных лет» от крещальной купели в Херсонесе св. Владимира.

Время ознакомительных встреч прошло, наступило время общего созидательного труда во имя спасения нашей страны, во имя возрождения во всей полноте ее святого образа.

3. Светское и советское в церковно-государственных отношениях в современной России

В последние десятилетия Россия переживает период становления церковногосударственных отношений. Процесс этот идет непросто, а иногда и драматично. Затруднения испытывают оба участника диалога: Русская Церковь, которая на протяжении последних трех столетий не имела возможности жить без постоянной опеки и контроля со стороны государства, и само государство, которое не смогло до сих пор изжить «пост-советского» синдрома и развести конституционное понятие «светскости» и идеологическое понятие «атеистичности».

Говорить о том, что современная Россия восприняла европейскую традицию церковно-государственных отношений, как порой декларируется, было бы большим преувеличением. Доказательством этого являются выводы федеральной правительственной комиссии США по международной религиозной свободе, которая закончила свою работу в Москве в конце января 2003 г. Ее члены, отмечая положительные сдвиги в отношениях государства с религиозными объединениями вынуждены, были констатировать «хрупкость» религиозной свободы в России. Притом речь идет не об ущемлении прав религиозных меньшинств, о чем постоянно информируют общественность наши собственные СМИ, а о «проблемах с возвратом бывшей церковной собственности», «препятствиях в строительстве культовых зданий» и других вопросах, непосредственно связанных с деятельностью традиционных кон-

10

фессий страны. Главный вывод комиссии: «перемены, носящие законодательный характер, еще не совсем укоренились в жизни и сознании людей», и, прежде всего, государственных чиновников. Одной из причин возникающих трудностей называется политика государства. В связи, с чем члены комиссии дипломатично говорят об «уникальном характере» взаимоотношений конфессий и государства, которые хотя и не являются однозначным откатом в советское прошлое, но все, же далеки от западных традиций6.

Тем более, нельзя согласиться с нередко раздающимися заявлениями о почти состоявшейся в России реставрации дореволюционных порядков: они покоятся на некомпетентности и рассчитаны на сиюминутный успех.

Мы не имеем ни того, ни другого, и, о чем остается только сожалеть, не стремимся глубоко разобраться в собственном и мировом опыте. Очень часто выработка концепции церковно-государственного взаимодействия сопровождается повышенной эмоциональностью и даже оскорбительными выпадами, прежде всего, со стороны либеральных политиков и СМИ. Особенно часто они раздаются при закономерном стремлении Церкви участвовать в общественной жизни страны, выражаемом в обнародовании своей позиции по тому или иному социальному вопросу. Ряд политических деятелей совершенно в духе советского госатеизма отказывает Церкви в праве влиять на общественную жизнь страны, стремясь ограничить ее вопросами личной и, максимум, семейной этики. «Основы социальной концепции», принятые на Юбилейном Архиерейском соборе 2000 г., вызвали яростную критику ряда чиновников, в том числе и скандально известное интервью представителя Администрации президента М. Мейера Кестонской службе новостей в 2001 году7.

Деятельность борцов с религией не ограничивалась скандальными репликами, но притязала на некую систематичность. В выступлениях ряда высокопоставленных чиновников сквозила тоска по утраченному контролю над религиозной жизнью страны, раздавались призывы к реставрации Совета по делам религий, компетенция которого в 2002 году обсуждалась министром по национальностям РФ В.Ю. Зориным, заместителем председателя комиссии по вопросам религиозных организаций при правительстве РФ А. Е. Себенцовым, упомянутым М. Мейером, и др. Со своими концепциями церковно-государственных отношений и даже проектами федерального закона «О комитете по делам религий и религиозных объединенных объединений при президенте РФ» выступили Российская академия государственной службы при президенте РФ, Уральский государственный университет и некоторые другие научные центры. Очевидно, что многие области церковно-государственных отношений нуждаются в регулировании, но претензии разработчиков вышеуказанных текстов поражают воображение. Они вопиюще свидетельствуют, насколько сильны еще в

6Смирнов М. Ревизоры из Вашингтона // НГ-религии. – 2003. – № 2 (110). – 5 февраля. – С. 2.

7Фейган Д. Неожиданные откровения // НГ-религии. – 26 ноября 2001 г.

11

сознании ряда чиновников и ученых общественников советские стереотипы. Так, екатеринбургские авторы усматривают в современной деятельности Русской Православной Церкви вмешательство в политику государственных структур (в частности, образовательных), разжигание религиозной вражды, нарушение прав и свобод граждан и даже попытку установить «теократический контроль за деятельностью государственных органов и частной жизнью граждан РФ». Для обуздания этой негативной клерикальной деятельности разработчики концепции предлагают учредить Комитет по делам религий, который должен проводить «комплексную правовую, культурно-историческую и теологическую экспертизу в целях контроля за деятельностью религиозных объединений». Комитет может представлять иски об отмене государственной регистрации религиозных объединений в соответствующие инстанции, подавать данные в прокуратуру, следить, не противоречат ли уставные документы религиозных организаций… «международным обязательствам России» (sic!). При этом комитет «не обязан давать каких-либо разъяснений по существу находящихся на его рассмотрении материалов», имеет право осуществлять правоохранительные функции вплоть до «изъятия, наложения ареста на имущество, установления вооруженной охраны помещений, сооружений. Комитет обладает полномочиями контролировать систему образования («определение соответствия учебных курсов и программ общеобразовательных, государственных и частых учебных заведений и дошкольных учреждений») и прессу («определение информации, распространяемой через СМИ») на предмет нарушения прав граждан на свободу совести и вероисповедания. Авторы концепции не останавливаются в своих притязаниях даже перед стремлением следить за содержанием проповедей: «проверка публичных выступлений (проповедей) представителей религиозных объединений во время официальных религиозных мероприятий на предмет наличия нарушений действующего законодательства РФ». Руководитель комитета назначается на должность не меньше, чем именным Указом президента РФ. Сотрудники носят «форменную одежду установленного образца со знаками различия ранга», а также имеют разрешение пользоваться «в служебное время табельным, а во внеслужебное личным огнестрельным оружием»8.

Столь фантастические проекты, по сравнению с которым даже Совет по делам религий представляется совершенно демократическим учреждением, рождаются в головах серьезных ученых и поддерживаются высокопоставленными чиновниками, которые отказываются или не в состоянии понять содержание фундаментального конституционного принципа отделения Церкви от государства в его подлинном значении, а не в извращенной коммунистической интерпретации. В этой связи процитируем слова сказанные Святейшим Патриархом Алексием II в интервью журналу «Итоги» 6 мая 2003г., что кому-то из чиновников и экспертов, которые жаждут «не-

8 Можно ли отделить Церковь от жизни? – М., 2002. – С. 34–37.

12

соразмерной власти, денег и влияния» хочется посредством возрожденного Комитета по делам религий «монополизировать контакты государства с религиозными общинами, заполучить право вето на любые решения». Деятельность такого государственного учреждения, как свидетельствует советский опыт, будет, несомненно, сопровождаться «злоупотреблениями и нарушениями прав верующих» и постоянным стремлениям «вмешиваться во внутреннюю жизнь религиозных общин»9. Естественно, это в корне противоречит правовым принципам демократических стран, но близко сердцам ряда пост-советских деятелей, так как отдает «милой их сердцу стариной». Данные концепции основаны на полном игнорировании общемировых положений о свободе совести и вероисповедания и вполне по-большевистски воспринимают Церковь как организацию, занимающуюся религиозным обслуживанием (если не одурманиванием) населения.

Та же самая ситуация сложилась и в области преподавания религиозно ориентированных дисциплин в государственных и муниципальных образовательных учреждениях, будь то вузы или средние школы. В качестве примера приведём скандал вокруг введения предмета «Основы православной культуры» в общеобразовательные школы, развязанном рядом СМИ. За два года до этого чуть менее напряженно обсуждался вопрос о введении специальности «теология» в высших учебных заведениях страны. Противников не останавливало даже то, что большинство классических университетов Запада имеет теологические факультеты как свою неотъемлемую составляющую. В 1999–2000 гг. появились первые варианты государственного стандарта по теологии. В то время, как Министерство образования и Русская Православная Церковь не без трений, но все же конструктивно вырабатывали содержание стандарта, РАГС обнародовала собственную «Концепцию развития религиоведческого образования в государственных и муниципальных образовательных учреждениях Российской Федерации», которая настаивает, вообще, на отсутствии необходимости теологического образования в отечественных вузах. Оказывается, теология даже опасна, так как создает условия для «восприятия учащимися системы нравственных и культовых предписаний, норм и ценностей», которые исповедуют традиционные религии. Авторы Концепции (среди них небезызвестные идеологи научного атеизма 1970-х гг. Н. Трофимчук и Л. Митрохин) делают поразительное открытие: Россия – единственная страна в мире, где теология считается противозаконной. Очевидно, что не забота о светскости образования, а прочно засевшие формулировки «Декрета об отделении Церкви от государства», обнародованного большевиками в 1918 году, толкают авторов на такие заявления. Именно в этом печально известном декрете, ставшем, по сути дела, юридическим обоснованием беспримерных в

9 Святейший Патриарх Алексий против создания государственного органа по делам религий // http://www.NEWSru.com.religy/

13

истории человечества гонений на Церковь, мы находим подобные высказывания: «Школа отделяется от Церкви, преподавание религиозных вероучениях во всех государственных, общественных, а также частных учебных заведениях, где преподаются общеобразовательные предметы, не допускается. Граждане могут обучать и обучаться религии частным образом». Данное положение предполагает, что религия не может изучаться ни в одном образовательном учреждении. По логике Декрета даже сами богословские (духовные семинарии и академии) и общеобразовательные (православные гимназии и школы) церковные учебные заведения существовать не могут. Естественно, Церковь могла оценить Декрет только следующим образом: «Изданный Советом народных комиссаров декрет об отделении Церкви от государства представляет собой, под видом закона о свободе совести, злостное покушение на весь строй жизни Православной Церкви и акт открытого против нее гонения»10.

Здесь, а не в конституционных нормах современной России и западных стран черпают борцы с теологическим образованием свое вдохновение.

При обсуждении содержательной части стандарта возникали проблемы даже чисто юмористического характера. Так, некоторые специалисты настаивали, что теология и богословие, оказывается, не одно и то же: богословием должны заниматься церковные учебные заведения, а теологией – светские. Несмотря на то, что 2 марта 2000 года приказом Министерства образования были утверждены специальность 020500 Теология, государственный образовательный стандарт высшего профессионального образования и квалификация – «теолог, преподаватель», двусмысленность положения новой образовательной области сохраняется до настоящего времени. Так Высшая аттестационная комиссия (ВАК) не открыла по теологии специализированных советов в вузах. Это означает, что отсутствует возможность защищать диссертации по теологии, а значит готовить научных работников на профильные кафедры, отделения и факультеты.

И все же во многих регионах России появились теологические кафедры и отделения, в том числе в классических университетах Курска, Барнаула, Владивостока. Интересно сравнить проект стандарта по теологии, в разработке которого принимали участие специалисты Свято-Тихоновского Богословского института Москвы11 и окончательно утвержденный вариант12. Если проект предлагал разработать отдельные стандарты по православию, западному христианству, исламу, буддизму и другим традиционным религиям, то принятый стандарт ограничился только перечнем конфессионально-образовательных профилей подготовки специалиста: по христианской, исламской и иудейской теологии. Согласно стандарту «образование спе-

10Постановление Поместного Собора Российской Православной Церкви от 25 января 1918 г. – Цит. по: Митрофанов Георгий, прот. История Русской Православной Церкви 1900–1927. – СПб., 2002. – С. 139–140.

11Текст приведен: Сборник учебных программ и методических материалов по богословским и религиоведческим дисциплинам для светских учебных заведений / сост. свящ. Димитрий Лескин. – Тольятти, 2001. – С. 335.

12Текст приведен: Взаимодействие государства и религиозных объединений в сфере образования : Материалы науч- но-практической конференции (10–11 октября 2002 года). – М., 2003. – С. 167.

14

циалистов теологии не преследует цели подготовки священнослужителей». Теология определяется как «комплекс наук, которые изучают историю вероучений и инстуционных форм религиозной жизни, религиозное культурное наследие (религиозное искусство, памятники религиозной письменности, религиозное образование и научно-исследовательскую деятельность), традиционное для религии право, археологические памятники истории религий, историю и современное состояние взаимоотношений между различными религиозными учениями и религиозными организациями». Изучение теологии в системе высшего религиозного образования носит светский характер.

Вместе с тем перечень общепрофессиональных дисциплин, предлагаемый для изучения на теологических факультетах, полностью соответствует именно традиции христианского богословского образования. Для других конфессий предлагается не характерное им предметное подразделение изучаемых наук. Специальные дисциплины стандарта подразделяются на общепрофессиональные дисциплины специальности и дисциплины конфессиональной подготовки. К первым отнесены «История архаических и нехристианских религий», «Религиозная философия», «Этика и аксиология в религии», «Наука и религия», «История древней Церкви», «Новые религиозные движения», «Государственное законодательство о религии». Второй блок составляют дисциплины, названные условно. Делается примечание, что их перечень составляет «инвариантный макет», который может быть разработан в «систему согласованных курсов, учитывающих конфессиональную специфику». Среди них «Конфессиональное вероучение» (в христианстве – догматическое богословие), «Сакральные тексты» (библеистика), «Вероучительная литература» (патрология), «История конфессии» (история Церкви), «Конфессиональное право» (церковное или каноническое право), «Культ конфессии» (литургическое богословие), «Языки сакральных текстов, вероучительной литературы и религиозного культа» (еврейский, греческий, латынь). Как видим, не все из указанных дисциплин имеют свои аналоги в образовательных традициях нехристианских конфессий, но практически полностью соответствуют стандартам православных высших учебных заведений (в том числе и проекту, предложенному Свято-Тихоновским институтом). Тогда напрашивается вывод, что иные конфессии, которые своих стандартов на рассмотрение в Министерство образования не подавали, включены в документ на основании политкорректности.

Несмотря на эти замечания, следует признать, что утверждение стандарта по теологии явилось огромным шагом вперед в процессе нормализации положения религиозного образования в светском государстве, которым согласно Конституции является Россия. Неполное же введение теологии в перечень научных специальностей свидетельствует о пост-коммунистическом синдроме, переживаемым страной в настоящее время.

15

4. Религиозное образование в светской школе: история и современность

С появлением Примерного содержания образования по учебному предмету «Православная культура» в 2002 году и сопроводительного письма Министра образования В. М. Филиппова в России начался новый этап взаимодействия Церкви и государства в области образования. Общество постепенно изживает «постсоветский синдром», согласно которому светскость школы означала ее атеистичность. Однако окончательно ли ушло в прошлое данное искажение правового принципа современной западной культуры, воспринятое и Россией? Ответом на вопрос является сам факт бестактной шумихи, поднятой в процессе обсуждения возможности введения в учебный план общеобразовательных школ данного предмета. Общество до сих пор остается расколотым, и уврачевать этот болезненный надлом можно лишь при появлении новой и в то же время исконно присущей нашей стране национальной идеи, способной сплотить все народонаселение России. Внешне разработать действенную доктрину и просто навязать ее сегодня уже невозможно.

Образовательная школа – место, где происходит возрождение маленького человека, где он учится «разумному, доброму, вечному». Школа – дом знаний и красоты, где ребенок приобщается к мировому наследию человечества. Эти общеизвестные истины ныне подвергнуты разрушительному размыванию.

Стремительные изменения в России последних лет, без сомнения, коснулись и школы - резко изменилась система государственного образования, появилось много новых начинаний. Но в погоне за новым, мы порой утрачиваем основные педагогические ценности, выработанные веками. И огромное количество российских школ последних лет – вне-традиционных, предпочитают ориентацию на зарубежный опыт или современные сугубо оригинальные разработки, не учитывающие российского педагогического наследия.

А России есть чем гордиться! Плеяда великих педагогов-мыслителей: К. Ушинский, С. Рачинский, Л. Модзалевский, Н. Каптерев, В. Водовозов, С. Гессен, прот. В. Зеньковский, и др., сотни прекрасных учебных заведений: гимназий, лицеев, реальных училищ дореволюционной России, да и многие образовательные школы советского периода являлись подлинными «домами науки».

За семьдесят атеистических лет русской истории наше отношение к приобретению знаний постепенно изменилось, «деморализовалось». Вспомним: в царской России любое учебное занятие начиналось с молитвы, в которой ученики просили у Бога сил для постижения наук, чтобы через учение «возрастали мы Тебе, нашему Создателю, во славу, родителем же нашим на утешение, Церкви и отечеству на пользу». И заканчивался урок благодарением и просьбой подать «силу и крепость к продолжению учения сего». Здесь мы видим религиозное, благоговейное отношение к процессу получения знаний. Как ученик мог относиться к обучению, если понимал,

16

что оно – его «труд перед Богом»? Цель старой школы тоже далеко выходила за пределы преподавания ряда отвлеченных дисциплин. Она хотела не только образовать, но и воспитать, ставила задачей не просто обучение внешним знаниям, но внутреннее преображение личности. Школа не удовлетворялась тем, что ученик умеет считать и писать без ошибок, она ждала от него изменения благодаря постигнотому.

Каков христианский взгляд на Учителя? Сам Христос в Евангелии называется этим высоким именем. Учительство – это, прежде всего, подвиг. Учитель – человек, наставляющий ребенка не только словом, но и собственной жизнью. Учитель – тот, кто постиг святость своего труда, который не только знает, но любит и дерзает. Если педагог горит и зажигает окружающих своим взглядом на мир, если осознает, что он

– созидатель, если он переносит все тяготы жизни ради возможности преподавать и мирится с мыслью, что учительство включает весь смысл его жизни, – то он – Учитель. Только тот может воспитывать других, кто прежде воспитал самого себя в Боге.

Русское образование всегда считалось высококачественным и престижным, из наших школ выходили люди, которые могли гордиться своим аттестатом зрелости. И в этом аттестате до 1917 года первым стоял предмет «Закон Божий».

Время востребовало разработки квалифицированных программ по теологии, основам религиоведения и курсам, с ними связанным. Часы по этим предметам предусмотрены в стандартах высшего профессионального образования, региональные компоненты позволяют включать в учебный план такие дисциплины, как «Основы духовной культуры», «Православная культура», «Духовные традиции России и края» и пр. В некоторых губерниях (например, в Курской, Белгородской) подобный предмет введен в большинстве общеобразовательных учреждений. Православные элементы активно включаются в федеральные программы по истории, литературе, русскому языку, мировой художественной культуре, что наглядно показывают многочисленные современные методические разработки и учебники по этим дисциплинам. Все ширится структура православных учебных заведений, начиная с детских садов и прогимназий и заканчивая вузами. Заключаются соглашения между областными и городскими департаментами образования и епархиальными управлениями

надеясь найти совместные пути противостояния растущей в школах безнравственности, распущенности и бескультурью.

Вместе с тем, исключительно сильными остаются и пережитки советского прошлого, выражающиеся в неправильном понимании пункта Конституции РФ об отделении Церкви от государства. Руководители многих общеобразовательных учебных заведений понимают это утверждение как запрет вести любое религиозное обучение в школе. Инерцию не может побороть даже разъяснение министра образо-

вания РФ «О предоставлении религиозным организациям возможности обучать

17

детей религии вне рамок образовательных программ в помещениях государственных и муниципальных образовательных учреждений» от 4.06.99 г., к сожалению,

малоизвестное, особенно в провинции. Многие образовательные учреждения ограничиваются информационными курсами по религиоведению, которые составляются в духе «мимикрировавшего» научного атеизма и порою бывшими преподавателями безбожия.

Однако очевидно, что в общеобразовательных учебных заведениях России православное наследие не может изучаться «внешне», наравне с учениями иных христианских конфессий и прочих религиозных течений. Вне сомнения, недопустим дух вульгарного отрицания неправославного религиозного опыта в преподавания, однако также необходимо признать духовное и культурное первенство Православия в жизни России, начиная с XI века, проникнутость им всех областей нашего национального бытия: как высших слоев общества, так и простонародного сознания. В связи с этим «информационный» и «плюралистический» подход в изучении Православного христианства как одного из многих направлений религиозной жизни человечества сегодня приходится считать неверным и исторически необъективным.

Невозможно также, на наш взгляд, преподавателю-христианину скрывать собственную веру и убежденность в истинности Православия. Боязнь свидетельствовать о своей религиозной принадлежности из-за опасения нарушить конституционное право «свободы вероисповедания» и быть обвиненным в «пропаганде религии» можно считать неуместной, когда демонстративно даже в учебных заведениях попираются нормы традиционной морали и естественные устои человеческого общества под эгидой абсолютного права на свободу (в смысле вседозволенности) всякой человеческой личности.

В связи с этим остро встает вопрос об образовательном стандарте возможного курса «Православная культура». Общей концепции преподавания законоучительных (религиозных) дисциплин среди православных учебных заведений пока не существует. До недавнего времени не было и определенного стандарта по религиоведению для общеобразовательных учреждений. Главным требованием может считаться изгнание всякого атеистического духа из школьных программ и уважение к культурообразующей религии страны13.

Русская педагогика обладает колоссальным материалом по преподаванию «Закона Божия», который был накоплен в дореволюционное время. При определенных недостатках тех методик, они содержат ценнейшие сведения и разработки. Хотя Православная Церковь XIX – начала XX вв. была государственной, это не мешало российским школам данного периода (гимназиям, лицеям, реальным и коммерческим училищам, кадетским корпусам) оставаться светскими учебными заведениями.

13 См., например, доклады Св. Патриарха Алексия II и министра В.М. Филиппова на VIII Международных Рождественских образовательных чтениях (М., 2000).

18

Об этом почему-то забыто, многие определяют образовательную систему Российской империи как сугубо конфессиональную, что не выдерживает исторической критики. Однако совершенно ясно, что светскость эта была совсем другого порядка, чем нынешняя, постсоветская.

И дореволюционный опыт, несомненно, нужно учитывать. Рассмотрим, в качестве примера, стандарт дореволюционной российской школы по Закону Божию:

При поступлении в первый класс Московской Поливановской гимназии в конце XIX в. от учащегося десятилетнего возраста среди прочего требовалось:

«– Знание главнейших утренних и вечерних молитв и важнейших событий Священной истории Ветхого и Нового Завета».

Другие требования: « – Умение бегло и со смыслом читать по-русски и пересказывать прочитанные краткие и легкие рассказы, делать этимологический разбор, писать по-русски под диктовку, без искажения слов, средним шрифтом; произнести наизусть одно из разученных дома стихотворений и читать по церковнославянски».

«– Знание четырех основных арифметических действий над целыми числами, «умение решать как письменно, так, в особенности, и устно небольшие, относящиеся к сим действиям, задачи, умение употреблять русские счеты и производить на них сложение и вычитание».

В Приготовительном классе (дети от 8 до 10 лет) учащиеся классической гимназии изучали основные молитвы: «Царю Небесный», «Слава Отцу и Сыну»,

«Святый Боже», «Пресвятая Троице», «Молитва Господня», утренняя молитва: «К Тебе, Владыко, Человеколюбче», вечерняя: «Господи, Боже наш», «Богородице Дево радуйся», «Достойно есть», «Молитва Ангелу Хранителю», «Спаси, Господи, люди Твоя»; а также молитвы перед учением и после учения, перед обедом и после обеда, молитва перед причащением, десять заповедей и «Символ веры».

Впервом классе (дети не младше 10 лет): История Ветхого Завета. Во втором классе: История Нового Завета.

Втретьем классе: Учение о богослужении.

Вчетвертом и пятом классах: Катехизис.

Вшестом классе: История христианской Церкви. История Русской Церкви.

Вседьмом классе: Повторение катехизиса и истории Церкви.

Ввосьмом классе: Повторение всего курса с дополнениями.

Из шести экзаменов, которые обязательно сдавали выпускники гимназии на аттестат зрелости, первым шел «Закон Божий». Остальные экзамены: русский язык – устное и письменное испытание, греческий – устное и письменное испытание, латинский – устное и письменное испытание, математика – устное и письменное испытание, история – только устное испытание. Притом «о каждом из учеников гимназии

19