Опричнина

Естественно, речь не пойдет о простом описании событий опричного времени. Что собой являла опричнина? Для начала обратимся к интересующим нас событиям.

3 декабря 1564 года Иван IV отправился из Москвы на богомолье в Троице-Сергиев монастырь. Казалось бы, ничего странного в этом нет. Но обращает на себя внимание срок отъезда – начало декабря – дело в том, что каждый год Иван IV действительно отправлялся туда на богомолье, но как правило в сентябре, реже в мае-июне. И в этом году (1564) Иван IV уже там побывал. Обращает на себя внимание обстоятельство, с которыми был связан его отъезд из Москвы. Он распорядился свезти в Кремль наиболее почитаемые иконы и драгоценную церковную утварь. Церковные иерархи стали возмущаться. Иван IV на их протесты внимания не обратил. И эта драгоценная утварь, иконы изымались на протяжение двух недель, предшествовавших поездке Ивана IV в Троице-Сергиев монастырь.

Иван IV также дал указание своим ближним людям взять с собой в поездку свои семьи. Также из различных городов были отобраны дворяне, которые должны были в полном вооружении сопровождать царя в этой поездке. Отправляясь в монастырь Иван IV забрал с собой и государственную казну.

Известно, что после того как Иван IV достиг Троице-Сергиевого монастыря (21 декабря), а затем путь лежал в старое великокняжеское охотничье село Александрову слободу. А уже оттуда Иван IV прислал в Москву гонца с двумя грамотами: одна обращена к посадским людям, а первая была адресована митрополиту Афанасию, в которой отмечалось, что он Иван IV «гнев свой положил на церковных иерархов». Опала распространялась и на служилых людей. Он отмечал, что и бояре, и окольничае, и дворяне и приказные – плохо служили, «измены делали», а церковные иерархи их прикрывали. Иван IV констатировал: он «не желает изменных дел терпеть, отправился где же его Бог наставит», т.е. куда глаза глядят.

Опричники-немцы Таубе и Крузе, которые являлись очевидцами этих событий, отмечали, что покидая Москву Иван IV испытал сильное нервное потрясение (даже волосы выпали на голове). В этой связи мы можем задаться вопросом: действительно ли он находился в шоке потрясения от сознания того, что его окружали изменники? Действительно отправился куда глаза глядят?

В свое время историк Полосин признавал, что Иваном IV двигала не истерика, а трезвый политический расчет. И собственно те обстоятельства, которые сопровождали этот отъезд являются красноречивым тому свидетельством. Он взял с собой людей с их семьями, вряд ли он собирался селить их в походных шатрах. Можно было предположить, что ядро опричного двора было собрано еще при отправлении, потому что с Иваном IV отправились приказные люди.

Иван IV вернулся в Москву в феврале 1565 года и представил вниманию боярской думы приговор об опричнине. Решение было принято, ни о каком обсуждении речи и не было. Приговор был принят как данность. В этом приговоре речь шла о том, что он, Иван IV, для охранения своей жизни создает опричнину. Со своей территорией, двором, войском. Иван IV получает право без совета с боярской думы опаляться на непослушных бояр, придавать их казни и конфисковывать их имущество. Вскоре после введения опричнины и прошли первые казни. Был казнен герой взятия Казани – князь Александр Горбатый и его 15-летний сын и тесть. Горбатый был горд и непреклонен, не боялся перечить царю.

Создавалась ли опричнина только ради того, чтобы были исполнены эти казни? Чтобы казнить нескольких князей? Сомнительно. Предприятие это дорогостоящее. Хочу отметить, что в опричнину были включены как некоторые центральные уезды, так и уезды, находившиеся недалеко от границы с великим княжеством Литовским (Малоярославецкий уезд, Беревский, Казельский, Вяземский). В состав опричнины были включены богатые северные территории (Вятский, Двинский край), вошли основные центры солидобычи (Соль Галицкая, Каргополь и другие). Эти центры солидобычи равно как и богатые поморские уезды должны были служить источником средств для опричнины. Но Иван IV взял у земщины огромную по тем временам сумму в 100 тысяч рублей. Учитывая это, приходится усомниться, что опричнина создавалась для нескольких князей неугодных бояр.

В конце 19 века появилась концепция опричнины, авторство которой принадлежало С.Ф. Платонову. Концепция эта стала весьма популярной и долгое время кочевала из учебника в учебник. Суть ее в следующем: как считал Платонов, основным тормозом централизации выступала княжеско-боярская аристократия и для того, чтобы подорвать влияние княжеско-боярской знати, Иван IV, создавая опричнину, поставил под свой контроль (или под опричный контроль) основные центры княжеско-боярского землевладения. И осуществляя опричную политику, проводил ломку княжеско-боярского землевладения, выселяя князей и бояр из их насиженных гнезд. Подрывались силы знати. Но исследования, в частности, исследования Скрынникова, показали, что в состав опричнины были включены уезды, в основном населенные средними и мелкими феодалами, владевшими землей на поместном праве. Основные центры княжеско-боярского землевладения в состав опричнины не вошли. А именно так считал Платонов.

Т.е. концепция Платонова требует корректировки.

Например, стало ясно в процессе исследований, то, что в состав опричнины вошел суздальский уезд, где не было развитого княжеско-боярского землевладения. А соседний, Нижегородский уезд, где находились основные вотчины князей Шуйских, в состав опричнины не пошел. Хотя казалось бы, следуя рассуждениям Платонова, именно Нижегородский уезд должен был быть включен в опричнину. Но корректируя подход Платонова, можем ли мы сказать, что опричнина была лишена антибоярской направленности? Нет. Удар действительно пришелся по княжеско-боярскому землевладению. И опричный аппарат потребовался как раз в тот момент, когда Иван IV перешел в наступление против княжеско-боярского землевладения. Тот же Скрынников исследовал документы, а именно изучил состав ссыльных, оказавшийся в казанском крае (дальше казанского края тогда не ссылали). И Скрынников сделал вывод: в числе ссыльных оказались представители ведущих княжеских домов: Ростовский, Ярославский, Стародубский, Шуйский княжеские дома. Существует свидетельство современников, например, можно опереться на свидетельство англичанина Флетчера, который говорит, что опричники действительно разоряли княжеско-боярские гнезда, хватали бояр и отправляли их в ссылку, а члены их семей должны были добираться до места ссылки сами. Существуют свидетельства уже упоминавшихся немцев Тауба и Крузе.

Возникает вопрос, почему упоминаются эти четыре княжеских дома, которые испытали на себе острие опричного террора? Дело в том, что эти княжеские дома: Ярославский, Ростовский, Стародубский, Шуйский – обладали наибольшим политическим влиянием и продворянские реформы 50-х годов 16-го века политическое влияние этих четырех княжеских домов вовсе не ослабили. Эти 4 княжеских дома имели наибольшее представительство в боярской думе. На их долю приходилось 17 бояр и окольничих, 265 представителей этих княжеских линий проходили службу при государевом дворе, а многие по особым спискам. И нет ничего удивительного в том, что Иван IV став на путь утверждения своей неограниченной самодержавной власти, преследовал цель устранить влияние этих княжеских домов. Удар был сильным. Никакие последующие реабилитации (действительно имела место и частичная реабилитация) не меняли положения этих княжеских домов, что о былом политическом влиянии нужно было уже забыть. Но можем ли мы подвести черту и сказать, что опричный террор был направлен только против княжеско-боярской аристократии. Я бы предостерег вас от таких поспешных оценок.

Основную массу беглецов за рубеж от царского террора составляла захудалая служилая мелкота. Они то почему страдали? Дело вот в чем: на самом деле основным объектом земельного террора оказались средние и мелкие феодалы. Когда тот или иной уезд включался в опричнину, естественно определялось, кто из дворян будет включен в состав опричников, а кто нет. Те, кто не попадал в число опричников, должны были получить земли. Но в дейсвтительности, в земщине не было достаточного количества земель для того, чтобы обеспечить тех, кто потерял земли от опричнины. Не было даже механизма обеспечения землей. И дворяне, потерявшие землю, становились жертвами земельного террора. И самое страшное для многих заключалось в том, что никто не знал, какой очередной уезд будет включен в состав опричнины. И для выселения не надо было их вины, не надо было ложных обвинений. Надо было просто объявить уезд опричным и согнать их с земли.

Политическая сущность опричнины заключалась в уравнении в бесправии родовитого вельможи и безродного служилого человека. Т.е. никто не мог чувствовать себя в безопасности вне стремления продемонстрировать безоговорочную преданность царской власти.

Историк Веселовский привел статистику жертв опричного земельного террора. На каждого представителя княжеско-боярской аристократии приходилось 3-4 рядовых землевладельца. А на каждого из последних до десятка лиц из низших слоев общества. Например, тот же Веселовский отмечал, что служба в приказах была ничуть не мене опасной, чем служба в боярах и с этим можно согласиться. Могли чувствовать себя торговые люди? Нет не могли. Новгородская торговая сторона была взята в опричнину силой, т.е. Иван IV ликвидировал независимость торговых людей. Строганов посмотрел на это и решил записаться в опричнину добровольно.

Вспомним трагические события начала января 1570 года в Новгороде. Иван IV понимал, что в Новгороде еще не забыли о демократических традициях старины и стремился подавить эти вольнолюбимые настроения. Погибло от 2-3 до 10-15 тысяч новгородцев. Произошедшее в Новгороде одна из трагических страниц истории опричнины.

А мог ли Иван IV в стремлении утвердить неограниченную самодержавную власть мириться с независимой позицией церкви? Нет, не мог. «Филькиными грамотами» называл Иван IV послания митрополита Филиппа, который имел мужество поднимать голос против опричнины, и за это от рук Малюты Скуратова принял мученическую смерть. Т.е. и церковь попала под опричный террор.

И это понятно, если учитывать, какую цель преследовал Иван IV.

И прежде чем мы обратимся к заключительным положениям, хотелось бы отметить следующее. Как это ни удивительно, требует уточнения традиционная периодизация опричной политики. Когда говорят, что опричная политика стала проводится с 1565 и завершилась в 1572 году, приходится считаться с тем, что это привычная датировка, которую авторы не ставят под сомнение. В одной из исторических работ подвергнут анализу документальный материал, посвященный хронологии опричнины, и оказалось, что сплошь и рядом за этой традиционной оценкой стоят воспоминания немца Генриха Штамме. В 1572 году Иван IV распорядился бить кнутом всех кто произнесет слово «опричнина», но при этом анализ записок Штамме показал, что фантазер он был изрядный. Можно допустить, что в 1572 году происходит смена, но спрашивается, а изменилось ли глубинное содержание политики? Можем ли мы сказать, что последующая дворовая политика не были приемственно связана с опричниной? Разве Иван IV отказался от своей цели утверждения самодержавия. Поэтому дворовая политика была приемственно связана с опричниной, более того, когда в 1572 году опричнина была переименована во двор сохранялось разделение земель и городов на земские и дворовые. В 1573 году в списке дворовых людей не было никакого отличия от списка опричников 1572 года.

Согласно указу «об опричнине» предполагалось, что если уезд включается в состав опричнины, То земских людей там быть не может. В реальной жизни опричный уезд являл собой чересполосицу опричных и земских людей. Сплошь опричными были только северные уезды, потому что там не было земского землевладения.

Иван IV считал, что приходя к опричной политике он разделил страну на две части: земщину и опричнину. Но нет нужды следовать за Иваном IV, современная оценка такова, что опричнина на самом деле являла собой верхний этаж власти, который позволил Ивану IV подчинить традиционные институты, существовавшие в земщине. Т.е. опричнину нужно рассматривать как верхний этаж власти.

Важно понимать, что опричная дума не занималась только делами опричного двора. Напротив, опричная дума рассматривала общегосударственные вопросы, она могла заседать совместно с земской боярской думой, могла отдельно. Но в любом случае, определяющими, были решения опричной думы. Также как ключевую роль играли опричные приказы. Но в опричнине не было посольского приказа по простой причине: опричнину старались скрыть от иноземцев. И как-то раз Иван IV инструктировал посла, который должен был возглавить посольство в великое княжество Литовское, Иван IV говорил: «А ежели спросят, почему я устроил двор за пределами Москвы. Отвечай: для своего государева прохладу». Опричное дипломатство решало основные внешнеполитические проблемы и опричный, а затем, царский двор играли ключевые роли в дипломатии, государственной и финансовой политике. Т.о. благодаря опричной, а затем дворовой политики, произошло решительное укрепление аппарата самодержавной власти.

14.03.05

ЛЕКЦИЯ 4

РОССИЯ В XVII ВЕКЕ

1. Смута

2. Служилое государство

Смута

Речь не пойдет об описании событий смутного времени на поверхности. Я хотел бы поставить вопрос, «можем ли мы квалифицировать смуту как первую гражданскую войну в России». В поиске ответа на этот вопрос оценить некоторые из важных событий смутного времени.

Большинство историков признают ее как первую гражданскую войну, в историографическом плане это шаг вперед, потому что раньше доминировала иная оценка –как первая крестьянская война, осложненная польско-шведской интервенцией. Сейчас эта оценка признается недостаточной, не позволяющей во всей полноте и глубине оценить события начала 17 века. Хотя я не буду утверждать, что среди историков сейчас царит полное единомыслие. Скажем, историк Орлов, автор известных пособий, ориентированных на учащихся старших классов и абитуриентов, полагает, что все же у нас нет основания рассуждать о гражданской войне в России в начале 17 века поскольку в России не сложилось гражданское общество. Мне этот аргумент кажется лишенным какого либо веса, поскольку он мало что объясняет. Гражданского общества нет и сейчас, мы только движемся в направлении формирования полноценного гражданского общества. Если говорить о моей точке зрения, то я согласен с теми историками, которые полагают, что смуту можно рассматривать как первую гражданскую войну. Раскол проходил через все социальные группы русского общества в начале 17 века, включая и дворян. Надо сказать, что вообще в историографии наблюдается разноплановость неоднозначных оценок смутного времени, не найти единообразия в оценках русских историков. Например, тот же Карамзин, обращая внимание на то, что в годы смуты разврат затронул все слои общества, все же корень событий смутного времени искал в факторах внешнего порядка, полагая, что смута была вызвана вмешательством иноземных врагов. А вот Ключевский решительно не соглашался с Карамзиным, он обращал внимание более на внутренние факторы, полагая, что смуту породили дурная нравственность, династический кризис, но самое главное – выступление противообщественных элементов (крестьян, казаков, стрельцов, холопов).

Можно полагать, что первым научную концепцию смуты разработал Ключевский, считая, что смута была следствием сложного социального кризиса, а именно следствием неравномерного распределения государственных обязанностей.

Вернемся к вопросу, который мы поставили. Смута как первая гражданская война в России. Важно понять, что смута расколола страну надвое. Население южных окраин выступило против центра. Я подчеркиваю, население южных уездов, включая не только крестьян, не только посадских людей, не только стрельцов и холопов, но и дворян южных уездов страны. Именно это определило раскол. Т.е. действительно, понимая, что и дворянство было вовлечено в повстанческое движение, можно полагать, что линия раскола проходила по линии южного уезда и центр страны и через все социальные группы.

В октябре 1604 года Лжедмитрий I пересек границу Московского государства. Для правительства Бориса Годунова это казалось не полной, но изрядной неожиданностью. Дело в том, что в Москве знали о разногласиях в руководстве Речи Посполитой – польский король Сигизмунд 3-й полагал, что польская королевская армия может участвовать в походе на Московское государство и считал, что этот поход может возглавить коронный гетман Ян ЗАмойский. А Ян Замойский, равно как и другие влиятельные политики, считал, что Речь Посполитая не должна открыто поддерживать Лжедмитрия 1-го. В итоге Сигизмунд дал согласие только на привлечение наемников, т.е. на то, что Лжедмитрий при поддержке Мишка привлечет наемников и с ними отправится в поход, т.е. королевская армия в походе не участвует. Полагали, что Лжедмитрий не рискнет осенью, в распутицу, начинать это военное предприятие. А известно, что к сентябрю 1604 года Лжедмитрий набрал порядка 2500 наемников, и с этой не очень большой силой он и вступил в пределы Московского государства.

Вначале Лжедмитрию сопутствовал успех. 11 ноября 1604 года Лжедмитрий Первый занял Чернигов. А несколько позднее, в ночь с 17 на 18 ноября того же года последовал штурм Новгород-Северского. И штурм этот обернулся неудачей. И в стане наемников царили разброд и шатание, т.е. они Лжедмитрию сказали: «С нас хватит. Мы возвращаемся обратно в Речь Посполитую». И трудно сказать, как бы далее развивались собыития, если бы не произошло то, на что Лжедмитрий Первый не особо то и рассчитывал. Пришло известие, что восстал Путивль, его жители и служилые люди. А дело в том, что это событие перевернуло многое. Если говорить об Украине, о Чернигово-Северской земле, то только Путивль имел каменную крепость, и можно подчеркнуть, что Путивль являлся ключевым пунктом обороны Чернигово-Северской земли. Естественно, об этом Лжедмитрий Первый знал. Но он и не надеялся овладеть этой крепостью. Восстание резко изменило ситуацию в пользу Лжедмитрия.

И в начале 1605 года, в январе-феврале, восстание с Украины перекинулось в южные степные уезды. Лжедмитрия Первого поддержали такие города как Воронеж, Ливны, Борисов-град, Курск и другие. Это, кстати, и помешало царским воеводам блокировать Лжедмитрия и не дать ему выйти за пределы Украины. А что собственно произошло? Почему восстал Путивль и другие южные крепости?! Восстали и посадские жители, хотя в ряде городов их было и немного, и служилые люди, а это и стрельцы, и казаки, и дворяне и дети боярские (низшая категория дворянства). Почему дворяне южных уездов поддержали Лжедмитрия? Почему не продемонстрировали верность Борису Годунову? В этой связи надо учитывать, что развитие поместного землевладения, расширение его на южные степные уезды, привело к тому, что появился слой мелких и мельчайших дворян и детей боярских, именно в южных, степных уездах, которые часто не имели даже крестьян, и вынуждены были обрабатывать землю сами, хотя формально были помещиками, и должны были выходить в поход конно, людно и оружно. Но как, если они материально не обеспечены? И многие из таких помещиков в силу этой материальной необеспеченности, вынуждены были служить в пехоте, фактически выбывая из состава дворянского сословия. Естественно, это вызывало недовольство с их стороны, порождало неудовлетворенность их положением. И надо понимать, что именно эти настроения подталкивали дворянство к участию в повстанческом движении на стороне Лжедмитрия Первого.

Весной 1605 года, в марте, в эпицентре событий оказалась одна из южных крепостей – крепость Кромы. Дело в том, что под крепостью Кромы были сосредоточены силы основной царской армии, которую возглавлял Мстиславский. Вроде бы сил было достаточно, а крепость взять никак не удавалось. Крепость располагалась на холме, с одной сторны защищены рекой, а сдругой – болота и камышами, а наверх вела узенькая тропинка. Правительственная армия увязла в осаде, и после смерти Бориса Годунова в апреле 1605 году, в правительственной армии под Кромами вспыхнул мятех, который возглавили князья Галицыны. Один из этих князей ранее долго командовал передовым полком, в который входило до 1000 рязанских дворян. Одним из активных участников этого мятежа был рязанский дворянин Прокопий Ляпунов. Дело в том, что рязанских дворян с ходу не отнесешь к мелким и мельчайшим помещикам южных уездов, но настроения дворян южных уездов передавались и рязанским дворянам. Т.е. рязанские дворяне были чувствительны к этим настроениям. Я хочу подчеркнуть, что в этом мятеже активно участвовали дворяне южных уездов, и в то же время дворяне центральных уездов. В то же время дворяне Западных и Северо-Западных уездов поддержали правительство. В отличие от южных уездов, в центральных уездах существовало развитое пометсно-вотчинное землевладение. И дворяне этих уездов занимали иную позицию, сохранив верность правительству.

Перенесемся немного вперед. 17 мая 1606 года в Москве произошел переворот, вследствие которого был убит Лжедмитрий Первый, а на царский престол был избран Василий Шуйский. В июне 1606 года вновь восстал Путивль. Т.е. Путивль восстал против Василия Шуйского.

Василий Шуйский заняв престол и понимая, какую роль сыграл Путивль ранее, осенью 1604 года, решил сменить воеводу в Путивле, т.е. вначале воеводствовал в Путивле верный Василию Шуйскому воевода Бахтыяр. Но Шуйский рассудил, что Бахтияр безынициативный, более энергичным стал Григорий Шаховской.

Шаховской входил в ближайшее окружение Лжедмитрия Первого. Но после его гибели он вовремя покаялся и Василий Шуйский решил его простить, полагая, что после этого прощения Григорий Шаховской будет верно служить ему. Не тут-то было. Шаховской, будучи назначен воеводой в Путивль, понял, что настроения в Путивле «антишуйские». Народ не очень-то жалует Шуйского, поскольку помнит о добрых делах царя Дмитрия. А дело в том, что Лжедмитрий Первый освободил Путивль от налогов и податей на 10 лет. Кто ж такое забудет?! Путивляне не забыли. В общем, Григорий Шаховской быстро сориентировался и заявил Путивлянам: «А знаете, что царь Дмитрий не погиб. В Москве убили какого-то немца, а царь Дмитрий жив и скрывается в Польше. И если вы продемонстрируете свою верность ему, то и он свою милость покажет».

Вместе с Григорием Шаховским в Путивле оказался вяземский помещик Михаил Андреевич Молчанов из рода Молчановых-Ашаниных. Рода, который выслужился в годы опричнины. Михаил Андреевич Молчанов рассчитывал найти удачу, славу, богатство, став ближайшим сторонником Лжедмитрия Первого. Но вначале удача изменила ему. После гибели Лжедмитрия Первого, Молчанова схватили и побили кнутом, посадили под стражу. Из-под стражи он убежал, и не с пустыми руками. Он унес царскую печать из государева дворца. Замечу, что царь под царскими грамотами свою личную подпись не ставил, и идентифицировать ее можно было только по царской печати. Григорий Шаховской помог ему добраться до Путивля. В Путивле Молчанов долго не мог находиться, потому что его там знали в лицо и помнили, и там он не мог выдать себя за спасшегося царя Дмитрия. Он отправился в Польшу и, обосновавшись там, заявил, что он есть чудесно спасшийся царь Дмитрий. А как ему было не поверить в Московском государстве, в том же Путивле, если грамоты были скреплены царской печатью? В этих грамотах он себя именовал истинным добрым царем Дмитрием, которого Бог спас от превратностей судьбы.

И вот именно в Польше появилась еще одна заметная фигура – Болотников. Известно, что Болотников был боевым холопом в свите князя Тилитевского, потом был захвачен в плен татарми, продан туркам, служил гребцом на галерах, и в ходе одного из сражний был взят в плен итальянцами, оказался в Венеции и потом через Германию попал в Польшу. И Молчанов представился Болотникову как царь Дмитрий и решил назначить Болотникова своим большим воеводой, т.е. главнокомандующим всеми повстанческими силами. И вот большой воевода Поотников летом 1606 года появился в Путивле с царской грамотой как воевода царя Дмитрия. И надо сказать, что к 1606-му году основа повстанческого движения сохранилась, поскольку летом восстали те же самые города, что и ранее (Путивль, Курск, Рыльск, Кромы), т.е. вновь восстание охватило те же самые южные крепости, что и ранее. И вновь активно участвовали дворяне и дети боярские южных уездов. Летом 1606 года военные действия сконцентрировались вокруг двух крепостей – крепости Елец и Кромы – в этих крепостях обосновались повстанцы, а крепости осаждали правительственные войска. Дейсвтиями повстанцев в Ельце руководил епифанский сотник Истома Пашков. А повстанцев в районе Кром возглавлял Болотников. И под ельцом и под Кромами повстанческие армии потерпели поражение, но во второй половине августа правительственные армии стали отступать от Кром и Ельца. И дело не в том, что повстанцы торжествовали успех, изменились в худшую сторону настроения дворянства в правительственных армиях. Из-за весенних заморозков, не хватало хлеба, дворяне стремились как-то выжить в этих услвоиях и разъезжались по своим поместьям. Правительственные армии отступали в направлении Орла. Одна отступала от Ельца в направлении Новосиля. Другая от Кром в направлении Орла. Казалось бы, в правительственной армии могли рассчитывать на поддержку дворян Новосильского и Орловского уездов, оказалось, что дворяне этих уездов поддержали повстанческое движение, и опять важно понять почему. Обратите внимание на следующую картину: только треть дворян новосильского уезда была в состоянии служить в конном дворянском ополчении, а две трети нет – они были мельчайшими помещиками, которые были не в состоянии выйти в поход. Численно в дворянском ополчении преобладали не дворяне, а боевые холопы. Т.е. дворянин выходил в поход сам и вел с собой боевых холопов, которых тоже надо было снарядить.

Поэтому правительственные армии продолжали отступать далее. Основная правительственная армия Воротынского, рассчитывала, что уж в Туле точно можно будет опереться на возможности мощного тульского кремля. Расчеты были небезосновательными. Дело в том, что в Туле было развито поместно-вотчинное землевладение, в отличие от степных южных уездов, и лучшие из тульских дворян проходили службу при государевом дворе. Т.е. иными словами, Тульскую дворянскую корпорацию можно рассматривать как одну из опор престола. А в источниках говориться, что тульские дворяне заворовались, т.е. стали целовать крест вору, т.е. чудесно спасшемуся царю Дмитрию. Т.е. хочу подчеркнуть, что включение в повстанческое движение Тульских и Рязанских дворян означало, что линия раскола прошла и через государев двор, который до этого момента расценивался как прочная опора престола. Т.е. линия раскола, которая проходила через дворянство, стала еще более глубокой. Это как раз позволяет нам рассуждать о гражданской войне в России в начале 17 века.

Еще Сергей Платонов подчеркивал, что к Москве двигались две повстанческих армии: одну возглавлял Истома Пашков, а другую Болотников. И вот еще Платонов утверждал, что эти две армии были различны по своему социальному сословию, Истома Пашков был дворянским вождем, а армия Болотникова была крестьянской. Документы говорят о другом. Никаких различий между одной и другой армией в социальном составе не было, т.е. и та и другая включали в себя помимо крестьян, холопов, посадских людей, в том числе и дворян и детей боярских.

Скажем Скрынников опирался на документ «Ведомость выдачи денег на пленных», и в этой ведомости помимо крестьян и посадских, упоминаются и дворяне, которые участвовали в повстанческом движении.

Существует еще один красноречивый документ – грамота, которую Василий Шуйский разослал по городам, и в этой грамоте сам царь Василий Шуйский вынужден был признать неприятный для себя факт, что дворяне и дети боярские тех городов, которые находились в полосе наступления повстанческих армий стали участниками повстанческого движения. Шуйский имел в виду 13 городов. 4 города из этих тринадцати (только четыре!) лежали в полосе наступления армии Истомы Пашкова, а 9 – в полосе наступления армии Болотникова. И, соответственно, дворяне этих девяти городов в массовом порядке влились в армию Болотникова. При рассмотрении этого вопроса важно показать именно участие дворянства не только южных, но и уездов, где было развито поместное землевладение, ибо это было важным фактором развертывание гражданской войны в начале 17 века.