1970-Х гг., против литературы, которая искала факторы, объясняющие

"развитие" в таких не являющихся системами единицах, как

"государства" или культуры, а открыв, как предполагали авторы,

такие факторы, настаивала на их воспроизводстве в слаборазвитых

регионах как на пути к спасению.

Теория Франка направлена также, как мы уже отмечали, против

людей, принявших ортодоксальную версию марксизма, долгое время

доминировавшую в левых партиях и интеллектуальных кругах

Латинской Америки. Этот "старый" марксистский взгляд на Латинскую

Америку как совокупность феодальных обществ на более или

менее добуржуазной стадии развития пал перед критикой Франка и

многих других, равно как и перед политической реальностью, символизируемой

кубинской революцией со всеми ее многочисленными

последствиями. Недавние работы, анализирующие ситуацию в

Латинской Америке, вместо этого сделали своим центральным понятием

"зависимость".

Тем не менее недавно Эрнесто Лакло предпринял атаку на Франка,

в которой, принимая его критику теории отсталости и дуальной

экономики, одновременно отказывается принять определение государств

Латинской Америки как капиталистических. Вместо этого

Лакло утверждает, что "мировая капиталистическая система... включает,

на уровне своего определения, различные способы производства

". Он обвиняет Франка в смешивании понятий "капиталистический

способ производства" и "участие в мировой капиталистической

экономической системе".

Конечно, если все дело в определениях, тогда и спорить не о

чем. Полемика в этом случае вряд ли имеет большую пользу, поскольку сводится к вопросам семантики. Далее, Лакло настаивает,

что определение принадлежит не ему, а Марксу, что более спорно.

Роза Люксембург указала на ключевой элемент марксовой двусмысленности

или непоследовательности в этом конкретном обсуждении,

двусмысленности, которая позволяет как Франку, так и Лакло возвести

свои идеи к Марксу:

"Маркс обстоятельно рассматривает как процесс присвоения

некапиталистических средств производства (NB: Люксембург

имеет в виду первичные продукты, производимые в

периферийных регионах в условиях принудительного труда.

-- И. В.), так и процесс превращения крестьянства в капиталистический

пролетариат. Вся 24 глава I тома "Капитала"

посвящена возникновению английского пролетариата,

земледельческого класса капиталистических арендаторов и

промышленного капитала. Особую роль в возникновении

последнего Маркс приписывает ограблению колониальных

стран европейским капиталом. Но все это рассматривается

под углом зрения так называемого "первоначального накопления".

Названные процессы иллюстрируют у Маркса лишь

•генезис, час рождения капитала; они изображают муки родов

при выходе капиталистического способа производства

из недр феодального общества. Когда он дает теоретический

анализ процесса капитала -- производства и обращения, --

он постоянно возвращается к своей предпосылке, к общему

и исключительному господству капиталистического производства

(NB: то есть производства, основанного на наемном

труде. -- И. В.)"13

В конечном счете этот спор идет по содержательному вопросу.

На самом деле это тот же самый вопрос, который лежал в основе

спора между Морисом Доббом и Полем Суизи в начале 1950-х гг. о

"переходе от феодализма к капитализму", происходившем на заре

современной Европы14. Содержательный вопрос, с моей точки зрения,

касается подходящей единицы анализа, используемой в целях

сравнения. Суизи и Франк не вполне ясно выразили свою точку зрения,

а Добб и Лакло могут сослаться на тексты Маркса, казалось бы

явно свидетельствующие, что они более преданно следуют аргументации последнего. Тем не менее в главном, я полагаю, Суизи и Франк

лучше следуют духу, если не букве15 Маркса и, даже оставляя Маркса

за кадром, подводят нас ближе к пониманию того, что происходило

и происходит на самом деле, чем их оппоненты.

В чем состоит как с исторической, так и с аналитической точки

зрения картина, которую выстраивает Лакло? Суть проблемы сводится

к существованию свободного труда как определяющей характеристики

капиталистического способа производства:

"Основное экономическое отношение капитализма состоит

в продаже свободным (курсив мой -- И. В.) работником

своей рабочей силы, необходимой предпосылкой чего является

потеря непосредственным производителем собственности

на средства производства...

Если мы теперь противопоставим утверждению Франка,

что социально-экономические комплексы Латинской Америки

были капиталистическими с периода Конкисты, доступные

и сейчас эмпирически очевидные факты, мы может прийти

к выводу, что тезис о "капитализме" не выдерживает критики.

В регионах с плотным автохтонным населением -- в

Мексике, Перу, Боливии или Гватемале -- непосредственные

производители не были лишены своей собственности

на средства производства, в то время как внеэкономическое

насилие с целью максимизировать различные системы службы

трудом... последовательно интенсифицировалось. На

плантациях Вест-Индии хозяйство было основано на способе

производства, сущность которого определялась рабским

трудом, в то время как в горнодобывающих районах развивались

скрытые формы рабства и другие типы принудитель-.

ного труда, которые не несли в себе ни малейшего сходства с

формированием свойственного капитализму пролетариата"16.

Именно в этом суть проблемы. Западная Европа, по крайней мере

Англия начиная с конца XVII в., имела преимущественно безземельных

наемных работников. В Латинской Америке тогда, а отчасти и

сейчас, работники были не пролетариями, а рабами и "крепостными

". Есть пролетариат, значит, есть капитализм. Конечно. Нет сомнения.

Но является ли единицей анализа Англия, или Мексика, или Вест-

Индия? Или же единицей анализа является (для XVI-XVIII вв.) европейский

мир-экономика, включая Англию и Мексику, а если так, то

что является "способом производства" в этом мире-экономике?

Прежде чем обсуждать наш ответ на этот вопрос, давайте обратимся

к совершенно иной дискуссии, происходившей между Мао

Цзэдуном и Лю Шаоци в 1960 г. по поводу того, является ли Китайская

Народная Республика "социалистическим государством". Это

была полемика, имеющая длительную предысторию в развитии общественной

мысли марксистских партий.

Маркс, как часто отмечалось, фактически ничего не говорил о постреволюционном

политическом процессе. Энгельс говорил в своих

довольно поздних работах о "диктатуре пролетариата". Теорию об

этой диктатуре оставалось тщательно разработать Ленину в его произведении

"Государство и революция", опубликованном в августе