SMO_lek

дипломатии» стал 28-й президент США В. Вильсон. Он выступил с идеей демократической дипломатии, ориентированной на разоружение, свободную торговлю, либерализм, ее «доступности» для общественности. Его идеи встретили различный отклик политических и общественных деятелей. Впоследствии эту мысль образно сформулировали американские исследователи У. Зартман и М. Берман, заметив, что если публично проводить переговоры, то их участников «потянет к окнам», а не друг к другу. Иными словами, открытость побуждает стороны больше к публичным действиям, чем к принятию собственно решений.

И все же во второй половине XX — в начале XXI столетия дипломатия все больше попадает под контроль общественности. В результате в конце 1970-х — начале 1980-х годов формируется особая сфера деятельности, так называемое второе направление дипломатии, или неофициальная дипломатия, в отличие от ее «первого направления» — официальной дипломатии. Представителями этой сферы в основном являются исследователи, журналисты, дипломаты в отставке. Наибольшее развитие данное направление получило в США, хотя в последние годы многие европейские государства, в частности Швеция, уделяют этому большое внимание.

Если ранее дипломатическая деятельность осуществлялась главным образом на двусторонней основе, путем обмена миссиями, то сегодня дипломатия в значительной степени носит многосторонний характер и предполагает одновременное участие более чем двух сторон в обсуждении и решении проблем. Это обусловлено тем, что глобализация современного мира затрагивает интересы сразу многих участников.

Многосторонняя дипломатия и многосторонние переговоры порождают ряд новых моментов, но одновременно и трудностей в дипломатической практике.

Глобализация и взаимозависимость мира привели к увеличению значимости дипломатии, осуществляемой на высоком и высшем уровне, так как она дает возможность проводить «широкие увязки» различных вопросов. Следует учитывать и тот факт, что договоренности, скрепленные подписями высших

91

должностных лиц государств, обеспечивающие дополнительные гарантии их выполнения. Наконец, на таких встречах глав государств есть возможность быстро получать необходимую информацию «из первых рук», обмениваться мнениями.

Вместе с тем дипломатия на высоком и высшем уровнях имеет и оборотную сторону. Прежде всего, масштаб принимаемых решений резко повышает ответственность за них, а следовательно, и цену возможной ошибки. Особенно остра эта проблема в кризисных ситуациях.

Другим ограничительным моментом дипломатии на высоком и высшем уровнях является то, что она в значительной мере обусловлена личными симпатиями и антипатиями. Наконец, необходимо учитывать, что дипломатия на высоком и высшем уровне может быть эффективной лишь тогда, когда хорошо подготовлена. Иначе участники таких встреч могут, оказываясь «заложниками» надежд общественности на быстрое решение проблемы, пойти на неоправданные шаги.

Возрастающая взаимозависимость мира обусловила еще один феномен в сфере дипломатии. Государства вынуждены налаживать диалог даже в условиях недружественных отношений. В этом отношении интересна книга Дж. Берриджа «Разговаривая с врагом: как страны в отсутствии дипломатических отношений обсуждают проблемы», которая вышла в 1994 г. Исследователь рассматривает такие формы межгосударственного взаимодействия в условиях отсутствия дипломатических отношений, как создание секции интересов при другом посольстве (например, британские интересы в Иране представляло в 1989 г. шведское посольство); использование специального посланника (государственный секретарь США Г. Киссинджер специально летал в Париж для встречи с вьетнамским послом).

Изменение современного облика международных отношений обусловлено и такой их чертой, как многоплановость. Взаимозависимость динамизма современного мира значительно изменила информационно-коммуникативную функцию дипломатии, суть которой заключается в информировании противоположной стороны об официальной позиции и получении от нее аналогичной информации. Здесь огромную роль играют

92

новые технологии. Впрочем, еще в 1950-е годы Г. Никольсон обратил внимание на то, что министр иностранных дел может по телефону связаться сразу со многими послами.

Идеи диалога, разработанные в свое время отечественным литературоведом М. М. Бахтиным, становятся актуальными применительно к дипломатии. Дипломатический диалог предполагает признание того, что у другой стороны есть собственные интересы и цели. Это является не только естественным и закономерным, но и продуктивным фактором с точки зрения развития отношений. Отсюда главным в коммуникативноинформационной функции оказывается не директивное навязывание собственной точки зрения, а стремление через диалог искать взаимоприемлемое решение проблем.

Идеи развития межгосударственного диалога нашли отражение и в теоретических работах по переговорам. На смену концепции жесткого торга, когда каждый участник заботится лишь о собственных интересах и подает свою позицию как крайне закрытую, приходит концепция совместного с партнером анализа проблемы. Она предполагает ориентацию на взаимное удовлетворение интересов и достаточно открытый характер переговоров.

Ориентация на диалог в современном мире обусловлена необходимостью именно совместными усилиями искать решения возникающих проблем, связанных с экологией, борьбой с терроризмом, урегулированием конфликтов, развитием интеграционных процессов и т.п. В результате решение международных проблем объективно становится главной функцией дипломатии.

Сказанное не означает, что дипломатия лишается своих классических функций и форм деятельности, связанных с обеспечением национальных интересов, реализацией внешнеполитического курса и т.д. Они реализуются дипломатией с момента образования национальных государств, однако сегодня, в силу глобализации, по сути не противоречат, а, напротив, совпадают с необходимостью решения наиболее актуальных мировых проблем.

93

8.3. Глобальное управление.

8.3.1. Подходы к пониманию глобального управления.

После Второй мировой войны, когда стали намечаться интеграционные процессы в Европе, встал вопрос о глобальном правительстве, или мировом правительстве, являющемся подобием организации государства.

К концу XX столетия появилось новое понятие на международном уровне — глобальное управление. В широкий оборот оно было введено В. Брандтом и его коллегами из Комиссии ООН по глобальному управлению, которая была создана для обсуждения того, как можно совместными усилиями решить такие глобальные проблемы, как экология, борьба с бедностью, болезнями и т.п. Окончание холодной войны также поставило вопрос о выработке новых правил поведения на мировой арене. Как результат, проблема глобального управления становится популярной в 1990-е годы. Выходят журналы «Global Governance», «Global Society». Данная тематика оказывается центральной и во многих других изданиях.

В настоящее время выделяют несколько подходов к пониманию глобального управления.

Первый подход фактически повторяет то, что звучало задолго до окончания холодной войны, — идею формирования единого мирового правительства. Его представители, как и ранее, исходят из того, что оно создается по образу и подобию государства. Проблема лишь в том, чтобы наделить его соответствующими властными полномочиями. Но эта точка зрения в настоящее время не получает особой поддержки со стороны ни политических, ни научных кругов. Главное возражение здесь в том, что при столь большом разнообразии политических систем, традиций, уровней экономического развития и тому подобного это выглядит просто нереальным.

Суть второго подхода: провести реформирование международных организаций, и прежде всего ООН, которая становится центральным звеном управления, а ее институты начинают выполнять роль своеобразных «министерств» и «ведомств». Например, Совет Безопасности — функции

94

правительства, Генеральная Ассамблея — парламента; МВФ превращается в центральный банк и т.д. Однако и в отношении этого проекта также немало возражений. Указывается, в частности, на невозможность слишком сильной централизации в рамках международной организации.

Третий подход связан с идеями однополярности мира и управления им Соединенными Штатами в качестве главного актора. Иными словами, речь идет о гегемонии США. Данного подхода придерживаются авторы, ориентированные на концепцию реализма.

Как и предыдущие подходы, идея гегемонии США вызывает большое число критических откликов, в том числе и тех, которые обсуждались в связи с представлениями об однополярности мира. Главный аргумент состоит в том, что в современном мире нельзя уже не учитывать цели, интересы и активность других акторов.

Наконец, четвертый подход состоит в том, что глобальное управление исходит из полицентричности мира и предполагает участие в управлении не только государств и межгосударственных образований, но и других акторов.

Идея важности вовлечения различных групп в глобальное управление существовала давно. Так, функционалисты одними из первых обратили внимание на то, что сотрудничество может вести к политическим изменениям и в итоге — к созданию мирового сообщества. Об этом основатель функционализма Д. Митрани писал еще в 1943 г., что сотрудничество на уровне отдельных организаций заменит в итоге политические институты прошлого, в том числе и национальное государство. Впоследствии идеи мирового сообщества в том или ином контексте прослеживаются в работах Э. Хааса, Дж. Грума, Дж. Бёртона и многих других.

Для понимания проблем глобального управления важными были работы, проведенные в рамках конструктивизма в конце 1980-х годов такими авторами, как А. Вендт и Дж. Рагги. Они заметили, что по мере развития мира человечество создает не только материальные, но еще и единые социальные структуры, которые представляют собой значимый фактор дальнейшего развития. Связи и отношения разного уровня становятся

95

важнейшей проблемой в исследованиях международных отношений и мировой политики.

8.3.2. Проблемы и перспективы глобального управления.

Первое, что выделяется при анализе современной структуры глобального управления, — большая ее пестрота. В отличие от Вестфальской системы, в которой равный правовой статус различных государств закреплен международными нормами, проявляющаяся новая система этого не предполагает. Управленческий ресурс современных участников мировой политической системы крайне разнообразен. Это могут быть политический голос государства при принятии решений в ООН, финансовые возможности ТНК или доверие общественного мнения определенным неправительственным организациям. Ресурсы такого рода сложно сопоставимы, а значит, последствия их различных сочетаний трудно просчитываются. При этом государства сохраняют за собой монополию в качестве субъектов международного права.

Второй важный момент заключается в том, что складывающиеся глобальные управленческие связи мира не являются иерархическими, как они существуют внутри государства. В то же время они уже и не анархичны, как предполагается классической Вестфальской системой. Об этом пишут Дж. Розенау, Д. Месснер и многие другие авторы.

Третья особенность: в глобальном управлении уже используются различные формы и методы и, по-видимому, эта тенденция будет усиливаться. Государства, НПО, межправительственные акторы, ТНК встречаются на совместных форумах, где и принимают решения. В других случаях акторы действуют параллельно, имея в виду общую цель, например регулирование конфликтов. Тогда функции разделяются. Государства, межправительственные организации могут вводить миротворческие силы для разъединения противоборствующих сторон, налаживать контакты на уровне политических элит участников конфликта. А НПО могут одновременно работать на уровне населения, стараясь смягчить негативные стереотипы в отношении противника, доставлять гуманитарную помощь и т.п.

96

Важной является здесь согласованность действий. Именно это часто не достигается в силу различных причин, в том числе из-за слишком большого числа вовлеченных в процесс акторов. Однако, несмотря на все сложности, в настоящее время все-таки довольно отчетливо проявляются следующие параметры глобального управления:

1.участие разных акторов;

2.отсутствие иерархичности связей между ними;

3.множественность форм и методов взаимодействия;

4.использование переговоров для согласований.

Одним из ключевых остается вопрос о дальнейших путях распределения управленческих полномочий между акторами в складывающейся политической структуре мира.

Первый путь хаотичный, плохо управляемый, с «перетягиванием каната» между различными государствами, а также другими участниками международных отношений, возможным применением силы и т.п. Он состоит в том, что государства ведут себя реактивно и пытаются ограничивать негосударственных акторов в реализации управленческих функций, заставляя их действовать под своим жестким контролем. В принципе для этого у государства имеются довольно большие политические и правовые ресурсы, благодаря которым оно и остается главным актором на мировой арене. Несколько хуже обстоят дела с финансовыми и экономическими ресурсами, а также ресурсом, обусловленным поддержкой на уровне общественного мнения.

В рамках этого плохо управляемого пути возможен и вариант, когда государства без особого сопротивления будут передавать управленческие функции другим акторам. В любом случае минусом при выборе данного пути является то, что система глобального управления выстраивается в значительной степени стихийно. В своем крайнем выражении такой подход может привести к неожиданному и потому болезненному распаду государственно-центристской системы мира. В каких конкретно формах такой распад может осуществляться, предсказать сложно. Очевидно только, что независимо оттого, какими будут долгосрочные последствия такой резкой перестройки, сама она

97

вызовет значительные социальные и психологические потрясения.

Второй путь заключается в том, что государства, используя имеющиеся ресурсы, совместно с другими акторами «выстраивают» новую архитектуру мира. Это путь кризисного управления и формирования новых структур, создания нового мироустройства с учетом новых реалий и интересов различных участников — государств, межгосударственных организаций, неправительственных объединений, крупнейших финансовых и бизнес-структур и т.д.

Проблем на этом пути немало. Во-первых, сами государства должны действовать достаточно скоординировано, что не просто, если принять во внимание их многообразие. Во-вторых, необходимы договоренности со многими, крайне «разношерстными» негосударственными акторами. Сложность и разнообразие их интересов делает подобные договоренности маловероятными.

Говоря об увязках интересов государств с негосударственными акторами, следует иметь в виду, что последние нередко ведут себя достаточно агрессивно и вовсе не обязательно ориентированы на отношения сотрудничества с государственными структурами. Кроме того, существует проблема, с какими именно неправительственными акторами сотрудничают эти государственные структуры.

8.3.3. Россия в глобальном управлении.

Россия вступила в процесс перестройки политической системы мира, сохранив за собой огромные возможности, которые были крайне важны для классической Вестфальской системы мира и еще не потеряли своего значения сегодня: военный потенциал, территория, сырьевые ресурсы. В связи с этим она особенно болезненно переживает эрозию этой системы. Существует и еще целый ряд причин, которые обусловлены как последним периодом развития России, так и ее историей, побуждающими страну воспротивиться отмеченным изменениям.

Тенденция к централизованному управлению достигла своего «пика» в советский период, на что обращали внимание многие

98

исследователи, в том числе и Ф. Фукуяма, который пишет, что в Советском Союзе нашел воплощение веберовский тип государства. Именно поэтому он, как прежде царская Россия, хорошо «вписывался» в систему отношений, которые сложились в Европе после подписания Вестфальского мира и предполагали сильное государство, стремящееся к тому, чтобы занять ключевые позиции на международной арене. Отход от этой системы для современной России оказался весьма трудным. К этому добавился распад биполярной системы международных отношений, где она возглавляла один из двух полюсов.

Однако в России положение осложняется еще и тем, что в более чем 10-летний период происходил процесс политической, экономической и социальной трансформации.

Все это и обострило проблему управления. В обществе стала формироваться потребность в «наведении порядка», укреплении государственности, усилении позиций на международной арене. По этой причине крайне позитивно воспринимались решительные действия, в которых демонстрируется сила государства, его мощь.

Россия обладает достаточно большим политическим потенциалом в современном мире. Она — постоянный член Совета Безопасности ООН, член «Большой восьмерки» и многих других международных организаций.

Вторым важным российским ресурсом являются образовательные и научно-технические возможности. Опираясь на свой интеллектуальный потенциал, Россия могла бы стать инициатором процесса кризисного управления и формирования новой политической структуры мира. Она способна предложить разработку комплексной программы развития, которая предусматривала бы возможность проведения серий переговоров по будущему устройству мира с приглашением широкого круга участников, в том числе негосударственных. Можно указать и еще на один ресурс России — дипломатический опыт решения проблем, накопленный отечественной дипломатией за многие десятилетия в условиях сложного переплетения интересов.

99

Тема 9. Экономическая безопасность.

9.1. Мировая экономика как система производительных сил и форм их общественной организации.

Процесс становления единого механизма мирового экономического развития отражает коллективные усилия всех стран и народов, формирует всемирное хозяйство, являющееся необходимым условием выживания человечества. Современные интеграционные процессы позволяют утверждать, что происходит расширение масштабов взаимовлияния и взаимозависимости, растет степень включенности ограниченных в той или иной мере национально-исторической спецификой стран и народов в интернациональные связи. Расширяются внутриотраслевые взаимодействия государств и интегрированных структур, все более открытый характер принимают национальные хозяйственные организмы.

Втакой постановке проблема экономической безопасности становится актуальной для всех стран, приобретает всеобщий, глобальный характер.

Вто же время научно-техническая революция предопределила необходимость структурной перестройки в рамках национальных экономик и мирового хозяйства в целом. Для этого требовалась огромная концентрация человеческих усилий и финансовых затрат. Существенно усложнились условия национального и внешнего воспроизводства. Преодоление структурного кризиса, противоречий макросоциальных форм, становление оптимизированных структур в странах, где наиболее успешно развивались новые производительные силы, способствовало повышению экономической эффективности функционирования не только национальных хозяйственных комплексов, но и всего мирового хозяйства. Человечество осознает, что только общие осмысленные действия способны гарантировать достойное грядущее для мирового сообщества. Сегодня формируется модель мира, которая способна обеспечить общий выигрыш либо общий проигрыш для всех участников мирового экономического и политического процесса.

100