1. Действующая армия и тыловые военные округа

   Марш, марш, смелей вперед!  Мы штрафные роты,  Впереди нас слава ждет,  Сзади - пулеметы.  (Из фронтового фольклора Великой Отечественной войны.)

  

  

   Читаем приказ N 227 внимательно: в штрафные подразделения Красной Армии попадали только за нарушение закона и воинской дисциплины солдаты и офицеры действующей армии. Причем общий поток четко разделялся на две независимые друг от друга части: офицеры воевали в штрафных батальонах (фронтового подчинения), а рядовые - в штрафных ротах (армейского подчинения).

   На каждом фронте, в разные периоды времени, одномоментно действовало от одного до трех штрафных батальонов (по 800 человек) и от пяти до двенадцати штрафных рот (по 150 - 200 человек).

   Во время проведения крупных наступательных операций или наоборот жестоких оборонительных сражений, когда возрастала активность работы военных трибуналов, каравших за невыполнение приказов (зачастую принципиально невыполнимых), проявление трусости, малодушия, да мало ли еще каких проступков - поток штрафников набухал, наполняя собой артерии судебной системы. В условиях встряхнувшегося, перешедшего к активным действиям фронта, штрафные роты и батальоны разбухали до 500 - 1000 человек личного состава и почти выходили на уровень штатной численности полевого стрелкового полка.

   Во времена затишья, когда наступательный порыв войск иссякал или стихали оборонительные бои, поредевшие в боях штрафные роты и батальоны сжимались, как высохшая на огне кожа, до нескольких десятков человек постоянного состава. Впрочем, ненадолго. Свято место, как известно - пусто не бывает.

  

   Штрафные батальоны предназначались для командиров и политработников старшего и среднего звена. Командиры и комиссары батальонов и полков могли быть направлены в штрафбат не иначе, как только по приговору военного трибунала фронта (флота), остальные офицеры -- просто по приказу командования армии или дивизии.

   В штрафные роты посылались рядовые красноармейцы и младшие командиры, согласно полковому приказу, без излишних изысков: вроде каких-то там трибуналов.

   Другим вариантом мог служить приговор военного трибунала с применением отсрочки его исполнения согласно пункта 2 статьи 28 Уголовного Кодекса РСФСР.

  

   Из запасного полка в штрафную роту вели свои пути-дорожки: из тыловых военных округов народ отправлялся в штрафники в соответствии с Приказом НКО N 323 от 16 октября 1942 года "О направлении в штрафные части военнослужащих, осужденных военными трибуналами с применением отсрочки исполнения приговора до окончания войны". Существовала вполне конкретная привязка тыловых округов к Военным Советам определенных фронтов. В 1942 году она выглядела так:

   - из Архангельского ВО -- на Карельский фронт;

   - из ДВФ и Забайкальского фронта -- на Ленинградский фронт;

   - из Сибирского ВО -- на Северо-Западный фронт;

   - из Уральского ВО -- на Калининский фронт;

   - из Московского ВО -- на Западный и Брянский фронты;

   - из Приволжского ВО -- на Воронежский фронт;

   - из Южно-Уральского ВО -- на Донской фронт;

   - из Среднеазиатского ВО -- на Сталинградский фронт.

  

   Период пребывания в переменном составе штрафных частей в срок службы военнослужащего не засчитывался.

  

   На время отбывания наказания все военнослужащие получали новое звание - рядовой штрафной роты (или батальона). В различных штрафных подразделениях форма обращения варьировалась в весьма широких пределах: от "товарищ бывший гвардии подполковник" (редко, без свидетелей, в порядке тонкой издевки -- Авт.) до "товарищ временный боец" (уставное обращение -- Авт.).

   Никогда никто из штрафников не обращался к начальству со словом "гражданин" - только "товарищ". В свою очередь солдатам никто не тыкал - "штрафник", все были "товарищи". Не забывайте, что на штрафные части распространялся устав Красной Армии.

  

   Перед направлением в штрафной батальон (роту) штрафнику перед строем своей части зачитывался приказ по дивизии или бригаде (корпусу, армии или войскам фронта соответственно) и разъяснялась (для остающегося личного состава, если кто не до конца понял и осознал) сущность и тяжесть совершенного им преступления. После этого ордена и медали у штрафника отбирались и на время его нахождения в штрафном батальоне передавались на хранение в отдел кадров фронта (армии соответственно).

  

   Всем штрафникам выдавалась красноармейская книжка специального образца.

   Но, не смотря на одинаковые солдатские книжки, различия между офицерскими штрафбатами и штрафными ротами для рядовых были весьма существенными.

   Оставшиеся в живых офицеры-штрафники прошедшие штрафбаты категорически утверждают, что ни разу их не гнали в бой заградительные отряды. Да и с оружием в штрафбатах было не в пример - получше. Но об этом позже.

  

   В штрафные роты контингент доставлялся обычно под конвоем. Или в сопровождении старшего группы. Выдвигающиеся к фронту после переформирования части в общем эшелоне везли с собой и теплушку штрафников. Но в офицерские штрафбаты народ шествовал более высококультурно.

  

   Бывший командир штрафников И.М. Богатырев вспоминает:

   "В штрафной батальон приезжали сами, с документами и приговором трибунала. Моя обязанность была принять. Здесь он снимает с себя все: сапоги хромовые, портупею, командное об-мундирование. Переодевается и рассказывает, как был осужден. Сдает мне, значит, в каптерку, офицерское и становится уже солдатом, пока не искупит вину кровью или погибнет, и уже не возвращается, или после ранения из госпиталя прибывает к нам, чтобы получить свое прежнее обмундирование.

   Ему прощают тогда... Немцы офицеров-штрафников особенно боялись -- отчаянный был народ! Шел на все... Участки для боя давали самые тяжелые. А штрафники народ отчаянный, в атаку шли дружно... Лопатки за пояс, черенками вниз, так советовали, чтобы грудь прикры-вать. И во весь рост! Они знали, что должны, и шли...

   ...Он не убежит, штрафник. Скорее убежит солдат обыкновенный или отступать будет, или в плен сдастся... А штрафники -- нет, не сдавались. Их командирства, орденов и всего прочего лишали, а в партии оставляли. Партбилеты были при них. Воевали до крови..."

  

   С разведкой тоже. Простых солдат из штрафных рот в разведку отпустить - это значит, самому им пропуск в немецкий плен подписать. Какой смысл им под пулеметы заградотрядов возвращаться? Заместитель командира штрафной роты Ефим Гольбрайх вспоминает:

   "Представьте, ушла в разведку группа штрафников и не вернулась. Пропала без вести или перебита на "нейтралке", и никто не знает, кто погиб, а кто в плен попал. Что скажет на допросе в свое оправдание командир роты, когда особисты пришьют ему - "оказание помощи в умышленном переходе на сторону врага"? Где мы такого "камикадзе" найдем?..

   Если штрафники и ходили в разведку, то только вместе с офицерами, из постоянного штата роты. Да не уголовников брали в разведвыходы, а бывших полковых разведчиков, уже имевших опыт разведпоисков. В офицерских штрафных батальонах в разведку ходили нередко, но там командиры доверяли штрафникам. А с нашей публикой - разговор особый..."

  

   Разницу между рядовой серой скотинкой и временно разжалованным офицером ощущаете? Вот и офицеры-штрафники чувствовали.

   Солдату-то, ему то особо без разницы в составе какого подразделения на немецкие пулеметы идти: 2-ой роты 1-ого батальона 82-ого гвардейского мотострелкового полка 6-ой гвардейской мотострелковой дивизии или в рядах 191-ой отдельной штрафной роты той же армии. Простых солдат наши отцы-командиры, в своем подавляющем большинстве, НИКОГДА НЕ ЖАЛЕЛИ! Лозунг "Выполнить задачу ЛЮБОЙ ценой!" - вовсе не я придумал. Общепринятый подход таким был. Метод, если хотите. Далее этому тезису примеров будет множество, Вы уж мне поверьте...

  

   Кстати. Уместно представить.

   Неторопливо шествующий, иногда много десятков километров, в расположение армейского штрафбата, проштрафившийся офицер, отмахивающийся от назойливых комаров листком с приговором военного трибунала - данное воспоминание, скорее всего, период ближе к концу войны захватывает. Когда конец стал уже всем виден невооруженным взглядом, и некоторым либерализмом пахнуло. Потому как в сорок втором, допустим, после того как перед строем зачитывался приказ, разъясняющий сущность совершенного преступления, - ордена и медали, в соответствии с приказом 227, выдирали с мясом. С прилюдным таким назиданием. Чтоб не только нижние чины трепетали, но и некоторые товарищи командиры над своим будущим призадумались. Прониклись примером - так сказать...

  

   И не только этим отличались штрафные роты и батальоны. Солдат он и есть солдат. С него, кроме вшей, и взять-то, в общем, нечего. Но офицер - уже другой коленкор: все же какой-никакой, а командир, да и чувство долга в большинстве случаев несколько иначе гипертрофировано. Вот еще один живой факт из воспоминаний бывшего заместителя командира штрафной роты Гольбрайха, подтверждающий вышеприведенную точку зрения:

   "Не следует думать, что все штрафники рвались в бой.

   Вот вам пример. Атака захлебывается. Оставшиеся в живых залегают среди убитых и раненых.

   Но нас было намного больше! Где остальные? Вдвоем с командиром роты под немецким огнем, возвращаемся к исходному рубежу.

   Так и есть! В траншее притаилась, в надежде пересидеть бой, группа штрафников. И это, когда каждый солдат на счету! С противоположных концов траншеи, держа в каждой руке по пистолету, в левой - привычный ТТ, в правой - трофейный парабеллум, он тяжелее, чуть не разрываясь над траншеей - одна нога на одном бруствере, другая на противоположном, двигаемся навстречу друг другу и, сопровождая свои действия соответствующим текстом, стреляем над головами этих паразитов не целясь, и не заботясь о целости их черепов. Проворно вылезают и бегут в цепь.

  

   В штрафных и штурмовых батальонах - подобного не могло быть.

   Здесь все поставлено на карту. Эти офицеры не лишены званий и в большинстве случаев не имеют судимости. По ранению или отбытию срока они имеют право на прежние должности (Право-то они имели, но, как правило, возвращались в части с понижением). В одном из таких батальонов... ...в день атаки выдали по 200(!) граммов водки, привезенной на передовую прямо в бочках, дали по полпачки махорки и зачитали приказ: "В пять часов утра, после залпа "катюш" батальон идет в атаку".

   В пять часов все приготовились. Тишина. В шесть часов - тишина. В семь утра сообщили: наступление отменяется. Разочарованные солдаты разбрелись по траншее. Через три часа новый приказ - Наступление ровно в десять! И никаких "катюш"!

   В десять часов батальон в полной тишине поднялся в атаку. Без криков "Ура!". Но это был не простой батальон, а батальон офицеров-штрафников. Захватили три ряда траншей. Немецкие шестиствольные минометы развернули в сторону противника и дали залп.

   У противника создалось впечатление, что здесь наносится основной удар. Немцы стали поспешно подбрасывать технику и подкрепления. До позднего вечера батальон отбивал атаки и к ночи, остатки батальона вынуждены были вернуться на исходные позиции. Из почти тысячи человек, в живых, на ногах, осталось сто тридцать. Большинство выживших участников атаки были ранены...".

  

   Справедливости ради следует отметить, что ближе к концу войны к офицерам, имеющим боевой опыт, стали относиться все же несколько бережней. Результаты неумелого расходования такого ценного человеческого материала "на особо опасных участках фронта" убедили вышестоящее руководство в том, что направлять в штрафники офицеров, совершивших нетяжкие преступления, нецелесообразно. Когда еще выпускник 6-месячных офицерских курсов воевать научится. И сколько этих лейтенантов в процесс учебы в землю ляжет, да еще и солдат своих положит. Поэтому приказ НКО СССР N 0244 от 6 августа 1944 года уже предписывал понижать проштрафившихся офицеров в звании на одну ступень и использовать на офицерских должностях в обычных частях. Ну, а если уж офицер совершал тяжкое воинское преступление, но по суду не лишался воинского звания, то тогда уж, извини, - согласно приказу - в штрафной батальон.

   К слову говоря, не думайте, что приказ привел к резкому сокращению количества штрафных офицерских частей. Отнюдь нет. В 1945-ом, в течение четырех последних месяцев войны, на всех фронтах успешно продолжали действовать 10 штрафных батальонов. Очевидно, материала для их наполнения все равно хватало. С переизбытком...

  

   Далее, еще информация, о четком водоразделе, пролегавшем между штрафными ротами и батальонами:

   Никогда офицеры, сохранившие по приговору трибунала свои воинские звания, не направлялись в штрафные роты - только в офицерские штрафные батальоны.

  

   Никогда не попадали в штрафбаты особисты-смершевцы. Если трибунал не присуждал их к расстрелу, то людей Абакумова отправляли в тыл - в лагерь или в тюрьму. "Особистов" считали носителями неких особо важных государственных секретов и в штрафбаты на передовую не посылали.

  

   Никогда уголовники не направлялись для отбытия наказания в офицерские штрафбаты - только в штрафные роты, как и рядовые, и сержанты. (вспомните сказочный сериал "Штрафбат" - Авт.)

  

   Никогда политические заключенные не направлялись в штрафные части, хотя многие из них - истинные патриоты, - рвались на фронт защищать Родину. Их уделом оставался лесоповал. Случай с Владимиром Карповым, осужденным по 58-ой статье и направленным в штрафную роту - уникальный! Но об этом, более подробно, в следующей главе.

  

   В штрафные части могли, заслужено перевести сразу целую воинскую часть, всем скопом - по полному штатному расписанию.

   Например: "В результате внезапных действий противника в тяжелое положение попал 214-ый кавалерийский полк. Неся большие потери, он начал отступать. В критической ситуации командир решил отправить Знамя полка в штаб 63-ой кавдивизии. Но его в штаб не доставили. Приказом НКО СССР N 0380 от 23 ноября 1944 года командир 214-го кавалерийского полка полковник был снижен в звании до майора, а весь полк переведен в разряд штрафных. Мужеством в последующих боях конники искупили вину. По ходатайству военного совета 3-го Украинского фронта полку вернули прежний статус и вручили новое Знамя".

   И это еще сказочно гуманно. Это редчайшее исключение из правил. По закону такие части подлежали расформированию, а командование преданию суду военного трибунала, с последующим в большинстве случаев расстрелом. В 41-42 годах примеров этому - тьма тьмущая.

  

   Но продолжим наше повествование...

   Никогда, а лучше сказать по возможности, штрафные роты не располагались в населенных пунктах. И вне боевой обстановки они оставались в поле, в траншеях и землянках. Контакт этого непростого контингента с гражданским населением был зачастую чреват непредсказуемыми последствиями.

   Какими? Ну, например: "Два человека из взвода старшего лейтенанта Василия Чекалина, прикинувшись этакими простачками, напросились в гости к жившим на отшибе Кильяковки немолодым уже людям. После недолгого знакомства они убили старика, изнасиловали его 12-летнюю внучку и бросили вместе с бабушкой в подвал, завалив вход рухлядью.

   Выездной сессией Военного трибунала был вынесен скорый и справедливый приговор: "Расстрелять!""

  

   Никогда, даже после незначительного ранения независимо от обстановки: в боевой или не боевой и независимо от времени нахождения в штрафном подразделении (только, что с конвойным эшелоном доставили или один день до конца шестимесячного срока остался), никто не направлялся в штрафники повторно. Малейшая царапина - уже "искупил кровью". Эта мысль, к слову, многим спать не давала. Но о таких - тоже позже...

  

   А теперь о том, как попадали офицеры в штрафбаты...

   ...и не в штрафбаты.

   Были в формулировках приговоров трибунала и некоторые весьма неприятные тонкости.

   Допустим. Если какого-нибудь капитана, чей батальон не смог очередную высоту 67.8 взять, хотя и геройски полег на ее склонах, по судебному приговору военный трибунал направляет на три месяца во фронтовой штрафбат, то еще не все потеряно. Конечно, сорвут погоны и ордена перед строем полка. И вперед - срок пребывания в штрафных частях исчисляется с момента фактического прибытия осужденного в штрафную часть... Но всегда остается шанс выжить. Пуля - она ведь, известно дело, дура. Не всех же - насмерть. И тогда после снятия наказания все вернется: и погоны, и ордена, и офицерский денежный аттестат, какой-никакой, но можно семье выслать, если она есть. Потом в полк офицерского фронтового резерва - и снова здравствуй, новый батальон.

   А мог того же капитана, тот же состав трибунала, за тот же состав преступления - вначале разжаловать в рядовые, и лишь затем возбудить ходатайство о лишении его орденов и медалей, а потом уже искупать вину за невыполнение боевого приказа в штрафную часть направить. И стоял бы тогда перед строем полка уже рядовой - без наград и званий. Ничего срывать уже не надо было бы. И светил ему тогда не офицерский штрафбат, а отдельный штурмовой батальон для 3-4 атак сформированный или, как и положено по статусу рядового, - штрафная рота. И если бы выжил наш бывший капитан, начинал бы он свою военную карьеру снова с нуля, с листа чистого.

   Как говорится, прочувствуйте разницу. А ведь решения в трибунале тоже принимают люди, не смотри, что военные юристы. У них с утра настроение - оно, тоже разным бывает.

  

   Говорят, на фронте даже воевали такие штрафбаты, личный состав которых на 90 процентов был укомплектован подполковниками... Но это уже скорее из области легенд.

  

   Прежде всего, конечно, сталинский приказ N 227, особенно в первое время тяжелых оборонительных боев, обязывал снимать с должностей и отдавать под трибунал командующих армиями, корпусами и дивизиями, которые позволили самостоятельное отступление войск без приказа командования фронтом. Это, конечно, касалось далеко не всех и всякого, и такие люди в штрафбаты все равно по рангу не попадали. Но зато, в особо тяжелых случаях могли и к стеночке, как крайнего стрелочника, поставить. Случай с Павловым и его штабом эту теорию очень даже наглядно подтверждает. И не один он такой был. За 1941 год двадцать семь высших командиров, в генеральских чинах, от комдива до командарма шлепнули. И в 1942-ом - еще двадцать одного к стенке прислонили.

  

   Конечно, санкцию на смещение и арест генералов уровня - командующий армией или фронтом мог дать только лично Сталин. А вот для предания суду комдивов командармам достаточно было лишь санкции командующего фронтом. Иногда Жуков и сам приказывал судить того или иного командира. Так, 4 ноября 1941 года появился его приказ войскам Западного фронта, сообщавший, что командир и комиссар 133-ей стрелковой дивизии полковник А.Г. Герасимов и бригадный комиссар Г.Ф. Шабалов расстреляны перед строем своих солдат за отход дивизии без приказа из района Рузы. И никто сегодня не скажет, точно ли по вине расстрелянных был, оставлен город или нет.

  

   Но справедливости ради следует отметить, что чаще у отцов-командиров встречались судьбы с иным течением: "Товарищ Баграмян,- доводилось в директивном письме Верховного от 26 июня 1942 года,- не удовлетворяет Ставку не только как начальник штаба, призванный укреплять связь и руководство армиями, но не удовлетворяет Ставку даже и как простой информатор, обязанный честно и правдиво сообщать в Ставку о положении на фронте. Более того, т. Баграмян оказался неспособным извлечь уроки из той катастрофы, которая разразилась на Юго-Западном фронте. В течение каких-либо трех недель Юго-Западный фронт благодаря его легкомыслию не только проиграл наполовину выигранную Харьковскую операцию, но успел еще отдать противнику 18-20 дивизий".

   18-20 дивизий, конечно, много, но не настолько же, в конце концов, чтобы отдавать под трибунал. Поэтому товарищ Баграмян был просто снят с должности и направлен с понижением. Два других прямых виновника Харьковской катастрофы: Тимошенко и Хрущев - и вовсе отделались легким испугом и сменой подштанников.

  

   Примеров таких немало - один армейский комиссар 1-го ранга Мехлис чего стоит. За Крым - его не один раз расстрелять стоило бы...

   Вот что вспоминал об этих событиях Константин Симонов. "Наступление началось... очень неудачно, -- писал он. -- В феврале пошла метель вместе с дождем, все невероятно развезло, все буквально встало, танки не пошли, а плотность войск, подогнанных Мехлисом, который руководил этим наступлением, подменив собой фактически командующего фронтом безвольного генерала Козлова, была чудовищная. Все было придвинуто вплотную к передовой, и каждый немецкий снаряд, каждая мина, каждая бомба, разрываясь, наносили нам громадные потери... В километре -- двух -- трех -- пяти -- семи от передовой все было в трупах...".

  

   Для справки: потери только, за февраль - апрель 1942-го на Крымском фронте составили более 225 тысяч человек.

   Но!

   Герой Советского Союза генерал-лейтенант Г.Ф. Самойлович рассказывал, что когда Мехлиса решили предать суду военного трибунала, он явился к Сталину и упал на колени:

   " - Товарищ Сталин! Прикажите расстрелять эту дурацкую жидовскую башку!

   - Ну, раз такая самокритика,-- сказал Сталин...".

   И Мехлиса простили. Заместитель наркома обороны (до июня 1942) - он остался членом ЦК. Правда, был снижен на одну ступеньку в звании - до корпусного комиссара. Затем до конца войны был, членом Военных советов армий Воронежского, Волховского, Брянского, 2-го Прибалтийского, Западного, 2-го Белорусского и 4-го Украинского фронтов (учитывая количество фронтов и практику Сталина снимать и передвигать только за крупные провалы - видимо, и там Лев Захарович дров наломал немало! - Авт.). До конца жизни он оставался министром Госконтроля и в феврале 1953 года упокоился в Кремлевской стене.

   Но представителем Ставки во время войны его уже больше не назначали никогда.

  

   Вообще мягкость Сталина по отношению к собственным военачальникам - просто феноменальна. Из телеграммы И.В.Сталину от 9 марта 1942 года: "...Вследствие того, что и сам командующий Козлов -- человек невысокой военной и общей культуры, отягощать себя работой не любит, исходящие от командования документы редакционно неряшливы, расплывчаты, а иногда искажают смысл. Во избежание неприятностей их приходится часто задерживать для исправления...(!!! - Авт.)". Далее о нем же 29 марта докладывают в Ставку: "...ленив, неумен, "обожравшийся барин из мужиков". Кропотливой, повседневной работы не любит, оперативными вопросами не интересуется, поездки в войска для него -- "наказание". В войсках фронта авторитетом не пользуется, к тому же "опасно лжив"...(!!! - Авт.) ". Стучит Иосифу Виссарионовичу, кстати, все тот же Мехлис.

   И что же Ставка? Каково ее решение по командующему фронта - фронта, который и так трещит по всем швам? Ставка (читай Сталин) решение о снятии не утверждает. Аргументация? На фронте недавно, в оборонительных сражениях 41-ого года не участвовал, но Керченско-Феодосийскую десантную операцию провел в целом не плохо (было потеряно более половины участвовавших в ней войск - 41.935 человек, из них около 32 тыс. убитыми, замерзшими и пропавшими без вести, 35 танков, 133 орудия и миномета). По нашим меркам потери вполне сносные, если не сказать - мизерные. ПУСТЬ УЧИТСЯ в боях!

  

   А вот у одного из простых солдат принимавшего участие в этих жестоких и неудачных для нас боях лета 1942, судьба сложилась совсем иначе. Весьма причем причудливо. Он вместе со многими другими попал в плен в августе во время боев на Дону, но вскоре бежал. Когда добрался до своих, то был, согласно приказа "Ни шагу назад!", арестован как предатель Родины и отправлен в штрафную роту - откуда впоследствии уже по собственной воле благополучно перешел на сторону немцев.

   Бывало и так.

  

   Кстати, а как поступали с дезертирами из штрафных частей? Такие тоже были. Как и самострелов было наверняка не меньше, чем в полевых частях. В штрафной роте жить хотелось точно также.

   Докладываю.

   Уличенных в попытке дезертирства, либо без всяких церемоний шлепали перед строем (на что имел право практически каждый командир постоянного состава), либо, что случалось гораздо чаще, отправляли в особые штрафбаты, исключительно для дезертиров и самострелов, так сказать, штрафбат внутри штрафбата.

   Правда, не всегда дезертира успевали до трибунала довести. Решались такие дела зачастую тихо, по-семейному.

   Из воспоминаний заместителя командира штрафной роты Гольбрайха Ефима Абелевича: "...И такой случай в нашей роте был. Поймали дезертира сами штрафники, расстреляли перед строем и закопали поперек дороги, чтобы сама память о нем стерлась...".

  

   Снова продолжим эту тему воспоминаниями фронтовиков:

   "В боевом донесении не был отражен один факт, имевший место в ту ночь. Неожиданно появился бравый капитан, который представился командиром роты штрафников, которая поступала в распоряжение полка. Я очень обрадовался такому неожиданному подкреплению, но капитан попросил не строить особых иллюзий, так как это была рота из "эсэсовцев". Так особисты и юристы называли самострелов-членовредителей, сокращенно "СС", простреливавших себе обычно руку, чтобы попасть в госпиталь. В минувшие годы их иногда расстреливали по приказам командиров свои же товарищи без суда и следствия перед строем. А с 1942 года это делалось решением Военного трибунала дивизии, который определял им расстрел заменой на штрафную роту, в которой они могли искупить свое преступление... ...Командир штрафников так и сказал, что завтра половина из них будет расстреляна в бою: или за отказ подняться в атаку или при самовольном отходе - за бегство".

   Как вам русские штрафные подразделения СС? То-то наверно, поначалу удивлялись показаниям пленных немцы - штрафники из элитарных с их точки зрения, судя по аббревиатуре частей - что может быть страшнее?

  

   Штрафные части изначально формировались как пехотные штурмовые подразделения, в которые так же направлялись совершившие воинские преступления офицеры и матросы Советского военно-морского флота, летный и наземный состав ВВС, танкисты, артиллеристы и представители всех других воинских профессий и специальностей. Кстати, наличие различных военных специалистов в составе штрафных соединений служило резкому увеличению их боеспособности на поле боя. Примеров использования штрафниками в бою захваченной трофейной техники (танков, артиллерии) очень много.

  

   Но часто прослеживается информация и об отдельных штрафных танковых и авиационных частях. Вот воспоминания бывшего летчика Артема Афиногенова, рассказывающего о штрафных эскадрильях под Сталинградом:

   "Летчики смешанной штрафной эскадрильи посылались на самые опасные участки. Прежде всего, на переправы через Волгу, где решалась судьба Сталинграда. Потом аэродромы, потом скопления танков противника. Вот на эти цели посылались лишь штрафные эскадрильи. Боевые вылеты в зачет им не шли. Ты летаешь, ты воюешь, ты бьешь немца, а тебе это в зачет не идет. До первого ранения".

   А вот еще, из воспоминаний Кривошеева Григория Васильевича: "Я разговаривал с одним летчиком, он струсил в бою и не один раз и его в штрафную эскадрилью. Что это такое? - это в самый пиковый, тяжелый, ответственный бой направляли, такой, что или ложись там, или выдержи - возврата нет".

   или

   "До приказа о создании штрафных рот оставалось еще месяца полтора, а Ставка в начале 1-ой Ржевско-Сычевской наступательной операции уже предлагала создать штрафные эскадрильи.

   ... в 3-ей воздушной армии Калининского фронта... ... и вот по приказу штаба армии в середине августа на аэродром Башарово, что неподалеку от Андреаполя, стали прибывать летчики, в предписаниях которых значилось: "Направляется в группу истребителей-штрафников". Всего к месту сбора прибыли 64 человека - значительно больше одного полка, и потому их официально назвали "группой штрафников". ...под руководством Федорова группа штрафников за три месяца сбила и подбила примерно 500 самолетов противника. ("Вопросы истории", N 5/2005. - С. 25)".

  

   Здесь, лично я как-то сомневаюсь. Не то, что бы я совсем не верю, что каждый летчик из группы Федорова не мог теоретически заваливать по одному немцу каждые десять дней. Полностью без потерь с собственной стороны. Отнюдь, нет. Вполне допускаю. Но тут один истребительный авиаполк из задействованных в этой операции 1100 советских самолетов - и 500 немцев в землю вогнал! Сколько же тогда вся 3-я воздушная армия завалила?

   Для информации. Точное количественное соотношение потерь Люфтваффе и ВВС РККА в Ржевско-Вяземской операции мне неизвестно. Жаль, конечно, но не нашел. Но жизнь, она, как известно, познается в сравнении. Так вот, чисто для сравнения. Эти несносные фашистские историки утверждают, что потери боевой авиации Люфтваффе за все время битвы за Сталинград (почти пять месяцев ожесточенных боев) не превысили 872 самолетов. Наши потери, по нашим же оценкам, в Сталинградской операции составили - 2.063 самолета (В.В. Бешанов -- Авт.). Поэтому если даже простые приблизительные пропорции выдерживать, то идея насчет 500 сбитых головорезами Федорова - наверное, все же опечатка.

  

   Бывало, что вместо штрафных частей пилотов посылали в штурмовые авиаполки - летать на боевые задания стрелком-радистом Ил-2. По одним данным: по десять боевых вылетов за каждый месяц штрафбата, по другим - до первой крови. Тоже удовольствие, было - скажу, я Вам. Бронезащита на ИЛ-2 - только у пилота.

  

   Формировались также и штрафные подразделения, полностью состоящие из разудалых морячков - брючки-клёшем.

   "Карельский фронт. Август 1942. При Волжской флотилии формируется 610-ая отдельная штрафная рота морской пехоты. Ее составляли пять взводов, каждый по 60--70 человек", - вспоминает бывший командир пулеметного взвода Бараболя.

   И на Балтике, в осажденном Ленинграде, такие роты были и в Крыму имелись.

  

   Отдельно стоит упомянуть о штрафных танковых подразделениях.

   Честно скажу, случаи боевого применения танков со штрафными экипажами, двигающимися на врага с заваренными люками и заклиненной передачей заднего хода, мне не встречались. Но одна интересная ссылочка мне все же попалась. На 690-ой странице 14-го тома "Всекузбасской книги памяти" напечатано дословно следующие: "Трефилов Иван Васильевич, 1898, д. В. Слутка, Понинский р-н, Кировская обл., призван Прокопьевским РВК, красноармеец, стрелок, 118 отдельная штрафная (танковая) бригада, погиб в бою 15.11.1943, похоронен д. Мураиха (Ковалиха), Невельский р-н, Калининская (ныне Псковская) обл.".

   Нет, это не штрафная рота из спешенных танкистов - типа Отдельной штрафной роты 3-ой танковой армии. Нет, здесь речь о штрафной танковой бригаде идет. 60-70 танков - если сразу после формирования. Силища! Штрафную танковую бригаду для воодушевления пулеметчиками, как пехотных штрафников в спину не подопрешь. Не противотанковый же полк РГК на участке атаки танкистов разворачивать. Сомневаюсь также, что в каждом экипаже вдохновенный особист с наганом сидел - не те это были энтузиасты.

  

   Я поначалу решил, что напутал что-то писаришка штабной. Не танковая бригада из штрафников. Но обычная, линейная танковая бригада РККА: вроде 65-ой 11-ого танкового корпуса, состав которой почти полностью из бывших ЗК комплектовался. Из карманников, форточников, фармазонщиков и прочей мелкоуголовной шпаны. Тех, что попросились, а их взяли и отпустили на фронт. Могло ведь и почудиться писарю со страха. Но - они то были не штрафными. Это, считай, обычные советские бойцы, просто, почему-то с повально уголовным прошлым. Таких частей в РККА немало было.

   Но вместе с тем, речь ведь об ОТДЕЛЬНОЙ танковой бригаде идет. А штрафные подразделения как раз отдельными и были.

   Так и не смогу я пока окончательных комментариев дать, будем дальше тему разрабатывать.

  

   И в завершении главы.

   С момента принятия приказа N 227, то есть с августа 1942 по август 1943 года, трибуналы направляли в штрафные части и женщин-военнослужащих. Но потом Наркомюст издал секретную директиву, признавшую такую практику частично ошибочной и женщины были удалены как из постоянного, так и из сменного состава (из сменного состава досиживать сроки в тыловых лагерях).

   Что может пережить и испытать женщина, попадающая в штрафную роту, в которую собираются отнюдь не ангелы в человеческом образе, да еще и в условиях войны, когда каждый осознает - что сегодня жив, а завтра? Оставим данный вопрос без комментариев.

  

   А вот за что, такая кара? Да, вариантов было множество.

   Фронтовики вспоминают:

   "В одном из новых пополнений оказалось семь девушек-- медсестер. Все отступали, и они бежали вместе со всеми, пока не остановил их заградотряд и -- в штрафную роту" (Гвардия России N6 (21) май 2004 г. "Искупить кровью").

   Или. Разбежались от страха девчонки-зенитчицы, вчерашние школьницы, под штурмовкой "лапотников". А это уже статья - бросили орудия в бою. Ведь в результате, под бомбежкой мог какой-нибудь штаб сгинуть или склад, а мог ведь и госпиталь.

   А то и еще проще. Отказала в грубой форме молодая санитарка командиру батальона. Так ведь за такую несознательность можно и обидеться до смерти, панические и пораженческие разговоры пришить (а кто в окопах, о том, как умирать, возможно, скоро придется, не думает, не говорит?). Можно листовочку немецкую с призывом в плен сдаваться в личные вещи выбрать момент, сунуть. Да много чего можно...

  

   Ко времени будет вспомнить вот еще о чем. Беременность женщин-военнослужащих в начале войны некоторыми трибуналами расценивалась, как попытка дезертирства с поля боя. Не всегда, конечно, но случаи были. Со всеми вытекающими... Ребенка после родов - в сиротский дом (государство у нас заботится о каждом), а маменьку в лагеря. Или в штрафные...

  

   Для справки. За все время войны на военную службу в Красную армию (без учета ВМФ) было призвано 490.235 женщин, из них на действующих фронтах находилось 318.980 женщин-военнослужащих.

   Были еще и "вольняшки", но к теме нашего исследования они не относятся, поскольку в случае чего, шли в лагеря, а не в штрафные роты. Сколько всего прошло женщин-военнослужащих через штрафные части я не знаю. Нет у меня пока такой цифры. Но, я ее буду искать...

   Всего же с учетом вольнонаемного персонала за время войны действующую армию прошли около 800 тысяч советских женщин. По другим данным около миллиона... Сколько из них погибло? Кто сосчитает?

  

   У немцев же в боевых сухопутных частях Вермахта - женщин просто не было. Ни одной. Почти до самого конца войны.

   Очевидно, что подход к образу Матери, к Продолжательницы рода был несколько иной.