Седов В.В. - Древнерусская народность

Примечания

1 Голубовский П. В. История Северской земли до половины ХIV столетия. Киев, 1981; Багалiй Д. I. Исторiя Северской земли до половини ХIV ст. Киiв, 1982; Андрияшев А. М. История Волынской земли до конца XIV столетия. Киев, 1887; Грушевский М. История Киевской земли // Университетские известия. ¹ 3. Киев, 1891; Голубовский П. В. История Смоленской земли до начала ХV столетия. Киев, 1895; Иванов П. А. Исторические судьбы Волынской земли с древнейших времен до конца ХIV в. Одесса, 1895; Данилевич В. Е. Очерк истории Полоцкой земли до конца ХIV столетия. Киев, 1896; Ляскоронский В. История Переяславской земли с древнейших времен до половины ХIII столетия. Киев, 1903.

2 Воронин Н. Н. Владимиро-Суздальская земля // Проблемы истории доклассовых обществ. ¹ 5—6. Л., 1940; Монгайт А. Л. Рязанская земля. М., 1961; Алексеев Л. В. Полоцкая земля. М., 1966; Его же. Смоленская земля в IХ—ХIII вв. М., 1980; Толочко П. П. Киевская земля в эпоху феодальной раздробленности ХII—ХIII веков. Киев, 1980.

3 Погодин М. Исследования, замечания и лекции. Т. IV. М., 1850. С. 328— 330.

4 Сергеевич В. Русские юридические древности. Т. I. СПб., 1902. С. 1—3.

5Владимирский-Буданов М. Ф. Обзор истории русского права. СПб., 1915.

Ñ.12.

6 Пресняков А. Е. Лекции по русской истории. Т. 1. М., 1938. С. 47—155. 7 Пресняков А. Е. Образование великорусского государства. Пг., 1918.

8Грушевский М. История Киевской земли... С. 4—10; Грушевський М. Iсторiя Украiни-Руси. Т. I. Киiв, 1904. С. 365—384.

8Середонин С. М. Историческая география. Пг., 1916.

9 Ключевский В. О. Боярская Дума. М., 1919. С. 22—28.

10Данилевич В. Е. Очерк истории Полоцкой земли...

11Грушевский М. История Киевской земли... С. 4—10; Åãî æå. Iñòîðiÿ Óêðàiíè-Ðóñè. Ò. I. Êèiâ, 1904. Ñ. 365—384.

12Очерки истории СССР. IХ—ХIII вв. М., 1953. С. 275—320; История СССР.

Ò.I. Ì., 1961. Ñ. 88—94; История СССР с древнейших времен до наших дней.

Ò.I. Ì., 1966. Ñ. 573—583; Рыбаков Б. А. Киевская Русь и русские княжества ХII—ХIII вв. М., 1982.

13Насонов А. Н. «Русская земля» и образование территории Древнерусского государства. Историко-географическое исследование. М., 1951.

14Рыбаков Б. А. Киевская Русь... С. 474.

15Седов В. В. Восточные славяне в VI—ÕIII ââ. Ì., 1982.

16Насонов А. Н. «Русская земля»... С. 114.

17Седов В. В. Новгородские сопки // САИ. Вып. Е1—8. М., 1970; Его же. Восточные славяне... С. 58—66.

18Седов В. В. Об этнической принадлежности псковских длинных курганов // Краткие сообщения Института археологии. Вып. 166. М., 1980. С. 5—10; Его же. Восточные славяне... С. 46—57, 166—169; Его же. Славяне в раннем средневековье... С. 211—217.

19В нижнем течении р. Великой известно несколько сопок, свидетельствующих о проживании в ареале псковских кривичей небольших групп словен ильменских и, по всей вероятности, отражающих ситуацию первой половины — середины IX в., когда, как утверждают летописи, «Словене, Кривичи, Меря» (весь —

в Повести временных лет) для отпора варягам образовали межэтническую конфедерацию. Археологических материалов ХI—ХII вв., говорящих о наличии в Пскове и его окрестностях словен новгородских, нет.

20Янин В. Л. «Болотовский» договор: О взаимоотношениях Новгорода и Пскова в ХII—ХIV веках // Отечественная история. 1992. ¹ 6. С. 3—14; Косвенные данные в пользу независимости Пскова от Новгорода в ХIII в. выявляются и при анализе внешнеэкономических связей (Королева Э. В. Ювелирное ремесло средневекового Пскова // Славянский средневековый город: (Труды VI Международного Конгресса славянской археологии. Т. 3). М., 1997. С. 175— 177.

21Новгородская Первая летопись старшего и младшего изводов. М.; Л., 1950.

Ñ.77.

22Леонтьев А. Е. Археология мери: К предыстории Северо-Восточной Руси. М., 1996.

23Седов В. В. Об этнической истории населения средней полосы Восточной Европы во второй половине I тысячелетия н. э. // Российская археология. 1994. ¹ 3. С. 56—69.

24См. также: Рябинин Е. А. Финно-угорские племена в составе Древней Руси: К истории славяно-финских этнокультурных связей: Историко-архео- логические очерки. СПб., 1997. С. 197—214.

25Повесть временных лет. Ч. 1. М.; Л., 1950. С. 13, 18.

26Филин Ф. П. Очерк истории русского языка до ХIV столетия // Ученые записки Ленингр. пед. ин-та имени А. И. Герцена. Т. ХХVII. Л., 1940. С. 86; Его же. Происхождение русского, украинского и белорусского языков. М., 1972.

Ñ.58—60.

27Дыбо В. А., Замятина Г. И., Николаев С. Л. Основы славянской акцентологии. М., 1990. С. 157—158; Булатова Р. В., Дыбо В. А., Николаев С. Л. Проблемы акцентологических диалектизмов в праславянском // Славянское языкознание: Х Международный съезд славистов: Доклады советской делегации. М., 1988. С. 31—65.

28Седов В. В. Смоленская земля // Древнерусские княжества Х—ХIII вв. М., 1975. С. 240—259.

29Седов В. В. Об этнической истории... С. 56—69.

30Насонов А. Н. «Русская земля»... С. 150; Алексеев Л. В. Полоцкая земля // Древнерусские княжества Х—ХIII вв. М., 1975. С. 219, 225; Его же. «Менские дреговичи» и полоцкие князья // Российская археология. 1998. ¹ 2. С. 100— 111.

31Насонов А. Н. «Русская земля»... С. 150.

32Седов В. В. Восточные славяне... С. 119—122.

33Насонов А. Н. «Русская земля»... С. 55—57.

34ÏÑÐË. Ò. 2. Ì., 1962. Ñòá. 759 è 747.

35Седов В. В. Восточные славяне... С. 123—129.

36Шинаков Е. А. Классификация и культурная атрибуция лучевых височ- ных колец // СА. 1980. ¹ 3. С. 110—127; Его же. Еще раз о лучевых височных кольцах и их культурной принадлежности // Гiстарычныя л¸сы Верхняга Падняпро¢я. Ч. 1. Магiле¢, 1995. С. 161—174.

37Зайцев А. К. Черниговское княжество // Древнерусские княжества Х— ХIII вв. М., 1975. С. 57—117, карта между с. 80 и 81.

38Финно-угры и балты в эпоху средневековья. М., 1987. С. 93—97.

39Седов В. В. Из этнической истории... С. 63—65; Его же. Из этнической истории Муромской округи во второй половине I тысячелетия н. э. // Уваровские чтения — II. M., 1994. C. 98—102.

40Седов В. В. Из этнической истории... С. 63—64.

41Соболевский А. И. Очерки по истории русского языка. Ч. 1. Киев, 1888; Его же. Лекции по истории русского языка. Киев, 1888.

42Шахматов А. А. К вопросу об образовании русских наречий и русских народностей // ЖМНП. 1899. ¹ IV. С. 324—384; Его же. Введение в курс истории русского языка. Ч. 1. Исторический процесс образования русских племен и наречий. Пг., 1916.

43Дурново Н. Н. Очерк истории русского языка. М., 1924; Карский Е. Ф. Русская диалектология. Л., 1924; Ушаков Д. Н. Наречия русского языка и русской народности // Русская история в очерках и статьях / Под ред. М. В. Дов- нар-Запольского. Т. 1. Без года издания.

44Филин Ф. П. Очерки истории русского языка до XIV в...; Кузнецов П. С. Русская диалектология. М., 1951.

45Филин Ф. П. Очерки истории русского языка... С. 86.

46Аванесов Р. И. Вопросы образования русского языка и его говоров // Вестник Моск. гос. университета. 1947. ¹ 9. С. 109—158; Его же. Очерки русской диалектологии. М., 1949. С. 34—38; Его же. Вопросы истории русского языка в эпоху формирования и дальнейшего развития русской (великорусской) народности // Вопросы формирования русской народности и нации. М., 1958. С. 155— 191.

47Аванесов Р. И. Вопросы образования русского языка... С. 124.

48Расторгуев П. А. Северско-белорусский говор: Исследование в области диалектологии и истории белорусских говоров. Л., 1927; Его же. Говоры на территории Смоленщины. М., 1960; Гринкова Н. П. Воронежские говоры. Л., 1947.

49Зализняк А. А. Наблюдения над берестяными грамотами // История русского языка в древнейший период. М., 1984. С. 36—153; Его же. Древненовгородский диалект и проблемы диалектного членения позднего праславянского // Славянское языкознание: Х Международный съезд славистов: Доклады советской делегации. М., 1988. С. 164—177; Его же. Древненовгородский диалект. М., 1995.

50Булатова Р. В., Дыбо В. А., Николаев С. Л. Проблемы акцентологических диалектизмов в праславянском // Славянское языкознание: Х Международный съезд славистов: Доклады советской делегации. М., 1988. С. 31—65; Дыбо В. А., Замятина Г. И., Николаев С. Л. Основы славянской акцентологии. М., 1990.

Ñ.109—159; Их же. Праславянская акцентология и лингвогеография // Славянское языкознание: ХI Международный съезд славистов: Доклады российской делегации. М., 1993. С. 65—87.

51Николаев С. Л. Следы особенностей восточнославянских племенных диалектов в современных великорусских говорах. 1. Кривичи // Балто-славянские исследования. 1986. М., 1988. С. 115—153; Его же. Следы особенностей восточ- нославянских племенных диалектов в современных великорусских говорах. 1. Кривичи (окончание) // Балто-славянские исследования. 1987. М., 1989.

Ñ.187—224; Его же. К истории племенного диалекта кривичей // Советское славяноведение. 1990. ¹ 4. С. 54—63; Его же. Раннее диалектное членение и внешние связи восточнославянских диалектов // Вопр. языкознания. 1994. ¹ 3.

Ñ.23—49.

52Крысько В. Б. Заметки о древненовгородском диалекте. (I. Палатализация) // Вопр. языкознания. 1994. ¹ 5. С. 28—45; Его же. Заметки о древненовгородском диалекте (II. Varia) // Вопр. языкознания. 1994. ¹ 6. С. 16—30; Его же. Кости и племена: к поискам истоков древнего новгородско-псковского диалекта // Псковские говоры: История и диалектология русского языка. Oslo, 1997. C. 110—132; Его же. Древний новгородско-псковский диалект на обще-

славянском фоне // Славянское языкознание: ХII Международный съезд славистов: Доклады российской делегации. М., 1998. С. 367—380; Страхов А. Б. Критические заметки по поводу некоторых черт «кривичского» диалектного наследия в интерпретации С. Л. Николаева // Paleoslavica. T. II. 1994. C. 249—311.

53Калнынь Л. Э. Особенности восточнославянского диалектного континуума в свете современной лингвогеографии // Славянское языкознание: ХII Международный съезд славистов: Доклады российской делегации. М., 1998. С. 335— 352.

54Опыт диалектологической карты русского языка в Европе, с приложением очерка русской диалектологии / Сост. Н. Н. Дурново, М. Н. Соколов и Д. Н. Ушаков. М., 1915.

55См., напр., Хабургаев Г. А. Этнонимия «Повести временных лет». М., 1979.

Ñ.35—68.

56О северновеликорусских говорах см.: Образование севернорусского наре- чия и среднерусских говоров: По материалам лингвистической географии. М., 1970; Горшкова К. В. Очерки исторической диалектологии Северной Руси (по данным исторической фонологии). М., 1968.

57О западной группе северновеликорусского наречия см.: Образование севернорусского наречия... С. 200—212.

58Аванесов Р. И. Вопросы образования русского языка... С. 131, 132.

59Псковские говоры. Вып. I—III. Псков, 1962; 1968; 1973; Псковские говоры. Л., 1973; Псковские говоры в их прошлом и настоящем. Л., 1988; Псковские говоры и их окружение. Псков, 1991; Псковские говоры и их носители. Псков, 1995; Псковские говоры: История и диалектология русского языка. Oslo, 1997.

60Филин Ф. П. Происхождение русского, украинского и белорусского языков... С. 256—267; Мызников С. А. Лексика прибалтийско-финского происхождения в севернорусских говорах (лингвогеографический аспект) // Славянское языкознание: ХII Международный съезд славистов: Доклады российской делегации. М., 1998. С. 430—440.

61Прибалтийско-финское воздействие обособляет псковский диалект по фонетическим особенностям (Èekmonas V. The problem of the baltic-finnish substratum in the Pskov dialekt // XII Miædzynarodowy kongres slawistów. Streszczenia referatów i komunikatów. Jæzykoznawstwo. Warszawa, 1998. S. 309—310.

62Соболевский А. И. Смоленско-полоцкий говор в ХIII—ХV вв. // Русский филологический вестник. Т. XV. СПб., 1886.

63Дыбо В. А., Замятина Г. И., Николаев С. Л. Основы славянской акцентологии... С. 109—159.

64Николаев С. Л. Раннее диалектное членение... С. 23—49.

65Образование севернорусского наречия... С. 167—183.

66Аванесов Р. И. Вопросы истории русского языка... С. 173—175.

67Моця О. П. Населення Пiвденно-руських земель IХ—ХIII ст.: (За матерiалами некрополiв). Киiв, 1993. С. 6—46.

68Соболевский А. И. Очерки из истории русского языка. Ч. 1. Киев, 1884; Его же. Лекции по истории русского языка... С. 67—69.

69Филин Ф. П. Происхождение русского, украинского и белорусского языков... С. 224—226, 234—236 è äð.

70Дурново Н. Н. Введение в историю русского языка. М., 1969. С. 183.

71Жилко Ф. Т. Нариси з дiалектологii украiнськоi мови. Киiв, 1955; Его же. Говори украiнськоi мови. Киiв, 1958; Его же. Про виникнення дiалектних груп украiнськоi мови // Дiалектологiчний бюлетень. Вип. IX. Киiв, 1962. С. 3—14; Его же. Особенности диалектных групп украинского языка // Вопросы диалектологии восточнославянских языков. М., 1964. С. 26—38.

72Седов В. В. Славяне Верхнего Поднепровья и Подвинья. М., 1970. С. 162—

190.

К сожалению, в обобщающем труде «Белорусы» (М., 1998. С. 60—64) проблема зарождения этого этноса изложена поверхностно, без учета конкретных материалов современной науки.

73Седов В. В. Днепровские балты // Проблемы этногенеза и этнической истории балтов. Вильнюс, 1985. С. 20—29.

74Sedovs V. Balti senatne. Riga, 1992. S. 58—70.

75Седов В. В. Славянские курганные черепа Верхнего Поднепровья // Сов. этнография. 1955. ¹ 3. С. 12—18.

76Филин Ф. П. Происхождение русского, украинского и белорусского языков... С. 97—624.

ДИФФЕРЕНЦИАЦИЯ ДРЕВНЕРУССКОЙ НАРОДНОСТИ

Становление современных восточнославянских языков и народностей — русской, украинской и белорусской — является следствием дифференциации древнерусского языка и этноса.

Âсередине ХIII—ХV вв. восточнославянский ареал оказался рас- члененным в политическом и культурном отношениях. Сначала западнорусские земли были завоеваны Литовским государством, а в ХIV в. последнее установило господство над территориями Волыни, Подолья, Киевщины и Переяславщины. Галицкая земля попала под власть Польши. Новгород и Псков стали самостоятельными республиками. Северо-Восточная Русь, расчлененная на множество удельных княжеств,

àтакже не составляющий политической целостности южно-великорус- ский регион находились под гнетом татаро-монгольских завоевателей.

Процессы интеграции, прежде имевшие место в условиях единства экономики, быта и культурной жизни восточного славянства, были полностью приостановлены. Яркая древнерусская культура, развитие которой во многом определялось высокоразвитым городским ремеслом, прекращает свое функционирование. Многие города Руси оказались разоренными и прекратили существование, в жизни сохранившихся городов наступил застой и упадок.

Историческая ситуация, сложившаяся во второй половине ХIII— ХIV вв., привела к полному прекращению развития общих для всего древнерусского языка новообразований и к накоплению локальных языковых особенностей. Древнерусский этнос прекратил свое поступательное развитие.

Âареале его на общей языковой основе шаг за шагом стали формироваться локальные языковые различия. В ХIV—ХV вв., как свидетельствует лингвистика, получают все большее и большее распространение такие особенности, которые со временем стали характерными для отдельных языков — русского, украинского и белорусского. Это касается и словообразования, и синтаксиса, и лексики.

Явления, специфические для каждого из восточнославянских языков, со временем продолжали нарастать, различия между языками постепенно увеличивались. Дифференциация древнерусского языка и становление русского, украинского и белорусского языков — продолжительный процесс, растянувшийся на несколько столетий.

Длительное время начальный этап этногенеза белорусов изучался преимущественно лингвистами. Это представляется достаточно оправданным, поскольку глоттогенез — важнейшая часть всякого этногенетического процесса — целиком находится в ведении языкознания.

Данные лингвистики, в частности изложенные подробно Ф. П. Филиным, свидетельствуют о том, что диалектные изоглоссы древнего происхождения, ныне свойственные белорусскому и украинскому языкам, старше этих языков. Отсюда вовсе не следует, что становление и самих этих этносов нужно относить к древнерусской эпохе. Многие этнографические черты белорусов, проявляемые в народных обычаях, в быту, крестьянской одежде и домостроительстве, своими корнями также уходят в глубокую древность, изучаемую археологией. Следовательно, подключение археологии к изучению предыстории и раннего этапа этногенеза белорусов и украинцев представляется вполне правомерным. А рассмотренные выше археологические материалы дают основания для решения некоторых конкретных вопросов их этногенеза.

Прежде всего, археологические данные позволяют выяснить, какие этнотерриториальные массивы раннесредневекового славянства лежат в основе формирующихся русской, украинской и белорусской народностей. Никакая другая наука сделать это не в состоянии.

Достаточно определенно можно утверждать, что становление белорусов как особого славянского этноса было обусловлено не племенными особенностями славянского населения, расселившегося в Двинско- Верхнеднепровско-Неманском регионе, не политическими образованиями внутри Древней Руси, не вхождением этой территории в состав Великого Литовского государства, а совсем иными причинами1.

Белорусский язык сложился исключительно на территории, заселенной до прихода славян древним балтским населением, что ныне надежно устанавливается данными археологии и гидронимики. Славяне, продвигавшиеся в глубь верхнеднепровских и двинско-неманских земель, не встретили серьезного сопротивления со стороны местного населения. Последнее не создало какой-либо военной и политической организации, которая была бы способна противостоять мощным славянским миграциям.

Как уже отмечалось выше, славянское расселение рассматриваемых земель шло с двух сторон. Первоначально двинско-верхнеднепров- ский регион был занят крупным массивом среднеевропейских переселенцев, в дальнейшем на эту территорию подселились кривичи из ареала культуры псковских длинных курганов. Южнобелорусские земли были колонизованы с юга дреговичами и волынянами, вышедшими из среды совсем иной праславянской группировки.

Славянские переселенцы последовательно осваивали один регион за другим, а иногда более или менее крупные группы славян заходили далеко, отрываясь от остальной славянской массы. При этом местное население в основном продолжало жить на старых местах, в ряде регионов островки балтского населения сохранялись в течение нескольких столетий. Большой разницы в уровнях развития экономики, культуры и социальных отношений между славянами-пришельцами и местными

балтами не существовало. В начальный период, по всей вероятности, в областях территориального смешения славянского и балтского населения сложилось двуязычие. Ассимиляционные процессы были на первых порах слабыми, и в разных местностях они могли иметь неодинаковые направления. Однако славяне очень скоро создали государственность, появились города и начала активно развиваться древнерусская культура, что стало решающим в завершающем процессе славянизации местных балтов.

Балто-славянский симбиоз на двинско-верхнеднепровско-неманской территории продолжался несколько столетий, его последняя стадия относится уже к периоду Древнерусского государства, которое целиком включило в состав своей территории все будущие белорусские земли. Процесс взаимодействия славянского и балтского населения достаточно подробно документируется археологическими материалами. Последний период славянизации местного балтского населения ярко отражают многочисленные курганные материалы Х—ХII вв. Это памятники уже древнерусского населения, но в отличие от курганов других областей Древней Руси погребения в них нередко имеют не свойственную славянскому миру ориентацию и немалое число вещевых находок, имеющих параллели в культурах синхронной летто-литовской среды.

Во второй половине ХIII—ХV в. западнорусские земли вошли в состав территории Великого княжества Литовского и оказались в полити- ческой, экономической и культурной изоляции от Северо-Западной и Северо-Восточной Руси. К этому времени местные балты были оконча- тельно славянизированы и стали неотъемлемой частью древнерусского населения. В условиях литовской государственности жизнь в городах Западной Руси на первых порах хиреет, некоторые из небольших городов прекращают свое существование. Высокая городская культура, свойственная всей Древней Руси, в пределах Литовского княжества оконча- тельно прекратила свое развитие. Постепенно восстанавливаемая жизнь в городах Западной Руси была уже не общерусской, а ориентировалась на Литву. От культуры Северо-Восточной Руси и Новгородской земли е¸ отличало множество компонентов, и различия со временем увеличи- вались.

В такой культурной и политической оторванности постепенно на- чал складываться белорусский этнос. Его основой стало славянское население западнорусских земель, ранее пережившее балто-славянский симбиоз. По всей вероятности, определяющим в становлении нового этноса и языка было не городское, а сельское население, которому в большей степени было присуще диалектное своеобразие.

Диалектные особенности древнерусского периода, получившие развитие в Х—ХII вв. в западнорусских землях, в новой ситуации стали развиваться регионально, в отрыве от остальной массы восточнославянского населения. Этноязыковая специфика этого региона создала усло-

вия для зарождения ряда инноваций в области фонетики, грамматики и особенно лексики. В результате началось самостоятельное языковое развитие, приведшее к становлению отдельного славянского языка.

При изучении процесса становления белорусского языка и народности нельзя не учитывать и политико-экономические факторы. Вхождение западнорусских земель в состав территории Литовского государства и использование в нем западнорусского языка в качестве официального несомненно повлияли на оформление днепро-двинско-неманского славянства в особую этноязыковую единицу. Однако это не было первопри- чиной образования белорусов. Политико-экономический фактор никогда и нигде не вызывал возникновения тех или иных языковых явлений. Политический момент создавал определенные условия для более или менее замкнутого развития диалектных и языковых явлений. Так, видимо, было на территории Литовского государства с языковой эволюцией той части древнерусской народности, которая органически вклю- чила в свой состав ассимилированное балтское население.

Теория формирования белорусов в условиях балто-славянского взаимодействия основательно покоится на данных археологии. Вместе с тем она обнаруживает подтверждающие факты в материалах топонимики, этнографии, лингвистики и антропологии. Полагаю, что основы этой теории были заложены крупнейшим белорусоведом ХХ в. Е. Ф. Карским. Он понимал процесс образования белорусов как результат скрещения различных восточнославянских (дреговичей, радимичей, полочан и кривичей) и неславянских (ятвягов и голяди) этнических элементов. Сближение этих племен, по его мнению, имело место в период древнерусской феодальной раздробленности, а окончательное сплочение относится к распространению литовского владычества в ХIII—ХIV вв.2 Археология и гидронимика второй половины ХХ в. вносит только некоторую конкретизацию в эти построения Е. Ф. Карского.

В современном белорусском языке, как уже говорилось, выделяются две основные группы говоров — северно-белорусская и южно-бело- русская. Их становление обусловлено прежде всего диалектно-племен- ным членением древнего балтского массива рассматриваемого региона, о чем речь шла выше.

Этноним белорусы образовался от наименования территории Белая Русь. Этот термин первоначально не имел какой-либо этнической нагрузки и применялся для обозначения различных областей восточного славянства, в том числе Московского княжества, Новгородской земли и др. Начиная с ХV в. Белой Русью параллельно в некоторых историче- ских источниках стали именоваться и западнорусские земли. Но только в ХVII в. название Белая Русь закрепляется за Западной Русью. Повидимому, в том же столетии появляется и этноним белорусы3, но потребовалось еще много времени, для того чтобы он стал самоназванием этого этноса.

В Литовском государстве западнорусские земли никогда не назывались Белой Русью. Население их считалось русским, а области, заселенные им, именовались Полоцкой, Смоленской, Витебской и т. п. В XVII в.

âМосковской Руси термин Белая Русь стал применяться к областям ее западных соседей, то есть к Руси Литовской, а сформировавшийся здесь славянский язык, который в Литовском государстве назывался русским, московиты стали именовать белорусским.

Проблема формирования украинского языка и народности является более трудноразрешимой. В изучении вопроса становления украинского языка несомненный интерес представляют изыскания Л. А. Булаховского4. Исследователь утверждал, что древнерусский язык после своего выделения из праславянского длительное время развивался обособленно, никакого наследия племенных диалектов в нем не существовало. В ХII в. в письменности древнерусского языка начинают проявляться фонетические диалектизмы, которые можно считать зачатками украинского языка. Количество их увеличивается в памятниках письменности ХIII— ХIV вв. Южной Руси, причем, если в ХII—ХIII вв. такие диалектизмы выявляются лишь спорадически, то с ХIV в. они становятся совершенно явными. Украинские языковые явления особенно отчетливо проступают

âюжнорусских грамотах ХIV-го и последующих столетий. Л. А. Булаховский описал их не только с фонетической стороны, но привлек данные морфологии и лексики. Так, первоначально в древнерусском языке зародилось южнорусское наречие, которое постепенно эволюционировало в самостоятельный восточнославянский язык — украинский.

Археологические материалы до сих пор не привлекались для решения проблемы становления украинской народности. Отчасти это связано с тем, что процесс формирования протекал уже в период, освещенный археологически в меньшей степени, чем историческими памятниками. Между тем археологические материалы ценны тем, что позволяют познать предысторию украинцев. А без привлечения материалов по истории и культуре славянского и древнерусского населения территории Украины глубоко исследовать начальный этап становления украинской народности представляется невозможным.

Рассмотренные выше данные археологии по истории освоения славянами территории от Днестра до Дона допускают мысль о том, что ядром формирующейся после татаро-монгольского разорения украинской народности стала этнодиалектная группировка восточного славянства, представленная в самом начале средневековья пеньковской культурой, соотносимой с историческими антами. Последующая история этого славянского образования говорит об его особом диалектном развитии, протекавшем внутри древнерусской народности. Этот диалект фиксируется историческими документами ХIII—ХIV вв. Галицкой Руси, но его распространение, очевидно, не ограничивалось территорией этой земли. Ареал говоров древнерусского населения, вышедшего из антского