2. Перевод как лингвокультурный феномен

Театр - это такая кафедра, с которой можно много сказать миру добра.

Н. В. Гоголь

Роман «Театр» У. С. Моэма переводился на русский язык дважды. Сокращенный перевод М. Ермашевой был опубликован в книге «Современная английская новелла. – М.: Прогресс, 1969». Перевод всего произведения на русский язык впервые осуществила Г. Островская. Он был опубликован в 1979 году. Мы выбрали для рассмотрения последний перевод как наиболее полную передачу художественного произведения.

Для того, чтобы несколько прояснить пути анализа текста перевода и сопоставления его с текстом оригинала, мы обратились к книгам Е. В. Бреуса и В. С. Виноградова [1; 2].

Современные ученые используют коммуникативную модель перевода. Суть этой модели сводится к тому, что «коммуникативные намерения отправителя исходного текста образуют ту основу, на которой происходит сопоставление исходного и переводящего языков» [1].

Опираясь на лексические и формальные средства исходного языка, переводчик может определить цели общения, которые ставит перед собой отправитель, а затем, учитывая языковые средства оригинала, подобрать языковые средства, необходимые для выражения тех же целей общения в переводческом языке.

Е. В. Бреус отмечает, что «в задачу переводчика… входит не только отыскание эквивалентных соответствий для передачи коммуникативной установки отправителя, но предоставление получателю необходимых пояснений, когда на пути правильного восприятия целей общения стоят межкультурные различия» [1].

Необходимо несколько прояснить значение такого термина в переводоведении применительно к художественному произведению, как «эквивалентность». По словам В.С. Виноградова: «Эквивалентность перевода подлиннику всегда понятие относительное» [2]. Эквивалентность определяется им как «сохранение относительного равенства содержательной, смысловой семантической, стилистической и функционально-коммуникативной информации, содержащейся в оригинале и переводе»; ученый далее говорит о том, что «эквивалентность оригинала и перевода – это, прежде всего, общность понимания содержащейся в тексте информации, включая и ту, которая воздействует не только на разум, но и на чувства реципиента и которая не только эксплицитно выражена в тексте, но и имплицитно отнесена к подтексту» [2].

Перевод художественного произведения имеет свою специфику. Здесь наблюдаются особые законы эквивалентности оригиналу. Художественный перевод становится артефактом языковой культуры и обладает относительной самостоятельностью. Перевод осуществляется не бездушным механизмом, но творческой личностью. Поэтому в тексте перевода всегда присутствуют некоторые стилевые особенности переводчика. Например, Г. Островская в переводе романа «Театр» отдает явное предпочтение вежливой форме «вы», трансформируя английское «you», и многие реплики произведения получили особое звучание: «Заткнитесь. Говорить предоставьте мне» [9, 373]; «Поганый евнух, что вы знаете о любви» [9, 392]; «Я бы с радостью выцарапала вам глаза» [9, 392].

Теперь нам следует рассмотреть основные лингвистические уровни анализа перевода для понимания сложности работы переводчика.

Язык принадлежит к знаковым системам, и роль знаков в нем исполняют слова и грамматические конструкции. Лингвистические уровни эквивалентности располагаются следующим образом: 1) синтаксический; 2) семантический (компонентный, референтный); 3) прагматический.

При синтаксической эквивалентности все высшие уровни также эквивалентны. Каждый уровень предполагает наличие эквивалентности на более высоких уровнях. Обратной зависимости не существует. Таковы основные принципы анализа и эквивалентности перевода[1].

Зная также вышеизложенные особенности национальных языков, можем приступить к непосредственному рассмотрению определенных особенностей перевода романа У. С. Моэма «Театр».

Круг переводческих проблем, вызванных межкультурными различиями, достаточно широк. Среди них следует выделить перевод реалий, исторических и литературных связей, передачу речевых особенностей литературных персонажей, связанных с их социальными и локальными индивидуальными чертами. При решении этих проблем переводчик часто прибегает к добавлениям, пояснениям и комментариям.

Оригинальный текст произведения, воспринимаемый в другой исторической эпохе, также требует комментариев, а при чтении людьми, для которых язык оригинала является иностранным, комментарии необходимы, чтобы объяснить реалии другой культуры, некоторые литературные аллюзии и фразеологизмы. Материалом для нашего исследования являются книги, ориентированные на русскоязычного читателя, поэтому оригинальные тексты романа сопровождаются многочисленными примечаниями [10; 11]. Текст перевода также включает в себя примечания [9].

Мы проанализировали данные тексты и получили следующие результаты. Н. В. Демидова предлагает сто семьдесят пять примечаний к оригинальному тексту романа [10]. Среди них восемнадцать примечаний, описывающих национально-специфические реалии английской культуры («articled clerk», «K. C.», «repertory theatre», «Holy Week» и т.д.); сто двадцать пять примечаний, раскрывающих значение английских фразеологизмов («kick his heels about», «come off it», «It might get him out of your system», «A fat lot I care», «for good», «a put-up job» и т.д.); двадцать два примечания, затрагивающие проблему понимания исторических и литературных аллюзий («Coquelin», «Beatrice», «Rosalind», «Duse», «Regency» и т.д.); двадцать примечаний, касающихся перевода с других языков («Nemo me impune lacessit», «chemin de fer» и т.д.). Примечания располагаются в нижней части страницы и носят лаконичный характер.

М. М. Фолькович выносит сто девяносто примечаний в конец оригинального текста [11]. Здесь акцент сделан на исторических и литературных аллюзиях, которые снабжены достаточно объемными комментариями, их количество приближается к семидесяти. Приблизительно столько же примечаний посвящено объяснению английских фразеологизмов. Количество комментариев с переводом иностранной речи полностью совпадает с их численностью у Н. В. Демидовой. Как видим, два разных подхода к содействию межкультурной коммуникации привели к различному характеру комментариев, как по форме, так и по содержанию.

Перевод Г. Островской также содержит ряд примечаний, которые не столь многочисленны, но также представляют большой интерес. В тексте перевода использовано около шестидесяти пяти примечаний; тридцать шесть из них являются пояснениями литературных и исторических аллюзий («Сиддонс Сара», «Натье Жан Марк», «Коклен Бенуа Констант», «Бенсон Франк Роберт» и др.) [9]. Количество примечаний, в которых осуществлен перевод с иностранного языка, одинаково во всех трех текстах. В тексте перевода по объективным причинам отсутствует пояснение фразеологизмов, и всего пять пояснений национально-специфических реалий, выраженных в тексте оригинала и трансформированных в текст перевода («чиппендейл – стиль английской мебели XVIII века», «день подарков» - второй день рождества, когда слуги, посыльные и т. п. получают подарки» и т.д.). Также в тексте отсутствует пояснение проявлений речи кокни. Просторечье Эви, гувернантки Джулии Ламберт, и речь самой Джулии, когда она говорит на этом социолекте, Г. Островская не маркирует и эта индивидуальная особенность речи утеряна для читателя переводного произведения. Перевод фразеологизмов не всегда учитывает структурные особенности текста, в чем нет вины переводчика. Автор использует определенные фразеологизмы с высокой частотностью, но, поскольку они применяются в различных ситуациях, переводчик вынужден использовать различные средства для передачи, прежде всего, значения, от чего меняется картина мира и структурные детали всего произведения. К этому вопросу мы вернемся при рассмотрении языковой личности Джулии Ламберт.

В целом национально-специфические характеристики речи на прагматическом уровне весьма сложно интерпретировать в контексте иной культуры. Межкультурная коммуникация предполагает взаимодействие культур, а не простую проекцию произведения из одной культуры в другую. Как представить национально-специфические смыслы на другом языке для другой культуры? В этом заключается основная сложность перевода, который должен носить творческий характер.