246 Глава пятая

Часть вторая: БИОЭТИКА И ТЕХНОЛОГИИ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО ПЛОДОТВОРЕНИЯ

Мы думаем, что подобное нарушение семейного единства должно быть отвергнуто в этико-рациональном плане. Если сравнивать его с усыновлени­ем, то последнее никоим образом не нарушает супружеских отношений: усы­новленный ребенок имел обоих, более или менее законных родителей, ко­торые вместе дали ему жизнь, и они были связаны отношениями взаимного дарения себя другому. В случае усыновления на другую пару возлагается задача воспитания.

Не следует рассматривать понятие «дарения» в смысле каритативной по­мощи и солидарности, когда речь идет о гаметах, так, как если бы мы гово­рили о предоставлении органов или крови. В случае, когда мы отдаем почку для последующей ее пересадки или кровь для переливания, никакое един­ство не нарушается и не даруется жизнь новому человеческому существу.

Если бы этой разницы не было и если бы понятие любви и альтруизма можно было расширить до такой степени, то с помощью того же принципа можно было бы оправдать всякую супружескую измену и внебрачные поло­вые связи. Едва ли следовало принимать во внимание все эти лазейки, если бы они не обсуждались не в медицинской или медико-юридической лите­ратуре, а в публицистике и в средствах массовой информации.

Расширение отношения супруги — родители становится еще более се­рьезным и сложным, когда с ним соединяется понятие «суррогатная мать».

Идентичность зачатого плода

В связи с этой проблемой возникают наиболее серьезные, а иной раз и странные последствия оплодотворения in vitro. Ведь рождающийся ребенок обладает биологической идентичностью, которая не совпадает с идентич­ностью социальной. Каждый из нас имеет право знать, от кого он рожден, и как только эти сведения будут сообщены тому, кто родился в результате применения гетерологичной методики FIVET, произойдет усложнение взаи­моотношений ребенка с родителями, один из которых будет лишь услов­ным родителем, а донор-отец останется неизвестным³⁶.

Это требование и это право признаются и на юридическом уровне, так что в большинстве стран, в которых легализована процедура искусственно­го оплодотворения, предполагается, что, при сохранении анонимности до­норов, следует вести их централизованную регистрацию, чтобы можно было получить информацию, также и общего характера, в том случае, если ребе­нок ее потребует.

Известно, что некоторые законодательства требуют сохранять в тайне имя донора, но этот факт не устраняет трудностей. Не в состоянии устра-

³⁶ «Искусственное гетерологичное оплодотворение наносит ущерб правам ребенка, лишает его сыновней связи с его истинными родственными истоками и может служить препятствием на пути формирования его собственной личности» (Конгрегация по вероучению, инструкция «Donum Vitae» p. II, п. 2). По -jrofl теме см. В. Z. SokolofT,y4//crna(('ve methods a/reproduction, «Clinical Pediatrics», 1987,26,1, с. 11 - -17; P. Vercellonc, Children i rights and artificial procreation, «Medicine and Law», 1995,14,с 13 -22; A. Mc\Vhinnie,/< Studv of parenting ofIVFand Dlchildren. «Medicine and Law», 1995,14, с 501 508.

ЭТИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ, СВЯЗАННЫЕ С FIVET I 247

нить их и нормы, которые предлагаются в связи с выбором донора, требующие, чтобы он, помимо физического здоровья, обладал еще и соматическим, И психологическим сходством с условным отцом³⁷. При отсутствии юридических нормативов все эти проблемы становятся еще более серьезными. Странные и юридически запутанные случаи возникают тогда, когда при­бегают не к банку семени, а к банку эмбрионов, которые имплантируются после смерти отца-донора (в случае гомологичного оплодотворения) или после того, как заказчики, как это не раз случалось, погибали в результате несчастного случая, возможно, уже оставив большое наследство будущему ребенку. Вследствие этого возникают так называемые «дети загробного мира», что происходит тогда, когда донор-отец умирает еще до имплантации или эмбрионы становятся «сиротами» еще до своей имплантации в матку, или же когда вдова выражает желание родить ребенка от семени умершего супруга после того, как его сперма была специально взята у него во время предполагаемой смертельной болезни.

Возможные медицинские последствия гетерологичного оплодотворения in vitro, связанные с замораживанием и последующими действиями, не впол­не предсказуемы, их следует со временем еще уточнить. Нужно отметить и другую возможность, которая исследуется с юридической точки зрения и в дискуссиях о банках эмбрионов. Поскольку с помощью эякуляции только одного мужчины можно оплодотворить множество яйцеклеток, имплантируя полученные таким образом эмбрионы в различных женщин, и поскольку «отцовство» донора должно оставаться неизвестным—впрочем, оно с тру- дом поддается учету, — то теоретически возможно получение некоторой популяции единокровных братьев и сестер, которые не будут подозревать о своем родстве³⁸.

В этом случае возможно, как мы уже отмечали, когда речь шла об IAE, заключение браков между единокровными родственниками, и это не только имеет юридические последствия, но и затрагивает область здравоохране­ния, поскольку браки между единокровными родственниками увеличивают вероятность генетических заболеваний.

Тот факт, что вероятность этого в процентном отношении должна быть довольно низкой, не меняет этической оценки оплодотворения in vitro.

Случай с ребенком, «заказанным» гомосексуальной парой, настолько ано­мален и настолько отклоняется от деторождения путем нормального зача­тия родителями и от самой структуры брака, что не требует особого ком­ментария для выявления его неэтичности. Для более полного освещения технических аспектов рассматриваемого нами вопроса мы должны доба­вить еще, что пара мужчин-гомосексуалов, решившая обзавестись ребенком, несомненно, вынуждена будет обратиться за «помощью» к суррогатной ма­тери, тогда как женская гомосексуальная пара может, по крайней мере гипо-

³⁷ Wattiaux, Insemination artificielle, fecundation in vitro...

³⁸ A. Jacquard —• D. Schoevaert, Artificial insemination and consanguinity, в Human artificial insemination and semen preservation, Plenum Press, New York, 19S0.