1.Внимание в детали. Например, в стихотворении: «Беспокойно сегодня мое одиночество…» при описании портрета прапрадеда Василия обращается внимание на такие детали, как:

«Темно-синий камзол отставного военного,

Арапчонок у ног и турецкий кальян.

В заскорузлой руке — серебристого пенного

Круглый ковш. Только, видно, помещик не пьян…».

Описанные детали показывают, что портрет для лирического героя оживает:

«Как живой, прямо в душу глядит в полотна…».

В данном стихотворении обнаруживаются и другие черты поэтики, такие как цитатность и музейность. Оживление портрета – это довольно известный сюжет не только в русской, но и зарубежной литературе. Например, в романе Оскара Уальда «Портрет Дориана Грея» наблюдается оживление портрета. Портрет стареет, а человек остается таким же молодым. В стихотворении Иванова портрет принадлежит не лирическому герою, но его прапрадеду, который является его зеркальным отражением, постаревшим лирическим героем. Тем самым, можно сделать вывод о том, что одиночество героя заключается в статичности его самого и наблюдении над динамикой портрета. Статичность в данном случае выступает синонимом духовной смерти. Что касается музейности, то она проявляется в данном стихотворении засчет приема разглядывания портрета и подробного его описания с комментариями:

«Хмурит брови седые над взорами карими,

Опустились морщины у темного рта.

Эта грудь, уцелев под столькими ударами

Неприятельских шашек, — тоской налита…»

Последовательное описание портрета с повествованием о событиях, происходящих с этим человеком, приближает стихотворение к экскурсии.

Основной чертой, выделяемой автором статьи, является: «ухват вечности в бытовых сценах». Сцены, описываемые в стихотворениях, взятые в большинстве своем из жизни, имеют свойство повторяться, как и сама жизнь. Мы приходим в этот мир из небытия и уходим туда же. Создается своеобразный цикл, позволяющий осмыслить бренность человеческого существования, с одной стороны, и возможность повлиять на этот мир за время своей земной жизни, с другой.

Изменить мир и себя самого человеку помогает не что иное, как искусство. Именно оно служит опорой в этом мире, позволяет украсить его и преобразовать. В статье Н. Богданова «Стихи самоубийцы» приводятся слова Иннокентия Анненского: «Поэты говорят об одном из трех: о страдании, о смерти и о красоте». [] Страдание, по его мнению, не способно породить поэзию. Это всего лишь симуляция.

Лишь красота уравновешивает в искусстве «отрицательную, болезненную силу муки» []. Настоящее искусство рождается из душевной муки, которая возникает при сильном потрясении. Что может оказать более сильное воздействие на человеческую душу, чем смерть. Это третья составляющая, выделенная Анненским. В статье автор отмечает, что поэзия Георгия Иванова «вызывает боль и любопытство». [] Это связано со смертью, которая способна вызывать такие чувства. С одной стороны, боль утраты, а с другой, любопытство по поводу того, что ждет там, за дверью смерти.

К теме смерти близка тема сна. Сон – временная смерть, ночью душа покидает тело, а к утру возвращается в него. Существует даже такое выражение: если резко разбудить человека, душа может не успеть вернуться в тело, и человек умрет. Верить этому или нет – дело каждого.

Высказывается в статье мысль о том, что между живым и мертвым в стихах Иванова нет никакой разницы. Возможно, это так, потому что поэт жил как бы на границе двух миров, телом он был на земле, а душой где-то там, куда живым нет хода.

Есть люди, для которых жизнь – сплошная череда неудач и душевных травм, потерь, которые сменяют друг друга. А есть те, кому земная жизнь дарит здоровье, богатство и благополучие. В этом они видят счастье. Нельзя точно сказать, кому из этих людей живется лучше. Можно всю жизнь роптать на судьбу и не пытаться ничего изменить в своей жизни. А можно бороться за свое счастье, не получая его в земной жизни, но обретая в жизни загробной.

Таким образом, обнаруживается стирание граней между мирами и подмена истинных ценностей искусственными.

Цикл повторяющейся жизни и смерти представляет собой вечность. В лирике Георгия Иванова, как отмечает Иванова И. С.в статье «Мир и вечность в поэзии Серебряного века» [] , огромное внимание уделяется вечности. Вечность, как считает автор статьи, это некая спящая субстанция, которая просыпается лишь на миг.

«Только темная роза качнется,

Лепестки осыпая на грудь.

Только сонная вечность проснется

Для того, чтобы снова уснуть…»