I. Общая характеристика неограмматического направления.

В конце XIX — начале XX в. крупнейшее, психологическое, направление компаративистики переживало кризис. Наблюда­лось вопиющее противоречие между тем, что уже было сделано в области сравнительно-исторического изучения языков, и теми мизерными результатами, которые были получены при изуче­нии живых современных языков. Последнее по традиции оста­валось по преимуществу уделом дилетантов: учителей, миссио­неров, путешественников, дипломатов. Лингвисты, вооружён­ные сравнительно-историческим методом, были бессильны перед глобальными проблемами, которые поставило перед ними об­щество: международные политические, экономические, науч­ные, культурные контакты не могли быть полноценными без знания живых языков партнёров; национальные языки каждой страны нуждались в квалифицированной службе, которая бы поддерживала литературные нормы; языковая политика в мно­гонациональных государствах могла осуществляться только при участии соответствующим образом подготовленных лингвистов-«современников» и т.д. Этот кризисный переходный период от младограмматизма (самой авторитетной школы психологичес­кого направления) к структурализму известный российский учёный Виталий Иванович Кодухов в 1975 г. назвал неограмматизмом.

К неограмматизму относят три школы: Казанскую (во гла­ве с И.А.Бодуэном де Куртенэ), Московскую (основанную Ф.Ф.Фортунатовым) и Швейцарскую, или Женевскую (к ко­торой принадлежали ученики Ф. де Соссюра). Единым направ­лением они себя не осознавали. Более того, в разных исследо­ваниях эти школы относят к разным направлениям: Швейцар­скую, или Женевскую, — к социологическому, Московскую и Казанскую — к психологическому. Однако есть целый комп­лекс характерных черт, позволяющий рассматривать данные школы в русле особого направления.

1. Все эти школы занимались грамматикой, хотя понимали грамматику представители разных школ по-разному.

2. Все они признавали социальный характер языка, не отри­цая при этом его психологической и материальной сущности.

3. Предметом языкознания эти школы считали не только и не столько историю языка, сколько его структуру. Казанская школа при этом занималась главным образом фонемами и мор­фемами, Московская — формами слов и словосочетаний, а Швейцарская — языковыми отношениями (синтагматическими и ассоциативными). Иными словами, все неограмматические школы проявляли интерес к строю живых языков и их единицам.

4. Все названные школы выдвинули на первый план учение о языковой форме. Это похоже на лингвистический формализм, но вместе с тем неограмматики не отрицали языковой семан­тики и анализ грамматических форм сопровождали анализом их значений.

5. Все неограмматические школы считали важнейшим воп­росом языкознания уточнение аспектов исследования и клас­сификацию лингвистических дисциплин, а главное — для них существенное значение имело современное состояние изучаемых языков (их статика, или синхрония).

II. Московская лингвистическая школа. Ф.Ф. Фортунатов: сущность языка, язык и мышление, знаковый характер языка, учение о форме языка.

1. Возникновение Московской лингвистической школы. Основные представители этой школы. Основной метод исследования. Задачи. (Когда возникла Московская лингвистическая школа? Кто возглавлял Московскую лингвистическую школу? Какие задачи решали представители МЛШ?)

В 70-х годах 20-го века возникла Московская лингвистическая школа. Основным методом языкового исследования у представителей Московской лингвистической школы был сравнительно-исторический метод. Своей задачей исследователи ставили открытие законов, управляющих развитием языков в прошлом. Сравнительно-исторический метод принес немало полезных результатов в изучении закономерностей исторического развития звуковой и морфологической структуры языка. Основные представители этой школы: Ф.Ф. Фортунатов, А.А. Шахматов, М.М. Покровский. Ученики Фортунатова: его преемник по кафедре в Московском университете Виктор Карлович Поржезинский (1870—1929) и видные русисты Н. Н. Дурново и Д. Н. Ушаков. Еще более значительным был вклад в науку следующего поколения школы, учившегося у учеников Ф. Ф. Фортунатова. Ведущую роль в советском языкознании играли Н.Ф. Яковлев, П.С. Кузнецов, В.Н. Сидоров, А.А. Реформатский и др., в зарубежном – Н. Трубецкой и Р. Якобсон. Они в свою очередь подготовили учеников, и традиции Московской школы существуют до наших дней. А через Н. Трубецкого и Р. Якобсона ряд идей, восходящих к Ф.Ф. Фортунатову, вошел в мировую науку. Московскую лингвистическую школу называют формальной, т. к. ее представители стремились выделить собственно лингвистические критерии для анализа языковых фактов — форму. Пафос Московской лингвистической школы, по словам Л. Ельмслева, «в протесте против смешения грамматики с психологией и логикой».

Филипп Федорович Фортунатов (1848-1914) стажировался в Германии у крупнейших компаративистов того времени, а затем с 1976 по 1902 годы занимал кафедру сравнительной грамматики индоевропейских языков в Москов­ском университете, с 1902 года работал в Петербурге, в связи с избранием в академики. Система преподавания лингвисти­ческих дисциплин, разработанная Ф. для Московского ун-та, стала образ­цом для всех университетов страны. Основные характеристики научного творчества Фортунатова таковы: типично младограмматический подход к языку сочетался со значительным интересом к социальной сущности языка. Фортунатов стремился к лингвис­тической формализации и созданию точных процедур лингвистического анализа.