Миф 2. Если мы не будем использовать дорогие лекарства, это помешает инновациям
Этот миф широко распространен среди политиков и врачей, хотя совершенно нелеп и полностью смехотворен. Готовы ли эти люди заплатить в 20 раз больше за новый автомобиль только потому, что автодилер говорит им, что тем самым мы получим более качественные машины в будущем?
По мнению Марсии Энджелл (Marcia Angell) – бывшего редактора
«Медицинского журнала Новой Англии» – фармацевтическая промышленность настаивает, что по-существу ее следует оставить без общественного контроля, при этом говоря обществу: «Не связывайтесь с нами. Не пытайтесь снизить огромные цены на лекарства, иначе мы не будем никого чудесным образом исцелять»17. Обычные компании говорят: «Если мы не потратим деньги на исследования, мы разоримся». Фармацевтические компании говорят: «Если мы не получим ваши деньги на исследования, вы умрете»7.
Умнее их только религиозные лидеры. Они обещают нам вознаграждение после того, как мы умрем, что делает жалобы невозможными. Обещания промышленности настолько ложны, что причинно-следственная связь становится обратной. С 1980-х годов прибыли фармацевтической промышленности взлетели до небес (смотрите главу 4), но при этом все меньше и меньше инновационных лекарств выходят на рынок3. Журнал La Revue Prescrire каждый год присуждает награду самому важному прорыву в области лекарств – la Pilule d’Or (Золотую пилюлю), но в 2012 году им не удалось найти достойного кандидата. И в 2011-м. И в 2010-м.
В 2011 году датские регионы предложили создать институт, подобный Национальному институту здравоохранения и совершенства в оказании помощи (National Institute for Health and Care Excellence – NICE) в Соединенном Королевстве, так как мы не можем позволить себе все, что имеется на рынке. Однако консервативный спикер по вопросам здравоохранения в Парламенте не хотел приватизировать лекарства и утверждал, что это приведет к замедлению разработки новых препаратов18. Болеее того, регионы предложили, чтобы новые
препараты перед одобрением тестировали в сравнении с существующими и часто более дешевыми лекарствами. Это привело в ярость директора Датской ассоциации фармацевтической промышленности Иду Софи Дженсен (Ida Sofie Jensen), которая заявила, что «жалко, если не сказать позорно, что датские регионы опять показали свое враждебное отношение к промышленности. Регионы обвиняют фармацевтическую промышленность в том, что у них слабая экономика»19. Председатель от регионов спокойно ответил, что фармацевтическая промышленность – одна из самых прибыльных отраслей, и что он надеется, что ее ритуальные племенные танцы скоро закончатся. Дело в том, что стоимость лекарств в датских больницах возросла втрое всего за 8 лет. За год до этого датское правительство упразднило компенсацию за некоторые лекарства, которые слишком дороги и ничем не лучше, чем дешевые препараты того же типа. В ответ на это Ида Софи Дженсен (Ida Sofie Jensen) изобразила еще один племенной танец: «Власти отказываются платить за прогресс в области лекарств. Мы опасаемся, что это остановит разработку новых препаратов»20. В контраст этому, специалист по экономике здравоохранения заметил, что этот шаг может стать стимулом для промышленности заниматься созданием по-настоящему революционных препаратов вместо лекарств-клонов. Именно в этом и суть. Инновации иссохли, потому что для промышленности значительно более прибыльна разработка продуктов-клонов, чем проведение инновационных исследований. Если мы уберем этот стимул, пациентам это только пойдет на пользу.
Во всем мире правительства, кроме США при республиканском правлении, пытаются сдерживать цены на лекарства. В статье 2011 года сообщалось, что Чешская Республика введет максимальные цены на лекарства, затраты на которые возмещаются, и ограничит использование очень дорогих лекарств в университетских больницах; в Германии были введены максимальные цены с целью экономии 2 миллиардов евро в год; в Великобритании правительство потребовало, чтобы промышленность снизила цены, с целью сбережения 6 миллиардов евро в год; а в Австралии правительство отменило возмещение затрат на 162 препарата и планировало сократить цены на 1600 препаратов на 27 %21. В Китае, Венгрии, Болгарии и Словакии также разработаны планы по экономии на ценах на лекарства.
Способ, которым Новая Зеландия сдерживает расходы на лекарства, впечатляющий и простой22. В 1993 году было принято решение субсидировать лекарства одного и того же класса (например, НПВС или СИОЗС), которые имеют сходный эффект, одинаково, независимо от того, каковы цены на препараты (референтное ценообразование). Кроме того, фармацевтические компании в переговорах с лекарственным агентством договариваются о цене и других условиях доступа к лекарствам. Эта политика дала невероятный эффект. Статины стали стоить в два раза дешевле, чем в Австралии, а генерики – в 4 раза дешевле, чем в Канаде. Общественный лекарственный бюджет увеличивался в годовом исчислении лишь на 2 % по сравнению с 15 % до введения новой политики, и в то же время охват лекарственным обеспечением был улучшен. Хотя жителей в стране только 4,4 миллиона, годовая экономия составила около 1 миллиарда евро.
Миф 3. Если вы покупаете дорогие лекарства, расходы окупаются
На встрече с фармацевтической промышленностью, на которой был выдвинут этот аргумент, директор датского Национального совета по здравоохранению сказал, что любопытно, что независимо от того, насколько дорог любой новый препарат, компания всегда в состоянии предоставить фармакоэкономический анализ, который показывает, что экономия с точки зрения меньшего периода нетрудоспособности, преждевременного выхода на пенсию и чего бы то ни было еще всегда больше, чем расходы на это лекарство. Экономика – очень податливая дисциплина, и можно получить почти любой результат, какой захочешь, в зависимости от предположений, которые заложены в модель. Трудно представить себе больший конфликт интересов, чем когда фармацевтическая компания состряпывает фармакоэкономический анализ своего собственного препарата или просит приглашенного экономиста сделать это. Исход никогда не бывает негативным.