книги2 / 263

ставляет необходимое звено в длинной цепи героической эпопеи… Книга А. Степанова дает широкую эпическую картину одного из значительных периодов русской истории. Правильная постановка темы, тщательно продуманная идея всего произведения обеспечили правильное решение основных характеров и образов»443. С. Бородин справедливо отмечает в «Порт-Артуре» и «широкую эпическую картину» обороны и «правильное решение основных характеров». Стало возможным объединение этих двух задач444.

Что же превалирует в романе?

Хотя А. Степанов и стремился в максимальной мере быть верным истории, тем не менее в отдельных случаях он отступал от этой установки, руководствуясь стремлением лучше показать людей как деятелей истории. Об этом свидетельствуют многие моменты романа.

Неудачное для России начало войны с Японией, когда в первый же день было потоплено или серьезно повреждено несколько кораблей, было результатом, как уже говорилось, преступной бездеятельности коменданта крепости генерала Стесселя, командующего тихоокеанской эскадрой Старка и наместника Алексеева. Эта мысль заключена уже в первой главе романа, которая начинается с описания бала по случаю именин­ жены адмирала Старка, где присутствовали офицеры почти всех кораблей эскадры. В это время японцы и совершили бес­ препятственное нападение на русские суда.

На самом деле все было не так. В момент появления японских ми­ нонос­цев­ морские офицеры и адмирал были на своих местах445. Потерь избежать не удалось, но для этого были другие причины: общая неподготовленность флота, бездействие­ командования, отсутствие единства между морскими и сухопутными военными властями. Писатель прибавил еще одно обстоятельство (бал в морском собрании), сознательно допустив нарушение истории, чтобы подчеркнуть вину тех, кто нес ответственность за оборону крепости. На это он имел право как художник. Поэтому нельзя согласиться с теми, кто серьезным недостатком писателя считает использование «легенды» о бале. Об этой «ошиб-

443  Бородин С. Крупное произведение… С. 76–77.

444  В том же направлении идет развитие современного советского военного романа. Об этом справедливо говорит А. Ананьев, ссылаясь на «Блокаду» А. Чаковского и «Горячий снег» Ю. Бондарева: «Развитие военной литературы, как мне кажется, идет главным образом в двух направлениях: углубление психологического анализа, раскрытия подвига и расширение масштабности охватываемых событий, максимальное приближение их к действительным фактам» (Ананьев А. Лучшие традиции военной литературы­ //Литературная Россия. 1970, 8.V).

445  Сидоров А. Порт-Артур / Октябрь. 1944. № 11–12. С. 187.

340

ке» автора говорит историк А. Сидоров: «Несмотря на кажущуюся художественную­ простоту такого начала (бал), автор несколько погрешил здесь против исторической истины. Беспечность и распущенность, царившие во флоте перед войной, он довел до крайности. Все руководство эскадры веселится на блестящем балу… Документы говорят, что во время катастрофы командующий эскадрой уже вернулся с домашнего торжества и уже находился на корабле»446.

Еще решительнее «поправил» автора Б. Лавренев: «Вообще у Степанова есть излишняя склонность к введению в ткань повествования многочисленных недостоверных анекдотов, распространявшихся изустно и письменно в русском обществе в период войны и после нее. Только этой ненужной склонностью и можно объяснить то, что рассказ о Порт-Артуре, рассказ значительный, умный и талантливый, начинается подобно плохому рукоделию Купера, с давным-давно документально опровергнутой басни о пресловутом бале на именинах мадам Старк в ночь начала войны, на котором будто бы танцевали все офицеры эскадры, благодаря чему японцам и удалось внезапно напасть». Приведя ряд документальных данных, опровергающих версию о бале, Лавренев заключает, хотя уже в менее категоричной форме: «Таким образом, есть все основания сомневаться в достоверности рассказа о бале, и повторять его в серьезной работе не стоило»447.

Но дело в том, что А. Степанов писал все же роман, а не «работу о Порт-Артуре». Что писателю необходимо было именно так начать свой роман, видно из того, что и после критики, в последующих изданиях придуманную им «завязку» он оплошностью не признал и оставил все без изменений. О своем праве на вымысел Степанов говорил в автобиографической заметке: «Работая над собранным материалом, я стремился к возможной исторической точности, но использовал также различные анекдоты и легенды, характеризующие отношение современников к тогдашней действительности или дающие яркую характеристику событиям и лицам. Такой литературный прием кажется мне вполне оправданным. Вымышленные лица создавались мною по принципу типичности их в том или ином отношении»448.

Можно указать на другой факт писательского домысла, не подтверждающегося историческими данными449. Гибель генерала Кондра-

446  Там же. С. 188.

447  Лавренев Б. Книга о русской доблести // Новый мир. 1945. № 1. С. 142.

448  Степанов А. Моя работа над книгой «Порт-Артур» // Кубань: литературно-ху- дожественный альманах. 1945. С. 166.

449  Мы не говорим о мелких погрешностях, относящихся к военному делу, на которые указывали специалисты.

341

тенко автор объясняет предательским поведением Фока, сообщившего японцам о местонахождении генерала, в результате чего этот участок подвергся ожесточенной бомбардировке­ и генерал бил убит. На самом деле гибель Кондратенко­ произошла при иных обстоятельствах. Об этом рассказал­ одни из защитников Порт-Артура и свидетель гибе­ ли Кондратенко И. Гринцевич:

2 декабря в роковой для него день генерал Кондратенко направился на форт № 2 на Драконовом хребте, где японцы еще в августе начали сооружать минные галереи и подкапываться под наши укреп­

ления. Кое-где они сумели даже проникнуть в наши казематы… Ге-

нерал Кондратенко и сопровождавшие его лица проследовали через мой участок и по ходу сообщения направились к форту.

– Здорово, братцы! – приветствовал генерал Кондратенко защитников форта. Под грохот снарядов солдаты громко к радостно

отвечали: «Здравия желаем ваше превосходительст­во!» Эхо привет-

ствия разносилось по казематам.

Нет сомнения, что японцы, занимавшие часть каземата, слышали громкие приветствия и узнали, что на форту находится­ начальство. Японское командование не замедлило открыть артиллерий-

ский огонь из орудий разных калибров. Форт от взрывов снарядов

был в огне. Чудовищные разрывы 11-дюймовых снарядов сотрясали и нашу Китайскую стенку. Через час защитники крепости уже знали, что генерал Кондратенко убит450.

Обвинив Фока в смерти Кондратенко, автор рельефнее очертил облик этого генерала-изменника, дополнив его пусть вымышленным, но вполне отвечающим его характеру и поведению фактом.

Приведем еще один пример. Особая роль отводится в романе прапорщику Звонареву. Артиллерист-инженер Звонарев был одним из немногих военно-технических специалистов в Порт-Аргуре, и его часто перемещали с места на место. Это служит автору чисто внешним поводом менять объекты описания, переходить­ от батареи к батарее, от одного пункта боевых действий к другому в зависимости от местонахождения героя. Установление этой зависимости приводит иногда к изменению хронологии событий, к нарушению их последовательности во времени. Японцы ведут наступление на два смежных редута – Водопроводный и Кумирненский. Описываются же эти сражения как следующие одно за другим в связи с переменой места Звонарева. Син­ хронное течение событий меняется на диахронное: события интересуют автора не только сами по себе, но и в связи с характером героя, че-

450  Гринцевич И.Г. Герой обороны Порт-Артура // История СССР. 1964. № 12. С. 71.

342

рез призму сознания которого они проходят, обнаруживая при этом его боевую активность, бесстрашие, патриотизм и другие качества. Тем самим автор часто подчиняет логику развития событий логике формирования характеров, в нарушение установки быть верные­ документально зафиксированной истории.

Создавая свой роман, А. Степанов исходил из основополагающих указаний Ленина о характере современных войн, о том, что русскояпонская война была несправедливой с обеих сторон, что за поражение в этой войне несет ответственность царизм, «гражданская и военная бюрократия», а не русский народ. Эти положения нашли свое художественное воплощение в романе «Порт-Артур» и отразились в общей авторской концепции войны, в композиции романа, в характеристиках действующих­ лиц.

Указанное обстоятельство объясняет то, что «Порт-Артур», принадлежа к жанру военно-исторического романа, получившего­ широкое распространение накануне и в период Великой Отечественной войны,­ существенно отличается от других произведений­ этого рода.

Военно-исторические романы С. Бородина, В. Яна, А. Хмельницкого строились на противопоставлении воюющих сторон,­ и действие переносилось попеременно из одного лагеря в другой, из русского в лагерь противника и обратно. Сюжетообразующим был межгосударственной конфликт, и в задачу авторов входило изображение не только того, что происходило­ на поле боя, но и того, что делалось в тылу противника­ и что предопределило последующее военное столкновение. Соответствующем образом построена «Севастопольская страда» С. Сергеева-Ценского, где очень много внимания уделяется политическим ситуациям в странах западных интервентов.

А. Степанов исходит из ленинского положения о том, что в развязывании войны повинна империалистическая политика­ русского царизма, за поражение несет ответственность русский генералитет, продажные и ничтожные военные руководители. Поэтому роман «ПортАртур» строится по-другому: в морально-политическом плане противопоставляются друг другу не столько русские и японцы, сколько социальные группы­ в стане осаждаемой русской армии. Главы чередуются так, чтобы были видны, с одной стороны, героизм солдат в боевых столкновениях, а с другой – тупоумие­ и вредительские действия военных руководителей. Попеременно­ изображаются то военные эпизоды, то закулисные и шпионские действия изменников. Обычно перед каждой военной операцией происходит тайная встреча предателей Фока, Сахарова,­ Гантимурова, Эмерсона и др. для передачи военных планов

343

и секретных сведений врагу через его шпионскую агентуру­. В результате провал операции на суше и на море.

Вот почему самим описаниям битв часто уделяется меньше внимания, чем сопутствующим обстоятельствам – сговору и действиям предателей. Например, в седьмой главе второй части романа описывается «поиск» Кондратенко. Ему посвящение лишь три страницы, хотя это была крупная операция,­ судя по потерям (тысяча триста раненых, около трехсот убитых и до тысячи пропавших без вести). Зато проискам Фока и его сообщников отведено почти две главы (7-я и 8-я).

Таким образом, архитектоника романа основана на двой­ной коллизии. Первой, внешней, является война с Японией, вторую, параллельно развивающуюся, составляют внутренние противоречия в русской армии и флоте. Первая коллизия определяется ходом военных действий. Из 29 глав романа только 8 не заключают в себе прямых бое­ вых столкновений, но и они косвенно связаны с войной, рассказывая либо о подготовке к боевым операциям, либо о японском шпионаже.

В описании войны автор, вопреки отмеченному нами бальзаковскому принципу, отказывается от отбора наиболее значительного и отдает предпочтение методу сплошного изображения всех баталий и всех этапов войны. Содержание романа как раз и составляет описание многочисленных атак, вылазок, штурмов, поисков, бомбардировок, подкопов, всех наступательных и отступательных­ операций с точным обозначением дат, географических­ названий и т. д.

А. Степанов почти день за днем прослеживает все военные действия. Мы знаем, что происходило, например, 31 марта, 2 апреля, точно датируются летние бои – 12 июля, 14 июля, 16 июля, 17 июля. Там, где число не называется, автор пользуется обозначениями: «на следующий день», «на следующее утро»,­ «к двум часам дня», «в эту ночь», «около полуночи», «в начале пасхальной недели» и т. д. Точное обозначение времени и места является одной из стилистических примет романа.

*  *  *

Хотя основным конфликтом в романе является война с Японией, автора мало занимает подоплека военного­ конфликта, политические замыслы и цели противника, не привлекает внимание писателя внутреннее положение в Японии, ее политические и военные руководители. Только в редких случаях действие переносится во вражеский лагерь, со ссылкой на какой-нибудь документ – сообщение японских газет, дневник офицера из штаба генерала Оку и т. д.

344

Изображая действия японцев, писатель редко прибегает к утрированию, к сатирическим средствам характеристики, к мобилизации чувств читателя против иноземного врага, толь­ко в словах из солдатского жаргона: «япошка», «япошата», «макаки», «косоглазые», «косорылые черти» прорываются чувства портартурцев. В авторской речи стилистические­ и эмфатические усилители почти отсутствуют.

Писатель не отказывает противнику в его военном искусстве, отчаянной храбрости и даже известном джентльменстве (в случае с плавучим госпиталем «Монголия»). В этом отношении «Порт-Артур» отличается­ от других военно-исторических романов, в которых патрио­ тические­ чувства выражаются в подчеркнуто-негативном изображении врага, в уничижительном его портретировании. Отсутствие интереса ко всем тайным пружинам военного конфликта объясняется тем, что внимание автора направлено на раскрытие противоречий в самой русской армии как отражении внутриполитического положения в России накануне революции 1905 года. Антагонистические отношения в стране находят отголоски в армии, и их писатель старательно прослеживает, создавая яркие сцены скрытых или явных столкновений, сатирические портреты защитников старого строя. В этом пафос романа. Он выражается в ненависти к самодержавию – главному виновнику поражения в войне, к генеральской верхушке, проявляющей равнодушие к судьбам родины и прямое предательство.

А. Степанов сам рассказал, как он нашел ведущую линию в своей работе над книгой.

Материал у меня собрался огромный. Надо было приступить к

критическому отбору нужных мне сведений. Я задумывался­ над вопросом, что же должно служить критерием в этой работе. Продумав самым тщательным образом этот воп­рос, я пришел к убеждению,

что таким содержанием должна быть политическая направленность задуманной мною вещи…

Чем больше я углублялся в изучение порт-артурской эпопеи, тем более поражался гениальной прозорливостью ленинской оценки порт-артурских событий. Находясь за много тысяч километров

от Артура, пользуясь лишь отрывочными, сбивчивыми и зачастую противоречивыми газетными сведениями,­ В.И. Ленин все же дал четкий анализ артурским событиям и с поразительной краткостью

и точностью указал, что имен­но привело к падению Порт-Артура.

Как инженер проявляет и подкрепляет свои предположения математическими расчетами, так и я с помощью ленинских тезисов проверил свой материал о Порт-Артуре. Все, что вызывало сомнение, безжалостно мною отбрасывалось, хотя порою и было написа-

345

но с увлечением. Остальное собиралось в строго хронологический последовательности»451.

А. Степанов имеет в виду известные слова В.И. Ленина, сказанные по поводу сдачи Порт-Артура: «Не русский народ, а самодержавие пришло к позорному поражению»452.

Писателю пришлось переосмысливать собранный ранее материал и весь огонь критики обратить против приспешников реакционного режима в России. Он мог добиться поставленной цели по-разному. Можно было связать порт-артурскую трагедию с политическим положением в стране, с тем, что происходило в центральной России. Другой путь – ограничиться изображением только тех событий, которые связаны непосредственно с обороной Порт-Артура.

В романе «Порт-Артур» осуществлен второй вариант.

Критика неодинаково отнеслась к методу, избранному писателем. Возник общий вопрос о тематических границах военно-историческо- го романа. Некоторые критики недостаток романа видели в том, что «автору не удалось показать политические и военные события, происходившие за пределами осажденной крепости», что мало сказано о японской армии453.

Но у той формы военного романа, на которой остановился А. Степанов, были и защитники.

Вопрос о допустимости локального изображения войны возник гораздо раньше. Он был поставлен еще в начале 30-х годов в связи с дебатами вокруг произведений на оборонные темы. Уже тогда были разработаны некоторые общие положе­ния, относящиеся к жанру.

Известный критик Н. Свирин писал тогда: «Прежде всего перед нами, конечно, встал вопрос о художественном методе оборонной литературы. Несмотря на всю специфичности проблем­ войны и армии, мы не могли, конечно, ставить вопрос о каком-то особом методе показа войны и армии, отличном от метода всей пролетарской литературы… Опираясь на такие кардинальные положения марксизма-лени- низма, как “война есть продолжение политики другими средствами” (насильственными),­ на положение о зависимости структуры и орга­ низации­ армии, военной техники, стратегии и тактики от уровня производительных сил и системы производственных отношений государства, мы уже в начале нашей работы выступили против показа “воен-

451  Степанов А. О книге «Порт-Артур» // Новый мир. 1945. № 8. С. 116. 452  Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 9. С. 158.

453  Сидоров А. [Рец.] А. Степанов. «Порт-Артур» // Исторический журнал. 1945. № 1–2. С. 101.

346

ной войны”, т. е. войны, взятой как изолированное батальное явление, вне связи с экономикой и политикой господствующих классов»454.

Указав на ряд недостатков подобного рода в таких произведениях советской оборонной литературы, как «Первая конная» В. Вишневского, «За крестами» Громова, «Война» Н. Тихонова, «Так держать» В. Лавренева и др., автор продолжает: «Тенденции к выделению проблем войны­ и армии в особую,­ замкнутую, специфически военную тематику, тенденции к искусственному обособленно военных вопросов от всех других явлений действительности коренятся в глубоко ошибочном взгляде на войну, как на что-то отделенное каменной стеной от “мирного периода”»455.

Полемические выступления критики, направленные главным образом против писателей, обособившихся в специальной литературной организации ЛОКАФ456, имеют принципиальный характер и относятся к военно-исторической литературе­ в целом. Тем не менее отголоски этих споров мы находим в 40-х годах, в период великой Отечественной войны и даже в наше время.

Так, А. Шишко, выступая на совещании писателей в октя­бре 1943 г., встал на локафовскне позиции, думая, что «наиболее подходящей формой исторического романа должен явиться именно роман военностратегический… Практическая цель книги – будить военную мысль, звать ее к овладению командирским знанием, вовлекать читателя в глубину стратегических­ замыслов, в кипучесть военного сознания лучших полководцев нашего прошлого»457.

Говоря о романе С. Голубова «Багратион», А. Шишко продолжает:­ «Этим определяется для автора и характер той аудитории, для которой преимущественно он создавал свою книгу, и практические цели, которое он при этом преследовал. “Багратион” написан в первую очередь для тех, кто борется с гитлеровцами на коне, на танке, на самолете, в дзоте, на батарее под знаменем старой русской военной славы»458.

На самом деле не уроки стратегии преподавал Голубов в своем романе, как думает А. Шишко. Писатель хотел­ зажечь горячие патриотические чувства в душах современников­. «Мне хотелось, – говорил С. Голубов на том же совещании, – написать такое произведение, которое, не будучи учебником военной­ истории или тактики, заставило бы

454  Свирин Н. Мобилизация литературы. Л.: ГИХЛ, 1933. С. 16–17.

455  Там же. С. 64.

456  Литературное объединение Красной Армии и Флота – объединение, созданное в 1930 г.; ликвидировано после создании единого Союза писателей (1932).

457  ЦГАЛИ. Ф. 631. Оп. 15. Ед. хр. 633. Л. 8.

458  Там же.

347

шевелиться командирский голос, но, вместе с тем, заставило бы биться и их сердца»459.

Часть критиков рассматривала «Порт-Артур» как военную хронику, как произведение, посвященное крепости, – и только. Это как бы исторический документ в художественной форме, помогающий лучшему пониманию порт-артурских событий, А. Игнатьев хвалил роман за то, что в нем «передана самая техника войны». «Эмоциональным путеводителем по дням Потр-Артура» называл роман А. Степанова

П.Павленко.

Вдействительности же А. Степанов не ограничивается только­ описанием баталий. Он перешагнул эти рамки и нашел свое решение политической задачи. Не совершая экскурсов в столицу, не занимаясь проблемами тыла и оставаясь в пределах крепости,­ он показал расстановку сил, классовые антагонизмы в самой армии. То, что происходит во время боевых действий и в повседневной жизни армии и флота, отраженно показывает всю Россию. Тот же критик, который упрекал писателя в отсутствии широкомасштабного, в пределах всей империи, разворота событий, должен был признать, что этот, с его точки зрения, недостаток компенсируется иными средствами:­ «Хотя в своем большом труде автор и не отводит места для описания политических настроений в стране, для характеристики бюрократических и военных верхов правительства,­ читателю становится ясно, что Фоки, Стессели, Витгефты, Вамензоны, Шульцы, показанные на протяжении книги, не исключение, а олицетворение самодержавного строя, против­ которого народ поднимался на войну»460.

С. Петров также отмечает как положительный­ момент то, что автор показывает патриотизм защитников­ Порт-Артура, не затушевывая классовых противоречий: «По сравнению с “Севастопольской страдой”, – пишет исследователь,­ – роман Степанова дает более разработанную и дифференцированную­ галерею типов офицеров и солдат, раскрывая­ противоречия между кастовым царским офицерством и солдатской массой как отражение классового размежевания в стране в канун первой русской революции»461.

Перед автором «Порт-Артура» стояла, таким образом, сложная задача показать одновременно борьбу России с Японией и скрытое или явное выражение враждебных чувств русского­ солдата к собственным генералам и офицерам – предателям и реакционерам. В противопо-

459  ЦГАЛИ. Ф. 631. Оп. 15. Ед. хр. 633. Л. 9.

460  Сидоров А. Порт-Артур // Октябрь. 1944. № 11–12. С. 193. 461  Петров С. Советский исторический роман. С. 304.

348

ложность другим авторам, А. Степанов не только не смягчает, а наоборот, заостряет классовые противоречия в армии и флоте.

Говоря о своих творческих замыслах, А. Степанов писал, что одной из задач был «показ развала и разложения руководящей­ верхушки артурских военных властей», чтобы тем самым «демонстрировать всю гниль правящей Россией самодержавной­ клики»462.

Одной из особенностей романа и является резкое противопоставление солдатской массы и демократически настроенной­ части офицерства командной верхушки. Принцип классового расслоения проводил­ ся автором последовательно с начала и до конца романа.

Содной стороны, адмирал Макаров, генерал Кондратенко, которые вышли из народа и не отделяют себя стеной от рядовых­ воинов, проявляют заботу и гуманное отношение к солдату и матросу. Они отдают все свои знания и энергию делу защиты крепости и самоотверженно выполняют свой долг. Честно относятся к своим обязанностям офицеры Борейко, Звонарев, Енджеевский, Жуковский и др.

Сдругой стороны, генералы-реакционеры и предатели Стессель, Фок, Никитин, продажная офицерская каста – все эти Рейсы, Сахаровы, Гантимуровы, Вамензоны, Чижи, пропитанные­ насквозь монархическим духом, презирающие солдат и возводящие в норму физическую расправу с ними.

Ленинская оценка капитуляции Порт-Артура помогла писателю понять и четко провести через весь роман мысль о том, что не было и не могло быть единства в порт-артурской осажденной армии.

Противоположность социальных позиций, взглядов, отношения­ к своим военным обязанностям представителей этих двух лагерей находит свое выражение в контрастном построении многих сцен, что позволяет автору весьма эффект­но подчеркнуть те или другие черты характера персонажей.

Так, весьма выразительно противопоставляются, с одной­ стороны, инициатива масс, их рационализаторские мероприятия­ и, с другой – заскорузлость мышления, формалистическая­ косность начальства. Изображая поведение представителей­ верхов, автор не останавливает­ ся перед сатирическим­ заострением образа.

Вот пример.

Японцы осаждают одно из укреплений. Они забросали предстенный ров тюками с тряпьем для того, чтобы легче преодолеть преграду, но стрелки догадались облить тюки керосином­ и поджечь их, а заодно

икопошащихся во рву японцев. Генералу Горбатовскому не понрави-

462  Степанов А. Моя работа над книгой «Порт-Артур». С. 159.

349