«Мужской вопрос»

Противники института девадаси серьезно были озабочены бесправностью и подчиненным положением мужчин. Тамильские националисты должны были опровергнуть мнение колонизаторов об индийских мужчинах как слабых и развратных существах, неспособных взять на себя ответственность за управление своей страной, поэтому они использовали в своих целях давно назревавший конфликт внутри самой общины девадаси

– конфликт между независимыми женщинами и подчиненными мужчинами.

Девадаси веками жили и работали бок о бок с мужчинами, с которыми их связывали родственные отношения и профессиональные интересы. Это, прежде всего, музыканты периямелам и чиннамелам, а также локальные общины кайкколаров (kaikkōḷar), сенгундаров (ceṅkuntar), мелаккараров (mēḷakkārar), наянакаров (nayaṉakkārar). и т. д. В одних областях у девадаси были тесные связи с кайкколарами (kaikkōḷar) и веллаларами (veḷḷālar), в других – с мудалиярами (mutaliyār) и пиллей (piḷḷai), а в Танджавуре – с мелаккарарами (mēḷakkārar) и наянакарами (nayaṉakkārar), которые либо пополняли ряды девадаси (через рождение или удочерение), либо были связаны с ними функционально через храмовую службу (Srinivasan, 1988: 176).

Танцовщицы садира и музыканты чиннамелам и периямелам имели общую культуру, они вместе жили, работали, заключали браки. Но дебаты о внебрачных отношениях девадаси, длившиеся почти полвека, приучили их стыдиться своих отношений с храмовыми танцовщицами. За это время успело вырасти не одно поколение людей, в сознании которых девадаси были презренными существами, проститутками. Это не могло не отразиться на ситуации внутри семей девадаси и общины в целом. Музыканты общины принимали активное участие в обсуждениях института девадаси, но были они «по другую сторону баррикад». Мужчины периямелам яростно осуждали посвящение храмам девушек в качестве девадаси.

Проголосовав за отмену института девадаси, сенгундары/кайкколары, обвинили храмовых танцовщиц в том, что те задерживают их развитие как кастовой группы и они никак не могут стать полноценной кастой. Девадаси посчитали обвинение в свой адрес несправедливым и выразили свое недовольство. В ответ организация под названием «Сангам сенгундаров»

(«South Indian Sengundar Mahajana Sangam») окончательно разорвал с общиной девадаси всякие отношения: в 1927 году Сангам принял резолюцию, в которой утверждалось, что между общиной добродетельных сенгундаров и даси нет ничего общего и их ничего не связывает. Издатель журнала «Сенгунда Митран» призвал «доблестных мужчин и праведных женщин» общины сенгундаров защитить честь своей касты от девадаси, призывал членов своей касты проснуться, а иначе их «священная кастовая честь будет даже ниже, чем у девадаси». Аналогичные резолюции были приняты общиной «исей веллала» (icaiveḷḷālaṉ) в Танджавуре и Тиручи (Anandhi, 2000: 240). Как мы помним, Э. Тарстон и К. Рангачари в начале XX века сообщали, что от каждой семьи кайкколаров как минимум одна девочка должна быть посвящена храму, хотя все кайкколары отрицают свою связь с девадаси. И тем не менее, они свободно принимают пищу в домах даси, находясь там по случаю каких-либо торжеств (Thurston, Rangachari, 1909: 37, Kaikōlan).

Гонения на девадаси привели к созданию новой касты – «культиваторов музыкального искусства» (icaiveḷḷālaṉ), которые полностью обособились от девадаси, не желая иметь с ними ничего общего. Так появилась высоко политизированная кастовая организация, которая использовала пропаганду региональных небрахманских партий (ДК и ДМК), чтобы добиться корпоративной идентичности и поднять свой престиж. Антиаболиционистская организация девадаси «Madras Rudrakannikai Sankam» заявляла, что много говорится о том, будто члены «исей веллала» поддерживают законопроект, направленный против девадаси, но «исей веллала» – это мужчины, рожденные рудраганиками, и то, что они поддерживают его, довольно странно. Делать это их побуждает эгоизм, ведь девадаси имеют полное право на собственность, похоронные почести и т. д. Эти мужчины сами хотели бы получить эти права и поэтому они бьют руку, которая кормит их (Kannabiran, Kannabiran, 2003: 31).

Действительно, независимые девадаси хорошо зарабатывали своим искусством, в отличие от мужчин-музыкантов, чья профессия приносила гораздо более скромные доходы. У музыкантов периямелам не было

возможности выступать так же часто, как девадаси, а музыканты чиннамелам не были самостоятельной музыкальной единицей и обслуживали выступления танцовщиц. Многие мужчины были настроены враждебно по отношению к более успешным женщинам. За годы у них накопилось немало недовольства и раздражения. Они были заинтересованы в том, чтобы самолично контролировать сферу музыки в храме и вне храма.

Девадаси имели большие привилегии и находились в непосредственной близости к храмовому божеству, в чем было отказано мужчинам их общины. Доминирующее положение девадаси как в сфере искусства, так и

всфере финансов, было связано с их активной концертной деятельностью,

вто время как вплоть до 1940-х годов музыканты нагасварама играли только под открытым небом по особым случаям. Большинство музыкантов, играющих на нагасвараме, признавались, что по причине естественной привлекательности женщин богатство и слава танцовщицам были доступны в большей степени, нежели им самим. Согласно показаниям этих музыкантов, храмовые власти во время религиозных праздников давали танцовщицам больше возможностей для выступления, зная, что на девадаси придут смотреть целые толпы людей (Srinivasan, 1988: 185).

По словам Амрит Шринивасан, привилегированный доступ девадаси к их богатым покровителям только еще больше подчеркивал несостоятельность их собственных мужчин. Особенно стыдились своего положения мужчины чиннамелам, в то время как у мужчин периямелам был хоть какой-то козырь: музыканты нагасварама гордились своим социальным превосходством, так как носили имя отца («we take our father’s initials…») (Srinivasan, 1988: 185). К тому же их образ жизни вполне мог соответствовать патриархальным нормам: в традиции нагасварам женщин держали подальше от общественной и профессиональной жизни, в то время как девадаси, напротив, были освобождены от приготовления пищи и от какой-либо иной работы, свойственной обычным домохозяйкам

(Srinivasan, 1988: 186).

Сила и влияние девадаси как женщин и как артисток многим не давала покоя. Девадаси было запрещено заниматься своей профессиональной деятельностью, но мужчины продолжали выступать в храмах и в частных домах. В 1948 году (то есть уже после того, как Индия получила независимость) танцевальные представления девадаси уже были вне закона, зато начали устраиваться концерты нагасварама. В общем,

конкурент был успешно устранен. Что касается прав на землю, то запрещение системы девадаси помогло мужчинам общины получить определенную выгоду. Примерно с 20-х годов XX века шел процесс преобразования традиционных прав пользования общественной землей, закрепленной за службой, в частную собственность, облагаемую налогом. Благодаря таким переменам мужчины смогли наследовать то, что раньше им было недоступно – в отличие от их инициированных сестер.

Для мужчин общины девадаси их положение являлось символом их бесчестия и подчинения брахманам, поэтому неудивительно, что многие из них примкнули к Движению Самоуважения и Дравидар Кажагам, которые немало способствовали тому, чтобы в обществе было признано моральное превосходство ценностей грихастхи. Идеологией для борьбы за уважение мужчин общины девадаси обеспечило Движение Отсталых Классов (англ. Backward Classes Movement) с их яростным антибрахманизмом и антиритуализмом (Whitehead, 2001: 175). Результатом такого «уважение» явилось лишение гражданских прав женщин их общины.

Сейчас уже ни для кого не секрет, что реформы за отмену института девадаси помогало проталкивать политически подкованное мужское меньшинство общины, а у женщин осталась лишь обида и возмущение. У девадаси отобрали все, что можно было отобрать: их имущество и привилегии, право участвовать в храмовом богослужении и следовать своей традиции, их танцевальное искусство и право танцевать, доброе имя и чувство собственного достоинства.