Боевая психическая травма / 6.Организация / 6.1.Ист.сан.пот

272

6. Организация психиатрической помощи в условиях боевых действий

Проведенный анализ клинических особенностей, причин и условий формирования боевой психической травмы позволяет утверждать, что развитие у комбатантов необратимых личностных деформаций и затяжных стрессовых расстройств в значительной мере связано с недочетами в организации психиатрической помощи. Внедрение высокоэффективных препаратов и новейших методов лечения само по себе не сможет исправить положения дел без налаживания еще в мирное время полноценной системы охраны психического здоровья военнослужащих.

Вопросы организации психиатрической помощи личному сос­таву воюющих армий, анализ величины и структуры санитарных потерь психиатрического профиля занимают важное место в мно­гочисленных трудах отечественных и зарубежных авторов на протяжении всего ХХ-го столетия. Однако длительное время не было, как нет и сейчас, еди­ного понимания специфичности психических расстройств военно­го времени, не отработаны общепринятая концептуальная схема построения штатно-организационной структуры и унифицирован­ная методология лечебно-эвакуационных мероприятий на разных этапах медицинской эвакуации. Особенно разнятся эти подходы у нас и за рубежом, что отчетливо проявилось в локальных во­оруженных конфликтах последних десятилетий (Корея, Вьетнам, Израиль, Фолклендские острова, Афганистан, Персидский Залив и Ирак, Северный Кавказ и др.). Чтобы осознать эти противоречия и выйти на обобщение опыта органи­зации оказания психиатрической помощи военнослужа­щим в боевых условиях, нам представилось необходимым проана­лизировать обширный массив доступной литературы, касающийся перечисленных проблем.

6.1. Величина, структура и динамика санитарных психиатрических потерь на войне

Уровень психической заболеваемости на войне возрастает по сравнению с мирным временем, прежде всего, за счет повышения коли­чества психогений, симптоматических психозов и расстройств травматического регистра [Бондарев Н.И., 1952; Война с Японией …, 1914; Гиляровский В.А., 1943, 1946; Глекель М.С., 1941; Добровольский Ю.А., 1968; Иванов Ф.И., 1970; Макаров В.Е., 1934; Осипов В.П., 1941; Ребельский И.В., 1944; Тимофеев Н.Н., 1944, 1956; Defayolle M., Savelli A., 1980; Forrissier R., Darmandieu M., 1976; Gelder M.G., 1986; Klumbies J., 1988]. Частота психогенных заболева­ний побуждала выделять недифференцированную группу реактив­ных состояний с делением их по психопатологической картине на легкие, средние и тяжелые [Барабаш В.И., 1968; Гиляровский В.А., 1943; Психические расстройства …, 1990], что делало еще более затруднительным подсчет санитарных потерь этой группы.

Однако весь опыт военной психиатрии свидетельствует, что величина и структура санитарных потерь психиатрического профиля зависит от общего хода войны [Осипов В.П., 1934; Тимофеев Н.Н., 1962], осознания военнослужащими ее целей и миссии войск [Neel S.H., 1973], применямой стратегии [Воробьев А.И., 1991; Рончевский С.П., 1941; Defayolle M., Savelli A., 1980; Eiseman B., 1967; Gabriel R.A., 1986], материально-техни­ческого обеспечения войск, воинской дисциплины и боевой выучки, морального состояния личного состава [Лобастов О.С., 1974; Осипов В.П., 1941; Ребельский И.В., 1944; Рончевский С.П., 1941; Тимофеев Н.Н., 1956].

Оценка потерь из-за психических нарушений менее точна, чем убитых и раненых [Иванов Ф.И., 1964; Mellsop G.W. et al., 1995]. Причин этому несколько. Еще в 1915 году Г.Е. Шумков отмечал, что «статистика душевнобольных воинов, базирующаяся на отчетности психиатрических учреждений театра войны, не соответствует их истинному числу». Много таких случаев проходят незамеченными, в скоротечных формах. На статистику оказывает влияние и тот факт, что «диагнозы соматические поглощают диагнозы психиатрические». Проявления БПТ зависят и от того, в какой степени они «разрешены» военной системой. Чем более снисходительны допускаемые ей «нормы», тем цифры психиатрических потерь оказываются более высокими [Gabriel R.A., 1986]. Их низкий уровень следует рассматривать со скептицизмом в тех случаях, когда отсутствуют условия для диагностики расстройств, например, когда в передовом районе она осуществляется врачами, недостаточно подготовленными в области психиатрии, либо когда серьезность диагноза обусловливается их субъективной установкой или на возврат пострадавшего не смотря ни на что в строй, или на его эвакуацию [Glass A.G., 1954; Mellsop G.W., Duraiappah V., Priest J.A., 1995].

Таким образом, уровень и выявляемость психических расстройств зависят от конкретных факторов боевой обстановки, интенсивности и продолжительнос­ти их воздействия, от принятой доктрины военно-полевой пси­хиатрии, ее организационных структур, этапности и содержания психиатрической помощи [Аствацатуров М.И., 1912; Гиляровский В.А., 1942; Давиденков С.Н., 1949; Иванов Ф.И. 1970; Каминский Л.С., Новосельский С.А., 1947; Лобастов О.С.Б 1974; Макаров В.Е., 1941; Озерецковский А.И. 1906; Ребельский И.В., 1944; Тимофеев Н.Н., 1944; Appel J.W., 1946; Belenky G.L. et al., 1983; Defayolle M., Savelli A., 1980; Fischer H., 1968; Forrissier R., Darmandieu M., 1976; Gabriel R.A., 1986; Hiester M.W., 1957; Kardiner A., 1947; Lefebvre P., 1986; Rock S.K., Schneider R.J., 1984].

Работы по санитарным потерям от психогенного и физио­генного факторов современного вооружения, оружия массового поражения основываются на сведениях, полученных путем моде­лирования и экстраполяции. Их выводы и положения противоре­чивы, зависят от подходов к проблеме психопатологии, регио­нальных условий, типов войны, методики научного исследования [Лобастов О.С., 1974].

И все же, первое, с чем сталкивает нас литература прош­лых войн, это увеличение числа душевнобольных в армиях в пе­риод военных действий [Гиляровский В.А., 1942; Каминский Л.С., Новосельский С.А., 1947; Макаров В.Е., 1941; Ребельский И.В., 1944; Свядощ А.М., 1985; Girard V., Lantlry G., 1963; Ingraham L.H., Manning F.I., 1980].

Самые ранние, известные нам, данные о санитарных потерях психиатрического профиля, относятся ко времени франко-прусской войны (1870-1871 гг.). Так, известно, что в течение полугода, предшествовавшего началу войны, число заболевших в германской армии выражалось числом 0,37 человек на 1000 личного состава. В разгар войны число заболевших психическими расстройствами доходило до 0,54 человек на 1000 личного состава, а к концу войны оно выросло до 0,93 на 1000. Через год после ее окон­чании этот показатель снизился до 0,21 заболевших на 1000 личного состава. В англо-бурскую войну (1899-1902 гг.) число больных достигло 2,5 человек на 1000 личного состава вместо 1,4 на 1000 до и 1,2 на 1000 после войны. В испано-американскую войну (1898 г.) число заболевших психическими расстройствами достигло 2,7 человек на 1000 личного состава вместо 0,8-1,0 человек заболевших на 1000 личного состава до войны, что составило 297 случаев "су­масшествия" [Рончевский С.П., 1941].

В русско-японской войне (1904-1905 гг.), по данным различных авторов, психические заболевания в русской армии в среднем достигали 2,6 случаев на 1000 личного состава, колебания составляли от 1,9 до 3,45 заболевших на 1000 личного состава [Аствацатуров М.И., 1916; Глекель М.С., 1941; Осипов В.П., 1923; Ребельский И.В., 1944; Рончевский С.П., 1941; Тимофеев Н.Н., 1956; Шайкевич М.О., 1907; Шумков Г.Е., 1915; Якубович Л.Ф., 1907], в целом же примерно у 2000 человек в год диагностировались психические расстройства [Автократов П.М., 1906; Gabriel R.A., 1986]. Душевнобольных офицеров ежегодно гос­питализировалось от 50 до 97, их число за второй год войны увеличилось на 43,1% [Озерецковский А.И., 1905, 1906]. В Харбинском центральном психиатрическом госпитале ежегодно регистрировалось 43-90 поступлений, причем почти у одной трети диагностировались "эпилептические психозы". Число солдат с психическими расс­тройствами на самом деле было значительно выше официальных дан­ных, они переполняли госпитальную систему передового района, и поэтому часть их отправлялась домой на попечение Красного Креста [Автократов П.М., 1906; Gabriel R.A., 1986]. В отдельных работах того времени анализировались величина и структура санитарных потерь психиатрического профиля в зависимости от особенностей боевых действий. К примеру, указыва­лось, что во время осады Порт-Артура психических расс­тройств было 37 случаев на 52000 человек, или 0,71 случаев заболевания на 1000 ниж­них чинов [Владычко С.Д., 1907].

Всего в течение русско-японской войны в русской армии было зарегистрировано 6943 случая "функциональных заболева­ний нервной системы", у 4179 человек выставле­ны диагнозы "истерия" и "неврастения". На 1000 человек обще­го состава армии больных "функциональными заболеваниями" (вместе с эпилепсией) приходилось 9,5. Наблюдалось значи­тельное количество неврастенических заболеваний [Горовой-Шалтан В.А., 1941]. Среди всех нервных болезней процент больных истерией и неврастени­ей был равен 5,7%. Из общего числа раненых и больных страдающие исте­рией и неврастенией составляли 2,3%, а больные другими "функциональными заболеваниями нервной системы" – 3,7%. Боль­ные психозами были представлены в 1% случаев, эпилепсией – 0, 6% [Глекель М.С., 1941; Горовой-Шалтан В.А. 1941]. Имело место большое число судорожных расс­тройств, в том числе, истерического генеза [Klumbies J., 1988]. Число травматических психозов оказалось сравнительно небольшим – 3-3,6% [Рончевский С.П., 1941]. По другим данным, значительно превалировали острые психозы и неврозы с неврастеническим психозом во гла­ве (до 84,4%), тогда как в мирное время они были представлены еди­ничными случаями [Озерецковский А.И., 1905]. Среди офицеров истерия и неврастения встречались в 74,4 случаях на 1000 человек, душевные заболевания составили 24,2 случая, а "падучая болезнь" – 1,3 случая на 1000 офицеров [Тимофеев Н.Н., 1956].

Из 1300 больных, эвакуированных с Дальневосточного фронта в Московский госпиталь, диагноз эпилепсии установлен лишь у 124 (8,8%), а диагноз эпилептического психоза – толь­ко у 3 (0,2%). Приводя эти данные, М.О. Шайкевич (1907) выс­казал сомнение в частоте эпилептических психозов. В этом от­ношении представляют также интерес данные Л.Ф. Якубовича (1907), работавшего в начале войны в Харбинском госпитале, где диагноз эпилептического психоза был установлен у 191 из 949 (20,2%) поступивших солдат. В конце войны в Виленском госпитале им же установлен диагноз эпилептического психоза у 5 из 225 (2,2%) солдат эвакуированных с Дальневосточного фронта. Автор сделал вывод об "ошибочном" увлечении в поста­новке диагноза "психической эпилепсии", под вывеску которой, по его мнению, "подводились все случаи скоротечных психо­зов" [Шайкевич М.О., 1907]. По мнению Ф.И. Иванова (1970), не менее по­ловины от общего числа случаев эпилептических психозов сле­дует отнести к психогенным заболеваниям, а число реактивных психозов по отношению к общему числу душевнобольных, включая случаи истерических психозов, достигало 8-10%.

Высокого уровня в русско-японской войне достигли забо­левания алкогольного генеза, что объяснялось "потребностью подбодрить нервную систему" и "почти полным бездействием войск" [Озерецковский А.И., 1905, 1906; Рончевский С.П., 1941]. Из 1350 душевнобольных офицеров треть перенесла алкогольные психозы, которые вместе с неврастенией и прогрессивным параличом составили 75%. У солдат на первое место по частоте вышла эпилепсия, а на второе – алкогольные заболевания и "состояние спутанности" [Глекель М.С., 1941]. В целом у военнослужащих, на первом месте по частоте стояли алкоголизм и алкогольные психозы, второе место занимали неврастенические, а третье - травматический психоз и невроз (единичные случаи). Кстати, за 2-ой год русс­ко-японской войны процент алкогольных психозов от общего числа диагностированных психических расстройств увеличился с 30,9% до 40,5%, в том числе, в действующих частях он вырос с 9,2% до 18,8%. Причем в тыловых частях пре­обладали алкогольные психозы, а в действующих войсках доминировал «неврастени­ческий психоз». Там он обнаруживался в 8 раз чаще (16,6%), чем в тыловых [Озерецковский А.И., 1905, 1906].

Необходимо отметить, что если в русско-японскую войну (1904-1905 гг.) еще не было окончательно выяснено, за счет какой из четырех ка­тегорий (эндогенных психозов, судорожных синдромов, черепно­мозговых травм, психогенных заболеваний) происходит увели­чение психических заболеваний в армии, то опыт первой мировой войны (1914-1918 гг.) уже не оставлял сомнений в том, что психическая за­болеваемость увеличивается благодаря росту психогенных забо­леваний и черепно-мозговых травм [Иванов Ф.И., 1970; Осипов В.П., 1941; Свядощ А.М., 1985; Ljunberg L., 1965].

Вместе с тем, исчерпывающие данные о числе психически больных по русской армии и армиям большинства западных стран за всю первую мировую войну отсутствуют, поскольку обобщаю­щих статистических работ в этом плане почти нет, за исключе­нием таковых лишь по американской армии [Глекель М.С., 1941; Иванов Ф.И. , 1970].

Кроме того, военные врачи не всегда правильно устанав­ливали психиатрический диагноз [Ljunberg L., 1965], поэтому, из-за несов­падения отдельных клинико-диагностических групп сопоставле­ние данных, приводимых различными госпиталями и авторами того времени представляется крайне затруднительным.

Приводятся данные, что в начале первой мировой войны в русской армии число душевно­больных составило 1,5-2 человек на 1000 личного состава. Через год войны количество заболеваний достигло 3,1 человек на 1000 личного состава [Макаров В.Е., 1941; Ребельский И.В., 1944; Свядощ А.М., 1950; Тимофеев Н.Н., 1962], а за все время войны "душевные заболевания" составляли 2,8% от общего числа призванных. Удельный вес психических расс­тройств равнялся 6% [Каминский Л.С., Новосельский С.А., 1947].

Анализ структуры санитарных потерь психиатрического профиля указывает, что на "основные" психозы в русской армии приходилось 40% от числа всех эвакуированных с фронта психических больных, а у 60% наблюдались "психогенные формы" [Иванов Ф.И. , 1970]. Удельный вес психозов составлял 1,3-2,6% от числа всех нервных и психических заболеваний [Иванов Ф.И., 1974а; Санитарная служба…, 1942; Юдин Т.И., 1951]. В 1915 году А.В. Гервер оценивал заболеваемость психозами в 1% от всех психических болезней. Больные с травматическим психозом, согласно разным отче­там, составляли от 2,5 до 13,0%. Что же касается непсихоти­ческих форм психических расстройств, то здесь также прихо­дится пользоваться противоречивыми данными. Если удельный вес "психоневрозов", по разным источникам, колебался от 15,4 до 22,7% от общего числа больных, а больные с "травматичес­ким психоневрозом" встречались от 1,7 до 27%, то больные с "травматическим неврозом" составляли от 7,6 до 37,6% [Иванов Ф.И. , 1970; Рончевский С.П., 1934]. По данным Л.И. Толстоуховой (1947), в целом группа психических "травматических" заболеваний составляла 10-12% всех психических заболеваний.

По расчетам Н.И. Бондарева (цит. по Ф.И. Иванову, 1970) только больные истерией и неврастенией составляли 5,7 на 1000 личного состава в год. Вообще больные с неврозами составляли 1-7% к числу всех болезней и ранений нервной сис­темы, а вместе с "травматическим" неврозом – около 44,7% к числу всех раненых этой категории. Колебались данные о нев­розах, получаемые с разных фронтов и регионов. Так, по Воронежскому эва­копункту неврозы составили 41,5%, по эвакопункту Северного фронта – 36,22%, по Северо-Западному фронту – 70% среди офи­церов и 19% среди солдат. В лазаретах Петрограда 64,2% от всех болезней нервной системы приходилось на неврозы [Тимофеев Н.Н., 1956].

Через Воронежский эвакопункт за 2 года войны прошло свыше 100000 раненых и больных. Нервные болезни и ранения нервной системы за первый год войны составили 1,4% к общему числу всех больных и раненых, а за второй год войны – 2,6%. Интересно, что " травматический невроз " составил за 1914-1915 гг. – 32,2%, а за 1915-1916 гг. – 37,6% всех болезней и ранений нервной системы. Общие (нетравматические) неврозы составили 7,1% для обоих периодов. Все страдавшие неврозами составили, таким образом, за первую половину отчетно­го периода 38,4%, а за вторую половину – 44,7% всех раненых и больных, прошедших через эвакуацию [Давиденков С.Н., 1949].

Итак, различие во взглядах на понятия "травматический", "психотравматический", отсутствие четких критериев для диф­ференциальной диагностики болезненных состояний в зависимос­ти от их генеза и клинической картины не могли не отразиться на показателях клинико-статистических отчетов.

Имеющиеся данные по душевной заболеваемости германской армии весьма скудны и противоречивы [Глекель М.С., 1941]. Количество психи­ческих заболеваний, по разным авторам, составляло 3,7-8,3 на 1000 среднего наличного состава [Макаров В.Е., 1941; Свядощ А.М., 1950; Тимофеев Н.Н., 1962]. Отчеты врачей войсковых частей указывали на "душевную заболевае­мость" в 0,32%, а отчеты лазаретов – 3,7% [Глекель М.С., 1941].

В ходе войны число госпитализированных "нервнобольных" в германской армии быстро нарастало и в целом составило 6,7% от всех госпитализированных раненых и больных. Причем в самом начале войны, в августе 1914 г. один "нервнобольной" приходился на 360 раненых, в сентябре – на 180, в октябре - на 48, в нояб­ре – на 30, в декабре – уже на 20 раненых. В 1915-1916 гг. один "нервнобольной" приходился уже только на 10 раненых, в 1916-1917 гг. – на 9 раненых, а в 1917-1918 гг. – на 11 раненых [Давиденков С.Н., 1949].

С августа 1916г. по июль 1917г. то есть за год позици­онной войны, в полевое невро-психиатрическое учреждение 5-ой германской армии поступило 2480 человек, из которых 1588 (64 %) составили "психиатрические случаи", представляющие собой 2,9 на 1000 личного состава этой армии [Макаров В.Е., 1941].

Результаты исследования структуры психических расс­тройств в германской армии того времени свидетельствуют о высокой заболеваемости алкоголизмом и неврозами. Так, алко­гольные психозы в Кенигсбергской психиатрической клинике составили 21,5% от всех психических расстройств, причем острых психозов было 5,5% и слу­чаев хронического алкоголизма – 16%. В невропсихиатрическом отделении 6-ой германской армии за 2 месяца 1917 года из 259 поступлений 37,8% случаев приходилось на истерические и 18,9% – на неврастенические заболевания [Глекель М.С., 1941]. От числа поступивших в неврологические отделения лечебных учреждений, больные неврозами составляли 56,7% [Иванов Ф.И. , 1970]. Общий процент таких "основных" психозов, как циклофрения, "схизофрения" и прогрессивный паралич составлял в психиатрической клинике германской армии только 15%, в то время как в английских и американских госпиталях он достигал 37% [Глекель М.С., 1941].

В английской армии в 1914г. один "нервнобольной" прихо­дился на 30, а в 1915г. на 11 раненых [Давиденков С.Н., 1949]. В целом же, ду­шевная заболеваемость в английских экспедиционных войсках, находившихся во Франции и Бельгии, за 5 месяцев 1914 года составила 0,51 человек на 1000 личного состава, в 1915 году – 1,33 случаев на 1000 личного состава. В Средней Азии (у Дарданелл) психиатрическая заболеваемость в английских войсках составила 1,01 на 1000 личного состава в год. По приблизитель­ным подсчетам, ежегодная душевная заболеваемость экспедици­онных войск Великобритании составляла 4 человека на 1000 личного состава. Всего в ан­глийские военные госпитали ежегодно поступало до 6000 душевнобольных, что при средней численности английской армии в 3-4 млн. давало до 1,5-2,0 человек на 1000 личного состава. Заболеваемость нервны­ми болезнями в экспедиционных войсках Великобритании соста­вила в 1915 году 33,06 на 1000 личного состава, причем в эту группу относи­лись такие заболевания как истерия, эпилепсия, военные психоневрозы, хотя среди них попадалось немало и психотичес­ких расстройств [Глекель М.С., 1941].

Заболевания военными неврозами в английской армии сос­тавили 3,5% всех потерь, а среди экспедиционных войск их ко­личество ежегодно составляло не менее 10%. «Бомбардировочный» или «снарядный» шок (Shell-shock) составил в экспедиционной армии 1,5% за год. За 3 месяца боев под Ипром (август-октябрь 1917 года) у англичан было 5000 случаев диагностированного «бомбардировочного» шока, что составило 1,9% от личного состава, между тем, как за последовавшие 13 месяцев таких забо­леваний было только 3000 [Глекель М.С., 1938, 1941]. Ана­лизируя реактивные психозы боевой обстановки и, извлекая их из групп "психоневрозов", "военных неврозов", "неврозов ис­тощения", Ф.И. Иванов (1970) пришел к мнению, что они составили 3,5% к общему числу санитарных потерь в английской и до 10% – в американской армии.

Общее число нейропсихиатрических направлений для дейс­твующих дивизий и находящихся в резерве, входящих в амери­канский экспедиционный корпус, составляло 140 на 1000 [Тимофеев Н.Н., 1956]. Санитарные потери психитрического профиля в армии США в це­лом составили 6-9 случаев на 1000 личного состава, ежедневная заболеваемость нервны­ми и душевными болезнями в американской боевой дивизии на 1000 рядовых составляла 57 человек, а вне фронтовой линии – 20 человек. Shell-shock в американской экспедиционной армии составил 2,27% за год, количество военных неврозов – 10% всех потерь и 20% среди 20000 человек, участвовавших в боях; неврозы составили 17% всех нервных и психических заболеваний [Глекель М.С., 1938, 1941; Gabriel R.A., 1986].

Из трех вышеперечисленных зарубежных армий, участвующих в первой мировой войне, 1-ое место по нервно-психической за­болеваемости в полевых войсках занимала английская армия (34,39%), 2-ое – германская (21,4%), 3-е – американская (16,64%) [Глекель М.С., 1941].

Данные душевной заболеваемости французской армии приве­дены в докладе на Шестом Интернациональном конгрессе по военной медицине и фармации. В частности, указывалось, что во время войны 1914-1918 гг. через психиатрический центр в Валь де Грасе (Val de Grace) прошло около 25000 больных при средней численности французской армии в 4 млн., что составило 1,25%. Следова­тельно, душевная заболеваемость во французских войсках оказалась близка к данным по английской армии [Гиляровский В.А., 1942; Глекель М.С., 1941].

В целом, количество душевнобольных для армий западных стран в первую мировую войну в среднем исчислялось 1,5-2,0 случая на 1000 личного состава [Гиляровский В.А., 1942]. Однако хочется еще раз напомнить, что, оперируя статистическими данными периода первой мировой войны, необходимо иметь в виду смешение нервных и душевных заболеваний, противоречивость диагностических подходов и различную квалификацию психиатров, не позволившую в части случаев давать правильную оценку пограничным психическим расстройствам, возникающим в боевой обстановке.

В годы ВОВ в структуре заболеваемос­ти военнослужащих Красной Армии нервные и психические бо­лезни, включая контузии, составили 3,0 – 6,0%, или 20-25 случаев на 1000 личного состава, а психические заболевания, по данным ряда авторов, в свою очередь – 4,3-4,5%, или 9 на 1000, в целом – от 96 до 100 тысяч человек, при этом, за первый год войны – 0,9% к общему числу санитарных потерь [Варшавский К.М., 1944; Гиляровский В.А., 1944а, 1946; Горовой-Шалтан В.А., 1949; Давиденков С.Н., 1949; Иванов Ф.И. , 1970; Тимофеев Н.Н., 1956; Gabriel R.A., 1986].

Неврозы составляли 26,6% от общего числа органических и функциональных заболеваний нервной системы. По отдельным формам все неврозы распределились: истерия – 45,1%, неврас­тения – 29,6%, психастения – 1,9%, острые реактивные неврозы – 23,4% [Горовой-Шалтан В.А., 1949; Давиденков С.Н., 1949; Тимофеев Н.Н., 1956].

Истерические расстройства у контуженных проявлялись сурдомутизмом в 37% случаев, мутизмом – в 2%, глухотой – в 2 %, амблиопией – в 2%, припадками – в 19%, дрожанием головы и конечностей – в 3% наблюдений [Гиляровский В.А., 1944а, 1946].

По усредненным данным, пораженные и больные психиатри­ческого профиля в специализированных госпиталях армейского и фронтового района распределялись следующим образом: психо­генные заболевания – 35%, церебрально-травматические – 25%, инфекционные и интоксикационные психозы – 5%, шизофрения, маниакально-депрессивный психоз – 6%, психопатии – 6%, эпи­лепсия – 15%, прочие – 8% [Лобастов О.С., 1974; Ребельский И.В., 1944].

Контуженные и пострадавшие с пограничными состояниями, в основном, с психогениями, составляли соответственно 68,8 и 15% всей психоневрологической патологии. Еще у 8,8% обнару­живались эндогенные психозы и у 8,1% – эпилепсия [Лобастов О.С., Спивак Л.И., 1985; Тимофеев Н.Н., 1962]. Поскольку количество лиц, получивших закрытую травму головного мозга в боевой обстановке, достигало в Великую Отечественную войну 2,5-3,5% от всех боевых потерь, основные потери психоневрологического профиля составили контуженные, число которых за первый год войны составило 2,8% к боевым потерям, а средний процент контуженных по отношению к общему количеству пораженных в боях составлял по фронтам – 2,4%, по фронтам и округам вместе – 3,2% [Тимофеев Н.Н., 1944, 1962]. По данным В.Е. Макарова, контуженные составляли 72% всех пораженных психоневрологи­ческого профиля [Лобастов О.С., Спивак Л.И., 1985].

Удельный вес реактивных заболеваний по годам войны по­нижался, по одним данным, с 22,8% в первый год до 16,7% в третий [Павловский И.С., 1945; Тимофеев Н.Н., 1956], по другим – с 47,6% – в первый, до 40,3-37,4% во второй год войны [Ребельский И.В., 1944].

В передовых районах психоневрозы и психопатии достигали 90% от больных психиатрического профиля, причем реактивные психозы – 13%. Острые психогенные заболевания распределя­лись: истерические реакции – 78%, шоковые психозы – 4,7%, истерические психозы – 4,5%, психогенные реакции – 3,85%, шоковые неврозы – 8%. У контуженных, поступавших в ПМП и медсанбаты, истерические реакции наблюдались почти в 25% всех случаев. Основной контингент поступавших в невропсихи­атрическое отделение армейского госпиталя составляли пере­несшие травмы мозга и с их последствиями – 64%, психогенные за­болевания, включая перенесших легкий ушиб тела – 25% и заболевания периферической нервной системы – 11%, а эндоген­ные и экзогенные психозы – всего лишь 2,3% [Давиденков С.Н., 1949; Свядощ А.М., 1944, 1948; 1985].

Среди лечившихся во фронтовых невропсихиатрических госпиталях, по данным различных отчетов, контуженные составляли 65-68%, больные с истерическими реакциями – 30-34%, с судорожными синдромами – 13-21%, с невротическими расстройствами, реактивными состояниями и психозами – 25%, пограничными состояниями – 11%, психопатиями – 7%, реактив­ными заболеваниями – 4-5%, экзогенными психозами – 3-4%, эндоген­ными психозами – 5%, олигофрениями – 1-2%, заболеваниями централь­ной и периферической нервной системы – 10%, прочими заболеваниями – 1-5% [Абашев-Константиновский А.Л., 1948; Гиляровский В.А., 1944а; Квасенко А.В., 1985; Лобастов О.С., Спивак Л.И., 1985; Тимофеев Н.Н., 1956], а удельный вес пси­хотических форм от числа реактивных состояний составил 2,5-10,9% [Горовой-Шалтан В.А., 1949; Лобастов О.С., 1974; Павловский И.С., 1945; Свядощ А.М., 1982; Тимофеев Н.Н., 1956; Johnson A.W., 1969].

Преобладание в структуре санитарных потерь психоневро­логического профиля контуженных и лиц с психогенными заболе­ваниями подтверждает и то, что среди больных, проходивших эвакогоспитали, психопатии диагностировались лишь в 2,7% случаев [Эдельштейн А.О. , 1948], психозы в узком смысле слова – 34,7%, в то время как травматические и другие заболевания экзогенной природы – в 55,5% [Голодец Р.Г., 1985], а больных с психогениями эвакуиро­валось в больницы до 30% [Столина Р.Е., 1944].

Среди больных, поступавших в первый год войны с фронта в лечебные учреждения глубокого тыла, получившие травмы моз­га составляли 42,7-16,1%, страдающие "реактивными заболева­ниями" – 47,6-22,8%. Всего пораженные ЗТМ составляли в пси­хиатрических учреждениях тыла страны от 41 до 47% эвакуиро­ванных с фронтов [Толстоухова Л.И., 1947].

Если в неврологическом госпитале Харьковской госпиталь­ной базы в 1944-1945 гг. все реактивные, психогенные, эмоцио­генные и психоневрозы боевой обстановки, показанные в одной группе, составили 46,1% к числу находившихся на лечении пси­хически больных [Зеленский Н.М., Кварт Е.О., 1946], то в Московской психиатрической больнице им. П.П. Кащенко на больных с психотическими и непсихотическими расстройствами травмати­ческого генеза приходилось 14,9-17,6%, а группа реактивных состояний составляла 19,8-33,8% [Иванов Ф.И., 1970; Писемский П.Н., Тверитин В.А., 1946; Серейский М.Я., 1948а; Столина Р.Е., 1944]. На примере лечившихся в Военно-медицинской академии им. С.М. Кирова, реактивные психозы и состояния распределялись следующим образом: шоковые эмоциогенные ре­акции – 18,3%, психогенные расстройства сознания – 16,6%, реактивная депрессия – 36,6%, реактивный параноид – 3,3%, ипохондрический синдром – 2,5%, истерические реактивные сос­тояния – 20,8%, эксплозивные реакции на фоне незначительных психических травм – 1,6% [Бондарев Н.И., 1942, 1944, 1964].