8_marta

составляющей эмоциональной сферы и параноидной, и нарциссической личности, так как включает и ощущение враждебности окружающего мира, характерное для параноидного радикала, и ощущение собственного превосходства-ущербности, обостряющегося в сравнении с кем-то иным, отличным. Безусловно, не всякая ксенофобическая личность будет осуществлять экстремистско-террористическую деятельность, но личности террориста и экстремиста обязательно будут присущи особенности, характерные для ксенофобии1.

Большинство исследователей данного вопроса, склоняются к тому, что обобщенной характеристике, ксенофобической личности должны быть присущи следующие особенности: повышенная тревожность и повышенную агрессивность

иобостренное восприятие личностных особенностей, как своих собственных, так

идругих людей, что будет проявляться в неадекватной самооценке (заниженной либо компенсаторно-завышенной) и противоречивой оценке других2. При этом аг- рессия будет носить ненаправленный либо переадресованный характер (направле- на не на конкретных лиц, а на некий присущий им признак, например националь- ность, либо на случайных людей либо применяется для привлечения внимания третьих лиц).

Кинжибаев Д.Р.,

ООО «Юг-наладка»

Положение о мерах к охранению государственного порядка и общественного спокойствия от 14 августа 1881 г.:

место и роль в истории отечественного права

Активизация политического терроризма в России в конце 70-х гг. XIX в. вы- звала ответную реакцию правительственных кругов, что нашло выражение в пере- смотре ряда норм в сфере борьбы с преступлениями против государственного по- рядка и общественного спокойствия. Произошло сужение компетенции суда при- сяжных, расширение сферы деятельности военных судов и реорганизация кара- тельных органов. Однако принятые меры не покончили с антиправительственной,

втом числе и террористической деятельностью. После убийства Александра II 1 марта 1881 г. выявилась необходимость поиска более эффективных средств по за- щите государственных интересов. 14 августа 1881 г. был принят один из важных актов в истории дореволюционного права – «Положение о мерах к охранению го- сударственного порядка и общественного спокойствия» (далее – «Положение»)3. В Указе от 4 сентября 1881 г. отмечалось, что убийство Александра II «обнаружило непреложную необходимость предоставить властям, поставленным на страже об- щественного порядка, особые полномочия». Была признана неэффективность дей- ствовавшего законодательства и целесообразность издания особого «Положения»,

вкотором были бы более точно определены пределы полномочий должностных лиц и сущность обязанностей, возложенных на население исключительными об-

1 Ениколопов С.Н., Мешкова Н.В. Психологические аспекты «преступлений ненависти» // Психологический журнал. – 2010. - №1. – С. 116.

2 Юрасова Е.Н. Психологические особенности лиц, склонных к экстремизму, терроризму и ксенофобии // Уго-

ловный процесс. – 2009. - №10. – С.32.

3 Полное собрание законов Российской империи. Собрание третье (далее ПСЗ РИ 3-е). Т. I. Со дня восшествия на престол государя императора Александра Александровича по 31.12.81 г. – СПб., 1885. – № 350.

221

стоятельствами1.

Свведением «Положения» прекратили действие многие временные законы

иправительственные распоряжения, принятые в последнее десятилетие правления Александра II. Они были перечислены в другом Указе от 4 сентября, явившимся вследствие этого по сути сборником чрезвычайных норм2.

Первое, что закрепляло «Положение», – сосредоточение в руках министра внутренних дел высшее направление действий по охране государственного порядка

иобщественного спокойствия, для чего было обращено внимание на обязательность исполнения всеми местными начальниками его требований по предмету ведения и на его право отмены распоряжений подчинённого начальства. Этим был закреплён принцип единства в деятельности по поддержанию порядка.

Основа «Положения» – право объявлять в местностях, где преступная дея- тельность против государственного порядка и общественной безопасности приня- ла угрожающий характер, исключительное положение. Это означало как расшире- ние пределов государственной деятельности по охране порядка и безопасности, так и усиление ответственности частных лиц и представителей власти за неиспол- нение возложенных при исключительном положении обязанностей. Исключитель- ное положение подразумевало две степени мер:

-усиленная охрана, когда общественное спокойствие в какой-либо местно- сти нарушено преступными посягательствами против государственного строя или безопасности частных лиц и их имуществ или подготовкой таковых, а применение действующих законов окажется недостаточным;

-чрезвычайная охрана, когда посягательства приведут население «в тре- вожное настроение», вызывающее необходимость принятия для восстановления порядка исключительных мер. Срок действия первой меры устанавливался в 1 год, второй – 6 месяцев.

Положению усиленной охраны был отведен раздел II, в котором указыва- лось, что права и обязанности по охране государственного порядка и обществен- ной безопасности возлагаются на постоянных и временных генерал-губернаторов, а в губерниях им неподведомственных – на губернаторов и градоначальников. Этим лицам было предоставлено право, например, издавать обязательные поста- новления по предметам, относящимся к предупреждению нарушения порядка и безопасности и устанавливать за их нарушения взыскания, запрещать обществен- ные и частные собрания и пребывание в объявленных в положении усиленной ох- раны местностях отдельных личностей, и т.п. Генерал-губернаторы, а в губерниях им неподчинённых министр внутренних дел также могли в случае необходимости передавать в военный суд дела о преступлениях, которые предусматривались об- щими уголовными законами для рассмотрения их по законам военного времени, требовать рассмотрения при закрытых дверях всех дел, публичность которых мо- жет послужить поводом к «возбуждению умов» и нарушению порядка. Кроме ска- занного, в разделе также закреплялась ответственность за вооружённое сопротив- ление властям или нападение на должностных лиц, чинов войска и полиции и от- мечалось, что дела о государственных преступлениях всегда должны рассматри- ваться при закрытых дверях. Уделялось внимание и правам местных начальников полиции, начальников жандармских управлений и их помощников. Так, они могли

1 Там же. – № 382.

2 Там же. – № 383.

222

делать распоряжения о предварительном задержании лиц, внушающих подозрение в совершении государственных преступлений или в прикосновенности к ним, а равно в принадлежности к противозаконным сообществам (не более 2 недель), о производстве в любое время обысков во всех без исключения помещениях и нало- жении ареста на всякое имущество. В заключение закреплялась ответственность административных лиц за бездействие при исполнении обязанностей по охране порядка и спокойствия: размер взысканий мог быть по приговору суда повышен по сравнению с их высшей мерой на одну и даже две степени.

Третий раздел был посвящён правилам чрезвычайной охраны. Кроме того, что все статьи об усиленной охране сохраняли свою силу, раздел имел свои осо- бенности. Так, в нём отмечалось, что генерал-губернаторам могут присваиваться права главноначальствующих (при отсутствии генерал-губернатора назначается отдельное лицо), а если необходимо и права главнокомандующего армией в воен- ное время. Главноначальствующим, независимо от II раздела, было предоставлено право, например, подчинять некоторые из вверенных местностей назначенным ли- цам, учреждать для содействия полиции особые военно-полицейские команды, изымать из общей подсудности дела об известного рода преступлениях и проступ- ках с передачей их военному суду или с подчинением административному разре- шению, подвергать в административном порядке лиц к заключению в тюрьме или крепости на 3 месяца, аресту на тот же срок или денежному штрафу до 3000 руб. за нарушение обязательных постановлений, разрешать экстренные, приостанавли- вать и закрывать очередные собрания сословных, городских и земских учрежде- ний и т.п.

Одновременно с объявлением в какой-либо местности одного из видов ис- ключительного положения, в смежных областях или «даже во всех остальных ме- стностях Государства», по особым указаниям, могли быть введены правила, кото- рые нашли упоминание в IV разделе «Положения»:

-местным начальникам полиции, а также начальникам жандармских управ- лений и их помощникам разрешалось подвергать лиц, подозреваемых в соверше- нии государственных преступлений или в прикосновенности к ним, равно как и в принадлежности к противозаконным сообществам, предварительному аресту на срок не более 7 дней и производить у них обыски и выемки;

-министру внутренних дел по соглашению с министром юстиции предос- тавлялось право за государственные преступления, а также за вооружённое сопро- тивление властям, от правительства установленным, или нападение на чинов вой- ска и полиции и т.д. передавать военному суду лиц гражданского ведомства для рассмотрения дел по законам военного времени.

Заключительный V раздел был посвящён административной высылке, одной из часто практикуемой при исключительном положении меры. Для безвыездного пребывания в высылке устанавливался срок от одного года до пяти лет.

Этим «Положение» заканчивалось. Объявление в ряде территорий исключи- тельного положения последовало незамедлительно. Так, 4 сентября в состоянии усиленной охраны объявлялись Санкт-Петербургская, Московская, Харьковская и Полтавская губернии, Симферопольский, Ялтинский и Перекопский уезды и це- лый ряд других местностей империи. На все остальные распространялись нормы,

223

содержащиеся в IV разделе «Положения»1. В последующие годы положение уси- ленной охраны как продлевалось, так и распространялось на новые территории, как это произошло с местностями, подчинёнными кронштадтскому военному гу- бернатору, или с городом Нижним Новгородом и уездами Нижегородским, Семё- новским, Горбатовским2.

В целом, необходимо отметить преемственность политики Александра III, более последовательно построившего деятельность в области защиты государст- венного порядка после своего предшественника. «Положение» систематизировало репрессивные меры и расширило полномочия государственных структур. Став ча- стью правового механизма России, оно надолго заняло одно из главенствующих мест в области охраны государственного строя.

Киселёв П.П., Институт права Башкирского государственного университета, Евразийский научно-исследовательский институт проблем права

Государственное и адвокатское уголовное расследование: сравнительный анализ

Каждый имеет право на получение квалифицированной юридической по- мощи, в том числе и в форме адвокатского расследования, категоризация которого предполагает его сравнительный анализ с расследованием, осуществляемым упол- номоченными государственными органами (их должностными лицами).

Анализ действующего адвокатского и уголовно-процессуального права, по- зволяет резюмировать, что среди общих признаков уголовно-правового доказыва- ния в форме собирания и представления доказательств, то есть расследования, вы- деляются следующие:

-расследование всегда направлено на установление наличия или отсутствие неизвестных ранее обстоятельств, имеющих значение для уголовного дела, либо для защиты отдельной личности в уголовном процессе;

-расследование во всех случаях связано с собиранием сведений об иных, кроме самого субъекта доказывания, лицах (потерпевших, обвиняемых, свидете- лях) и о событиях, в отношение которых данный субъект не выступает ни очевид- цем, ни участником;

-в случае процессуального расследования, оно осуществляется в отсутствие обстоятельств, исключающих участие в производстве по уголовному делу (в про- тивном случае, субъект доказывания подлежит отводу согласно статье 61 УПК РФ);

-в процессе расследования его субъект всегда собирает непосредственно доказательства, а не просто сведения об обстоятельствах, подлежащих доказыва- нию;

-расследование осуществляется на основе профессионализма (квалифика- ции) лица, его производящего, в том числе в силу требований статьи 48 Конститу-

1 Там же. – № 382.

2 См., например, Собрание узаконений и распоряжений правительства, издаваемое при Правительствующем Сенате. Второе полугодие 1882 года. – СПб., 1882. – № 434, 621; ПСЗ РИ 3-е. Т. IV. 1884 год. – СПб., 1887. – № 2337; ПСЗ РИ 3-е. Т. V. 1885 год. – СПб., 1887. – № 2873, 3060; ПСЗ РИ 3-е. Т. VIII. 1888 год. – СПб., 1890. – №

5365.

224

ции РФ, гарантирующей квалифицированность юридической помощи, право на получение которой имеет любая вовлечённая в сферу уголовно-правовой деятель- ности государства личность;

-расследование предполагает процессуальную и профессиональную само- стоятельность и независимость его субъекта, что связано, главным образом, с оп- ределяемым законом его формально-юридическим статусом как правомочного участника доказывания;

-профессиональное расследование, как правило, исключает личную (непро- фессиональную) заинтересованность, то есть представляет собой именно офици- альную деятельность следователя (дознавателя), суда и адвоката.

Как видно, процессуальный статус непрофессиональных участников уго- ловного судопроизводства (свидетелей, обвиняемых и т.д.) не характеризуется ни одним из сформулированных выше общих признаков расследования.

Следовательно, все нормативные отступления от указанных признаков, доз- воляющие потерпевшим и иным лицам обсуждаемой категории, самостоятельно собирать уголовные процессуально допустимые доказательства, то есть осуществ- лять собственное расследование, искажают конституционный принцип защиты личности в уголовном процессе, заключающийся в предоставлении всем нуждаю- щимся не любой, а именно квалифицированной юридической помощи для полно- ценного осуществления человеком своих прав, необходимых для защиты его за- конных интересов.

На первый взгляд, предлагаемая позиция может показаться противоречащей логике состязательного процесса. Однако это не так, поскольку, абсолютизация равноправия в процессе доказывания по уголовному делу неизбежно приведёт к дестабилизации судопроизводства, в чём в равной степени не заинтересованы ни лица, потерпевшие от преступлений, ни нуждающиеся в защите от уголовного преследования и связанных с ним злоупотреблений со стороны обвинительной власти.

Представляется, что именно по этой причине власть намеренно ограничива- ет круг субъектов собирания доказательств, ограждая, тем самым, всех участников уголовного процесса от некомпетентности доказывания и связанных с ней воз- можных негативных последствий в виде нарушений прав личности, какой бы про- цессуальный статус она не имела. В случае, если по вине потерпевшего, граждан- ского истца или ответчика, по какой-либо причине собравших не соответствую- щие действительности доказательства, будет необоснованно подвергнуто наказа- нию не причастное к преступлению лицо, то инициатор такого доказывания рис- кует сам предстать перед уголовным правосудием.

Чем больше объём прав, тем больше обязанностей и строже ответственность за их неисполнение. Не случайно Российский уголовный закон предусматривает целый ряд преступлений против правосудия: привлечение заведомо невиновного к уголовной ответственности (статья 299 УК РФ); незаконное освобождение от уго- ловной ответственности (статья 300 УК РФ); принуждение к даче показаний (ста- тья 302 УК РФ); фальсификация доказательств (статья 303 УК РФ); вынесение за- ведомо неправосудных приговора, решения или иного судебного акта (статья 305 УК РФ) и т.д.

225

Именно в силу неравенства возложенных на стороны обязанностей, по мне- нию В.А. Лазаревой, невозможно и абсолютное равенство их прав.1 Государствен- ные органы и их должностные лица, реализуя свои властные полномочия в облас- ти доказывания, одновременно с этим, принимают на себя всю полноту ответст- венности за возможные последствия такой деятельности, обязательным условием которой является соблюдение гарантированных Конституцией РФ прав и свобод участников уголовного процесса, что является непременной обязанностью госу- дарства.

Изложенными мотивами, полагаем, руководствовался и законодатель, кон- струируя статью 244 УПК РФ, в которой под равенством прав сторон предусмот- рен комплекс правомочий, предоставляемый на равных условиях, в том числе в области доказывания, включающий в этом контексте лишь право на представление доказательств, речи же об их собирании, как о доступной для всех процессуальной возможности, речи не ведётся.

Исходя из приоритетности задачи по защите прав личности в уголовном процессе, в том числе нуждающейся в этом в связи с вовлечением её в процесс до- казывания, в случае необходимости разрешения противоречий между различными правовыми нормами или актами, одни из которых признают за непрофессиональ- ными участниками уголовного процесса право осуществлять самостоятельное рас- следование, а другие нет, исходить следует из того, какой из них предусматривает не только больший объем прав и свобод граждан, но и устанавливает более широ- кие их гарантии. То есть, руководствоваться следует соображениями наибольшей защищённости интересов личности вне зависимости от её формального положе- ния, включая не только подозреваемых (обвиняемых), но и потерпевших и иных лиц. Этот принцип разрешения правовых коллизий введён Конституционным Су- дом РФ2 и должен восприниматься через свойственную этому органу судебной власти призму расширительного толкования закона, исходя, исключительно из ин- тересов личности, какой бы процессуальный статус она не имела.

Все участники уголовно-правового спора нуждаются в защите: одни от неза- служенного осуждения, другие от возможных злоупотреблений или ошибок, спо- собных причинить им самим реальный правовой ущерб, в связи с чем, устанавли- вая ограничения на участие в процессе доказывания для некоторых из них, зако- нодатель руководствовался необходимостью установления более широких гаран- тий прав и интересов личности, что согласуется с правовой позицией Конституци- онного Суда РФ3.

Необходимо зафиксировать изложенные рассуждения в категоричном выво- де о том, что потерпевшие, обвиняемые, подозреваемые, гражданские истцы и от- ветчики, а также свидетели не являются субъектами самостоятельного расследо- вания, а их возможности в получении определённой информации ограничены ус- ловием её персонифицированного характера, то есть собираемые указанными ли- цами сведения всегда должны касаться их самих.

1 Лазарева В.А. Защита прав личности в уголовном процессе России: учебное пособие для магистров / В.А. Ла- зарева, В.В. Иванов, А.К. Утарбаев. – М.: Юрайт, 2011. – Серия: Магистр. – С. 111.

2 Определение Конституционного Суда РФ № 439-О от 8.11.2005 года «По жалобе граждан С.В. Бородина, В.Н. Буробина, А.В. Быковского и других на нарушение их конституционных прав статьями 7, 29, 182 и 183 Уголов- но-процессуального кодекса Российской Федерации».

3 Определение Конституционного Суда РФ № 439-О от 8.11.2005 года.

226

Компенсировать неравенство участников судопроизводства в правах, необ- ходимых для защиты ими своих процессуальных интересов, в том числе с помо- щью собирания и представления доказательств, призвана конституционная гаран- тия на квалифицированную юридическую помощь в форме адвокатского рассле- дования, получить которую может каждый, кому она необходима.

Выявление отличительных признаков предварительного и параллельного ему – адвокатского расследования связано с правовой позицией Конституционно- го Суда РФ, выраженной в пункте № 4 его Определения № 128-О от 6 июля 2000 года, исходя из смысла которого юридическая помощь по уголовному делу (а зна- чит и форма такой помощи – адвокатское расследование) не ограничена процессу- альными и временными рамками участия адвоката в производстве расследования и судебного разбирательства1.

Сказанное никак нельзя признать в качестве общего признака расследова- ния, которое, в случае его осуществления органами уголовного преследования (предварительное расследование), принципиально ограничено и временными и процессуальными рамками. Так, процессуальные, в том числе следственные, дей- ствия допустимы лишь при производстве по уголовному делу2, то есть в рамках уголовного процесса, начало которого отмечено моментом возбуждения уголовно- го дела3, а окончание – либо его прекращением в порядке Главы 29 УПК РФ, либо направлением с обвинительным заключением прокурору в соответствии с проце- дурой, регламентированной Главой 30 УПК РФ. После приостановления предва- рительного следствия производство следственных действий не допускается4. В развитие этого вопроса и в целях более глубокого осмысления сущности и особен- ностей адвокатского расследования в контексте защиты конституционных прав личности целесообразно предпринять попытку его отграничения от государствен- ного расследования и по другим признакам, суть которых заключается в следую- щем:

1)Как уже было сказано, предварительное расследование, в отличие от ад- вокатского, осуществляется лишь в правовом поле, устанавливаемом рамками уголовного процесса, вне которых следователь (дознаватель, прокурор) не вправе собирать доказательства. Полномочия по собиранию доказательств возникают у названных лиц только после возбуждения уголовного дела и прекращаются сразу по завершении его предварительного расследования. Следовательно, права и ин- тересы человека, подвергаемые ограничению в ходе досудебного производства, вне его пределов сохраняют неприкосновенность для органов обвинительной вла- сти.

2)Результаты следственных действий в рамках предварительного расследо- вания в силу положений глав 22-27 УПК РФ подлежат обязательному приобще- нию к уголовному делу. Указанные процессуальные нормы не содержат положе- ний, позволяющих говорить о праве представления обвинительных доказательств по усмотрению субъектов предварительного расследования, которые обязаны при-

1 Определение Конституционного Суда РФ от 6 июля 2000 г. № 128-О «По жалобе гражданина Паршуткина В.В. на нарушение его конституционных прав и свобод пунктом 1 части второй статьи 72 УПК РСФСР и стать- ями 15 и 16 Положения Об адвокатуре РСФСР».

2 Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации (часть 1 статьи 73).

3 Согласно части 1 ст. 156 УПК РФ, предварительное расследование начинается с момента возбуждения уго- ловного дела, о чём следователь, дознаватель, орган дознания выносит соответствующее постановление.

4 Часть 3 статьи 209 Уголовно-процессуального кодекса РФ.

227

общать к уголовному делу все полученные ими сведения, поскольку каждое из их процессуальных действий и решений должно быть открыто для обжалования в ус- тановленном порядке.

Вотсутствие в материалах дела хотя бы одного документа, отражающего имевшее место действие или решение следователя (дознавателя) лишает заинтере- сованных лиц права их обжалования, затрудняет доступ к правосудию, лишает личность права на защиту в его широком понимании.

Всвою очередь, правомочия адвоката по собиранию и представлению дока- зательств могут быть использованы по его усмотрению либо в тандеме, либо авто- номно в зависимости от выбранной стратегии и воли доверителя. То есть, адвокат не обязан представлять органам предварительного расследования и суду все соб- ранные им сведения. Сказанное в свою очередь означает, что доказательства, со- бираемые адвокатом, могут существовать вне процессуальной формы, так как об- ратное предъявляло бы к ним обязательное требование о приобщении к уголовно- му делу в случае состоявшегося собирания. Учитывая отсутствие указанного им- ператива, становится понятным, что адвокатские доказательства не нуждаются в процессуальной форме, так как деятельность адвоката не ограничивается рамками уголовно-процессуального закона – единственно возможной юридической формой уголовно-процессуальных отношений, за пределами которой за ним сохраняются полномочия, закреплённые частью 3 ст. 6 специального (адвокатского) закона. Ес- ли же предъявить к сведениям адвоката требование процессуальной формы, то это неизбежно блокирует право доверителей на внепроцессуальную квалифицирован- ную юридическую помощь в форме адвокатского расследования, что по своей природе, как было установлено, само по себе антиконституционно, а значит – не- допустимо и не может быть преодолено никакими потребностями, умаляющими интересы отдельной личности.

3) Ограничения доступа адвоката к определенной информации, установлен- ные рядом Федеральных законов (врачебная тайна, банковская тайна, коммерче- ская тайна, государственная тайна и др.), не действуют в отношении государст- венного следователя. Отраслевыми законами предусмотрена возможность рассек- речивания сведений, составляющих банковскую, врачебную и иную тайну по за- просу судов и следственных органов. По запросу же адвоката подобная информа- ция не предоставляется1.

4) Адвокат не обременён прямой обязанностью по защите прав и интересов иных, кроме доверителя, лиц, правовой статус которых при этом не должен быть ущемлён в результате адвокатских профессиональных действий. То есть, воздер- живаться в процессе своей деятельности от нарушения чьих-либо прав адвокат обязан в соответствие с частью 3 ст. 17 и частью 2 ст. 45 Конституции, но вот осуществлять непосредственную защиту кого-либо, не находящегося в довери- тельных отношениях с адвокатом, последний не обязан.

Вотличие от него, органы предварительного расследования, в силу требова- ний статьи 6 УПК РФ, имеют своим назначением не только защиту прав и закон- ных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений, но и защиту личности от незаконного и необоснованного обвинения, ограничения её прав и

1 Разъяснение Совета адвокатской палаты Ставропольского края от 25 сентября 2009 года «Об адвокатском за- просе».

228

свобод1. Следовательно, защищаемая адвокатом личность, права и свободы кото- рой каким-либо образом затронуты воздействием государственных мер принужде- ния в любом их проявлении – есть общий объект защиты, как со стороны адвоката, так и государства.

Данное обстоятельство с одной стороны, - объединяет адвокатское и госу- дарственное расследование, а с другой - разграничивает их, поскольку индивидуа- лизирует деятельность адвоката, адресуя её лишь к одному из участников уголов- но-правового спора, что дополнительно идентифицирует адвокатский вид рассле- дования.

Коротких Н.Н., кандидат юридических наук, доцент,

Дальневосточный федеральный университет

Некоторые аспекты в определении признаков множественности преступлений

Характеристика множественности преступлений должна подчеркивать не только то, что лицо совершило не одно преступление, но и то, что оно соверши- ло не первое преступление.

Совершение одним лицом двух и более преступных деяний свидетельствует, как правило, о повышенной опасности личности виновного. Но в некоторых слу- чаях совершение лицом даже нескольких преступных деяний не может рассматри- ваться как безусловное свидетельство его повышенной общественной опасности. Это обусловливает постановку вопроса о том, что каждый ли случай совершения одним и тем же лицом двух или более преступлений является показателем повы- шенной общественной опасности личности виновного и содеянного в целом? В судебной практике и доктрине уголовного права принято положение, согласно ко- торому при определенных обстоятельствах правового характера множественность отсутствует, а вновь совершенное преступление юридически оценивается как со- вершенное впервые. К числу таких обстоятельств, исключающих множествен- ность преступлений относятся освобождение от уголовной ответственности, пре- дусмотренные гл. 11 УК РФ (ст. 75 УК – Освобождение от уголовной ответствен- ности в связи с деятельным раскаянием; ст. 76 УК – в связи с примирением с по- терпевшим; ст. 78 УК – в связи с истечением сроков давности).

Эти основания освобождения не относятся к реабилитирующим, так как ли- цо признается совершившим преступление. Но дела могут быть прекращены толь- ко в отношении преступлений совершенных впервые и небольшой и средней тя- жести. При наличии признаков множественности преступлений освобождение от уголовной ответственности по указанным выше основаниям в отношении вновь совершенного преступления исключено. Но возможно применение перечисленных оснований прекращения дела к первому из совершенных лицом деяний, при нали- чии всех остальных условий. Так, если первое и последующее преступления раз- делены весьма значительным промежутком времени, исчисляемым годами, вряд ли можно говорить о повышенной опасности лица, совершившего эти деяния. Но в тех случаях, когда лицо вслед за первым уголовно наказуемым деянием совершает

1 Статья 6 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации.

229

новое, обычно прослеживается определенная противоправная тенденция в поведе- нии.

Поэтому предоставление возможности избежать уголовного наказания за первое преступление, даже если оно небольшой тяжести, по меньшей мере, не ло- гично. Ряд авторов предлагают в качестве критерия для решения вопроса о воз- можности освобождения от уголовной ответственности в части первого из пре- ступных деяний, образующих совокупность преступлений исходить из характера и степени общественной опасности второго и последующего преступных деяний. Если это будут преступления тяжкие и особо тяжкие, то освобождение от уголов- ной ответственности за первое из совершенных преступлений небольшой или средней тяжести невозможно1.

В целом мы поддерживаем эту точку зрения, но представляется, что смысл установления в уголовном законе всех перечисленных оснований освобождения от уголовной ответственности в том, чтобы предоставить возможность лицам, впер- вые совершившим преступление небольшой и средней тяжести избежать уголов- ной репрессии и последующим законопослушным поведением доказать, что со- вершенное деяние представляло некую случайность в их жизни. А если же лицо продолжает совершать незначительные преступления, тем более однородные (на- пример, несколько подряд краж, предусмотренных ч. 1 ст. 158 УК), то это уже не случайность, а закономерность в преступном поведении. Кроме того совершение тяжких и особо тяжких преступлений в подобных случаях свидетельствует о том, что оно не утратило свою общественную опасность.

Поэтому, считаем необходимым законодательно закрепить запрет на осво- бождение от уголовной ответственности за совершение любых преступлений, об- разующих совокупность.

Естественно, что это правило должно распространяться только на случаи привлечения к уголовной ответственности сразу за несколько совершенных пре- ступлений. Если лицо освобождается от ответственности по указанным выше ос- нованиям за одно совершенное преступление, то уголовное правоотношение меж- ду ним и государством, возникшее в результате совершения преступления, пре- кращается, и в случае совершения этим лицом нового преступления нет оснований для констатации множественности преступлений.

Кузьмина О.В., кандидат юридических наук, доцент,

Ивановский государственный университет

Институт пересмотра судебных решений, не вступивших в законную силу в российском уголовном процессе

Право на обжалование судебного решения по уголовному делу, не вступив- шего в законную силу, является одним из основных прав человека, закрепленных в Конституции РФ и международно-правовых актах. Так, в соответствии с п.1 ст. 2 Протокола №7 от 22 ноября к Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод ETS №005 (Рим, 4 ноября 1950г.) каждый человек, осужденный

1 См.: Черненко Т.Г. Множественность преступлений по российскому уголовному праву: Автореф. дис. докт. юрид. наук. – Томск, 2001. – С. 14; Кузнецова Н.В. Частичное прекращение уголовного дела при множествен- ности преступлений // Законность. – 2001. - № 1. – С. 32.

230