книги / Экономическая социология переходной России. Люди и реформы
.pdfВариант 2.1 — в принципе реализуем. Социалистические ценности имеют в России глубокие корни (идеология "со циальной поддержки”, "социальной защищенности”, спра ведливости и др.). В сочетании же с рыночной экономикой, которая тоже имеет немало сторонников, эта идеология может получить "второе дыхание”, но для этого нужна очень сильная политическая власть.
Вариант 2.2 — тип общества, распространенный в стра нах Европы и Америки. Этот тип "чистого капитализма” предполагает четкое функционирование всех институтов, в первую очередь правовой системы, причем в интересах не отдельных кланов, а всего общества. В обозримом будущем для этого варианта в России условий нет.
Вариант 2.3 — вполне реализуем, хотя капитализм в этом случае будет выступать не в "чистом виде”, а с огра ничениями, которые будут диктоваться идеологией нацио нализма.
Варианты 3.1, 3.2 и 3.3 — хотя и реализуемы, но не перспективны Почему?
С одной стороны, если учесть менталитет и настроение большинства населения России, то сегодня оно ближе все го к идеологии, которую можно назвать "обновленным со циализмом”. Это сочетание социалистической идеологии эпохи СССР с элементами современной рыночной и нацио налистической фразеологии. Эта идеология представлена в книге Г. Зюганова "Держава”. Вот "сухой остаток” из эко номической программы автора: 1) опора на национальные интересы и ценности; 2) выход из кризиса в интересах большинства; 3) опора на собственные силы (в противовес “западной помощи”); 4) отказ от шоковой терапии; 5) госу дарственное регулирование экономики в сочетании с ры ночными и коллективными формами; 6) опора на произво дителя; 7) признание земли общенародным достоянием, от каз от купли-продажи земли; 8) признание ВПК базой для оживления потребительского рынка [3]. В этой программе классические принципы советской экономической политики обновлены с учетом опыта рыночных реформ 1992—1997 гг. Главная новизна — частичное принятие рыночных форм экономики. Для программы Коммунистической партии это, конечно, немало. И это может позволить коммунистам уве личить число сторонников.
Однако идея смешанной экономики не только конфликтогенна, но и, по мнению многих компетентных экономистов (например, А Пияшевой), не приведет к
подъему экономики [6]. К тому же возврат России к общест ву советского типа с полностью огосударствленной экономи кой уже невозможен. Если взять только торговлю, то ее “ка питализация” зашла слишком далеко. К концу второго года реформ в России насчитывалось более 100 тыс. частных пред приятий, набирал силу процесс приватизации, повсеместно распространялась свободная торговля — продуктовые рын ки, вещевые “толкучки”. Из числа опрошенных весной 1993 г. жителей городов России 92% ответили, что в их городах есть рынки и “толкучки”. Даже 50% сельских жителей указали, что в местах их проживания есть такие рынки. В течение 1992—1993 гг. доля покупающих что-либо на таких рынках более чем удвоилась и составила 52% опрошенных. Возросло и число тех, кто имел опыт продажи вещей или продуктов “с рук”. К середине 1994 г. рыночный процесс находился уже отнюдь не на начальной, а на довольно продвинутой стадии. Рынок перестал быть экзотикой, люди начали жить в нем.
К тому же те виды и масштабы контроля над экономи кой, которые были в СССР, при рыночных формах стано вятся невозможными. Хотя в СССР дисперсность экономи ки была значительно меньшей, чем в нынешней России, но ее контролировал огромный управленческий аппарат. И все равно ‘‘теневая” экономика сохранялась. Теперь контроль резко усложнился, если не стал невозможным. Как говорят работники налоговых служб, “на все киоски контролеров не напастись”. Сейчас, в середине 1997 г., государство вво дит ужесточающие меры: требует лицензирования пунктов обмена валюты, пытается регулировать цены, устанавлива ет монополию в разных сферах экономики (внешняя торго вля, алкоголь и др.). Принимаются меры по нормализации налоговой системы. Государство пытается контролировать качество товаров, продаваемых на частном рынке. Однако все эти меры пока малоэффективны. Российский рынок вы ходит “из берегов”, плохо поддается контролю.
Причины этого ясны. С одной стороны» нынешний рос сийский рынок — это реакция на 80 лет несвободы. Эконо мику, освободившуюся от административных барьеров, во гнать назад, подчинить “мелочной опеке” очень трудно. С другой стороны, возникновение валютного рынка увеличи ло ценность денег. В этой ситуации естественно, что пират ские действия государства, в первую очередь грабительские налоги, порождают ответные антигосударственные дейст вия предпринимателей, которые вызывают еще более мощ ные государственные акции, и т.д. В этой ситуации возврат к советскому типу управления невозможен, хотя и наблюдаются симптомы поворота.
§ 59. Политическая борьба вокруг моделей будущего
Нынешняя политическая борьба является проявлением (в новых условиях) двух социальных наследий, полученных сегодняшней Россией от ее прошлого. Две исторические традиции породили естественное следствие — фундамен тальный конфликт между сторонниками социализма и сто ронниками движения страны по капиталистическому пути. Это тот же самый конфликт, который проявился в годы коммунистической революции 1917 г. Рыночная реформа воспроизвела его в новых формах: 1) в форме парламент ской борьбы между палатами Федерального Собрания (Ду мой и Советом Федерации) и Правительством и 2) в форме массовых акций неповиновения. Например, в июле 1997 г. “Трудовой Россией” был организован “поход на Москву” с политическими лозунгами отстранения Президента от вла сти. В октябре 1997 г. думская оппозиция готовится к объ явлению импичмента Президенту. Даже думская фракция “Яблока” отстаивает вотум недоверия Правительству. Если учесть, что протесты в регионах, на промышленных пред приятиях, на шахтах, в больницах и школах, происходят повсеместно и постоянно, то можно прийти к выводу: Рос сия переживает “революционную ситуацию”, хотя эта ситу ация не взрывная, а растянутая в пространстве и во време ни, “вялотекущая”. Для власти эта ситуация неопасна, но дезорганизацию она усиливает бесспорно.
Таким образом, в “вялотекущей” революционной ситуа ции участвует все общество — и “верхи”, и “низы”. Однако мотивация антиправительственного поведения у них раз ная. У “низов” это возмущение наглостью власти в части оплаты труда миллионов работников, игнорированием их бедственного положения. У оппозиции же противостояние властям — это путь к перераспределению власти, способ самоутверждения. Ведь реформирование экономики, ее “капитализация” тормозят достижение коммунистами их целей. Поэтому хотя они на словах и поддерживают ры ночные реформы, но на самом деле их политические цели антирыночные. Это еще в 1993 г. отмечал В.Л. Шейнис, от вечавший на вопросы интервью.
«Сегодня кризис между парламентом и Президентом достиг столь большой остроты, что ситуация стала тупико вой. Даже тот временный компромисс, который был дос тигнут на VII Съезде, сегодня уже недостижим. Ибо сей час обе стороны желают одного: полной победы над про тивником. Но конфликт между парламентом и Президен
том отражает существующий в стране более глубокий кон фликт между сторонниками реформ и антиреформенными силами. Последние тоже толкуют о реформе, но трактуют ее так, что при их трактовке реформа делается неосущест вимой. И если бы эти силы взяли верх, то это означало бы политический и экономический откат, возврат назад. Этот основной сегодня конфликт обществом не осознан. Счита ется, что главный конфликт — между исполнительной и за конодательной властью. Но это лишь внешнее проявление более глубокого конфликта между реформаторами и анти реформаторами.
Конечно, значительная часть сил, которые сегодня вы ступают против Президента, субъективно не связывают свои цели с возвратом к старой системе. Так, основная часть блока ФНС и “Гражданского союза” не считают, что они хотят повернуть назад. Но при этом они выступают за централизованное административное регулирование эконо мики. А это не может не быть связано с ущемлением демо кратических свобод.
В сложившейся ситуации есть вина и президентских сил, “президентской партии”. Дело в том, что она концентриру ет свое внимание на проблемах власти. Когда это делает оппозиция, то это понятно. Но у Президента огромная власть уже есть. И ошибка его в том, что Он решает те про блемы, которые кажутся наиболее решаемыми, — перерас пределение власти между парламентом и Президентом, центром и регионами. Вместе с тем главные задачи, кото рые находятся в сфере экономики, не решаются».
Это было сказано 4 года назад. Если с учетом нарисован ной Шейнисом картины оценить ситуацию осени 1997 г., то она совсем не тупиковая. Бесспорно, что стороны научились находить компромиссные решения, которые (решения) “продаются” и “покупаются” за те или иные уступки сторон. С одной стороны, это показатель политической бесприн ципности как коммунистов, так и “западПЧков”. Но важнее другое: как ни парадоксально, но именно благодаря их бес принципности постепенно “выковываются” более цивилизо ванные формы управления страной в условиях многопар тийности. Ведь еще 6 лет назад никаких Таких форм вооб ще не было, как не было и самой многопартийности. На на чальном этапе рыночных реформ оппозиция была более идейной, но зато и более наивной. Еще в 1993 г., когда по ворачивать к социализму было поздно (поздно было уже в 1991 г.!), ее идеологи все еще продолжали убеждать в “пре имуществах социализма”.
В доказательство приведу отрывок из интервью одного из ведущих идеологов коммунистов — Б.П. Курашвили (1993 г.).
«Поскольку положение в стране ухудшается и будет ухудшаться, демократы торопятся проводить выборы. Но это им ничего не даст. Перспективной для России является компартия, но лишь в том случае, если она заявит себя как партия нового социализма. Новый социализм — это само управляемые народные предприятия на рыночной и демо кратической основе. Собственником должно быть государ ство, владельцами собственности — трудовые коллективы. Капитализация для России не годится, народ ее не выдер жит. Путь России — коллективное владение народной соб ственностью.
Сейчас власть держится на инфляции. Предприятия произвольно повышают цены на продукцию. За счет этого производственная сфера поддерживает себя. Но долго это продолжаться не может. В ближайшее время спад произ водства будет сильнее. Цены в 2—3 раза вырастут, поло жение предприятий будет ухудшаться. Ведь 5—6 лет обо рудование не обновляется. Высокотехнологическое произ водство падает и должно дойти до критической точки. Поэтому протест народа неизбежно наступит, будет взрыв. Кроме того, когда начнется “большая приватиза ция”, она сразу дискредитирует себя, и начнется реприва тизация. Например, на “Уралмаше” один предприниматель предъявил 130 000 ваучеров на сумму 1 млрд. 300 млн. по номиналу и стал владельцем 18% акций. Хотя сейчас 50— 60% населения безразличны к экономике, но 30% склоня ются к восстановлению социализма. Показательны выбо ры в Краснодарском крае весной сего года: Боровой и другие рыночники не набрали и 10%. Из явившихся более 50% голосовали за коммунистов.
Вместе с тем старая модель социализма действительно не нужна. Нужен новый социализм. Многоукладность эко номики не нужна, она порождает грабеж. Капиталистиче ский сектор показал себя как грабительский. Есть иллюзия, что перспективен национальный российский капитал. Но в международном масштабе он шансов не имеет.
Сейчас государство торгует не принадлежащей ему соб ственностью. Правительство полностью дискредитировало себя. Поэтому народ неизбежно поймет это и сметет его. Попытки воссоздания социализма неизбежны прежде все го в самом процессе капитализации. Эти попытки будут до тех пор, пока навязываемый обществу строй еще не пустил глубоких корней (в ближайшие год-два). Такие попытки не-
избежим и потом, если капитализм худо-бедно утвердится. Ведь тогда он еще более скомпрометирует себя — уже не грабительской переходной “реформой”, когда можно обе щать взамен сегодняшних лишений золотые горы в буду щем, а самим этим будущим, через пять—десять лет. Опас ности гражданской войны в России нет. Есть 5—10% бир жевиков, но они не могут пойти на открытую гражданскую войну, поскольку у них нет гражданских чувств. Они спо собны лишь на криминальную войну» [7].
По оценке Б.П. Курашвили, данной им летом 1997 г., положение в стране хуже, чем он предсказывал в 1993 г. По его же оценке, реальный спад производства наполови ну больше, чем в годы Великой Отечественной войны [7]. Что касается оценки той модели (“нового социализма”), которую он считает адекватной российской специфике, то Курашвили отстаивает ее и сегодня. Более того, эта мо дель сегодня включена в программу партии Пригарина (РПК — КПСС). Несмотря на малочисленность этой пар тии, было бы важно выяснить, в какой мере эту модель поддерживают трудовые коллективы промышленных пред приятий.
Выше говорилось о том, что население страны за годы рыночных преобразований прошло немалую “школу капи тализма”, освоило характерные для рыночной экономики модели экономического поведения. Но нужно различать реальное поведение и идейные приоритеты. Ведь реальное поведение (например, покупка или продажа акций, денеж ные накопления, совмещение занятий) диктуется теми объ ективными условиями, которые складываются в стране, ко торые “берут за горло”. Люди ведут себя так, как этого требует их экономическое положение. Поэтому их поведе ние может совсем не соответствовать тому, что они счита ют правильным, разумным даже для них самих. В социоло гии это называется “расхождение вербального и невербаль ного поведения”.
Гипотетически противоречие между этими двумя форма ми массового поведения сегодня, безусловно, имеется (хо тя глубина его, конечно, никому не известна). Если пред ставить, что “идеология социальной справедливости” под держивается значительным числом людей, то это значит, что Б. Курашвили прав, что капитализм для российского общества действительно неадекватен, что он утверждается вопреки ментальности общества.
Основания для такой оценки в стране имеются. Ведь как было показано в книге, рыночные реалии Хотя и удовлетво ряют сегодня насущные потребности людей* но сопровож
даются критическим отношением населения к “духу капи тализма” — к появившимся российским миллионерам и миллиардерам, к новым чиновникам с их неуемной жаждой обогащения за счет коррупции и мошенничества, к деграда ции морали. Всеобщее недовольство всеми этими и многи ми аналогичными болезненными явлениями постсоветской жизни формирует в России механизм, который в очередной раз может взорвать начавшееся развитие рыночной эконо мики. Что это за механизм?
Сейчас в России идут три взаимосвязанных процесса. Первый процесс — продолжающийся распад старых соци ально-экономических связей, рождающий спад производст ва, кризис неплатежей, безработицу, забастовки. Этот про цесс — естественное следствие слома административно-ко мандной системы.
Второй процесс — усиление кризиса массового сознания, дефицит духовных ценностей. Этот процесс на этапе ре формирования общества породил целый “веер” чрезвычай но губительных социальных последствий: от роста алкого лизма и преступности до наркомании.
Третий процесс — усиление конфликтности в общест ве, обострение идеологической и политической борьбы, на ступление оппозиционных сил на господствующую власть, призывы и подготовка к ее свержению. Тревожными симптомами являются такие публикации, например: “Рос сийские неонацисты утверждают, что их люди проникли во все властные структуры” [8].
Эти процессы образуют некую систему — механизм воз можной реставрации если не советского варианта социа лизма (что, видимо, исключено), то, по крайней мере, неко его “социализмоподобного” режима, который возьмется навести в стране жесткий порядок и перераспределить на грабленное за период рыночных реформ (правда, такого рода перераспределение собственности, о котором пишут неонацисты, плохо согласуется с каким бы то ни было по рядком).
На рис. 2 изображен механизм возможной реставрации в России того или иного варианта “жесткого режима”. Бес спорно, что инициаторы установления такого режима об ратятся к идеологии социализма, так или иначе будут эксплуатировать ее.
Хотя, конечно, нельзя сказать, что этот механизм обя зательно сработает, но вероятность этого имеется. Вопервых, потому, что слом административно-командной си стемы действительно лишил население страны былой ста бильности, былой уверенности и защищенности. Хотя ве
личие СССР держалось главным образом на его военной мощи, но в целом СССР как на Западе, так и изнутри ощу щался как великое государство. Это питало духовную жизнь. Отсюда вырастало великое искусство, отсюда ро ждались трудовые подвиги. Потерю всего этого немалая часть населения ощущает как трагедию. Люди действи тельно оказались между двумя мирами. В обществе царит неуверенность.
Во-вторых, реформаторы, взявшиеся за обновление экономики и общества, оказались банкротами в трех смы слах: моральном, политическом и организационно экономическом. В моральном смысле они проявили себя с
Рис. 2. Социальный механизм возможной реставрации “духа социализма” в России
самой негативной стороны, оказавшись людьми, которые ради собственного обогащения готовы на любые акции вплоть до преступных. Что касается таких “мелочей”, как вранье собственному народу, так это в их поведении ока залось нормой. В политической деятельности они допус тили полную дискредитацию фундаментального понятия “демократия”. Такая реакция общества на демократию, какая сформировалась в постсоветской России, когда по нятие “демократия” приобрело стойкий синоним “дерьмократия”, едва ли была в какой-либо более или менее раз витой стране.
Что же касается подъема экономики, то проводимый курс пока далек от этой цели. Оппозиция, как уже отме чалось, на словах не против реформ. Напротив, она декла рирует свою приверженность рынку. Но какому? В книге Г. Зюганова “Держава” читаем: «Основой экономической политики должен стать отказ от методов “шоковой тера пии”, переход к системе государственного регулирования основных направлений экономики в сочетании с рыночны ми методами хозяйствования на базе различных форм соб ственности при приоритете ее коллективных, обществен ных форм» [3]. И одновременно: “...создание новой систе мы управления производством, задачей которой являлась бы выдача производителям рекомендаций, свободных от жестких бюрократических планов, но дающих ориентиры на оптимальные объемы производства данной группы то варов”. Как видно, экономическая программа автора по ее словесному содержанию не антирыночная. Она скорее утопическая, повторяющая те механизмы регулирования экономики, неэффективность которых доказана опытом
СССР и толкнула Горбачева на перестройку. Так что к со гласию коммунистов с рыночным курсом едва ли можно относиться серьезно.
Однако даже если прогноз, показанный на рис. 2, оправ дается, опыт рыночных преобразований, имевших место в России в конце 80-х — 90-е годы, сохранит свое историче ское значение, ибо, как сказал Булат Окуджава, “прогресс
—это накопление памяти”. Нынешний этап рыночных пре образований, приобретенный обществом социальный опыт
—все это уже обогатило экономическую культуру населе ния страны. Начавшие возникать новые социальные и эко номические потребности, приоритеты, стереотипы поведе ния как в экономике, так и в образе жизни при любом ис ходе политической борьбы оставят свой след в массовом сознании. Заложенные семена рыночной культуры все рав но дадут свои всходы.
Какими бы тяжелыми ни оказались последствия рыноч ных реформ — обществу нужно обретать себя, формиро вать свой новый облик. Для этого нужно искать и находить новые пути, диктуемые новыми условиями, но в то же вре мя нужно использовать и то, что называется “сокровищни цей исторического опыта прошлого”, опыта как мирового, так и собственного. Поэтому в следующей главе я рассмо трю возможные подходы к практическим решениям тех проблем, которые “высветились” в России.
ГЛАВА XV II
Что делать для будущего
§ 60. Эксперты считают: России нужна сильная власть и смешанная экономика
Известно, что отвечать на вопрос “Что делать?” труднее всего. Труднее потому, что для ответа на него нужны кон кретные программы действий, причем программы не “бумажные”, а работающие. А для их разработки нужен практический опыт, которого у страны пока мало. Поэто му так ценна информация, получаемая от компетентных экспертов. На их мнение опираются пресса и ТВ, опирает ся и наука.
Я уже писала о 200 экспертах, которые регулярно опра шивались нами в 1993 — 1994 гг. по актуальным проблемам политических и экономических перемен в России [9]. В чис ле прочих тогда задавались и вопросы о том, какие практи ческие перемены нужны для того, чтобы нормализовать ход реформ и ситуацию в стране. Однако предварительно зада вался прогнозный вопрос: “Как вы думаете, какой в перспе ктиве будет политическая система России?” Хотя вопрос этот прогнозный и эксперты писали о той системе, которую можно ожидать, но в их ответах присутствовал и второй ас пект — желательность той или иной системы для страны (конечно, желательность по мнению отвечавшего эксперта). В целом картина ответов оказалась следующей (в %):
Демократия западного типа |
24 |
Авторитарный режим |
20 |
Особая система, соответствующая |
|
ее историческому прошлому |
39 |
Тот или иной вариант советской власти |
7 |
Не знаю |
10 |