книги / Экономическая социология переходной России. Люди и реформы

гоприятные условия для завоевания номенклатурой тех экономических позиций, которых она ранее не имела и в которых остро нуждалась. Поэтому трех перестроечных акций Горбачева — гласности, "нового мышления” и "но­ вых форм хозяйствования” — было более чем достаточно для того, чтобы номенклатура могла взамен старых обре­ сти новые социальные роли.

§ 50. Старая номенклатура и новый правящий класс: различия на фоне сходства

Итак, среди комплекса процессов формирования в России новой социальной стратификации главным является воз­ никновение нового господствующего класса [10]. В постсо­ ветской России этот процесс состоял в том, что на место партийно-советской номенклатуры пришел новый господ­ ствующий класс российского общества — класс управлен­ цев-капиталистов.

Различие между этими классами весьма существенное. Номенклатура СССР — это был класс управленцев-админи­ страторов. Их причастность к собственности была завуали­ рована. Так как считалось, что КПСС и народ едины, что государство реализует интересы трудящихся, то руководя­ щая роль секретарей РК, ГК, ОК КПСС считалась естест­ венной: они выполняют волю народа.

Впостсоветскую эпоху этот класс из политического пре­ вратился в экономический. Из "теневого” хозяина средств производства он превратился в открытого собственника. Например, Черномырдин, ранее бывший влиятельным чи­ новником, ныне не только председатель правительства, но

исовладелец акций "Газпрома”.

Внаучной литературе этот класс называют "элитой”. Но это название не проясняет его особенностей, а скорее вуа­ лирует их. Ведь элита — это всегда что-то лучшее, высоко­ качественное. В российском же крупном бизнесе немало преступников, не говоря уже о случайных людях, попавших

во власть через сомнительные каналы.

Говоря о политической элите, в научной литературе чаще всего не выделяют тот ее слой, ту группу, которая правит страной, т. е. господствующий класс. Означает ли это, что страной правит вся нынешняя “политическая эли­ та”? Но ведь в ее состав входят многие слои, которые не правят страной (лидеры оппозиции, академики, генералы и Ар.).

Представляется, что господствующий класс современ­ ного российского общества — это, во-первых, крупные капиталисты-банкиры, президенты крупнейших корпора­ ций, руководители “естественных монополий” и т.п.; вовторых, высшие госчиновники, которые одновременно владеют крупным капиталом; в-третьих, высшие полити­ ки, принимающие главные политические решения и уже поэтому обладающие огромной экономической властью. Как видно, правящий класс — это не вся политическая элита, а лишь та ее часть, которая причастна к важней­ шим экономическим и политическим решениям в масшта­ бе всей страны.

В отличие от номенклатуры, власть которой была в ос­ новном административной, власть нового правящего класса базируется на экономическом фундаменте: новые управ­ ленцы правят страной не потому, что они занимают высшие места в иерархии управления, а потому, что обладают эко­ номической мощью.

Как произошел переход от номенклатуры к новому классу управленцев-капиталистов? После 1991 г., когда партийная иерархия была сломана, номенклатура рвану­ лась в рынок — стала создавать и заполнять новые него­ сударственные хозяйственные структуры. Некоторые бывшие высокопоставленные коммунистические аппарат­ чики возглавили независимые политические партии, неза­ висимые экономические ассоциации и союзы, крупные от­ раслевые и межотраслевые производственные объедине­ ния. В огромных масштабах создавались разного рода ас­ социации, фонды, центры, фирмы —' Как отечественные, так и совместные с западными партнерами, как легаль­ ные, так и нелегальные. Стартовые позиции для овладе­ ния бывшей госсобственностью у вчерашних партийных и советских работников были мощными. Объявленную в стране свободу предпринимательской деятельности от государства номенклатура использовала как свободу для государства от какого бы то ни было контроля. Да его (контроля) тогда и на самом деле не было, так как совет­ ские органы госконтроля были одномоментно дезавуиро­ ваны, а иных не существовало.

Процесс становления правящего класса включал два “русла”: перераспределение и накопление капитала пере­ плетались с перераспределением должностных мест в аппа­ рате власти. В результате все ключевые Позиции в экономи­ ке заняли те самые аппаратчики, которые вчера возглавля­ ли политическую и хозяйственную жиЗнь СССР. Только то­ гда они управляли от имени марксизма-ленинизма и с по­

мощью административных рычагов, а теперь — без идеоло­ гии, но зато через свою причастность к собственности. Подъему этого класса в огромной мере способствовала и политика приватизации.

Какими оказались черты нового господствующего клас­ са России [10]?

Во-первых, он естественным образом оказался безы­ дейным и свободным — не связанным никакими партий­ ными и идейными обязательствами: коммунистическая идеология была в одночасье отброшена, а иной этот класс не обладал. Правда, на первых шагах ощущалась потреб­ ность иметь какой-то комплекс демократических идей, от­ ражающий новые ценности, в частности, некоторое время муссировались понятия “демократия”, “гражданское об­ щество”. Но вскоре все это было забыто. Потребности в институировании каких-либо духовных принципов новый класс не обнаружил. Духовный вакуум первых месяцев по­ сле распада СССР вскоре был компенсирован возникнове­ нием комитетов и комиссий Совета Федерации, представ­ лявших идеологию и интересы новых политических партий и движений.

Во-вторых, судьба высших страт в постсоветской Рос­ сии тесно связана с развитием рынка. Как я уже писала, на начальном этапе реформы, в конце 80-х — начале 90-х гг., общество оказалось перед фактом захвата но­ менклатурой ключевых позиций в начавших возникать но­ вых рыночных структурах. Некоторое время общество было шокировано этим. Действительно, та самая партий­ ная номенклатура, обвиненная во всех бедах экономики

СССР, снова становилась Хозяином в стране! Да, с само­ го начала переходного процесса номенклатура боролась за сохранение своей монополии в экономике. В принципе, у нее были два пути: 1) стать оппозицией к рынку, бо­ роться против него или 2) включиться в рыночный про­ цесс и превратиться из скрытых собственников в откры­ тых. Первая стратегия в условиях всеобщей поддержки рынка невыгодна. Поэтому номенклатура начала активно внедряться в рынок.

Критическое отношение населения России к проникно­ вению номенклатуры в новые рыночные структуры было проявлением своеобразного “рыночного утопизма”. Ведь на самом деле иной социальной силы, способной налаживать рынок, в России не существовало и нет. Быстро включить­ ся в бизнес не могли ни рабочие, ни служащие, ни специа­ листы, ни ученые. Партийные же чиновники, недавние от­ ветственные работники ведомственных структур и мини­

стерств были единственными, кто имел для этого наиболее благоприятные возможности. Действительно, предшествую­ щий опыт руководства экономикой, связи, и, главное, вы­ учка, “хватка”, адаптированность к советским хозяйствен­ ным трудностям, умение пользоваться “теневыми метода­ ми” хозяйствования позволили партийной и другой совет­ ской номенклатуре быстро овладеть ключевыми позициями в рыночных процессах.

В-третьих, изменилось соотношение открытости и “тени” в положении нового господствующего класса. С одной сто­ роны, он стал менее “теневым” в том смысле, что теперь может не скрывать свою причастность к экономике, к ры­ ночной деятельности. С другой стороны, статус представи­ телей этого класса в немалой мере остается “теневым”: та часть бывшей цартийной номенклатуры, бывшего аппарата министерств и ведомств, которая стала превращаться в субъектов собственности, не афиширует свою деятельность. Сказывается отнюдь не только шок от смены статуса или чувство вины (или, по крайней мере, неловкости) перед со­ гражданами, но и жесткие законы рынка — коммерческая тайна.

Однако сам “теневой” характер нового правящего клас­ са отличается от этого же феномена в эпоху СССР. Напри­ мер, то, что секретарь Новосибирского обкома КПСС был главным хозяином области, знали все. Но считалось, что он хозяин только политически. Что касается его личного кар­ мана, его причастности к собственности, То он имел столь­ ко, сколько разрешало Политбюро ЦК КПСС. Не больше и не меньше. Поэтому государство охраняло его экономиче­ ские привилегии от посторонних глаз. Правда, отдельные представители номенклатуры выходили за установленные границы привилегий, увеличивали свое богатство. Но это не было нормой.

У “теневого” статуса нынешней экономической элиты иная природа. Сегодня “тень” скрывает Новых предприни­ мателей не только от народа, но и от государства. Одна из главных причин появления новых “теневиков” — экономи­ ческие запреты и чрезмерные налоги. Этим объясняются огромные объемы “теневой” экономики 90^х годов: она ста­ ла тотальной.

“Теневой” характер деятельности нового правящего класса объясняется также обилием установленных запре­ тов на бизнес. Например, в мае 1993 г. Министерство эко­ номики приняло постановление о порядке лицензирова­ ния многих десятков видов деятельности — от демонст­ раций кино- и видеофильмов до благоустройства терри­

этот класс — реальная социальная сила, от которой всерь­ ез зависят ход реформ и многие другие процессы в стране.

При всех названных здесь новых чертах в сознании ново­ го правящего класса сохраняются черты номенклатуры, на­ пример слабая ориентация на “низы”, недостаточная откры­ тость. По мнению Н. Шмелева, нынешней российской элите свойственны “глубокое, въевшееся, наверное, в гены презре­ ние к народу, неимоверная и тупая уверенность в том, что он выдержит все”. Н. Шмелев назвал ряд известных фактов из опыта проводимой в России экономической политики, по­ казывающих, что реформа сопровождается “чудовищным обманом людей, проводится при полном игнорировании их интересов”. Об этом, по его мнению, свидетельствуют: 1) ин­ фляционное финансирование; 2) всеобщая натурализация обмена; 3) обесценивание более чем на 95% сбережений гра­ ждан; 4) невыплаты или задержки выплат зарплаты; 5) не­ знание психологии директоров советских предприятий, не­ способность предвидеть кризис неплатежей; 6) ориентация только на приватизацию крупнейших государственных пред­ приятий, пренебрежение возможностями частного сектора, частного предпринимательства; 7) высокий уровень налого­ обложения новых предприятий, новых производственных инвестиций; 8) удушение отечественного экспорта; 9) арест счетов держателей валюты и т.п. [12].

При всех дефектах нового правящего класса его роль в переходе России к рынку в целом оказалась эффективной. Ведь если вдуматься, то этот переход стал возможным именно благодаря активности номенклатуры. Действитель­ но, государство как собственник средств производства от­ теснено на задний план. Это первое и главное. Второе. Не­ смотря на то что рынок оказался монополизированным и “теневым”, в России все же появились ростки независимо­ го бизнеса. Несмотря на крайне' неблагоприятные условия для малого и среднего бизнеса, все же, Как будет показано далее, он начал возникать, и не только в сфере услуг, но и в сфере производства

Мощным ускорителем процесса формирования частных собственников в России является повсеместное проникнове­ ние западного капитала, создание совместных предприятий. Бесспорно, процесс капитализации экономики в стране идет.

Однако при всем этом нельзя не видеть весьма неблаго­ приятных и даже опасных факторов в той реальности, в ко­ торой происходит этот процесс. Во-перВых, возникающий частный капитал не имеет под собой каКой-либо институ­ циональной основы — ни серьезной правовой защиты, ни социальных традиций. Ведь в давно сложившихся, нормаль­

но функционирующих обществах экономические отноше­ ния (распределение собственности между разными соци­ альными группами, разделение прав и обязанностей, функ­ ций и ответственности) базируются на вековых традициях. Традиции же охраняются устойчивыми социальными ин­ ститутами — государством, правом, религией, нравственно­ стью, семьей. Поэтому в развитых странах особых полити­ ческих катаклизмов по поводу экономической политики правительств не наблюдается. Наблюдаемая же в России политическая борьба вокруг каждого экономического шага власти — это результат того, что требуемых институтов, способных поддерживать и “вписывать” новые экономиче­ ские формы в “тело” общества, пока нет. Частные собствен­ ники в России возникают вопреки отсутствию всего этого.

Во-вторых, в российском обществе чрезвычайно слабы интеграционные социальные связи и чрезвычайно высока социальная конфликтность. За этим стоит многое. Но глав­ ное — стоят социальные группы, имеющие разный образ будущего страны. Политические интересы этих групп пока сильнее гражданских, групповые — сильнее общесоциаль­ ных. Это тормозит формирование реальных независимых собственников. Ярким примером является судьба россий­ ских фермеров: консервативная политика “коммунистиче­ ского лобби” открыто тормозит их развитие.

Важнейшим рычагом формирования новой социальной стратификации в России явились приватизационная поли­ тика и проведенный курс на приватизацию предприятий.

§ 51. Политика приватизации — опять "теневые" собственники

Причины, заставляющие говорить о политике приватиза­ ции, понятны. Так как переход к рынку был осуществлен “сверху”, то новые классы формируются под влиянием по­ литики государства и зависят от того, какие именно кате­ гории потенциальных собственников получают поддержку. Другое дело, что “на низах” политика правительства де­ формируется в соответствии с интересами разных претен­ дентов на собственность.

За шесть лет реформ сложились две основные точки зре­ ния на политику приватизации: 1) официальная позиция власти, правительства и 2) позиция неправительственных кругов: политической оппозиции, предпринимателей (но­ вых владельцев разгосударствленной собственности), уче­ ных-экономистов, прессы.

По официальной оценке Правительства России, 30 июня 1994 г. была завершена чековая приватизация. Комментато­ ры объявили: “С завершением приватизации Россия покон­ чила с социализмом. Наступает время капитала”. В интер­ вью газете “Известия” заместитель председателя Госком­ имущества Д. Васильев сказал, что в России около 50 млн. собственников, каждый из которых обладает десятками ак­ ций [13].

За время, прошедшее после этой оценки, в сфере собст­ венности произошло много событий. Пресса последних лет заполнена материалами о грандиозных конфликтах, ожес­ точенной борьбе претендентов на собственность на сотнях предприятий страны. Эта борьба нередко тянется годами, сопровождается заказными убийствами. Однако правитель­ ство воздерживается от каких-либо оценок происходящего. Его экономическая политика как бы не имеет памяти: но­ вые курсы объявляются, но ранее принятые как бы забыва­ ются. Например, в документе “О среднесрочной Програм­ ме Правительства Российской Федерации на 1997—2000 гг.” [14] говорится об экономическом росте, подъеме инвести­ ционной активности за счет интересов отечественных това­ ропроизводителей и др. Но при этом, как отметил на обсу­ ждении этой программы С. Глазьев, «отсутствие должного откровенного анализа ошибок, которые были допущены, не позволило разработчикам проанализировать “узкие места”, которые сегодня существуют, и барьеры экономического роста » [14].

Эта ситуация объясняет причины критической оценки проведенной приватизации со стороны политической оппо­ зиции, предпринимателей, науки. Главные из называемых де­ фектов таковы: 1) бюрократический, номенклатурный хара­ ктер приватизации, проводившейся в интересах государст­ венных чиновников; 2) “теневой” характер приватизации, ее проведение не путем открытых конкурсов и открытой кон­ куренции, а путем тайных сговоров заинтересованных лиц. Эта социальная природа приватизации выразилась в ее низ­ кой экономической отдаче для государства и общества.

Резко критически оценивают приватизацию и сами предприниматели. По их мнению, собственники в России эфемерны, безвластны, формальны. Вот мнение одного из предпринимателей, высказанное в период, когда власть оценивала приватизацию как “исторический поворот” (1994 г.): “Щедрой рукой государство определило долю каждого из нас в общегосударственной собственности. Она равна приблизительно 13—14 доллЭто цена ваучера по биржевому курсу. И вот я сижу со своим ваучером и

почему-то не бегу сломя голову вкладывать его в инвести­ ционные фонды, к чему меня усиленно призывает рекла­ ма. Не бегу, потому что не верю. Не верю, что из ваучера стоимостью в два бутерброда может выйти что-нибудь путное” [15]. По мнению автора, проведенная приватиза­ ция — это еще большее “отчуждение производителя от собственности”.

Кто прав в этом споре? За несколько месяцев до окон­ чания чековой приватизации мы выясняли мнение 200 экс­ пертов ВЦИОМа о ходе приватизации в России. Как уже отмечалось, в состав группы экспертов входили крупные политики, директора различных предприятий, предприни­ матели, крупные ученые-экономисты. Именно эти люди могли авторитетно судить о той политике приватизации, которую проводило правительство [16].

Ответы экспертов показали, что они оценивают полити­ ку приватизации весьма критически: 57% считали ее непра­ вильной, 35% — правильной, 8% не смогли оценить. На во­ прос “Какие ошибки в проводимой политике приватизации вы видите?” эксперты дали ответы, указывающие на прин­ ципиальные (по их мнению) дефекты приватизации в ее российском варианте. Среди них были названы:

1.Недемократический, бюрократический характер при­ ватизации: она идет в интересах отраслевых лобби, дире­ кторов предприятий, чиновников, а не большинства ра­ ботников.

2.Фиктивный, формальный, кампанейский характер.

3.Сохранение старой системы под новыми названиями, отсутствие разгосударствления, вместо которого идет пере­ распределение собственности между разными группами го­ сударственных же чиновников; создание суперведомств.

4.Отсутствие правовых основ, беззаконие, коррупция.

5.Избыточно коллективистский характер, когда собст­ венниками становятся коллективы.

6.Бесплатность.

Отвечая на вопрос о дефектах политики приватизации, эксперты назвали ее негативные экономические и социаль­ ные последствия: расширение экономической преступности, огромные масштабы отмыва капиталов, скупку ваучеров, спекуляцию собственностью, разрушение технологических цепочек; еще большее усиление монополизма. Особо под­ черкивались отсутствие положительного влияния на стиму­

лы к труду, профанация понятия “собственник”. Наконец, часть экспертов назвала практические действия, которые следовало бы осуществить для исправления допущенных ошибок. Ранжировка полученных предложений (в зависи­ мости от долей назвавших их экспертов) такова:

1)ускорить малую приватизацию;

2)снизить налоги с приватизированных предприятий;

3)не допускать номенклатурной приватизации, обеспе­ чить ее демократический характер;

4)усилить контроль государства за приватизацией;

5)передавать госсобственность трудовым коллективам;

6)не подталкивать приватизацию, отказаться от форма­ лизма.

Бросается в глаза, что ответы экспертов касаются не тех или иных конкретных экономических форм, методов прива­ тизации (например, ее вариантов, которые были положены в основу акционирования), а ее общеполитических основ. Это значимый факт. Наши эксперты — это наиболее обра­ зованная часть российского общества, его “мыслящая эли­ та”. И естественно, что этот слой сформулировал то, что “носится в воздухе”, что ощущает большинство “простых людей”. Иначе говоря, эксперты выразили основные пре­ тензии общества к политике приватизации, проводимой правительством страны. Однако никакой систематической работы в указанных направлениях в 1995—1997 гг. не про­ водилось.

Ответы экспертов показали, чего же ждало общество от приватизации. Люди ждали, что она будет демократи­ ческой, массовой, законной; что собственниками станут честные и квалифицированные люди, “радетели” за народ и общество. Все эти ценности — демократизм, массовость, законность — это то, что содержалось во множестве идеологических программ КПСС, к чему люди были при­ учены еще в советские времена. Но эти ожидания не реа­ лизовались.

Кроме этих дефектов, которые отражали общественное мнение, в оценках экспертов проявились некоторые более конкретные позиции, по которым единого мнения нет. Пре­ жде всего идет борьба между сторонниками разных соци­ альных типов собственников в будущей российской эконо­ мике: сторонниками передачи собственности трудовым кол­ лективам и, напротив, сосредоточения ее в руках отдель-