книги из ГПНТБ / Панфилов, М. И. На подступах к высотам воспоминания, наблюдения, раздумья о прошлом и будущем черной металлургии Урала

Сложный процесс затвердевания стали протекает именно в вертикально опущенных кристаллизаторах, смонтированных под землей. Не терпелось посмотреть, что делается там, на глубине почти трех десятков мет­ ров.

Нас пригласили в лифт. Щелчок — и кабина стреми­ тельно несется вниз. Мы выходим и в изумлении оста­ навливаемся.

Первое, что поражает,— величественное движение чего-то мощного, огненно-красного. Однако того изну­ ряющего пекла, какое рабочий испытывает у печей и разливочных канав, здесь нет и в помине: от потока лу­ чистой энергии, идущей от слитка, человек надежно защищен. Беловато-красная, метровой ширины полоса ползет меж обливаемых холодной водой валков. Она медленно спускается. Кажется, ей не будет конца. И тут происходит то, что мы все это время поджидали: зорко стоящий на страже автомат включил какие-то необык­ новенные резаки. Огненный жгут со свистом и треском вгрызается в сталь и отделяет сляб. Слиток обильно по­ ливается водой и полностью затвердевает, хотя остается еще раскаленным.

Мы снова наверху. На рабочей площадке. На полу цеха — слябы, отлитые изумительной машиной. Из под­ земелья они подняты конвейером.

Чугунные изложницы, которые столько лет верой и правдой служили сталеварам, кажутся теперь безнадеж­ но устаревшими. При обычном способе разливки стали изложницы ставят на чугунные поддоны-плиты с огне­ упорными проводками и наполняют металлом. Обра­ зуются долго не застывающие слитки. Потом изложни­ цы увозят в другое место, где при нестерпимой жаре их «раздевают». Затем еще красные слитки направляют в прокатный цех, где вновь нагревают добела, пропус­ кают через стальные валки и наконец получают слябы, подобные тем, какие только что на наших глазах выдала установка — комбайн.

Установка непрерывной разливки стали делает не­ нужными изложницы, открывшие сто лет назад замеча­ тельную страницу в истории металлургии. Она вмещает в себя процесс производства многих цехов, несравнимо облегчает труд, делает его во много раз производитель­ нее.

61

То, что мы видели в Донецке, — результат подлинно­ го содружества людей различных профессий. Впрочем, таков наш век. Объединенные усилия математиков и физиков, проектантов и строителей создают поистине чудеса техники.

Металлургический завод нашего завтра будет отли­ чаться от громоздкого и разбросанного нынешнего пред­ приятия своей компактностью и ошеломляющей произ­ водительностью. Такое производство в контурах уже рождается в изобретательном уме человека.

— Неужели для проектантов это не служит уко­ ром? — указывая на лежащий на полу сляб, сказал опытный сталеплавильщик Н. А. Вечер, обращаясь к Г. А. Гарбузу, крупному проектанту мартеновских пе­ чей.— Это ли не наглядный пример возможностей корен­

стороны, а металлурги как смотрели десятилетиями на завод односторонне, так продолжают глядеть и сейчас. Что думает об этом Гипромез?..

Завтра металлургического завода волновало широ­ кие круги специалистов. Именно «завтра». Слово «буду­ щее» тут не подходит.

События последних лет круто ломали привычные представления и взгляды на вещи, толкали на смелые поиски и творческие дерзания. Советские воздушные лай­ неры, ракеты, полет первого космонавта Юрия Гагарина давали ярчайшие доказательства удивительной быст­ роты воплощения смелой мечты человека в действитель­ ность. А в металлургии? Перекачивание металла по тру­ бопроводам, подача в сталеплавильные агрегаты шихты в жидком виде, непрерывная разливка стали, автома­ тизация процессов производства и многое другое — разве это не доказательство того, что уже приоткрываются двери в сказочное завтра этой отрасли? Мы не можем мириться с тем, что мешает смело шагнуть ему навстре­ чу. И если на совещании в Донецке раздавались еще робкие голоса о заводе нового типа, то теперь настала пора заговорить об этом решительно.

Когда в Донецке мы восторгались первой промыш­ ленной установкой непрерывной разливки стали, не­ многие знали о том большом, что задумано в Липецке.

€2

Будто никого не удивишь. Не найти предприятия без опытов и испытаний. Но об экспериментах на новом заводе говорили все громче. Писали о них у нас и за рубежом.

Понятно, эксперимент эксперименту рознь. Опыты в пробирке или на гиганте металлургии не сопоставимы. Различие тут и в масштабах, и в средствах, и в числен­ ности людей. Каждому ясно, что эксперимент в крупной отрасли особенно сложен, труден и дорог. Эксперимен­ ты же на Новолипецком заводе к тому же — смелые, от­ менные.

Теперь, пожалуй, редкая конференция или техниче­ ское совещание проходят без того, чтобы на них не строились прогнозы, не обсуждались проблемы, каким быть заводу будущего. Многие годы творческий ум человека воссоздавал в своем воображении его индуст­ риальный облик. Но он длительное время оставался фантастически сложным и неясным. А эксперименты,, которые проводились в Липецке, превращали образ за­ вода будущего из фантазии в реальность.

Там пошли от больших экспериментов к сооружению и освоению в восьмой пятилетке сложного комплекса кислородно-конверторного цеха с необыкновенными ма­ шинами непрерывной разливки всей выплавленной ста­ ли. Первый в мире комплекс. На заводе не строили так называемых обжимных станов — ни слябинга, ни блю­ минга.

И другая оригинальность поражала инженерное мыш­ ление. Непрерывность в Липецке совсем иная по срав­ нению с той, что наблюдали металлурги в Донецке. За один прием разлить всю плавку, сто сорок тонн,— это большое достижение. Раньше, разливая сталь по излож­ ницам, прерывали струю несколько раз. А в Донецке — всю плавку разливали сразу. Рубеж, да еще какой! Но в Липецке пошли дальше. Впервые применили отливку

впритык, один к другому — три, пять, сорок — неслись с положенной им скоростью! На транспорте такого пока нет, а сталеплавильщики получают слиток из одной плавки за другой. Непрерывно!

Гордость советской техники. Сегодня эти установки

63

нашей отечественной конструкции действуют в Японии, Италии и других странах.

Удивительно и другое. В то время, когда проходил слет металлургов в Донецке, когда возводился Липец­ кий комплекс необыкновенного инженерного замысла, на кульманах конструкторов Уралмашзавода шла до­ водка опытно-промышленной, еще более совершенной установки разливки стали. Замысел творцов — превзой­ ти лучшее. Дерзкий взлет. А между тем ему суждено проявиться в одном из крупных мартеновских цехов Нижнего Тагила. Кто мог подумать, что замысел уралмашевцев пойдет на вооружение техники девятой пяти­ летки? Разве только сами создатели да тагильчане, сме­ ло взявшиеся за новинку.

3.

Впросторном фойе тесно и шумно. Инженеры, тех­ ники, ученые внимательно рассматривают витрины с заводскими диаграммами. Каждое предприятие показы­ вает свои достижения. «Съем стали возрос... Простои снижены...» И цифры. Простые цифры. Но как много они говорят!

Протискиваюсь к витрине Магнитки. Она больше дру­ гих привлекает меня — незадолго до этого я побывал на комбинате, впечатления свежи, и приятно их воскре­ сить. Вспомнилась история с «замком». Она началась с крупной неприятности: комбинат «сорвался» по вы­ плавке стали. Корень зла, по общему признанию, в пе­ чах, которые выходили из строя раньше положенного срока. Почему? Как всегда, сколько знатоков — столько и мнений.

Директор комбината Федосий Денисович Воронов, ныне заместитель министра черной металлургии СССР, отдал распоряжение: повесить замок на подачу топлива!

Многих специалистов приказ привел в замешатель­ ство. Как же так: на комбинате прорыв, а тут — запрет, ограничения на мартеновские печи?

Воронова знали задолго до его приезда на Магнитку как видного металлурга, одного из зачинателей скоро­ стной работы мартенов. Было известно и другое. На юж­ ных заводах, где Воронов работал много лет, тепловые

64

нагрузки высокие, в Магнитке же таким печам топлива дают меньше. Приказ директора выполнялся, но со­ мнения не покидали. Они усилились, когда при переходе на новый режим печи снизили производительность. Од­ нако это продолжалось недолго. Мартены стали выда­ вать столько же металла, сколько и раньше, зато резко уменьшился их износ. Это отлично подтверждали диаг­ раммы.

Однако цифры рассказывали далеко не все. Они ничего не говорили, например, о другой, очень большой проблеме, вставшей во весь рост перед Магниткой.

Гигантским цехам не стало хватать топлива — газа. А потребители требовали от завода все больше метал­ ла. Значит, нужны или дополнительные источники энер­ гии, или же кардинальная перестройка. Она началась в мартеновских цехах. Испробовали несколько вариантов подачи мазута, изменили конструкцию печей. Наконец на помощь пришел природный газ. Работники комби­ ната затратили немало усилий, чтобы создать наиболее выгодные условия его сжигания.

Все это делалось в крупных масштабах, невероятно быстро, и при этом приходилось переучивать сталева­ ров и весь обслуживающий персонал. Эксперименты не в институтах, а прямо в цехах, на большегрузных печах и без снижения плана производства!

Опыт Магнитки важен и для других металлургиче­ ских предприятий. Тогда же в Тагиле временами печам давали топлива меньше, чем хотели бы мастера сверх­ скоростных плавок. Положение начали выправлять и здесь.

Проблемой для металлургических заводов является не только недостаток газа, или, как говорят, отрицатель­ ный баланс топлива. Нередко «тылы» не поспевают за движением новаторов. Скоростники опережают возмож­ ности шихтоподачи, транспорта, уборки металла и шла­ ка. Вот в чем соль многих конфликтов на заводах!

Однако проблемы «тылов» решаются порой очень медленно. Все еще бытует представление о постоянстве завода и предельных границах технически допустимого.

Качественные изменения у нас естественны, законо­ мерны. Но взгляды на завод подчас меняются весьма медленно, сказывается консервативная сила привычки. Бывает и сейчас — люди из институтов смотрят на завод

упрощенно: мы — это, мол, наука, а вы — это лишь практика. Между тем на производстве жизнь заставляет решать одну задачу за другой, причем сложность их нередко такая, что не по силам иному институту. И там, где повседневные дела заслоняют большие думы над будущим, неизбежны упущения, крупные промахи...

Но я немного отвлекся. Вернемся к тем вопросам, которые особенно беспокоили металлургов в 1960 году.

В Тагиле в ту пору намечалось строительство кон­ верторов для получения шлака и стали. Обратите вни­ мание— получение шлака! Невероятно — на первом месте не сталь, а шлак. Правда, он особый — ванадий­ содержащий. Из него должны получать потом весьма нужный металлургам сплав. Но главное — шлак прежде, сталь потом. Позже увидим, как круто обернутся дела...

И сразу же встала проблема: какой емкости целесооб­ разно строить конверторы?

За свою столетнюю историю мартены превратились в пятисот- и шестисоттонных великанов. В СССР тогда намечался пуск печей еще большего объема. Конверто­ ры тоже росли, но гораздо медленнее: их объем увели­ чился до двадцати, максимум до сорока тонн. Не столь важно выяснить, почему это произошло. Интереснее другое.

Если осторожность в недавнем прошлом могла объ­ ясняться отсутствием достаточного опыта, то в канун шестидесятых годов она ничем не могла быть оправда­ на. Применение кислорода дало конверторам «зеленую улицу», и робость ничем не могла быть оправдана. Надо строить мощные конверторы!

...Обсуждаются пути улучшения мартеновского про­ цесса. В тесном кольце слушателей — пожилой человек в очках, с взъерошенными волосами. Его сильно поре­ девшие волосы, как видно, вниманием не избалованы: они стоят почти торчком, как бы говоря о колком харак­ тере их обладателя. Это академик Николай Николаевич Доброхотов. Говорит он неторопливо, но веско. Семиде­ сятилетний ученый нетерпелив в стремлении к новому, беспощаден к ошибкам. Но резко критикует кого-то за промахи, допущенные в переводе мартенов на природ­ ный газ. Потом вскидывает голову, поблескивая очками, всматривается в направлении витрин и решительно идет туда. Все устремляются за ним.

66

То, чего не рассказывают цифры, раскрывают люди. Среди сталеплавильщиков возникла острая дискуссия. Вопрос был поставлен прямо: пора прекратить строи­ тельство мартенов и заменить их более производитель­ ными агрегатами — конверторами. Это кажется пара­ доксальным, если вспомнить, что в 1957 году на сове­ щании в Свердловске шел оживленный спор о том, какие строить мартены, и был взят курс на сооружение печей большой емкости.

Три года — и такие перемены в направлениях. Прин­ ципиальное расхождение?

Нет, уроки диалектики.

Суть тут в правильном выборе средств, надежности действий, оперативности. Родная металлургам послови­ ца говорит: куй железо, пока горячо. Решать вопрос медленно — значит упустить время. Но поспешные ре­ шения сложных задач, без достаточного осмысливания и необходимых условий, обречены на неудачу. Отсюда и родился горячий спор о судьбе мартенов: быть им или не быть?

И в тот момент, когда поговаривали о печах на де­ вятьсот и более тонн, вдруг поставлен вопрос: надо ли их строить? Дело в том, что достойным соперником ста­ леварения в мартенах явился молодой конверторный способ с кислородным дутьем. У него двойная выгода — дешевизна и быстрота. Конверторный способ стал как бы наследником бессемеровского процесса (передела жидкого чугуна в литую сталь посредством продувки сквозь него воздуха), да еще с другими отменными за­ датками. Родившись раньше мартеновского на пять лет, бессемеровский способ с каждым годом уступал ему в своем развитии. Точку поставил кислород. С его приме­ нением бессемеровское производство захирело и, можно сказать, закончило свою историю. Зато в сосуде преж­ ней конструкции, но значительно большего объема, в грушевидных ретортах, получают сталь конверторным способом еще быстрее, чем бессемеровским, и по каче­ ству не хуже мартеновской.

Что зародилось новое — очевидно. Но то ли это но­ вое? Мнения разделились.

Крупный специалист А. Ф. Мырцимов, основывая свои выводы на заводской практике и исследователь­ ских работах, доказывал, что стотонный кислородный

(таких печей еще нет). В десять раз больше! А если учесть, что емкость конвертора уже тогда считалась ре­ альной в двести — двести пятьдесят тонн, то какую же равновеликую по производительности надо иметь мар­ теновскую печь?!

Однако спор есть спор, а тем более инженерный. Представитель Гипромеза А. М. Бродский привел до­ воды в пользу мартенов. Конверторы бесспорно дают стали больше, их строительство действительно обходит­ ся дешевле. Но себестоимость стали снижается лишь на два процента, а что касается качества металла— это еще вопрос. Надо посмотреть! По его мнению, не насту­ пила еще пора проявлять такую категоричность в поль­ зу конверторов. Надо строить и конверторы, и марте­ ны — где что выгодно.

Итак, у двух крупных специалистов две точки зре­ ния: Мырцимов предложил немедленный переход к кон­ верторам. Бродский — за длительное испытание обоих способов.

Инженеру в предугадывании перспективы помогает чувство техники. Но как важны для него в этом случае расчет и анализ! Их-то тогда для правильного решения вопроса о способах производства стали, очевидно, и было недостаточно. В тот момент было ясно одно: стале­ плавильный агрегат должен быть другим. Уверенно го­ ворили, что надо создать печь, не похожую на мартенов­ скую, но с ее преимуществами, и в то же время с хоро­ шими особенностями конвертора.

Немного времени минуло с тех пор, и появилась двухванная сталеплавильная печь. Она многим отлича­ ется от классической мартеновской, и прежде всего вы­ сокой производительностью. Ее соорудили вначале в Магнитке, потом в Череповце. В Тагиле форсировали стройку первых в стране крупных конверторов на кис­ лороде. Как по цепной реакции, началось сооружение их в Липецке, Караганде, Кривом Роге. За последние годы построено 19 конверторов, в том числе 2 — емкостью 250 тонн. А к XXIV съезду КПСС металлурги поставили задачу — в девятой пятилетке вводить цехи с конверто­ рами емкостью 350 тонн. Это уже новый взлет в технике сталеварения.

68

4.

Было время, и1не так чтобы давнее, когда мартенов­ ская печь подчинялась только сталевару-знатоку, Ника­ ких приборов, все на глаз. Главный прибор — синее стекло.

Наша техника далеко продвинулась вперед. Однако попытки применить приборы на мартенах зачастую тер­ пели неудачу. Причина — высокие (до двух тысяч гра­ дусов) температуры, огненная лава.

Так было в тридцатых и сороковых годах. Тогда зачинатель скоростного сталеварения Макар Мазай еще только учился хорошо варить сталь. Ученые и ин­ женеры сочувствовали сталеварам, но в управлении пе­ чью помочь могли немногим.

Но вот человек сумел обуздать и стихию огня. Печи автоматизировали, автоматика стала обычным явле­ нием. Настал новый этап. Межпланетные ракеты, взмет- -нувшись в небесную высь, как ураган, всколыхнули все отрасли знания, усилился натиск в поисках нового, бо­ лее совершенного. Обострилось чувство неудовлетворен­ ности и у металлургов.

До сих пор. на мартенах приборы и автоматы рабо­ тали порознь, а необходимо, чтобы отдельные узлы были увязаны в комплекс. Но опыта автоматизации процесса сталеварения мировая практика не знала.

То, что рассказал об автоматизации сталеварения Владимир Николаевич Тимофеев из научно-исследова­ тельского института металлургической теплотехники, не может не волновать воображение.

Плавка стали будет производиться с помощью вычи­ слительных устройств и автодиспетчера. Подумайте только, автодиспетчер! Он будет задавать наивыгодный режим работы печи и регулировать ход плавки. Он же будет давать и сигналы о начале и конце отдельных опе­ раций сталеварения.

Возникает вопрос: а что дальше? Дальше — путь к полной, автоматизации управления цехом. И если тео­ рия металлургических процессов всегда была нужна, то сейчас она до крайности необходима. С ней куда бы

Процесс плавки мы хотим 'полностью подчинить че­ ловеку, заставить автоматы варить сталь, находить но­ вые, сверхскоростные способы получения металла. А в этом случае надо иметь действенную теорию, знать под­ линное строение главных составных частей технологии.

У металлургов с теорией явный затор. Возьмем, к

примеру, проблему шлаков.

Шлак, называемый, по недоразумению и заскоруз­ лости мышления, отходом производства, как более лег­ кий, располагаясь в печи над металлом, не остается безучастным. При высокой температуре он все время в активном взаимодействии. Его роль трудно переоценить. Издавна опытные сталевары говорят: каков шлак, таков и металл. Состав шлака давно занимает металлургов. Спрашивали полуграмотные практики, спрашивали ны­ нешние мастера-скоростники, допытываются ученые.

Из чего он состоит?

Из молекул, утверждали одни, основываясь на дан­ ных химического и петрографического анализов застыв­ ших образцов. Из ионов, говорят другие, руководству­ ясь в исследованиях более тонкими методами; в частно­ сти . рентгеноструктурным анализом.

Представителей чисто молекулярной теории почти не осталось. Но есть сторонники и решительные побор­ ники новой теории расплавленных шлаков. Между теми и другими возникают дебаты. Но разве эти споры в большой науке и среди крупнейших авторитетов?- Нет, чаще всего в кулуарах.

Мы, металлурги, с восторгом узнаем о потрясающих достижениях, скажем, ученых-физиков. Они ошеломля­ юще быстро ведут поиски. И что замечательно: у этих, по крылатому выражению, маяков технического прогрес­ са— комплексность наук и профессий, редкостная спло­ ченность. Вот этого недостает ученым-металлургам.

Вспоминаются тридцатые и сороковые годы нашего века. В ту мятежную пору новаторства страстно искали пути быстрого развития металлургии — основы тяжелой индустрии. Тогда не стихали жаркие дискуссии. Старое и отсталое оголялось резкой критикой. До наготы разде­ вали тихоходность приемов в работе, с резкостью осуж­ дали предельческие нормы, их авторов и сторонников. Но отживавшее держалось крепко. Находились защит­ ники. Особенно памятна дискуссия по печам.

70