Хрестоматия Глобализация и идентичность / Часть 2 / Часть 2 - Гудков

Однако этот план происходящего в обществе почти никак не отражается в массовом сознании. Для этого нет средств артикуляции, нет общепринятого языка описания и объяснения, понимания происходящего. Единственное, что косвенно указывает на эти обстоятельства, – преобладание массовых установок на достижение пусть и неустойчивого, но хоть какого-то компромисса и согласия. Наиболее выра­женными и значимыми, консолидирующими остаются идеи и лозунги «стабильности» (50%), «законности и порядка» (42%). Среди других идей и ценностных программ, которые могли бы сегодня объединить российское общество, опро­шенные называли возможность «достойной жизни», которую должно им обеспечить государство (имея в виду соответ­ствующий представлениям о «приличном» существовании материальный достаток — 31%), «богатство и процветание» (18%), а также необходимость «социальной защиты» (22%), «равенство и справедливость» (14%; о потребности в «гаран­тиях» такого рода, хотя бы даже и чисто словесной, мы уже говорили выше). Более определенно выраженные полити­ческие и идеологические ценности сохраняют свою привле­кательность лишь для явного меньшинства, самых разных, чаще – полярных – политических ориентации. Это «строи­тельство коммунизма» (4%), создание православного госу­дарства, реставрация российской монархии (2 – 4%), а также быстрая и полная европеизация, вестернизация, «вхождение в современный мир» (4%).

Массовые интересы и ожидания связаны уже не с надежда­ми на какого-то нового лидера, фигуру «спасителя», а скорее с образом «отца нации», консервативного и умеренного по­литика, оберегающего страну от крайностей и потрясений, лишенного идеологического утопизма и радикализма нео­консерваторов и коммунистических реваншистов. Таким не­давно представлялась фигура Е. Примакова, лишенного соб­ственных черт и целей, но именно в силу этого ставшего для самых разных сил предметом собственных проекций и упо­ваний. Однако после взрывов в Волгодонске, Буйнакске, Мос­кве и острого всплеска массовой истерии и страха это при­готовленное место занял В. Путин, пообещав «мочить бандитов в сортире» (выражение из уголовного лексикона, мгновенно сделавшее его популярным и позволившее массам опознать в нем «своего»). Хотя ни экономическая, ни соци­альная, ни политическая программа Путина до сих пор никак не выражена (в этом смысле он принципиально ничем не от­личается от Примакова), но подобный жест, сопровождавший начало новой чеченской войны, при всей ее бесперспек­тивности и варварстве, придал его облику черты решительно­сти, твердости и определенности, по которым тосковало ущемленное массовое сознание.

В концентрированном виде русский национализм, состав­ляющий основу массовой политической идентичности, мож­но обнаружить лишь у национал-коммунистов и близких к ним мелких радикальных объединений. Отдельные же эле­менты этой государственнической идеологии можно найти у всех без исключения актеров на российской политической сцене. Они есть даже у «западников» и либералов, идеологов резкого ограничения влияния государства на экономическую и публичную жизнь общества, недолгих реформаторов – Гай­дара и его сторонников, сегодня потерявших сколько-нибудь значительное влияние в стране, тем более — у играющих роль вечных оппозиционеров социал-демократов из движения «Яблоко», возглавляемых Г. Явлинским. Но более распростра­ненным является вариант умеренного национал-популизма, где лозунги и призывы к «возрождению великой России», «возвращение статуса великой державы в мире» играют чисто вспомогательную роль – легитимации модифицированной центральной или региональной, финансово-промышленной или иной корпоративной бюрократии. Подобная риторика тешит сознание российского обывателя, который, однако, реально уже не верит в это.

Гудков Л. Структура и характер национальной

идентичности в России//

Гудков Л. Негативная идентичность.

Статьи 1997 – 2002 годов. – М.:

Новое литературное обозрение, 2004.

С.121-168.

1 В основу статьи положены материалы социологических исследо­ваний (массовых репрезентативных опросов населения - первона­чально всего СССР, а после его распада - преимущественно России), проводимых Всероссийским центром изучения общественного мне­ния начиная с осени 1988 г.