2. Спиноза против гегеля

Онтологическая форма субъективности живого труда, сопротивляющегося доминированию капитала, ее суверенная сила, становится одной из основных проблем теоретической работы Негри. Философским ключом к исследованию субъективности современного труда для Негри становится «подрывная» интерпретация Спинозы, осуществленная в книге «Дикая аномалия»[8]. В марксистской мысли значение Спинозы обосновал Луи Альтюссер, считавший его - а не Гегеля - философским предшественником Маркса. Для Альтюссера «философия Спинозы была беспрецедентной теоретической революцией в истории философии, возможно, величайшей философской революцией во все времена»[9]. Концепция «структурной причинности»способа производства у Альтюссера стала секуляризированной версией тезиса Спинозы о боге как оcausaimmanens, имманентной причине: общественная структура целиком существует в своих «эффектах»; в эту конфигурацию невозможно ввести род дуалистического противопоставления с его дальнейшей диалектизацией. Спиноза становится опорной фигурой для антигегелевского марксизма, в русле которого двигается Негри[10]. Сильное влияние на возникновение спинозистского ренессанса - второго после открытия Спинозы в эпоху романтизма -оказал Жиль Делёз, посвятивший этому мыслителю две книги. Делёз разворачивает многоплановую тему имманентизма Спинозы, а также различение понятий могущества, мощи (potentia) и власти (potestas), важное для Негри. Делёз виталистски описывает имманентность как царство избыточной жизни, сингулярных сил, уклоняющихся от любых форм реактивного диалектического опосредования: «...жизнь, которая живет, не отталкиваясь от потребностей, не основываясь на средствах и целях, но которая берет свое начало в творчестве, в продуктивности, в мощи, опираясь на причины и аффекты»[11].

Отталкиваясь от прочтения Спинозы Альтюссером и Делёзом, Негри усиливает, концептуализирует три важных для него момента.

1.  Утверждение имманентности как возможности мышления и практики, альтернативных всеобщему диалектическому опосредованию, которое является идеологией становления структур национального суверенитета, носящих «трансцендентный» характер. Для Негри Спиноза - «чудовищная аномалия». В век зарождения буржуазной идеологии и государства Спиноза открывает альтернативный способ мышления и практики, недиалектический путь общественной организации и освобождения, который противостоит вектору Гоббс-Руссо-Гегель. Концепция Спинозы - «дикая» концепция, отвергающая любой предустановленный порядок, любую внешнюю организацию и утверждающая бытие, непрерывно и непосредственно преобразуемое конститутивным процессом в имманентном поле сил.

2. Здесь у Негри впервые появляется термин «множество», который Спиноза использует в «Богословско-политическом трактате» и неоконченном «Политическом трактате» (multitude, расплывчато передаваемое в русском переводе Спинозы как «народные массы»). В тексте трактатовmultitudeне получает подробной концептуальной разработки, Спиноза упоминает лишь о «могуществе множеств» (potentiamultitudinis). «Дикий» спинозизм создает возможность для радикально демократического видения общественного строя, конституируемого коллективной практикой и желанием[12]как выражением имманентной жизни. Симптоматичным в классической философии было отторжение концептуального мотиваmultitude, особенно у Гоббса с его понятием «народа». Как замечает итальянский теоретик Паоло Вирно (PaoloVirno)[13], Гоббс ненавидел терминологию Спинозы. Он определял множество как опасное политическое единство, сопротивляющееся власти и никогда не входящее в сколько-нибудь устойчивые соглашения с нею. «Когда происходит восстание против государства, - писал он, - подданные суть множество, которое противостоит народу»[14].

3. В своем прочтении Спинозы Негри также заимствует различие могущества (силы, способности) и власти (potentia/potestas), уже в современном развороте противопоставляя власти социализированной эксплуатации силу включенных в производство субъективностей. Эта «учредительная власть»multitude- коллективная способность создавать и трансформировать социальные и политические структуры, манифестированная в эпоху революций Нового времени, - отличается от «pouvoirconstituent», представления онародном суверенитете, вошедшего позднее в правовой дискурс благодаря Руссо.

Спиноза представляет для Гегеля проблему, и Негри прослеживает ее развертывание в своем комментарии к гегелевской интерпретации субстанции, модуса и времени. Модусы субстанции у Спинозы даны непосредственно, что, по Гегелю, исключает негативность как основу любой определенности. В таком случае мир модусов - это мир абстрактных неопределенностей, в котором отсутствует различие. Модусы растворяются в своеобразной «диспропорции». Эта неопределенность мира модусов подспудно становится некой целостностью конститутивных неопределенностей самого бытия. Иначе говоря, само бытие у Спинозы, заключает Негри, оказывается неопределенным и никогда не может быть снято, приведено в диалектическое движение. Спинозианское время также не контролируется диалектикой. Это время неопределенной (indefinite) длительности - «усилие, которым каждая вещь стремится сохранить себя в своем бытии». В структуру этого усилия невозможно включить конечное время, поскольку пределы существования вещи заданы исключительно внешней причиной: их нет в ее сущности. Единичные вещи, похоже, предстают как силы, продуцирующие (удерживающие) неопределенные длительности настоящего, которые уклоняются от внешней им гегелевской «меры», образуя поле «безмерного», не репрезентируемого в трансцендентном поле[15].