«Означивание» кинематографических пространств
Введение в метахору «город-кинематограф».
Вуаль означаемого и индивидуализация производства значения у Лакана.
От enfant terrible к зеркальному двойнику города. История (пере)воспитания кинотеатра.
1) Введение в метахору «город-кинематограф»
Прежде чем начать, я сделаю небольшую оговорку для прояснения структуры и логики моих дальнейших выступлений. Поскольку взаимосвязь кинематографа и города является очень большой и очень важной темой, которой я планирую посвятить один из разделов моего диссертационного проекта, в рамках лакановских семинаров мне придется разбить ее на несколько выступлений. Так мне я надеюсь более полно раскрыть каждый из ее аспектов. Следовательно, ближайшие три-четыре моих доклада будут касаться кинематографа и городского пространства. Я буду анализировать те лакановские понятия, возникновение которых является, предположительно, следствием широкого распространения специфически кинематографических пространств в современном капиталистическом обществе. Мои следующие доклады будут посвящены, соответственно, понятию экрана, взгляда и проекции.
В «Нищете философии» Маркс отмечает, что существование пространства фабрики является условием возможности разделения труда [1, с. 155], которое, в свою очередь, является основой современного ему капиталистического общества. Простое предположение по аналогии (к которому прибегает Прудон) может привести нас к выводу о том, что подобно тому, как на фабрике организован процесс производства (один надзиратель, множество строго закрепленных за своими станками рабочих, которые выполняют одни и те же действия) и в обществе в целом должен быть организован процесс социального управления. Однако Маркс предостерегает от подобного заключения, утверждая, что: «Тогда как внутри современной фабрики разделение труда регулируется до мелочей властью предпринимателя, современное общество для распределения труда не имеет других правил, другой власти, кроме свободной конкуренции» [Там же, с. 153]. Таким образом, дискурс фабрики, способ организации ее пространства, является не воплощением некоего идеального способа организации и регулирования общества вообще, но лишь конкретной пространственной практикой, существование которой как части необходимо в рамках особой исторической формы организации социального бытия, а именно – промышленного капитализма. «Принцип власти» (дискурс) является следствием существования особой исторической формы разделения труда, возможность реализации которой обусловлена такой пространственной практикой, как фабрика («…различные формы разделения труда… легли в основу различных форм организации общества», [Там же с. 154, 155]).
Прудоновское сравнение фабричного пространства с обществом в целом (по тому признаку, что и в первом, и во втором присутствует разделение труда) демонстрирует, что хотя в действительности способ организации фабрики радикально отличается от способа организации общества в целом, может показаться, будто именно дискурс власти в фабричном производстве является универсальным и необходимым для всего общества [Там же, с. 153]. Таким образом, уже Маркс обратил внимание на то, что одна специфическая пространственная практика (в данном примере – фабрика) с ее особым дискурсом, может войти в отношения ложного замещения с пространством капиталистического общества в целом.
Данный пример интересен для меня потому, что демонстрирует специфическое свойство пространства, особенно характерное для пространств современного капитализма. Это феномен замещения, скрытия целого пространства его частью, которая представляется в качестве его наиболее адекватной репрезентации. Мы называем этот феномен метахорой (От греч. μετά-, которая используется в сложных словах для обозначения как обобщения, абстрагирования (метаязык, метафизика), так и превращения, перехода (метафора, метемпсихоз) (материал из Википедии, свободной энциклопедии https://ru.wikipedia.org/wiki/Мета-); и Χώρα, обозначающей пространство у Платона и стадию доличностного, несимволизируемого пространства субъекта в психоанализе (материал из Википедии, свободной энциклопедии https://ru.wikipedia.org/wiki/Хора_(психоанализ))). Метахора представляет собой репрезентацию формы организации одного социального пространства в качестве нормы для социального пространства в целом. При этом метахора как репрезентация является всегда также и презентацией, поскольку факт скрытия, замещения косвенным образом говорит о том, что скрыто, т.е. указывает на пространство вне репрезентации. Если анатопии (о которых шла речь на нашем первом докладе) представляют собой «горизонтальные» связи подобия между различными пространствами бренд-капитализма (например, «зоопарк-кинематограф», «универмаг-бренд-город» и так далее), то метахора указывает на «вертикальную» классовую телеологию каждого из этих пространств. Это понятие призвано выразить связь каждого из бренд-пространств с общим историческим контекстом, которым является перманентный кризис капитализма (для прояснения понятий метахоры и анатопии см. также текст доклада «Введение», http://vk.com/docs?oid=-76905125).
Мой предыдущий доклад «Производство естественности» (http://vk.com/docs?oid=-70518004) был посвящен анализу структуры анатопических связей между кинематографом и зоопарком. Данный доклад я посвящаю, соответственно, разработке «вертикальной» метахорической связи кинематографического пространства с пространством города. Изучение истории кинотеатра показывает, что в свое время это было «кризисное», противоречивое пространство, представлявшее собой, одновременно, и одно из материальных условий формирования капиталистического общества в его современном виде, и главной ареной идеологической (равно как и пространственной) борьбы буржуазии и пролетариата за политическую гегемонию.
Те же пространственные отношения ложного замещения (т.е. метахоры), которые были подмечены Марксом в отношении фабрики к обществу в целом, работают, утверждаю я, и в случае с кинотеатром в отношении к крупному индустриальному мегаполису.
Для того, чтобы доказать этот тезис, нам следует обратиться к анализу с одной стороны – пространственных практик кинотеатра в переходную эпоху (начало 1900-х – середина 1930-х), а с другой – форм репрезентации этих практик в культуре и средствах массовой информации. Т.е. мы должны, с одной стороны, рассмотреть как ходили в кинематограф, а с другой – как о нем говорили. Это позволит нам увидеть как посредством трансформации кинотеатра и способов говорения о нем, происходил процесс «замещения» действительного социального пространства, изначально отличавшегося множественностью и разнообразием, его «идеальным» двойником, который, в свою очередь, мог служить основанием для фантазий об организации всего города по его лекалам.
Однако процесс метахорического замещения не является чем-то относящимся исключительно к кинематографу. Подобное явление уже рассматривалось на одном из предыдущих наших докладах, где речь шла о бренд-городах и зеркальных социальных формах (подробней об этом смотрите доклады «Лакан и капиталистический идеал» (http://vk.com/lacan_seminar_3?w=wall-59070016_5%2Fall), «Отрицание и власть корпораций» (http://vk.com/docs?oid=-59743920), «Игра в субъекта» (http://vk.com/game_of_subject?w=wall-65522375_3%2Fall)). Какова же была необходимость превращения именно кинотеатра прообраз идеальной организации городского пространства в начале ХХ-го века? Данный вопрос будет рассматриваться более подробно на одном из наших следующих семинаров, сейчас же я попытаюсь в общих чертах наметить парадигму своей аргументации. В той же «Нищете философии», Маркс, цитируя Эндрю Юра, обращает внимание на то, что для фабричного рабочего, в отличии ремесленника в мануфактуре, важны не столько высокий уровень мастерства и квалификации, сколько «зоркие глаза и гибкие пальцы» (по этой причине в 19-м веке стал актуален труд детей и подростков) [Там же, с. 159]. В рукописях 1844 года Маркс отмечает также, что объективным фактором исторического развития сенсорных возможностей человека является разделения труда, и утверждает, что «образование пяти внешних чувств — это работа всей предшествующей всемирной истории» [2, с. 593]. Каждый из органов восприятия имеет свой объект, но разделение труда накладывает свой отпечаток на специфический способ присвоения этого объекта, вынуждая человека довольствоваться только одним из доступных для него способов восприятия и подавляя все прочие. В случае с фабричным трудом впервые в общеисторическом масштабе наиболее производительным становится зрение (рабочий наблюдает и контролирует процесс работы машины, фабричный управляющий наблюдает за рабочим). Закономерным следствием этого обстоятельства становится широкое распространение в 19-м веке физиологических моделей психики, в которых основное внимание уделяется изучению таких аспектов восприятия, как внимательность, время реакции и координация. Как отмечает Джонатан Крэри, основными задачами этих новых научных дисциплин были «рационализация и увеличение эффективности человеческого труда» [3, с. 83]. Более того, фабричное машинное производство создавало новые, невозможные ранее формы движения, открывало новые способы видения, которые затем ложились в основу исследований по физиологии и психологии восприятия [Там же, с. 113]. Индустриальный капитализм во второй половине 19-го века создал предпосылки для производства нового субъекта, производительные способности которого концентрируются вокруг внимательности, пространственной координации, быстроты реакции, способности к концентрации и удержанию визуального внимания.
Таким образом, можно утверждать, что представление о «сообществе зрителей» [4, c. 171], получившее распространение в начале века, имеет вполне конкретные социально-пространственные предпосылки. Кинотеатр, в котором зрение становится главным инструментом получения наслаждения, не случайно предстает в качестве идеальной модели общественного устройства. Однако выдвижение именно этой единичной, особенной пространственной практики (зрение) на доминирующие позиции отнюдь не было естественным и само собой разумеющимся, как это может показаться на первый взгляд. Прежде чем стать метахорой городского пространства, и кинотеатр, и его зритель должны были пройти через ряд существенных трансформаций, имевших вполне определенную классовую обусловленность.
Маркс К. Нищета философии [Текст] / К. Маркс // Собрание сочинений, издание второе. – М. : Государственное издательство политической литературы, 1955. – Т. 4. – С. 65 – 185.
Маркс К. Экономическо-философские рукописи 1844 года [Текст] / К. Маркс // Маркс К. и Энгельс Ф. Из ранних произведений. – М. : Государственное издательство политической литературы, 1956. – С. 517 – 642.
Crary J. K. Modernity and the formation of the observer [Текст] / J. Crary. – Columbia : Columbia University Press, 1987. – 181 c.
Moen K. The Education of the Eye: Social aesthetics and Emile Vuillermozs early film criticism [Текст] //Studies in French Cinema. – 2011. – Т. 11. – №. 3. – С. 169–180.