ТОР для студентов / учебники / Beck_New

TANLN vii. KPS LšFTEšLNJP? S PEN^O–SEVN—FF RS^]PF] F –SEV…

ческой угрозы правительством Буша, отличавшимся поначалу ультралиберальными убеждениями. Под впечатлением от террористической опасности правительство 5 добилось от Конгресса принятия дополнительного бюджета, этой насмешки над неолиберальным кредо, с которым правительство выступало на первых порах. На вопрос журналиста, не вступает ли эта расходная политика в явное противоречие с неолиберальным пониманием государства, исповедуемым правительством Буша, пресс-атташе этого правительства лаконично ответил: «Национальная безопасность превыше всего».

Если до 11 сентября 2001 г. действовал девиз «Меньше государства!», то после 11 сентября он изменился на противоположный — «Больше государства!», причем во всем мире. Утопия неолиберального государства разом политически устарела. В самом деле, общественное восприятие и рефлексия по поводу опасности терроризма в 5 привели к тому, что триумфальное шествие экономики было расколдовано и завершилось. Повсюду в мире после 11 сентября снова входит в моду примат государства.

Вспышка глобального террора подобна «чернобылю» глобализации. Если в одном случае были похоронены радужные надежды на ядерную энергетику, то в другом — посулы счастья в неолиберальном государстве. Террористы-смертники, виновники массового убийства, не только вскрыли уязвимость западной цивилизации, но породили предчувствие того, к какого рода конфликтам приведет неолиберальное заблуждение по поводу глобализации. В мире глобальных рисков девиз неолиберализма — «заменить политику и государства экономикой» — стремительно утрачивает свою убедительность.

Втой мере, в какой утверждается понимание этого, разрушается гегемонистская власть, которую неолиберализм завоевал в умах и делах. В этом смысле кошмарные картины Нью-Йорка несут еще не расшифрованную весть: государство, страна может неолиберализировать себя до смерти. Характерно, что под впечатлением опасности терроризма, потрясшей общественность, Конгресс вынудил правительство Буша подтвердить верность неолиберальному кредо, так как оно взяло под государственный контроль безопасность полетов!

Вкризисные времена перед угрозой глобальных рисков неолиберализм явно не в состоянии дать какой-либо политический ответ. Терапия, которая, когда происходит катастрофа, только увеличивает дозу горького лекарства, представляет собой опасную иллюзию, за которой следует расплата. Террористическая угроза заставляет заново осознать элементарную истину, которую вытеснило триумфальное шествие неолиберализма: кто проповедует отсоединение мировой

351

@ACEFG IJK. LANOPC L QRSG@ TASINAFUVN

экономики от политики, тот подвергает опасности всё — в том числе основы мировой экономики. Вот почему неудивительно, что принцип, противоположный неолиберальному государству,— необходимое расширение государства — внезапно снова стал вездесущим, причем в самом старом варианте Гоббса — в смысле обеспечения безопасности. То, что было немыслимо до 11 сентября,— практика выдачи европейских ордеров на арест, которые ставятся выше освященных национальных суверенитетов и вопросов права и полиции,— осуществилось после 11 сентября. Но это только один пример. Возможно, вскоре мы станем свидетелями аналогичного события, если глобальное восприятие всемирно-экономических рисков потрясет мир. В этом смысле 11 сентября символизирует, разумеется, не конец неолиберального государства, но конец убедительности его утопии.

5. KNK RENLš_, PNK F AJLš_: RSAFPF™JOKFJ –SEVš LPSESTS VS\JE^N

Наши усилия классифицировать метаигру мировой политики, исходя из ее контингентности, и таким образом, разделить разные идеальные типы государственности Второго модерна логично приводят к пониманию того, что политику и политическое действие в этих условиях следует воспринимать как медиум, благодаря которому эти противоположности, противоречия и амбивалентности организованно сталкиваются и разрешаются. Это значит, что на уровне политических программ они обостряются, воспроизводятся или сливаются со старыми противоречиями национального и интернационального пространства. На вопросы, кто выигрывает властную метаигру мировой политики, кто принимает решения по поводу выбора стратегий государства, как при наборе разнородных шансов в мировой политике, при конкуренции программ этнической, неолиберальной и транснациональной цитадельной и космополитической государственности становится возможным космополитическое правление, очевидно (до сих пор) ответа нет.

Однако первые соображения могут помочь концептуально скроить это поле возможностей и решить, какую альтернативу (какие альтернативы) надо отбросить. Здесь следует различать два толкования отношений национального и космополитического подходов, а именно «или — или» либо «как…, так и». В соответствии со сценарием «или — или» институты и партии национального и космополитического подхода соотносятся эксклюзивно (взаимоисключающе) и логика космополитического подхода заменяет логику национального подхода. Это

352

TANLN vii. KPS LšFTEšLNJP? S PEN^O–SEVN—FF RS^]PF] F –SEV…

видение радикального разрыва непрерывности остается, в конечном счете, привязано к либеральному мышлению и не учитывает реальных смешанных форм, в которых проявляется новое качество космополитической эпохи.

Эту эпоху следует, напротив, осмыслять в соответствии с принципом «как…, так и». Это означает, что два регистра политического мышления и действия (политических институтов) сосуществуют, абсорбируются, связываются, маргинализируются: национальное

итранснациональное, устоявшееся и альтернативное, завершающее

иоткрывающее. Космополитический подход не заменяет национальный, обе логики сосуществуют, конфликтуют, пересекаются или связываются и действуют в разделенных пространствах и мирах.

Вполитических партиях, правительствах, бюрократиях, союзах

ит. д. эти конфигурации нового — хотя и не абсолютно нового — качества космополитической эпохи могут и должны быть концептуально обозначены, эмпирически вскрыты, исследованы, подтверждены или опровергнуты. Новая критическая теория утверждает, что раскрытие контингентностей навстречу космополитическому остается принципиально амбивалентным, причем с разных точек зрения. Существует «объективная возможность» (Макс Вебер) такого раскрытия. «Открывающая политизация под знаком “и” не исключается — в том числе не исключаются устоявшиеся формы политики» [Palonen 1998, 328]. Иными словами, уточняется вопрос о разрыве между Первым модерном и Вторым, о разрыве непрерывности. Глобализация контингентности предлагает возможность того, что новые перспективы

ипонятийные аппараты абсорбируются образцами устоявшейся политики. Однако вероятно и то, что из антагонистического поля национализма и космополитизма в ситуации глобальной напряженности вырастают противоречия и слияния политических программ внутри

имежду устоявшимися организациями и институтами.

Метафорой двойной игры, однако, подчеркивается та контингентность на метауровне, «которая требует политического освоения по крайней мере двух видов игры и выборе — в зависимости от ситуации — того или другого. Выбор вариантов игры не сводится к выбору между однозначными противоположностями. Более того, устоявшаяся

иальтернативная, привязанная к правилам и изменяющая правила политика и поле субполитики предлагаются как конкуренты» [Palonen 1998, 328]. При этом по-новому формирующиеся поля властной игры

илинии конфликтов перекрывают различение policy и polity8.

8 политики и государства (англ.).

353

@ACEFG IJK. LANOPC L QRSG@ TASINAFUVN

Национальные космополитические партии

Для того чтобы космополитический подход обрел политическую форму и силу, он нуждается в обосновании и создании нового политического субъекта — национальных партий космополитов или «мировых партий» [Beck 1998, 43]. Эти новые космополитические партии представляют транснациональные интересы транснационально, но также и внутри национально-государственных политических сфер. Они, таким образом, программно и организационно возможны только во множественном числе — как национально-глобальные движения, как партии космополитов, граждан мира. Они конкурируют с национальными партиями — в области лишь мнимо национальных тем и конфликтов — из-за консенсуса и власти. Речь идет о мировых партиях в трояком смысле:

–во-первых, их ценности и цели являются не национальными, а космополитическими, поскольку они ссылаются на ценности и традиции человечества во всех культурах и религиях и ощущают себя обязанными всей планете как целому — в противоположность национальным партиям, которые ссылаются на национальные ценности, традиции и солидарность;

–во-вторых, они являются мировыми партиями потому, что объявляют вопросы глобальности центром политической фантазии, политического действия и организации и, таким образом, своей политикой конкретных альтернатив противоречат твердо установленным и постоянно используемым приоритетам национального — как в отношении программ, так и в отношении институтов;

–в-третьих, они возможны только как мультинациональные партии. Это значит, что должны существовать космополитические движения и партии французского, североамериканского, польского, немецкого, японского, китайского или южноафриканского происхождения, которые в общей игре друг с другом в различных нишах мирового общества и с разных точек зрения борются за утверждение космополитических ценностей и институтов. В мировых партиях, таким образом, бьется вавилонское сердце космополитизма.

Плюрализация левого и правого

Второй сценарий исходит из «политического парадокса глобализации» [Grande/Kriesi 2002, 775], согласно которому на новые космополитические конфликтные динамики сначала и прежде всего «влияние может быть оказано только в национальных рамках и в националь-

354

TANLN vii. KPS LšFTEšLNJP? S PEN^O–SEVN—FF RS^]PF] F –SEV…

ных политических процессах». Смена ориентации, необходимая для того, чтобы, к примеру, раскрыть транснациональные и космополитические стратегии государства и их властные возможности, должна сначала утвердиться в борьбе и осуществиться внутри установившегося партийного спектра, а также внутри существующих правительств или союзов правительств. Спектр альтернативных государственных трансформаций — от национального государства до этнического, неолиберального транснационального государства-цитадели или космополитического государства — должен разрабатываться в рамках глобальных взаимозависимостей экономического, культурного, военного и экологического плана, однако обретает свое конфликтное местоположение прежде всего внутри устоявшихся политических организаций и институтов. Борьба за эксплицитно новые партии могла бы начаться лишь потом и в той мере, в какой становится публично зримым и признанным, что эта модель устоявшихся политических организаций терпит крах перед вызовами космополитического модерна. Именно потому, что господствует национальный подход, т. е. не признается провал национальной политической аксиоматики, следует исходить из того, что программные противоречия космополитического модерна будут разрешаться в космополитической борьбе внутри организаций, более или менее лишенных своего ядра, при неизменных названиях-фасадах.

Эта дифференциация разных «программных пакетов» проясняет одно: попытки встраивания всемирно-политических противоречий в национально-государственную арифметику Первого модерна меняют привычное противопоставление левого и правого до неузнаваемости. Деление на две таблицы будет понято неправильно, если отсюда сделают вывод о возрождении полярной противоположности левого и правого. Напротив, эта форма изображения внутренней плюрализации право-левого и лево-правого призвана сделать более наглядными их пересечения и слияния (табл. 10, 11).

Протекционистская левая отстаивает национально-государственную модель политики, веруя прежде всего в то, что эта модель явилась необходимой предпосылкой для двух центральных завоеваний Первого европейского модерна — парламентской демократии и государства «всеобщего благоденствия». Исповедуя эту национально-государ- ственную веру, сторонники противоположных позиций — социал-де- мократические защитники государства «всеобщего благоденствия», коммунисты и защитники окружающей среды — оказываются в одной лодке. Эта позиция встречает сильное одобрение в послевоенном поколении политологов потому, что в ней национально-государственная

355

@ACEFG IJK. LANOPC L QRSG@ TASINAFUVN

Таблица 10. Типология политик для Второго модерна: плюрализация левых

вера, присущая нерушимому единству нации, демократии и социальной безопасности, научным образом социализировалась как противоядие от тоталитаризма.

Неолиберальная левая всерьез принимает вызов глобализации, который превентивно отрицается протекционистской левой. Здесь намечается синтез между национальным государством и мировым рынком — синтез, который в форме политической программатики «третьего пути» был сформулирован главным образом в среде новых лейбористов. У Гидденса [Giddens 1998, 26] речь идет о новых «рамках для рассуждений и политических формулировок, которые социал-демократия стремится приспособить к миру, коренным образом изменившемуся за прошедшие три десятилетия». Это притязание пытаются реализовать, например, с помощью двух программных изменений: в форме новой концептуализации понятий «общество», «нация» и «граждан-

356

TANLN vii. KPS LšFTEšLNJP? S PEN^O–SEVN—FF RS^]PF] F –SEV…

ство» в глобализирующемся мире и в попытке продвигать интернационализацию национального государства путем его интеграции во всемирно-экономические связи и наднациональные организации.

Политическая программа транснациональной цитадельной левой обозначена менее четко. Она же обнаруживается и выкристаллизовывается там, где в строительстве и перестройке Европы принцип социальной государственности более или менее принудительно связывается с отсечением культурно иных (миграционная политика) от «крепости Европы». Космополитическая левая сражается за утверждение космополитического подхода внутри национально-государственных действий. Здесь на место веры в национальное государство вступает вера в возможность космополитического расширения демократии, а на место образования национального сообщества — представление об образовании космополитических идентичности и сетей. В центр программно выдвигаются цели другой глобализации, что приводит к двойному конфликту: во-первых, выступают против гегемонии неолиберальных политических идей, а во-вторых, против правопопулистских и ксенофобских движений и партий антиглобалистов. Пример — одновременная борьба за введение налога Тобина и за соблюдение прав человека. Наднациональные организации должны демократизироваться и программно, и политически. Тематизация глобального неравноправия за пределами национального подхода, а также примыкающие к этому вопросы «глобальной справедливости и свободы», занявшие приоритетное место в программах всемирно-экономической политики и политики развития, относятся к ключевым задачам.

Сила космополитического движения существенно зависит от того, насколько удается сколотить для политической работы альянс «Север — Юг». Это вызов, ответить на который мешают не только серьезные препятствия транскультурного диалога и координации; этот вызов предполагает роль инициатора во всемирно-политических дебатах. Когда мир социальных неравенств и демократических институтов уже проектируется в рамках не национального, а космополитического подхода и должен привести к соответствующим транснациональным организационным и эффективным мероприятиям, обнаруживаются мировые противоречия внутри политических движений. Уже не существует «больших ответов», но существуют попытки сколотить политику из промежуточного пространства, пространств «здесь и там». Космополитический подход делегитимирует глобальные неравенства; тут заложен мощный источник конфликтов. Космополитическая левая последовательно впутывается в амбивалентные мировые отноше-

357

@ACEFG IJK. LANOPC L QRSG@ TASINAFUVN

ния. Ориентиром для этого служит властно-созидательное регулирование и формирование многообразия на основе признания последних, которое обретает свою специфику и привлекательность, будучи направленным против фундаментализмов, провозглашающих новые однозначности. Для представителей новой космополитической левой, таким образом, характерно объединение во взаимных пересечениях в политических партиях («зеленых», а также во фракциях других партий), программное и организационное формирование себя поверх всех границ в транснациональных союзах, множественных движениях и группировках гражданского общества.

Этническая правая реагирует на глобальные взаимозависимости двойным отграничением — экономическим и культурным протекционизмом. Здесь явно или тайно правят ксенофобские идеологии и практики. Ориентир здесь — этническое государство, доводящее до совершенства изоляцию культурно иных.

В противоположность этому неолиберальная правая ратует за политику, в которой открытая экономика (неолиберализм) сочетается с культурным отграничением (ксенофобией). Последнее прослеживается в случае транснациональной цитадельной правой не на национальном, а на транснациональном уровне — к примеру, в Европе. Откуда следует, что границы между транснациональными левыми и правыми практически неразличимы. То, что носит этикетку «левый» или «правый», становится все более непонятным при внутренней плюрализации и расколе левых и правых позиций.

Можно было бы подумать, что космополитическая правая есть нечто вроде вороной сивки (логически немыслимая вещь). Однако это утверждение, как показывает взгляд на историю Европейского союза, на практике оказывается ложным. Ведь отцы-основатели Европы были космополитическими консерваторами, представлявшими единую политическую философию и практику. Робер Шуман, Конрад Аденауэр, Шарль де Голль, Альчиде де Гаспери были практикующими католиками, европейскими патриотами. На опыте познав все прелести бытия в разделенной стране и будучи заклеймены как представители морального саморазложения европейски-национально-государствен- ного модерна, проявившегося в безумии Второй мировой войны и холокоста, они проектировали и воплощали в жизнь наднациональную федеративную архитектуру «ватиканской Европы» как высвобождение из воинственной истории Европы и гарантию от нее. Католицизм соединяет консерватизм с космополитическими элементами.

Во-первых, христианство снимает эссенциализм этнических и национальных различий и противоречий, по крайней мере в идеальной

358

TANLN vii. KPS LšFTEšLNJP? S PEN^O–SEVN—FF RS^]PF] F –SEV…

сфере. Сущность человека и человеческого общежития определяется его христианской верой. Не прошлым этнического происхождения, не биологическими и социальными признаками (например, возрастом и полом), но крещением устанавливается будущее до-, пост- и транснациального сообщества (а также политического действия). Однако наряду с этим, как учит история, место этнических различений «нас»

и«других», цивилизованных и варваров заступает кровавое различение крещеных и некрещеных.

Во-вторых, принцип субсидиарности, который проистекает из католического социального учения и на который ориентировалась архитектура европейских институтов, начиная с плана Шумана, предполагает и создает социальный строй, в котором плюрализм традиций, регионов, наций являет собой фундаментальный принцип. Однако эта связь католически окрашенного и ограниченного космополитизма и продолжающего существовать национализма, как это выражено в формуле «Европа отечеств», сводится к иллюзии, возникшей при основании Европы, что может иметь место и то и другое. Создание Европы и дальнейшее существование национальных государств — противоречие, которое с освобождением европейского капитализма в общем рынке и в валютном союзе с введением евро все более явно

иполитически взрывоопасно вырывается наружу. По-новому ставится космополитический вопрос и в консервативных партиях.

Эта внутренняя плюрализация левой и правой очерчивает спектр политических противоречий, внутри которого разыгрываются программные битвы xxi века. Согласно логике «как…, так и» границы между политическими позициями размываются, а потому часто проводятся и обосновываются ad hoc по-новому, произвольно, в зависимости от конкретных тем. Возникают конфликтные динамики, которые упраздняют границы.

Рассмотрим переход политики неолиберальной левой в политику неолиберальной правой. Неолиберальная левая заключает союз между государственной политикой и капиталом, причем политика создает рыночную форму общества и обязана компенсировать порождаемые ею проблемы (растущее социальное неравенство, безработицу, эксклюзию). Эта левая политика «третьего пути» осуществляется, таким образом, под лозунгом «больше государства», а не «меньше государства», однако «больше государства» в интересах капитала

и«меньше государства» в интересах граждан и гражданского общества. Поскольку неолиберальная левая не стремится к политике передела власти в пользу стороны капитала, во всяком случае, мирится

сней, растут бедность и неуверенность, а с ними также потенциалы

359

@ACEFG IJK. LANOPC L QRSG@ TASINAFUVN

недовольства и конфликтов. Отсюда возникает необходимость утверждать закон и порядок. В этом смысле именно политика неолиберальной левой, которая возлагает на экономику центральную роль во властной метаигре, переходит в политику law-and-order9 неолиберальной правой, которая с помощью полицейских и военных методов все чаще вторгается в различные сферы общества для продвижения неолиберализации экономики, общества и государства. В этой (невольной) совместной игре между неолиберальной левой и неолиберальной правой кристаллизуется скрытое до сих пор противоречие между демократией и глобализирующим капитализмом — «свобода или капитализм» [Beck/Willms 2000]. Это справедливо как для внутригосударственных, так и для межгосударственных отношений.

В межгосударственных отношениях принцип национального государства легитимирует растущее глобальное неравенство. Он является режимом эксклюзии, который — в мировом масштабе — предоставляет привилегии меньшинству и ущемляет большинство. Сторона капитала использует механизмы национального государства двояко: во-первых, чтобы захватить и закрепить свою власть над ресурсами; во-вторых, чтобы проистекающие отсюда мировые противоречия между богатыми и бедными легитимировать в предустановленной иррелевантности и ирреальности10.

9 правопорядка (англ.).

10 Центральный момент состоит в следующем: внутригосударственные и межгосударственные поляризации накладываются друг на друга и взаимопроникают, так что за старыми институциональными фасадами во всемирную внутреннюю политику — в рамках определенных национальных контекстов — закладываются характерные противоречия и мины замедленного действия. Считается, что для проведения различия между разными формами принципа «как…, так и» надо разработать логику инклюзивного различения. Иными словами, принцип «как…, так и» также нуждается в четких различениях, чтобы его как таковой можно было распознавать и верифицировать или фальсифицировать. В этом смысле то, что в этой книге называется космополитическим режимом, можно определить через двойную политизацию «не»: не-инклюзия в политическую центральную инстанцию, не-эксклюзия в национальном. Связанные с этим подрывающие границы, пересекающие границы, размазывающие границы динамики можно тогда определить поточнее: специфический для определенной области плюрализм, плюральный компромисс, иерархически упорядоченный плюрализм, неструктурированную плюральность, ограничение альтернатив, ликвидацию границ или синтез, секвенциализацию и рефлексивный децизионизм. Эти понятийные формы «как…, так и» разрабатывал в рамках

360