Литература по госам / Бисмарк - Мысли и воспоминания / Том I

252 ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Австрии, трудно выйти из создавшегося положения без всякого возмещения, в то время как Пруссия делает такое крупное при­ обретение, как Шлезвиг-Гольштейн; закончил он, однако, во­ просом, действительно ли мы твердо решили требовать эти вла­ дения и присоединить их. У меня создалось впечатление, что он все же не считал невозможным отказаться, в нашу пользу от притязаний на земли, уступленные Данией, если бы в даль­ нейшем ему были обеспечены виды на прочную солидарность с Пруссией и на поддержку с ее стороны подобных же стрем­ лений Австрии. Он поставил на дальнейшее обсуждение преж­ де всего вопрос о том, действительно ли Пруссия твердо реши­ лась превратить герцогства в прусские области или же мы удовлетворимся там известными правами, которые были сформулированы впоследствии в так называемых февральских условиях27. Король молчал, и я, прервав молчание, ответил императору: «Мне весьма приятно, что ваше величество за­ даете мне этот вопрос в присутствии моего всемилостивейшего государя: я надеюсь узнать при этом его мнение». Нужно ска­ зать, что до тех пор я не получил от короля ни устно, ни пись­ менно его окончательного волеизъявления по поводу гер­ цогств.

Mise en demeure [настоятельное требование] императора привело к тому результату, что король нерешительно, с неко­ торым смущением сказал, что он не имеет никаких прав на герцогства и поэтому не может предъявлять никаких претензий на них. Этим заявлением, в котором я почувствовал влияние родственников короля и либеральных придворных кругов, я был, разумеется, обезоружен перед лицом императора. Вслед за тем я выступил еще раз за поддержание единения обеих немецких великих держав и набросал вместе с Рех¬ бергом соответствующую этому направлению краткую прото­ кольную запись (Redaction), в которой вопрос о будущем Шлезвиг-Гольштейна оставался нерешенным и которая была одобрена обоими высочайшими особами.

IV

Дуализм, как я его себе представлял, походил бы на существующее сейчас положение, но с той разницей, что Ав­ стрия как член союза сохранила бы влияние на государства, образовавшие ныне вместе с Пруссией Германскую империю. Рехберга удалось привлечь на сторону идеи усиления [поли­ тического] веса Центральной Европы с помощью подобного соглашения обеих держав. Такое устройство представляло бы по сравнению с прошлым и с тем, что было тогда, во всяком случае шаг вперед — к лучшему, но оно обещало быть прочным лишь до тех пор, пока оставалось непоколебимым доверие к

руководящим деятелям той и другой стороны. Граф Рехберг сказал мне, когда я уезжал из Вены (26 августа 1864 г.), что его положение пошатнулось; объяснения министерства и от­ ношение к последнему императора поставили его в такое по­ ложение, что он вынужден опасаться, как бы его коллеги, а именно Шмерлинг, не выбросили его за борт, если ему не уда­ стся добиться по крайней мере обещания, что через определен­ ный срок мы пойдем на переговоры о заключении таможенного союза, к которому стремилась Австрия и который особенно интересовал императора28. Я не возражал против такого рода pactum de contrahendo [договор о ведении переговоров в бу­ дущем], так как был убежден, что ни к каким уступкам, вы­ ходящим за пределы того, что кажется мне возможным, это меня не обяжет, а также потому, что политическая сторона вопроса стояла на первом плане. Я считал таможенный союз с Австрией несбыточной утопией из-за различия хозяйствен­ ных и административных условий обеих сторон29. Предметы, составляющие в северной части Таможенного союза его финан­ совую основу, на большей части австро-венгерских территорий совсем не потребляются. Трудности, возникающие уже в пре­ делах [нынешнего] Таможенного союза из-за различия в образе жизни и характере потребления между Северной и Южной Гер­ манией, были бы непреодолимы, если бы обе эти области были включены в одну общую таможенную границу с восточными областями Австро-Венгрии. Невозможно было бы договориться о справедливом масштабе распределения [таможенных дохо­ дов], соответствующем действительному потреблению подле­ жащих таможенному обложению товаров; всякий масштаб ока­ зался бы либо несправедливым для Таможенного союза, либо же неприемлемым для общественного мнения Австро-Венгрии. Непритязательный словак и галичанин, с одной стороны, и житель Рейнской или Нижнесаксонской областей— с другой30, представляют собой с точки зрения налогового обложения величины несоизмеримые. Кроме того, мне недоставало веры в надежность таможенных чиновников на значительной части австрийской границы.

Убежденный в невозможности Таможенного союза с Ав­ стрией, я, не колеблясь, готов был оказать графу Рехбергу просимую им услугу ради того, чтобы сохранить его на посту. Уезжая в Биарриц (5 октября), я был уверен, что король бу­ дет придерживаться высказанного мной мнения; мне до сих пор не ясно, какими мотивами руководились мои коллеги, министр финансов Карл фон-Бодельшвинг и министр торговли граф Иценплиц, а также их spiritus rector [вдохновитель] фрит­ редер31 Дельбрюк, когда они во время моего отсутствия так энергично обрабатывали короля в этой довольно чуждой для него области; из-за нашего отказа положение Рехберга, как он

254 ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

и предсказывал, оказалось поколебленным, и министром ино­ странных дел был на его место назначен Менсдорф32, который был сначала кандидатом Шмерлинга33, пока последнего не от­ теснили реакционеры и католики. Несмотря на всю стойкость, приобретенную королем в вопросах внутренней политики, он поддавался еще тогда влиянию той доктрины, которую пропове¬ дывала его супруга, а именно, будто средством для разрешения германского вопроса является приобретение популярности.

Вот что писал мне в Биарриц господин фон-Тиле по поводу совещания чинов министерств иностранных дел и торговли, происходившего 10 октября 1864 г.:

«Сегодняшнее совещание вновь подтвердило тот, впрочем, давно уже известный факт, что господа специалисты, при всей их охотно признаваемой мною виртуозности в том, что касается их частной сферы, относятся крайне невнимательно к политиче­ ской стороне дела и смотрят, например, как на пустяк, на возможность смены министерства в Вене. Иценплиц очень неустойчив в своих взглядах. Мне удавалось неоднократно доводить его до признания, что 25-я статья 34 finaliter и realiter [в конечном итоге и фактически] ни к чему нас не обязывает. Но затем укоризненный взгляд Дельбрюка неизменно возвра­ щал его на позиции специалиста».

Через два дня, 12 октября, Абекен, находившийся в БаденБадене при короле, сообщил мне, что он не мог добиться его согласия на 25-ю статью; его величество боится «криков», которые поднялись бы по поводу такого рода уступки Австрии, и между прочим сказал: «Министерского кризиса в Вене мы, пожалуй, избегли бы, но зато вызвали бы его в Берлине; если бы мы допустили 25-ю статью, Боделынвинг и Дельбрюк про­ сили бы, вероятно, об отставке».

Еще через два дня граф Гольц писал мне из Парижа: «Если положение Рехберга окончательно пошатнулось

(в том, что оно поколеблено в глазах императора, я сомне­ ваюсь решительно), то для нас могла бы явиться необходи­ мость предупредить здесь предложения чисто шмерлинговского министерства».

V

Для оценки дуалистической политики не лишен был зна­ чения вопрос, могли ли мы и в какой степени рассчитывать на то, что Австрия будет придерживаться этой линии. Если пред­ ставить себе ту внезапность, с какой Рехберг порвал со средними государствами, не поладив с ними из-за обнаруженной ими недостаточной податливости, и заключил союз с нами, не толь­ ко без них, но даже против них, то нельзя было не считаться с возможностью, что разногласие с Пруссией в отдельных во­ просах также внезапно приведет к новому повороту. Я никогда

берга, но он был, как говорит Гамлет, в необычайной степени splenetic and rash [раздражителен и опрометчив]35. Личное не­ довольство графа Буоля, вызывавшееся не столько полити­ ческими разногласиями, сколько нелюбезным обращением с ним императора Николая, оказалось достаточным, чтобы долгое время вести австрийскую политику в духе шварценберговской неблагодарности: (Nous etonnerons l'Europe par notre ingrati­ tude [Мы удивим Европу своей неблагодарностью])36; тем более не исключена была возможность, что гораздо менее проч­ ные узы, существовавшие между мною и графом Рехбергом, могли быть смыты какой-нибудь бурной волной. Император Ни­ колай имел гораздо более серьезные основания верить в устой­ чивость своих отношений с Австрией, чем мы—в эпоху датской войны37. Он оказал императору Францу-Иосифу такую услугу, какую едва ли какой-нибудь монарх оказал когда-либо сосед­ нему государству38, а выгоды взаимной поддержки в монархиче­ ских интересах против революции, как итальянской и венгер­ ской, так и польской в 1846 г. 39 , делали союз с Россией гораздо важнее для Австрии, чем союз, который она могла заключить с Пруссией в 1864 г. Император Франц-Иосиф—честная натура, но австро-венгерский государственный корабль построен так своеобразно, что покачивания, приспособляясь к которым монарх должен держаться на борту, едва ли могут быть учтены заранее. Центробежные силы отдельных национальностей, пере­ плетение жизненных интересов, которые Австрии приходит­ ся защищать одновременно в германском, итальянском, вос­ точном и польском направлении, неукротимость национального духа венгерцев и, главное, та не поддающаяся учету обста­ новка, в которой влияние духовников скрещивается с поли­ тическими решениями,—все это обязывает каждого союзника Австрии быть осторожным и не ставить интересов своих соб­ ственных подданных в исключительную зависимость от австрий­ ской политики. Репутация устойчивости, приобретенная ав­ стрийской политикой под долголетним руководством Меттер¬ ниха40, не может долго сохраниться при наличном составе Габсбургской монархии и ее внутренних движущих силах. Политике венского кабинета до меттерниховского периода эта репутация не соответствует вовсе, а политике после меттер­ ниховского периода соответствует далеко не вполне. Хотя на длительный срок нельзя учесть действия сменяющихся событий и положений на решения венского кабинета, тем не менее каждому союзнику Австрии рекомендуется не отказываться от поддержки отношений, из которых в случае надобности могут получиться новые комбинации.

Г Л А В А В О С Е М Н А Д Ц А Т А Я

ЛЮДВИГ II, КОРОЛЬ БАВАРСКИЙ

По пути из Гаштейна в Баден-Баден мы заехали в Мюнхен1; король Макс уже уехал оттуда; он отправился во Франкфурт, предоставив своей супруге принимать гостей. Не думаю, чтобы королева Мария, при ее замкнутости и нерасположении к по­ литике, могла энергично воздействовать на короля Вильгельма

ина решение, задуманное им тогда. Во время нашего пребыва­ ния в Нимфенбурге2 16 и 17 августа 1863 г. моим постоянным соседом за столом был кронпринц3, впоследствии король Люд­ виг II, сидевший обычно напротив своей матери. У меня создалось впечатление, что мыслями он уносился куда-то вдаль

илишь по временам, очнувшись, вспоминал о своем намерении вести со мной беседу, не выходившую за рамки обычных при­ дворных разговоров. Тем не менее из всего, что он говорил, я мог заключить, что это натура живая и даровитая, исполнен­ ная мыслями о своем будущем. Когда беседа прерывалась, он смотрел мимо своей матери, в потолок и поспешно снова и снова опорожнял бокал с шампанским, который наполнялся с проме­ длением, вероятно, по приказанию его матери, так что принц неоднократно протягивал пустой бокал назад через плечо, и лишь тогда слуга нерешительно наполнял его. И в то время и впоследствии принц соблюдал в питье меру, но мне казалось, что окружающие наводили на него тоску и с помощью шампан­ ского он хотел придать иное направление своим мыслям. Принц произвел на меня приятное впечатление, хотя я с некоторой досадой должен был сознаться, что мое старание быть приятным для него собеседником за столом оказалось бесплодным. Это — единственный раз в жизни, когда я имел случай лично встре­ титься с королем Людвигом, но с тех пор, как вскоре после этого (10 марта 1864 г.) он вступил на престол, и до его кончи­ ны я поддерживал хорошие отношения с ним и находился в до­ вольно оживленной переписке; у меня всегда было впечатление, что, как правитель, он хорошо разбирался в делах и разделял национальные немецкие убеждения, хотя и озабочен был преи­

мущественно сохранением федеративного принципа имперской конституции и конституционных привилегий его страны. Мне запомнилась одна его идея, совершенно неосуществимая с поли­ тической точки зрения (она у него возникла во время переговоров в Версале), чтобы императорская власть — и соответственно председательствование в Союзе — наследственно чередовалась между Прусским и Баварским домами. Сомнения, каким обра­ зом практически осуществить подобную непрактичную мысль, сами собой отпали при переговорах с баварскими уполномо­ ченными в Версале, и в результате председательствующему в Германском союзе монарху, т. е. королю прусскому, еще до того как речь зашла об императорском титуле, были в основном предоставлены те права, коими он пользуется в настоящее время по отношению к своему баварскому собрату по Союзу.

* * *

Привожу здесь некоторые письма из моей переписки с коро­ лем Людвигом, которые способствуют правильной характери­ стике этого несчастного монарха4; сами по себе они также могут сызнова приобрести актуальный интерес. Официальные обра­ щения приведены лишь в первых письмах.

«Версаль, 27 ноября 1870 г.

Всепресветлейший державный король!

Прошу ваше королевское величество принять изъявление моей благоговейной признательности за милостивые сообщения, переданные мне по повелению вашего величества графом Гольн¬ штейном. Чувство признательности, которое я питаю к вашему величеству, имеет более глубокое основание, нежели одни толь­ ко личные чувства, ибо мое служебное положение дает мне воз­ можность оценить великодушные решения вашего величества, коими вы содействовали с самого начала и вплоть до предстоя­ щего окончания этой великой национальной войны 5 объедине­ нию и могуществу Германии. Но не мне благодарить Бавар­ ский правящий дом за истинно немецкую политику вашего величества и за героизм вашего войска: это долг немецкого народа, это дело истории. Я могу только засвидетельствовать, что до конца жизни буду благоговейно предан и искренно при­ знателен вашему величеству и всегда почту за счастье, если мне удастся оказать вашему величеству какую-либо услугу.

Почтительнейше сообщаю, что в вопросе о титуле герман­ ского императора, по моим соображениям, самое главное, чтобы почин исходил только от вашего величества и ни от кого более, в особенности не от народного представительства. Положение сложилось бы ложное, если бы вопрос не был поставлен благо­ даря свободной, хорошо продуманной инициативе могуще­

Благосклонное письмо вашего величества, переданное мне графом Гольнштейном, дает мне смелость вместе с благодарно­ стью за милостивое содержание этого письма принести вашему величеству мои почтительнейшие поздравления с наступающим новым годом. Едва ли Германия питала когда-либо такую уверен­ ность в том, что новый год принесет ей осуществление ее нацио­ нальных желаний. Когда сокровенные мечты осуществятся, когда объединенная Германия достигнет того, что она будет в состоянии своими собственными силами обеспечить себе мир в надежных границах, не стесняя вместе с тем свободного раз­ вития отдельных членов Союза, то решающий голос, который ваше величество имели в преобразовании нашего общего отече­ ства, навеки стяжает благодарность немецкого народа и никогда не будет забыт историей.

Ваше величество совершенно справедливо предполагаете, что я также не ожидаю ничего доброго от централизации, но считаю, что наиболее соответствующей немецкому духу формой государственного развития является поддержание прав, кото­ рые союзная конституция обеспечивает отдельным членам Союза, и нахожу вместе с тем, что это самая верная порука про­ тив тех опасностей, кои могут угрожать праву и порядку при свободном развитии современной политической жизни. Вра­ ждебность, с какой вся республиканская партия в Германии отнеслась к инициативе вашего величества и союзных князей относительно восстановления императорского титула, доказы­ вает, что последнее вполне согласуется с монархическо-кон¬ сервативными интересами.

Прошу ваше величество милостиво верить тому, что я по­ чту себя счастливым, если мне удастся сохранить всемилости­ вейшее расположение вашего величества

ф.-Б[исмарк]».

«Любезный граф!

В знак признательности за ваши выдающиеся заслуги в деле заключения германских союзных договоров я жалую вас прилагаемой при сем звездой с бриллиантами к имеющемуся у вас нашего дома ордену св. Губерта.

Благодаря главным образом вашему содействию справед­ ливые интересы Баварии были приняты в этих переговорах во внимание, и поэтому вы, любезный граф, можете видеть в этом пожаловании не только акт простой вежливости, но и вы­ ражение моего дружеского к вам расположения, на которое вы имеете несомненное право. Орденский девиз — «верность без колебаний» — является также и моим девизом. Бавария, руко­ водясь им, будет искренним союзником Пруссии и гармоническим

звеном империи. Выражая еще раз свое постоянно и особливо благожелательное к вам отношение, я шлю вам, любезный граф, мой искренний привет,

неизменно пребывая вашим искренним другом

Людвиг.

Мюнхен, 22 марта 1871 г.»

«Любезный князь!

Мне было бы не только в высшей степени интересно, но и до­ ставило бы живейшую радость побеседовать с вами и лично вы­ разить вам, любезный князь, чувства глубокого уважения, которые я к вам питаю. Гнусное покушение7, за неудачу ко­ торого я всегда буду благодарить бога, очень плохо повлияло, как я узнал с истинным сожалением, на ваше здоровье, столь драгоценное и для меня, и на ход вашего лечения, так что я не решаюсь просить вас приехать ко мне в горы, где я живу в настоящее время. От всего сердца благодарю вас за ваше послед­ нее письмо, которое меня искренне обрадовало. Я твердо упо­ ваю на вас и вполне уверен, что вы употребите, как вы сказа­ ли моему министру ф.-Пфрецшнеру, все свое политическое влияние, чтобы в основу нового порядка вещей в Германии был положен федеративный принцип. Да сохранит господь вашу столь драгоценную для всех нас жизнь на много лет! Ваша смерть, точно также как и кончина столь глубоко уважаемого мною императора Вильгельма, была бы большим несчастьем для Германии и для Баварии. Шлю от всего сердца мои наилуч­ шие пожелания, любезный князь, и остаюсь с особым почте­ нием и глубоким доверием

я не могу не принести еще раз вашему величеству мою глубо­ чайшую благодарность за все милости, оказанные мне здесь вашим величеством, в особенности за ваше милостивое письмо от 31-го прошлого месяца.

Я глубоко осчастливлен доверием, которое ваше величество высказали мне в этом письме, и всегда буду стараться заслужить его. Порукой этому служат не только мои личные чувства; ваше величество можете вполне рассчитывать и на те гаран­ тии, которые вытекают из самой сущности имперской конститу­ ции. Последняя зиждется на федеративной основе, утвержден­ ной союзными договорами, и всякое нарушение конституции

означает нарушение договоров. Этим и отличается наша обще­ имперская конституция от конституции всякой иной страны. Права вашего величества составляют неотделимую часть импер­ ской конституции и основываются поэтому на тех же прочных правовых основах, как все учреждения империи. Германия имеет ныне в лице своего Союзного совета 9, а Бавария в лице своего достойного и разумного представительства в Союзном совете твердую гарантию против всяких попыток извращения и преувеличения стремлений к единству. Ваше величество можете быть вполне уверены в том, что конституционные пра­ ва, утвержденные договорами, будут строго соблюдаться и тог­ да, когда я не буду более иметь честь служить империи в зва­ нии канцлера10.

С чувством глубокого преклонения пребываю вашего величества всеподданнейшим слугой

ф.-Бисмарк».

«Фридрихсруэ, 2 июня 1876 г.

Ваше величество, как пишет мне барон Вертерн, и в на­ стоящем году милостиво предоставили в мое распоряжение экипаж из королевских конюшен для поездки в Киссинген. На­ деюсь, я буду иметь возможность последовать совету врачей и поехать и этим летом для исцеления туда, где я обрел его два года тому назад, как ваше величество изволили милостиво напомнить в высочайшем повелении от 29 апреля.

В Турции дела принимают угрожающий оборот 11 и могут потребовать усиленной дипломатической деятельности, но из всех европейских держав Германия всегда будет в наиболее благоприятном положении и долго или во всяком случае дольше других останется в стороне от тех осложнений, кото­ рые угрожают европейскому миру на почве восточного вопроса. Поэтому я не теряю надежды побывать в Киссингене через несколько недель и почтительно прошу ваше величество бла­ госклонно принять мою нижайшую благодарность за милости­ вое попечение обо мне.

ф.-Ьисмарк».

«Я искренно рад, что надежда посетить Киссинген, выра­ женная в драгоценном вашем письме от 2-го числа сего месяца,, оправдалась.

От души приветствую вас в моей стране и льщу себя прият­ ной надеждой, что ваше столь драгоценное для империи здоровье будет снова восстановлено целебным источником Баварии.

Дай бог, чтобы исполнилось общее желание всех немецких государей о сохранении мира и чтобы вы, любезный князь,