Глава 38

Станет ли дарить тебе Филипп ¹⁰⁴ради того только, что обещал, хотя и не должен (этого делать), хотя знает, что причинит обиду и даже преступление, что одним этим поступком запрет морские берега потерпевшим кораблекрушение? Уклоняться от заблуждения, когда оно осознанно и осуждено,— не легкомыслие; надобно благородно сознаваться: «Я думал иначе; меня обманули». Только надменной глупости свойственно такого рода упорство: «Что я раз сказал — пусть будет твердо и решено, каково бы оно ни было». Нет стыда с переменой положения дела переменять и намерение. Ведь если бы Филипп оставил этого человека владельцем тех берегов, которыми тот овладел благодаря кораблекрушению, то разве тем самым не воспрепятствовал бы всем несчастным пользоваться водой и огнем?¹⁰⁵

«Лучше бы,— говорит (Филипп),— тебе в пределах моего царства носить на своем бесстыдном лице эти письмена начертанными на самих очах. Свидетельствуй этим, какая священная вещь — трапеза гостеприимства. Предлагай на лице своем для прочтения декрет, предохраняющий от того, чтобы принятие несчастных под кров не становилось уголовным преступлением. Это постановление, таким образом, будет иметь более твердости, чем если бы я вырезал его на камне».

Глава 39

«Но почему же,— возражает эпикуреец,— когда ваш Зенон обещал кому-то взаймы пятьсот динариев и узнал, что тот мало

 

==101

этого достоин, то остался твердым в своем намерении ссудить его, потому что обещал, хотя друзья и убеждали не давать?»

Прежде всего, кредит находится в одних условиях, а благодеяние в других. За деньги, хотя бы они и неудачно были поверены, полагается судебное взыскание; я могу в известный день вызвать должника в суд, и если (его имущество) пойдет с аукциона, то я получу свою часть; благодеяние же пропадает все целиком и немедленно. Кроме того, это свойственно дурному человеку, а то — дурному отцу семейства. Да и Зенон, далее, не остался бы при своем намерении ссудить в долг, если бы сумма была больше. А пятьсот динариев — такая вещь, о которой обыкновенно говорят: «Пусть истратит в болезни». Из-за такой суммы не стоило изменять своего обещания. Я пойду на обед, потому что это обещал, хотя и будет холодно; однако не пойду, если будет снег. Я встану для присутствия при обручении, потому что обещал, хотя не переварил (пищи), но не встану, если у меня будет лихорадка. Я пойду для заключения контракта, как скоро это обещал, но не пойду, если велишь мне заключать контракт относительно чего-нибудь неверного, если свяжешь обязательством с казной.

Безслов, говорю, подразумевается такое условие: «Если буду в состоянии, если буду должен (так поступить), если это будет находиться в таком (именно) положении. Сделай так, чтобы то положение (в каком я нахожусь), когда (у меня) требуют, было таким же, каким оно было во время моего обещания, и неисполнение его (с моей стороны) будет легкомыслием». Если же привзошло что-нибудь новое, то чему удивляешься, как скоро, вместе с переменой состояния обещающего, переменилось и (его) намерение? Предоставь мне все находящимся в таком же положении (в каком оно находилось прежде), и я остаюсь тем же. Мы даем обещание явиться в суд, однако (иногда) оставляем его без исполнения; тем не менее не всех нерадивых подвергают судебному взысканию: превозмогающая сила извиняет (отсутствие).