Холодная война В 2 т. Т.2 От Постадама до Мальты

в основном о политике США? Потому что именно эта страна, возглавившая западный мир, определяла и его политику.

Большинство «ортодоксальных» историков считали, что принципы и цели коммунизма, разработанные Марксом и Лениным, объясняют советское поведение в 40-е гг. Они доказывали, что СССР стремится к мировой революции путем насаждения повсеместно режимов, исповедующих марксизмленинизм. Например, по мнению А. Шлезингера, «главное объяснение быстрого углубления холодной войны заключается прежде всего в том факте, что Советский Союз не является традиционным национальным государством… это тоталитарное государство, вооруженное все объясняющей и все охватывающей идеологией, основанное на идее непогрешимости партии

иправительства, проникнутое настроениями мессианства, ставящего знак равенства между расхождением во взглядах

ипредательством, и управляемое диктатором, который, при всех его вполне неординарных качествах, был отмечен признаками параноидальности» [26].

«Ортодоксы» доказывают, что существуют огромные различия между советскими и американскими взглядами на то, каков должен быть оптимальный мировой порядок. Некоторые из них утверждают, что первопричиной холодной войны было то, что Шлезингер назвал конфликтом между «универсалистскими» взглядами американских руководителей, которые верили, что «все нации имеют общий интерес во всех событиях, происходящих в мире» и «что национальная безопасность будет гарантирована существованием международной организации». А советские лидеры, как они полагали, были привержены к «сферам влияния», предполагавшим, что «каждой великой державе другими великими державами будут обеспечены известные преимущества в ее собственном районе особых интересов» и «что национальная безопасность будет гарантирована балансом сил». Согласно «ортодоксальным» историкам, эти различия особенно ярко проявились в разном понимании роли Организации Объединенных Наций. Американские политики рассчитывали, что ООН значительно снизит угрозу конфликтов, и поэтому возлагали на нее большие надежды. Советские же творцы политики, напротив, «продолжали пола-

гаться в первую очередь на военную мощь, расширение границ и распространение контроля на сопредельные страны».

Збигнев Бжезинский считает, что, будучи марксистами, советские руководители никогда не верили в возможность существования одновременно демократических и дружественных

СССР режимов в странах Восточной Европы, потому что они рассматривали демократически избранные капиталистические правительства враждебными изначально [27].

«Ортодоксальные» историки полагают, что СССР использовал Красную Армию и местные коммунистические партии для того, чтобы установить контроль над этими странами. «Результатом была революция, но захват власти являлся актом иностранного завоевания». Р. Сетон-Уотсон [28] доказывает, что насаждение власти коммунистов следовало некоему образцу. Во-первых, хотя первоначально коммунисты и объявляли о своем вхождении в коалицию, провозглашавшую уважение основных гражданских и политических прав, на деле это ничего не значило. На этом этапе советские оккупационные власти обеспечивали закрепление за коммунистами ключевых центров власти, таких как служба безопасности и оборона. Потом формировалась «фиктивная коалиция», в которой коммунисты успешно внедрялись в руководство номинально независимых политических партий, участвовавших в коалиции, и вынуждали подлинно независимые партии переходить в оппозицию, используя для этого цензуру и полицейские акции. На последнем этапе коммунисты усиливали свое давление до тех пор, пока оппозиция не лишилась возможности функционировать. Сторонники «ортодоксальной» школы утверждают, что советские руководители придерживались исключительно этой тактики, несмотря на искреннее желание демократических восточноевропейских лидеров установить дружественные отношения с СССР.

Историки, принадлежащие к «ортодоксальной» школе, считают, что советское правительство стремилось экспортировать революцию и за пределы Восточной Европы, и именно эти усилия подорвали советско-американское сотрудничество. Они утверждают, например, что СССР намеренно откладывал обещанный вывод своих войск с территории Северного Ирана

сцелью создания угрозы этой стране и оказания давления на Турцию, чтобы вынудить ее отказаться от контроля над черноморскими проливами. Они предполагают, что только твердость Запада помешала Москве в осуществлении этих планов. Что же касается Германии, ученые-«ортодоксы» утверждают, что советские власти стремились насколько возможно расширить свое влияние, используя для этого местных коммунистов. Подобным же образом они рассматривают гражданскую войну в Греции как поддержанную Советами попытку установить коммунистический режим в этой стране и приобрести тем самым плацдарм в восточном Средиземноморье. И наконец, представители «ортодоксального» направления, единственные из всех, доказывают, что советские лидеры стремились также к установлению «господства в западной части евразийского континента». Они утверждают, например, что, поощряя невмешательство США в европейские дела, противодействуя британскому влиянию на континенте и создавая проблемы для Франции в послевоенном мире, руководители СССР намеренно стремились предотвратить появление противовеса советской мощи в Европе в лице какой-либо страны.

«Ортодоксальные» историки приходят к выводу, что политика США в тот период была в основном правильна. Они считают, что подлинные цели Запада были выражены в таких документах, как «Атлантическая хартия» и «Декларация Объединенных Наций» и этими целями были: установление прочного мира, достижение мирного процветания, обеспечение самоопределения наций и расширение основных гражданских свобод. Они утверждают, что американские политики искренне стремились к сотрудничеству с СССР и во время войны, и после нее и поэтому прилагали настойчивые усилия для того, чтобы уменьшить напряженность в советско-американских отношениях.

Однако СССР твердо намеревался господствовать на всем материке Евразия. Поэтому правительству Соединенных Штатов не оставалось ничего иного, как оказывать противодействие советской политике. Усилия Запада прийти к согласию

сСССР окончились неудачей из-за непримиримости Москвы и ее стремления установить непопулярные коммунистические режимы в Восточной Европе. Хотя американские лидеры

и выражали желание, чтобы правительства этих стран были дружественны в отношении СССР, они также хотели установления здесь либерально-демократических режимов западного образца.

Согласно авторам-«ортодоксам», своими враждебными заявлениями и действиями советские руководители сами облегчили шаги правительства США по «просвещению» общественного мнения о новых послевоенных реалиях. «В течение нескольких коротких месяцев агрессивная тактика Москвы раскрыла глаза американцам на истинную природу коммунистического заговора, — пишет Т. Бэйли. — Таким образом, предупрежденные об опасности, Соединенные Штаты принялись корректировать свою внешнюю политику и укреплять оборону лишь для того, чтобы не быть опять застигнутыми врасплох» [29].

«Ортодоксальные» историки часто называют 1947 год поворотным пунктом, потому что именно в это время американское правительство осознало тщетность переговоров с СССР и встало на путь, определенный «доктриной Трумэна» и «планом Маршалла». Эти меры поставили преграду советским амбициям в виде военной помощи правительствам, которым угрожало вооруженное прокоммунистическое меньшинство, и в виде помощи в борьбе с голодом и бедностью, подрывавшим в то время способность некоммунистических сил к сопротивлению. Американская администрация, кроме того, вовремя остановила ускоренную демобилизацию вооруженных сил США и поставила общественность страны в известность о советской угрозе. Создание в 1949 г. НАТО, явившийся следствием пожеланий западноевропейских стран, представляло собой логическую кульминацию этого процесса.

Школе «ортодоксов» противостоит другое течение в западной, главным образом американской, историографии — так называемые реалисты. Ученые этой школы решительно осуждали политику американского правительства во время и после Второй мировой войны. «Реалисты» стремились объяснить, «как и почему западные союзники, одержав военную победу, потерпели политическое поражение; как и почему, добиваясь разгрома нацистской Германии и освобождения Западной Ев-

ропы, они позволили Советскому Союзу захватить контроль над Восточной Европой и воспрепятствовать осуществлению здесь принципов Атлантической хартии, за которые они сражались». Они доказывают, что в течение 40-х гг. американские политики серьезно ошибались в оценке реалий международной ситуации и не смогли вовремя отреагировать на рост советской мощи. Они также полагают, что лидеры США не понимали СССР и оценивали его цели слишком оптимистично. Из этого они делают вывод, что холодная война могла бы быть предотвращена или, по крайней мере, не стала бы столь серьезной, если бы американское правительство было более «реалистичным» в своем подходе к Москве. Политика должна была основываться на лучшем понимании взаимосвязи между военной стратегией и политической властью и должна была быть нацелена на неустанный поиск возможностей соглашения о сферах влияния в целях примирения противоречивых интересов великих держав.

«Соперничество является характерной чертой системы национальных государств, — считает Д. Маклеллан. — Природа этой системы требует от каждого ее участника обеспечения собственной безопасности; и безопасность одной нации есть отсутствие таковой для другой». К примеру, «реалисты» считают, что после разделения Германии на оккупационные зоны страны-победители вынашивали планы единого государства, но вскоре прибегли к укреплению своих позиций для того, чтобы предотвратить возможность захвата власти во всей стране каким-либо блоком.

Описывая историю холодной войны, эти ученые обращают внимание на то, что соперничество развивалось по относительно предсказуемому сценарию. Они подчеркивают, что причины холодной войны в конечном счете лежат не в особенностях личности политических лидеров и не в характере политических и экономических систем главных противоборствующих сторон. Последователи «реализма» доказывают, что «они вытекают из самой системы государственной власти и проявившемся биполярном распределении сил, что ведет к тому положению, когда каждое государство видит в другом государстве главную угрозу своей безопасности и предпринимает соответствующие шаги,

которые считает исключительно оборонительными, но которые рассматриваются другой стороной как наступательные, экспансионистские и агрессивные». По мнению «реалистов»,

споражением Японии и особенно Германии и одновременном ослаблении Франции и Англии после 1945 г. на мировой арене осталось только две великие державы — Соединенные Штаты и Советский Союз. Как и в мировых системах прошлого

сбиполярным распределением сил, развивалось соперничество между двумя сверхдержавами. «Сила одной представляла естественную угрозу интересам другой, хотя ни одна из них не была сильна настолько, чтобы разрешить конфликт в свою пользу».

«Реалисты» доказывают, что большинство представителей администрации Г. Трумэна знали действительные послевоенные цели Советского Союза, но ошибочно верили, что они смогут рассеять советские тревоги о своей безопасности. Они считают, что руководители США должны были бы рассматривать систему Объединенных Наций лишь как инструмент, способный помочь в сохранении баланса сил и уделять больше внимания усилению военного могущества Соединенных Штатов и их позиций за столом переговоров.

«Реалисты» критикуют американскую дипломатию и полагают, что американские политики были излишне враждебны к Англии из-за неправильно понимаемого антиколониализма. «Реалисты» подразумевают при этом, что более тесные англоамериканские отношения вынудили бы СССР действовать

сбольшей осторожностью.

«Реалисты» осуждают также военную стратегию США в период Второй мировой войны. Они доказывают, что американские творцы политики должны были бы более внимательно прислушиваться к доводам англичан о необходимости для армий Запада захватить как можно большую территорию. Они также считают, что Соединенным Штатам следовало бы проявлять поменьше рвения в оказании помощи СССР в годы войны с тем, чтобы ослабить советскую мощь. «Реалисты» полагают, что даже в конце войны у США имелись возможности для оказания давления на СССР, но американские лидеры не смогли использовать их. Л. Дэвис считает, что главная причина холодной войны

втом, что лидеры США «никогда не пытались сообщить Советскому Союзу, с чем именно они смогут и не смогут примириться

вплане действий СССР в Восточной Европе». Этот промах якобы «привел к тому, что ни одним правительством не было предпринято никаких шагов для выработки возможного компромисса между советскими и американскими интересами в Восточной Европе. Они полагают, что многие проблемы, которые впоследствии осложнили отношения между Востоком и Западом, могли бы быть разрешены, если бы американцы проявляли большую озабоченность по поводу будущего Восточной Европы во время Второй мировой войны. Правительство США, утверждает У. Ростоу, «не смогло оценить значения для американских интересов положения Польши (и Восточной Европы в целом)» и позволило

СССР установить господство в этом районе.

«Реалисты» также доказывают, что американские правящие круги не сумели верно оценить альтернативу, стоявшую перед ними. Попытка США предотвратить установление советского контроля над Восточной Европой, используя для этого лишь ограниченные меры, таким образом, шла в разрез с реальностью послевоенного мироустройства, особенно если учитывать создание вакуума власти в Центральной Европе и относительный рост советской мощи, и способствовала началу холодной войны. По их мнению, США должны были бы объединить свои усилия с Англией для того, чтобы выработать соглашение с Советским Союзом о разделе сфер влияния. «Реалисты» полагают, что советское правительство приняло и поддержало бы такое соглашение.

«Реалисты» также не верят в то, что Сталин в 40-е гг. стремился к господству в Западной Европе. Они утверждают, что советские руководители намеревались предоставить своим британским и американским партнерам свободу рук в этом регионе в надежде на подобную же свободу для себя в Восточной Европе и особенно в Польше. Например, когда речь заходит о Франции, «реалисты» доказывают, что только после изгнания министров-коммунистов из правительства и объявления о «плане Маршалла» в 1947 г. французская компартия стала направлять усилия на подрыв режима. «Даже несмотря на то, что урегулирование на основе сфер влияния не обошлось бы

Уолтер Липпман. С его легкой руки термин «холодная война» обрел широкое признание

без трений, — делает вывод Х. Хэмметт, — трудно себе представить, что реалистическое признание того, что являлось по существу свершившимся фактом, как-то могло создать ситуацию хуже, чем та, которая возникла впоследствии».

Предположение, лежащее в основе рассуждений «реалистов» о возможности соглашения о сферах влияния, состоит в том, что ближайшие цели Советского Союза после войны были ограничены и могли служить предметом переговоров, а возможно, даже законны, принимая во внимание предшествующую историю СССР. Хотя они рассматривают коммунистическое движение как находившееся под непосредственным контролем Москвы, они полагают, что приверженность советских руководителей к марксизму-ленинизму оказывала незначительное влияние на внешнюю политику СССР, и называют Сталина «реалистом». И снова повторяется тезис: «Ключевой проблемой в каждом случае является послевоенное распределение силы. Исходя из логики государственной системы, даже если бы Россия в 1945 г. была капиталистическим государством, как и Соединенные Штаты (или последние были, подобно Рос-

сии, социалистическим государством), биполярный раздел сил после поражения Германии привел бы к холодной войне».

Согласно «реалистам», советские руководители вначале не хотели непременно насадить коммунистические правительства по всей Восточной Европе до тех пор, пока они пользовались высоким уровнем влияния в этих странах. Но впоследствии они пришли к необходимости опереться преимущественно на послушных местных коммунистов, ибо обнаружили, что никакая другая группа политиков не обеспечит учет интересов безопасности СССР. Они также столкнулись с большей, чем ожидали, враждебностью народных масс по отношению к своим коммунистическим союзникам. Кроме того, действия западных стран, такие как требование реорганизации правительств стран Восточной Европы и присоединения к «плану Маршалла», поставили под угрозу положение компартий в Восточной Европе. Эти факторы вынудили советских руководителей прибегнуть к жестким мерам, чтобы создать «дружественные режимы» на своих границах. К сожалению, эти шаги лишь усилили тревогу в Западной Европе по поводу намерений СССР. Усложняло проблему то, что хотя советское правительство оказывало лишь несущественную поддержку деятельности греческих, французских или итальянских коммунистов, западные политики ошибочно объясняли беспорядок в южных и западных частях Европы влиянием Москвы. В связи с этим представители «реалистического» направления рассматривали руководителей США как в первую очередь ответственных за начало холодной войны.

По их мнению, если бы американские дипломаты с самого начала более точно предвидели советское поведение, осторожные Советы соответственно и реагировали бы и стремились учесть интересы Запада. Руководители США, к сожалению, предпринимали мало усилий для того, чтобы предотвратить создание Советским Союзом своей империи в Восточной Европе, пока СССР не укрепил здесь свои позиции. Советские руководители пришли к выводу, что Запад стремится отнять у СССР законную военную добычу. Таким образом, этот цикл англо-американского давления и сопротивления ему со стороны СССР дал начало холодной войне.

Таким образом, как мы видим, концепция «реалистов» является почти зеркальным отражением идей «ортодоксальных» авторов.

«Ортодоксы» и «реалисты» занимались в основном выяснением причин происхождения холодной войны и ее виновников. Но с течением времени, когда холодная война уже набрала силу, появилось новое критическое направление, получившее название «ревизионистской школы». Основной постулат «ревизионистов» состоял в том, что холодная война явилась результатом попытки американцев навязать политику «открытых дверей» Восточной Европе, что противоречило интересам безопасности СССР и поставило бы народы Восточной Европы в зависимость от Запада.

«Ревизионистскую» теорию открыла в 1965 г. работа Г. Алперовитца «Атомная дипломатия». «Ортодоксальные» историки стали рассматривать «ревизионистов» как серьезных соперников. Алперовитц основывался на первоисточниках, излагая свои аргументы в пользу того, что Соединенные Штаты сбросили атомную бомбу более в целях устрашения СССР, нежели победы над Японией и что американские правящие круги рассчитывали использовать атомную монополию для усиления своего влияния в Восточной Европе1.

После выхода в свет книги Алперовитца появилось множество публикаций в поддержку его рассуждений. Их популярность объяснялась несколькими причинами. Наиболее важные из них состояли в росте вовлеченности Соединенных Штатов в войну во Вьетнаме и, как ни парадоксально, в снижении напряженности в отношениях сверхдержав, что, казалось, подрывает тезис «ортодоксов» о непримиримой враждебности СССР к Западу. Более того, в 60-е гг. нарастали дискуссии о сущности и целях исследований в области общественных наук. Многие молодые западные ученые в ответ на несправедливую, как они считали, войну во Вьетнаме и продолжавшиеся нарушения прав человека в Америке настаивали на коренном пересмотре прежнего ценностного подхода к общественным наукам.

1 См. также [30].