291992
.pdfЯнкова А.Ю., Рассадин В.И., Калмыцкий госуниверситет, г. Элиста
ПРИЛАГАТЕЛЬНЫЕВ СОСТАВЕ ТЮРКО-МОНГОЛЬСКОЙ ЯЗЫКОВОЙ ОБЩНОСТИ* *Исследованиевыполненопри финансовой поддержке РГНФ-МИН ОКН Монголии в рамках
проведениянаучныхисследований «Тюрко-монгольскаялексическаяобщностькакрезультат взаимодействиятюркскихи монгольскихэтносов»,
проект№ 14-24-03003а(м)
В мировом и отечественном языкознании вот уже почти 300 лет разрабатывается научная гипотеза о генетическом родстве так называемыхалтайскихязыков, к которым относятся прежде всего тюркские, монгольские и тунгусо-маньчжурские языки, хотя эта гипотеза возникла и обсуждаетсяв мировом научном сообществеужедостаточное количество времени досихпор, она остается на уровне гипотезы и не поддается окончательному решению. По этой теме возникла довольно большая литература. В процессе разработки этой гипотезы появились различные точки зрения на ее развитие. Все разнообразие взглядов на эту проблему можно по сути дела свести к двум противоположным точкам зрения, при этом одни ученые утверждают, что все сходные лексические и грамматические элементы между этими языками являются наследием единого алтайского праязыка, основателем этой точки зрения был, например, Г.И. Рамстедт [1957]. Другого мнения придерживался В.Л. Котвич [1962], который пришел к мнению, что если и был в действительности алтайский праязык, то он существовал в глубокой древности, а сходные элементы между этими языками возникли в более поздние эпохи в результате различных контактов. У каждого у основоположников этих точек зрения появились свои сторонники, которые продолжали изучение алтайской гипотезы в указанных направлениях. Ради справедливости следуетотметить, что какнамомент возникновенияэтойгипотезы, таки течение последующего периода вплоть до недавнего времени. Интенсивность разработки этой гипотезы сдерживалась скудостью фактического лингвистического материала и лишь в последние десятилетия в распоряжении ученых оказались достаточно подробные и разнообразные лингвистические материалы по алтайским языкам. В связи с тем, что особенно большаяобщность среди алтайских языков довольно рано была замечена между тюркскими и монгольскими языками, то она и стала по сути дела движущей силой алтайской гипотезы, а среди языковедов распространилось мнение о том, что тюркские и монгольские языки долго развивались в составе единого тюрко-монгольского праязыка и разошлись достаточно поздно, оставшиеся же в этих языкахобщие сходныеэлементы есть не что иное какнаследиеэтогообщегогенетически единого тюрко-монгольского праязыка, хотя в научной литературе и утвердилось такое мнение, но до сих пор не была проведена достаточно полная регистрация этих сходных тюрко-монгольских элементов и не было осуществлено достаточно удовлетворительное исследование каждой из выявленных тюрко-монгольских лексических параллелей, поскольку в последнее время был опубликован довольно полный словарь современного монгольского языка [2001-2002]. В распоряжении ученыхпоявилось новаявозможность выявленияв монгольском языкелексических элементов сходных с тюркскими. Появились также достаточно полные словари и по тюркским языкам. Таким образом, сейчас возникли новые условия и обстоятельства, позволяющие с достаточной полнотой выявить именно те элементы, сходные в лексике современныхтюркских и монгольскихязыков, при этом с большой долей вероятности установитьтюркизмы в монгольском языке, монголизмы в тюркскихязыкахи пластдействительно общихэлементов, о которыхнельзя сказать ничего определенного по их происхождению, кроме как то, что они являются как тюркскими, таки монгольскими.
Здесь хотелось бы внести свой посильный вклад в дело выявления тюрко-монгольской лексическойобщности, ограничившись напервыхпорахразрядом прилагательных, выбрав из них те, которые имеютв тюркскихязыкахнадежные параллели. Во всяком случае они зафиксированы в древнетюркском словаре [1969]. Ниже рассмотрим несколько подробнее некоторые наиболее характерныеизних.
Прежде всего хотелось обратить внимание наналичие в монгольском языке целой группы прилагательных, имеющихтюркскиепараллели, называющихразличныецветаи масти животных.
Х.-монг. хар «чёрный; темный; вороной (о масти); простой, обыкновенный» зафиксировано в старописьменном монгольском языке в виде qara с теми же значениями. Ему соответствует др.-тюрк. qara «черный (о цвете), темный, лишенный света, погруженный во мрак; перенос. злосчастный, злополучный; горестный, безрадостный; лихой, тяжелый, изнурительный; плохой, скверный; обыкновенный, для повседневных нужд, непарадный, простой; низкосортный, грубый: грязь; чернила, тушь». О распространении этого слова в современных тюркских языках свидетельствует «Этимологический словарь тюркских языков» [1997, с. 286-288]. «Сравнительно историческая грамматика тюркских языков. Лексика» [2001, с. 592-598] восстанавливает праформу этого общетюркского прилагательного в виде *qara и их монгольские соответствия.
Х.-монг. бор «серый; сизый, сивый (о масти); смуглый (о цвете лица); коричневый, бурый» зафиксировано старописьменном монгольском языке в виде boru с теми же значениями. В древнетюркском языке ему соответствует прилагательное boz «серый; с проседью (о волосах); серая с оттенками (о масти)». Монгольская форма boru представляет собой ротацирующий вариант тюркского boz, характерный для древнебулгарского тюркского ареала. «Сравнительно историческая грамматика тюркских языков. Лексика» [2001, с. 605-606] восстанавливает праформу этого общетюркского слова в виде *bo:z и увязывает с ней монгольскую форму boru, предполагая ее булгарское происхождение. О распространении этого слова в тюркских языках пишет и Э.В. Севортян [1978, с. 171-173], сопоставляя с ним монг. boru.
Х.-монг. шар «жёлтый» зафиксировано в старомонгольской письменности в виде sir-a с тем же значением, имеет архетип sira. В древнетюркском языке этому монгольскому слову соответствует форма sariy «желтый», которая в современных тюркских языках повсеместно сохраняется как сары//сарыг и именно она обычно сопоставляется со старописьменной монгольской формой sira о чем читаем в «Этимологическом словаре тюркских языков» [2003, с. 206-208]. Об этом же говорится и в «Сравнительно-исторической грамматике тюркских языков. Лексика» [2001, с. 601-602], в которой праформа этого тюркского прилагательного дана как *saryy. По нашему мнению монгольский архетип *sira следует сопоставлять не с тюркской формой сарыг,
а скорее с древнебулгарской, в которой, как и в современном чувашском шура «желтый, бледный,
белый», в корневом слоге вместо широкого гласного а был представлен узкий гласный, который мог быть как огубленным, так и неогубленным. С этим же тюркским словом следует сопоставить и х.-монг. шарга «соловый (о масти лошади)» (стпмя. sirg-a < архетип *sirya).
Х.-монг. хвх «синий, голубой» зафиксировано в старописьменном монгольском языке как
коке с тем же значением и может быть сопоставлено с др.-тюрк. кок «голубой, синий, сизый». В «Сравнительно-исторической грамматике тюркских языков. Лексика» [2001, с. 604-605] праформа этого общетюркского слова представлена в форме *кок, хотя «Этимологический словарь тюркских языков» Э.В. Севортяна [1980, с. 66-68] восстанавливает здесь долгий корневой гласный и сопоставляет это слово с монгольским коке.
Х.-монг. алаг «пегий, пёстрый, с пестринами; разномастный (о масти); разноцветный, цветистый, переливающийся всеми цветами» зафиксировано в старомонгольском письменном языке в форме alay с теми же значениями. В древнетюркском языке ему соответствует прилагательное ala «пегий, в яблоках». В «Сравнительно-исторической грамматике тюркских языков. Лексика» [2001, с. 607-608] указывается праформа этого общетюркского слова *ala
«пегий, пестрый, полосатый» и говорится о ее связи с монгольской alay.
Х.-монг. ариг «опрятный, чистый, сверкает, блещет чистотой; чистоплотный; непорочный, целомудренный, честный» зафиксировано в старомонгольском письменном языке в форме ariy с теми же значениями, имеет архетип ariy, который вполне логично сопоставить с др.-тюрк. ariy «чистый, незагрязненный, чисто; перенос. нравственно безупречный, благородный, порядочный, непорочный; рел. чистый, истинный, неложный, праведный, священный, святой; рел. чистый, дозволенный (о пище)» образованным от древнетюркского глагола ari= «очищаться». О распространении этого глагола в современных тюркских языках и общетюркском характере его производных, а также о связи с монгольским прилагательным arigun «священный» приведено в работе Э.В. Севортяна [1974, с. 184-186].
Некоторые монгольские прилагательные при заимствовании словоформы из тюркских языков распространили ее тем, что добавили к ней окончание -an//-in//-un, которое обычно употребляется в монгольских языках для маркировки именных основ. Это можно видеть на примере следующих прилагательных.
Х.-монг. ариун «священный, святой, неприкосновенный; заветный, заповедный, сокровенный, задушевный; праведный, святой, благочестивый, угодный богу; благородный, великодушный, возвышенный, одухотворенный; сакраментальный, сакральный; ритуальный, обрядовый; целомудренный, невинный, чистый, непорочный, нетронутый, неиспорченный, девственный, безгрешный; безгреховный» зафиксировано в старописьменном монгольском языке как ariyun с теми же значениями, которое имеет архетип в виде *ariyun. Эта форма представляет собой монгольскую адаптацию древнетюркского слова ariy «чистый, незагрязненный ...», которому в монгольском языке добавлено окончание -un (об этимологической связи с общетюркским глаголом ары «быть чистым, очищаться» см. у Э.В. Севортяна, 1974, с.186).
Х.-монг. баян «богатый, имущий, состоятельный» зафиксировано в старомонгольском письменном языке как bajan с тем же значением. В древнетюркском языке этому монгольскому слову соответствует форма baj «богатый; перенос. богатый, щедрый». При соединении окончания -an вполне закономерно для монгольских языков. О мнениях ученых по поводу связи тюркского baj и монгольского bajan см. Э.В. Севортян, 1978, с.28-29.
Х.-монг. сайн «хороший, добрый, благополучный, прекрасный, здоровый» зафиксировано
встарописьменном монгольском языке как sajin id., которое через промежуточную форму *sayin восходит к архетипу *sayin. Этой монгольской форме в древнетюркском языке соответствует слово say «здоровый, благополучный; хороший». В «Этимологическом словаре тюркских языков» [2003, с. 134-137] утверждается общетюркский характер лексемы say и ее широкое распространение в современных тюркских языках со значениями «здоровый (не больной), хорошо себя чувствующий; живой, живущий; целый, цельный, невредимый, неповрежденный (нетронутый, в сохранности); хороший, добросердечный; благополучный, благожелательный; чистый, свободный от примеси)». Здесь же говорится и о попытках в научной литературе сопоставить ее с монгольским словом sayin.
Встречаются случаи употребления явных тюркских прилагательных в качестве одного из компонентов парных слов, при этом они никак не объясняются на монгольской почве. Так, в халха-монгольском языке имеется парное прилагательное ал улаан, означающее «алый, ярко
красный», в котором компонент улаан является монгольским прилагательным со значением «красный», компонент же ал используется лишь как усилительное слово к нему. В старописьменном монгольском языке это парное слово зафиксировано в виде al ulayan id., необъяснимое в современном монгольском языке и непонятное для современных монголов, хотя в старописьменном монгольском языке al фиксируется со значением «ярко-красный», оно может быть сопоставлено с древнетюркским прилагательным al «алый, ярко-красный, светло-красный; оранжевый». О тюркском характере этого слова и его связи с монгольским ал см.: Э.В. Севортян, 1974, с. 125-126.
Парное прилагательное цал буурал, представленное в современном халха-монгольском языке со значением «седой или белый как лунь, чалый, светло-сивый (о масти лошади); совсем седой» имеет два компонента - прилагательное означающее «чалый (о масти), седой» и компонент цал, осознаваемый современными монголами скорее как усилительная частица к этому прилагательному, хотя в «Большом академическом монгольско-русском словаре». Том IV , 2002, с. 248 указывается слово цал со значением «белый». В старописьменном монгольском языке данное парное прилагательное приводится в виде cal buyural id. Здесь компонент cal есть не что иное как древнетюркское прилагательное cal «серовато-белый, пепельно-белый, чалый».
Кроме того, в халха-монгольском языке имеется множество относительных прилагательных, оформленных явно тюркскими по происхождению аффиксами, образующими прилагательные как от существительных, так и от глаголов, причем аффиксы эти довольно употребительны и с монгольскими корневыми словами, так, например, весьма часто тем монгольский аффикс -лаг, передающий идею обладания каким-либо предметом, признаком и качеством и употребляющийся наряду с аффиксом -т или -тай, передающим ту же идею обладания, например, форма нарлыг идентична по содержанию форме нартай, означающей «солнечный». Эта форма образована от монгольского существительного нар «солнце». Здесь монгольский аффикс -лаг идентичен древнетюркскому аффиксу -liy, который тоже передает идею обладания предметом, признаком, качеством. Так, в «Древнетюркском словаре» [1969, с. 567, 568] приведено слово tinliy «живое существо», которое образовано при помощи аффикса от тюркского существительного tin «дыхание, дух». В монгольском языке имеется довольно заметное количество прилагательных, образованных при помощи аффикса -саг от имен существительных, при этом прилагательное имеет значение «любящий чего-либо, хотящий чего-либо», например, от
монгольского слова мах «мясо» добавлением -саг образовано прилагательное махсаг «любящий мясо, хотящий мясо, хищный». В то же время можно трактовать это прилагательное и как образованное по тюркскому образцу (ср. др.-тюрк. аффикс -к, образующий прилагательное от глаголов) при помощи аффикса - г, обычно прибавляемому к глаголам с аффиксом -са, присоединяемым к существительным и передающим значение «любить что-либо, желать чеголибо, хотеть чего-либо». В монгольском языке есть глагол махса= «чувствовать голод (от недостатка мяса), хотеть мяса, любить, желать мяса; быть плотоядным; испытывать страсть к мясу». Данный аффикс с этой же семантикой был характерен для древнетюркского языка, не чужд он и современным тюркским языкам. Так, например, в древнетюркском языке есть словоформа etsa= «хотеть мяса», образованное от существительного et «мясо», suvsa= «жаждать, испытывать жажду», образованное от suv «вода», bariysa «хотеть пойти», образованное от bar «пойти».
Таким образом, даже из этого небольшого перечня примеров хорошо видно, что система древнетюркских прилагательных глубоко проникло в систему прилагательных монгольского языка и хорошо там адаптировалось, сохраняя при этом в принципе те же значения, что и в языкеоригинале.
Литература
Большой академический монгольско-русский словарь. Том I, II, III. М., 2001. Большой академический монгольско-русский словарь. Том IV. М., 2002. Древнетюркский словарь. М., 1969.
Котвич В.Л. Исследования по алтайским языкам / пер. с польск. М., 1962. Рамстедт Г.И. Введение в алтайское языкознание. Морфология. М., 1957.
Севортян Э.В. Этимологический словарь тюркских языков (Общетюркские и межтюркские основы на гласные). М.: Наука, 1974.
Севортян Э.В. Этимологический словарь тюркских языков. Общетюркские и межтюркские основы на букву «Б». М.: Наука, 1978.
Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков. Лексика». М., 2001. Этимологический словарь тюркских языков. Общетюркские и межтюркские основы на
букву «К», «К». М.: Наука, 1997.
Этимологический словарь тюркских языков. Общетюркские и межтюркские лексические основы на буквы Л-М-Н-П-С. М.: Наука, 2003.
***