Экзамен зачет учебный год 2023 / МЛОГОС КНИГА 5 (1–16.1 ГК) 2020 Основные положения ГП

если для такого крайнего, исключительного шага имеется жизненная потребность, и он сопровождается либо выплатой возмещения, либо широкой возможностью для «переоформления отношений» в режим какого-либо иного права, дающего сходные возможности.

Кроме того, нужно учитывать вероятность появления новых норм о защите вещных прав. По всей видимости, такие правила как минимум не могут применяться к нарушениям, совершенным до введения их в действие.

При этом нельзя не заметить, что миру известны примеры, когда какое-либо явление в вещном праве объявлялось недопустимым на будущее время, однако возникшие права продолжали существовать. Например, после вступления в силу ГГУ не допускалось более создание поэтажной собственности, но ранее возникшие права сохранялись (ст. 182 Вводного закона к ГГУ).

При принятии части первой ГК РФ Вводный закон к ГК РФ оказался достаточно скуп на положения, касающиеся права собственности. Учитывая политические проблемы с утверждением частной собственности на землю в тот период, это не вызывает особенного удивления.

Необходимо отметить, что в ст. 11 Вводного закона к ГК РФ было указано на обратную силу правил о приобретательной давности: действие ст. 234 ГК РФ распространили и на случаи, когда владение имуществом началось до вступления части первой ГК РФ в силу (до 1 января 1995 г.) и продолжилось в момент введения ее в действие. Другое дело, что полная и надлежащая работоспособность самой ст. 234 ГК РФ до сих пор находится под вопросом, поэтому проблема придания этой статье обратной силы остро не стояла.

В дальнейшем Вводный закон к ГК РФ стал дополняться специальными правилами для урегулирования вопросов собственности в «особых» ситуациях, которые возникли спустя длительное время после вступления в силу части первой ГК РФ. Приоритет над ГК РФ в части изъятия земельных участков получило законодательство об организации Олимпийских игр в Сочи, о проведении форума АТЭС во Владивостоке, о присоединении к Москве части территории Московской области (ст. 15–17). Статьей 20 Вводного закона к ГК РФ было уста-

новлено, что особенности изъятия земельных участков и расположенных на них объектов недвижимого имущества, иного имущества для государственных нужд в целях размещения объектов инфраструктуры территорий опережающего социально-экономического развития устанавливаются Федеральным законом от 29 декабря 2014 г. № 473-ФЗ «О территориях опережающего социально-экономического развития в Российской Федерации». Кроме того, во Вводном законе к ГК РФ

409

появилась ст. 22, которая значительно увеличилась в объеме в 2018 г.

истала своеобразным дополнением ст. 222 ГК РФ о самовольной постройке.

Действие во времени самой ст. 222 ГК РФ, ее редакций и нормативных правовых актов, нарушение которых ведет к объявлению постройки самовольной, представляет особый интерес. Данную ситуацию стоит прокомментировать более подробно.

Статья 222, с одной стороны, позволяет признать здание или сооружение «вне закона» и уничтожить его (иск о сносе постройки как самовольной), а с другой – дает шанс легализовать такую постройку

иизбежать столь сурового последствия нарушения публичного порядка строительства (иск о признании права собственности на самовольную постройку). Любопытно, что правила о действии во времени в отношении критериев для отнесения постройки к самовольным и ее сноса будут одни, а в отношении признания права собственности – другие.

Вчасти возможности квалификации ранее построенного объекта как самовольной постройки по ст. 222 ГК РФ существует позиция Президиума ВАС РФ, который дал отрицательный ответ на этот вопрос. В отношении нежилых зданий, строений и сооружений Президиум ВАС РФ указал, что понятие «самовольная постройка» распространено на них ст. 222 ГК РФ, которая применяется с 1 января 1995 г. к гражданским правоотношениям, возникшим после ее введения в действие. Статья 109 ГК РСФСР 1964 г. предусматривала снос (безвозмездное изъятие) в качестве самовольных построек только жилых домов (дач), построенных гражданами. Таким образом, здания, строения

исооружения нежилого назначения, построенные до 1 января 1995 г., в силу закона не могут быть признаны самовольными постройками

иснесены на этом основании (Постановление Президиума ВАС РФ от 24 января 2012 г. № 12048/11)1.

1Важно отметить, что узкое понимание ст. 109 ГК РСФСР 1964 г. поддерживал

иПленум Верховного Суда РСФСР, который в п. 9 постановления от 19 марта 1975 г. № 2 «О некоторых вопросах, возникающих в практике судов при применении ст. 109 ГК РСФСР о безвозмездном изъятии самовольно построенного дома» разъяснил, что, поскольку ст. 109 ГК РСФСР предусматривает право безвозмездного изъятия лишь жилого дома (дачи) или части дома (дачи), по указанным основаниям не могут быть изъяты нежилые, подсобные помещения (гаражи, сараи, летние кухни и т.п.).

В отношении круга объектов, подпадающих в сферу действия ст. 109 ГК РСФСР 1964 г., можно встретить и иной подход: «По смыслу указанных норм, а также исходя из положений пункта 1 статьи 4 Гражданского кодекса Российской Федерации вопрос о том, являлась ли указанная выше постройка самовольной, должен был разрешаться с учетом положений статьи 109 Гражданского кодекса РСФСР 1964 г., применяемых по аналогии не только к самовольно возведенным гражданами жилым домам (дачам), но и ко всем иным самовольным строениям независимо от их назначения и того, кем

410

Оценка того, соответствует ли постройка строительным и градостроительным нормам и правилам, а также соблюдены ли необходимые согласования при ее возведении, производится по нормативным правовым актам, действовавшим во время ее создания (см., например, определения СКГД ВС РФ от 24 апреля 2018 г. № 29-КГ18-3, от 15 июня

2018 г. № 29-КГ18-5, от 26 июня 2018 г. № 38-КГ18-11, № 38-КГ18-12).

Сама ст. 222 ГК РФ в последней ее редакции также обращает на это внимание, говоря в п. 1, что для признания постройки самовольной обсуждаются разрешенное использование земельного участка, требование о получении соответствующих согласований, разрешений и (или) градостроительные и строительные нормы и правила, установленные

на дату начала возведения или создания самовольной постройки и дейст-

вующие на дату выявления самовольной постройки1.

Таким образом, в отношении квалификации постройки как самовольной и ее сноса запрет обратной силы успешно работает.

Однако при этом согласно п. 6 ч. 4 ст. 392 ГПК РФ и п. 6 ч. 3 ст. 311 АПК РФ установление или изменение федеральным законом оснований для признания здания, сооружения или другого строения самовольной постройкой, послуживших основанием для принятия судебного акта о сносе самовольной постройки, является новым обстоятельством, которое дает возможность пересмотреть судебные акты, вступившие в законную силу. Как же это сочетается с отмеченным отказом от ретроактивного действия закона?

По всей видимости, речь идет о таких изменениях закона, которые смягчили публичный порядок строительства или последствия его нарушения, т.е. о своеобразной «строительной амнистии». Например, теперь в силу абзаца второго п. 1 ст. 222 ГК РФ (введен Федеральным законом от 3 августа 2018 г. № 339-ФЗ «О внесении изменений в часть первую Гражданского кодекса Российской Федерации и статью 22 Федерального закона «О введении в действие части первой Гражданского кодекса Российской Федерации»») не является самовольной постройкой объект, созданный с нарушением установленных в соот-

они построены, а также Правил 1984 г., то есть нормативных актов, действовавших на момент постройки спорного сооружения» (курсив наш. – М.Ц.) (Определение СКГД ВС РФ от 8 августа 2017 г. № 39-КГ17-6). Проблема такого подхода не только в том, что он расходится с постановлением Пленума Верховного Суда РСФСР, но также и в том, что ГК РСФСР 1964 г. не знал применения закона по аналогии. Кроме того, трудно себе представить такую санкцию, как снос или изъятие и зачисление в фонд местного совета народных депутатов строящегося в советское время с отступлением от проекта промышленного здания, например оборонного завода.

1 Надо отметить, что речь идет в основном не об актах гражданского законодательства в смысле ст. 3 ГК РФ.

411

ветствии с законом ограничений использования земельного участка, если собственник данного объекта не знал и не мог знать о действии указанных ограничений в отношении принадлежащего ему земельного участка. Такие собственники, если ранее их добросовестность не была принята во внимание, вправе требовать ее учета при пересмотре дела по новому обстоятельству. Соответственно, мы имеем дело с обратной силой «во благо», когда государство смягчило регулирование. И если такое смягчение не умаляет прав иных частных лиц, то оно не должно вызывать возражений.

Если же постройка оказалась самовольной, то ее легализация происходит уже по иным правилам. Парадоксально, но согласно п. 31 Постановления Пленумов ВС РФ и ВАС РФ от 29 апреля 2010 г. № 10/22 при рассмотрении иска о признании права собственности на самовольную постройку применению подлежат положения п. 3 ст. 222 ГК РФ

втой редакции, которая действовала на момент принятия решения суда. При этом надо иметь в виду, что названный пункт решал вопрос о выборе редакции ст. 222 ГК РФ, действовавшей до 1 сентября 2006 г. и после. Выбор был сделан в пользу редакции, существенно усложнившей легализацию.

Ныне действующий п. 3 ст. 222 ГК РФ говорит при этом, что среди прочего для легализации на день обращения в суд постройка должна соответствовать установленным требованиям.

Подход к выбору редакции ст. 222 ГК РФ обусловлен небесспорным утверждением о том, что суд создает право собственности, когда легализует постройку, и поэтому вопрос действия во времени решается так, будто речь идет о процессуальном законе (применятся тот закон, который работает в момент процессуального действия). А в части требований, которым должна соответствовать постройка, вероятно, работает аргумент о том, что новый легализованный объект должен вписываться в новое градостроительное и строительное регулирование.

Однако нельзя не заметить, что, во-первых, право требовать легализации, каким бы ни была его природа, возникает до обращения

всуд. Иначе истец не обладал бы иском в материальном смысле. А вовторых, объект не является новым – он физически существует, и его

квалификация как самовольного производится по требованиям, действовавшим во время его создания.

Так или иначе, в отношении легализации постройки мы, очевидно, имеем дело с подходом, который надо квалифицировать как общее допущение обратной силы закона и подзаконных актов. Причем возможность такого действия во времени последних вызывает особые сомнения с учетом прокомментированного п. 1 ст. 4 ГК РФ.

412

Как мы видим, в рамках вещного права могут применяться принципиально разные модели действия новых норм во времени, предопределяемые спецификой регулируемого вопроса и содержания новых норм.

2.7. Корпоративное право

Практически все изменения корпоративного законодательства по сформировавшейся традиции распространяются на ранее созданные юридические лица; часто законодатель требует даже активных действий юридического лица по приведению учредительных документов и т.п. в соответствие с новым регулированием. Так уж сложилось, что изменения законодательства о юридических лицах затрагивают уже существующие и ведущие свою деятельность компании. Является ли такой подход проявлением обратной силы закона? Для того чтобы понять это, посмотрим на следующие примеры.

Статья 6 Вводного закона к ГК РФ требовала привести в соответствие с новыми правилами учредительные документы юридических лиц, ряд из которых требовалось еще и преобразовать под страхом последующей ликвидации. Такая учесть постигла, например, индивидуальные (семейные) частные предприятия (п. 5 ст. 6 Вводного закона к ГК РФ).

С 2001 г. абзац первый п. 3 ст. 94 Закона об АО звучит так: «Учредительные документы обществ, не соответствующие нормам настоящего Федерального закона, с момента введения в действие настоящего Федерального закона применяются в части, не противоречащей указанным нормам».

Первоначально он выглядел несколько иначе, а п. 3 ст. 94 Закона об АО содержал еще один абзац: «Учредительные документы акционерных обществ, созданных до введения в действие настоящего Федерального закона, подлежат приведению в соответствие с нормами настоящего Федерального закона не позднее 1 июля 1997 года. Учредительные документы указанных обществ до приведения их в соответствие с нормами настоящего Федерального закона с момента введения в действие настоящего Федерального закона применяются в части, не противоречащей указанным нормам. Учредительные документы обществ, не приведенные в соответствие с настоящим Федеральным законом до 1 июля 1997 года, считаются недействительными».

Подобные положения мы увидим и в ст. 59 Закона об ООО. В ней также указывается на обязательное при определенных условиях преобразование ранее созданных обществ с ограниченной ответственностью (товариществ с ограниченной ответственностью) в акционерные общества или производственные кооперативы либо обязательное уменьшение числа их участников. При этом вводится санкция: общества (товарищества), которые не привели свои учредительные документы

413

всоответствие с этим законом либо не преобразовались, могут быть ликвидированы в судебном порядке по требованию компетентного органа.

Вэтих ключевых примерах обессиливаются, по сути объявляются на будущее ничтожными положения ранее принятых учредительных документов, устанавливаются требования по приведению их в соответствие, по реорганизации ранее созданных юридических лиц, по «уменьшению числа их участников»; при этом еще и устанавливается ликвидация как санкция за невыполнение этих требований в срок. Выстроенные по закону отношения ломаются новым законом и объявляются de facto противозаконными. Вряд ли это укладывается в текст п. 1 ст. 4 ГК РФ. Более того, кажется, что такая интервенция чрезмерна даже для критикуемого нами предложения первого п. 2 ст. 4 ГК РФ. Складывается впечатление, что вся ст. 4 ГК РФ отброшена авторами законопроектов, посвященных юридическим лицам. Верно ли это?

После реформы ГК РФ выделяет корпоративные отношения в отдельную группу отношений, регулируемых гражданским законодательством (см. п. 1 ст. 2). Поэтому даже чисто формально на сегодняшний день можно ставить вопрос о применении ст. 4 к нормативным правовым актам, регулирующим отношения, связанные с участием

вкорпоративных организациях или с управлением ими.

При этом может сложиться впечатление, что разработчики проекта реформы гражданского законодательства намеренно отграничили корпоративные отношения от прочих договорных, чтобы не позволить применять к ним общие положения о договоре, а значит, и п. 2 ст. 422 ГК РФ. Так, в п. 3 ст. 307.1 специально оговорено, что к корпоративным отношениям могут быть применены общие положения об обязательствах – именно подразд. 1 разд. III, а не подразд. II «Общие положения о договоре».

Если такое намерение действительно было, то оно не может не вызывать сомнений по крайней мере в части ст. 422 ГК РФ для непубличных корпораций, отношения между участниками которых, как утверждается в литературе, действительно напоминают давно известный юриспруденции договор товарищества. Хотя, конечно, существует мне-

ние, согласно которому проводить полную аналогию между корпоративными и договорными отношениями все же не стоит. Вместе с тем даже если признать разницу между ними, то она не столь существенна, чтобы говорить о чем-то настолько особенном, что это оправдывало столь диаметрально противоположное отношение к действию новых норм во времени. Более того, возможно, это верно вообще для любой корпорации, создание которой требует определенного соглашения

414

ивступление в которую можно рассматривать как присоединение к нему, пусть и осуществляемое по специальным правилам. Как мы видим из приведенных положений Закона об АО и Закона об ООО, о таком подходе и масштабном применении в этой сфере п. 2 ст. 422 ГК РФ пока остается лишь мечтать и удивляться, что простой договор оказывается более защищенным от действия обратной силы закона, чем устав юридического лица.

Вобоснование применения новых норм корпоративного права к ранее созданным юридическим лицам на будущее приводятся либо рассуждения о защите публичных интересов, либо об определенности

ипредсказуемости отношений: участники гражданских отношений должны понимать, с каким юридическим лицом имеют дело, каковы положение и полномочия его органов и т.п. Когда перед нами будет сонм обществ, существующих по разным правилам – в зависимости от регулирования, действовавшего в момент их создания, это породит массу затруднений и неудобств.

Однако в условиях рыночной экономики и демократического государства всегда будет и публичный интерес в стабильности уже сложившихся отношений «внутри» общества. Для того чтобы установить более важную публичную нужду, которая может пересилить его, требуется изучать каждый конкретный случай. Поэтому невозможно оправдать в общем смысле, что любое изменение корпоративного законодательства генерально должно затрагивать ранее созданные компании.

Например, лицам, которые хотят стать участниками непубличного общества, не составит большого труда проверить учредительные документы и закон, действовавший на момент учреждения общества (изменения устава общества). Тяжело назвать добросовестным лицо, которое, полагаясь лишь на действующий в момент покупки им доли в непубличном обществе закон и не проверяя устав, получило статус участника, а далее ссылается на правовую неопределенность. Равным образом непросто привести какое-то разумное объяснение, например, для принудительной ликвидации индивидуального (семейного) частного предприятия только по причине принятия нового закона о системе юридических лиц.

Скорее всего, неразбериху в обороте породило бы не само распространение новых законов лишь на новые компании, а чрезвычайно активное появление таких актов и их изменение. Если бы речь приходилось вести о реформе корпоративного права, которая случается раз в несколько десятилетий, то не было бы особенных проблем с определением того, каков режим организаций, созданных до реформы, а каков – созданных после. В условиях же чрезвычайно частого

415

изменения законодательства о юридических лицах, конечно же, возникает мысль о том, что все они должны быть подведены под единый стандарт в ожидании следующего изменения закона. Таким образом, одна ошибка (частое изменение законодательства) порождает другую (обратная сила).

Безусловно, в каких-то случаях обратная сила может быть оправдана, например, для целей стандартизации прав акционеров публичных обществ, акции которых оборачиваются на бирже, или для защиты третьих лиц – кредиторов в отношении правил, которые их затрагивают. Инвесторы покупают акции на бирже и должны легко понимать, что им дают эти бумаги и что за режим у той или иной публичной корпорации. Большое количество эмитентов, живущих по разным правилам, создаст понятные риски и неудобства. Поэтому для целей упрощения оборота акций распространение нового закона на ранее созданные общества, возможно, даже жизненно необходимо.

Любопытно, что в последние годы заметны определенные шаги (пусть и не всегда ровные) в ограничении обратной силы в корпоративном праве. Так, Постановление Пленума ВС РФ от 26 июня 2018 г. № 27 пошло по пути учета общих правил ст. 4 ГК РФ о действии закона во времени.

Содной стороны, поскольку это разъяснение касается именно порядка совершения хозяйственным обществом сделок и их недействительности по так называемым корпоративным основаниям, то в п. 29 Постановления Пленума ВС РФ от 26 июня 2018 г. № 27 указано, что новые положения Закона об АО и Закона об ООО подлежат применению к сделкам, совершенным после даты вступления изменений в силу (1 января 2017 г.). Такое решение сходно с подходом Закона от 7 мая 2013 г. № 100-ФЗ к реформе положений об основаниях и последствиях недействительности сделок. Собственно, сам вопрос не носит какогото особого «корпоративного» характера, а касается общей проблематики недействительности.

Сдругой стороны, в этом же пункте указывается, что решения об одобрении, принятые до реформы в отношении сделок, которые не были заключены до нее, сохраняют свое действие и после реформы,

если они соответствуют новым правилам. Такое разъяснение по сути порочит часть состоявшихся ранее решений, что является проявлением обратной силы закона. Однако признание действия подобных решений после реформы позволяло бы уже после нее совершать сделки, которые не подчинялись бы новым правилам.

Частично обнулилось также значение решений об одобрении сделки, являющейся одновременно крупной сделкой и сделкой, в соверше-

416

нии которой имеется заинтересованность, если такая сделка не была совершена до 1 января 2017 г.: согласие (одобрение) в таком случае действует лишь в отношении заинтересованности, а сделка подлежит отдельному одобрению по новым правилам о крупных сделках. При этом, что особенно важно в контексте запрета обратной силы закона, в случае наличия в уставе непубличного акционерного общества или общества с ограниченной ответственностью иных правил совершения сделок с заинтересованностью предусмотренные п. 29 Постановления Пленума ВС РФ от 26 июня 2018 г. № 27 разъяснения к соответствующим сделкам применяются с учетом данных правил. Таким образом, положения уставов сохраняют силу несмотря на реформу и продолжают применяться. Их не нужно приводить в соответствие с новыми правилами.

Интерес представляет также п. 20 Постановления Пленума ВС РФ от 26 июня 2018 г. № 27: после вступления в силу изменений в части одобрения крупных сделок в устав общества не могут быть включены иные правила совершения таких сделок или установлено, что такие сделки не подлежат одобрению. При такой формулировке, вероятно, положения устава, существовавшие до реформы, свою силу сохраняют: ни закон, ни Постановление Пленума ВС РФ от 26 июня 2018 г. № 27 не говорят ни о том, что уставы необходимо приводить в соответствие с новыми правилами, ни о том, что их прежние положения утрачивают силу.

2.8. Наследственное право

Федеральный закон «О введении в действие части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации» ввел с 1 марта 2002 г. новое наследственное право. Его ст. 5 воспроизводит по сути оба пункта ст. 4 ГК РФ применительно к этому законодательному материалу. Далее вопрос действия во времени проясняется.

Согласно ст. 6 данного Закона применительно к наследству, открывшемуся до введения в действие части третьей ГК РФ, круг наследников по закону определяется в соответствии с новыми правилами, если срок принятия наследства не истек на день введения в действие части третьей ГК РФ либо если указанный срок истек, но на день введения

в действие части третьей ГК РФ наследство не было принято никем из наследников, указанных в ст. 532 и 548 ГК РСФСР, свидетельство о праве на наследство не было выдано публично-правовому образованию или не перешло в его собственность по иному основанию. В этих случаях лица, которые не могли быть наследниками по закону в соответствии с правилами ГК РСФСР, но являются таковыми по правилам части третьей ГК РФ (ст. 1142–1148), могли принять

417

наследство в течение шести месяцев со дня введения ее в действие. Соответственно, лица, не имевшие права принять наследство, открывшееся до реформы, такое право получили после нее. Закон в этой части получил обратную силу. Однако наследники, находящиеся в более близком родстве, сохранили свое положение, а поэтому новая норма не нарушила интересов частных лиц.

В отношении недействительности завещаний ст. 7 Федерального закона «О введении в действие части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации» установила, что к ранее совершенным завещаниям применяются правила об основаниях недействительности, действовавшие на день совершения завещания. Равным образом новые правила об обязательной доле в наследстве применяются лишь

кновым завещаниям.

2.9.Момент введения в действие

Поскольку речь идет о столь важной материи, как гражданское право, обычно меняющий гражданско-правовые нормы закон содержит указание на день его вступления в силу. Правда, часто сам этот день вызывает вопрос: уже произошло изменение или нет? Например, Закон от 7 мая 2013 г. № 100-ФЗ говорит о применении новых правил об основаниях и последствиях недействительности к сделкам, совершенным после дня его вступления в силу, т.е. после 1 сентября 2013 г. По каким правилам следует оценивать действительность сделки, совершенной в этот день, – по новым или по старым? Скорее всего, автор такого правила полагал именно 1 сентября точкой, когда все уже изменилось, и «после дня вступления в силу» понимал как «после наступления» этого дня, а не после его окончания. Поэтому и сделка, совершенная 1 сентября 2013 г., должна оспариваться уже по новым правилам.

Если день вступления в силу акта гражданского законодательства отдельно не установлен, то он определяется по правилам Федерального закона «О порядке опубликования и вступления в силу федеральных конституционных законов, федеральных законов, актов палат Федерального Собрания» и Указу Президента РФ от 23 мая 1996 г. № 763 «О порядке опубликования и вступления в силу актов Президента Рос-

сийской Федерации, Правительства Российской Федерации и нормативных правовых актов федеральных органов исполнительной власти».

Дополнительная литература

Договорное и обязательственное право (общая часть): постатейный комментарий к статьям 307–453 Гражданского кодекса Рос-

418