Экзамен зачет учебный год 2023 / МЛОГОС КНИГА 5 (1–16.1 ГК) 2020 Основные положения ГП

именно долг из нескольких ему погасить, в чем и проявляется принцип автономии его воли и его частного интереса, что буквальным образом установлено законом (п. 1 ст. 319.1 ГК РФ; ранее имевшийся пробел в ГК РФ заполнялся применением по аналогии п. 1 ст. 522 ГК РФ). Только в том случае, когда должник не желает воспользоваться своим правом атрибуции исполнения к определенному долгу, подлежат применению положения названной выше статьи, причем метод пропорциональности зачисления исполнения в счет нескольких долгов стоит там на последнем месте. Другой пример: если закон или договор предоставляют должнику некий период времени для исполнения обязательства, должник сам решает, в какой момент в пределах указанного периода исполнить обязательство. Если договор предусматривает альтернативное обязательство и предоставляет право выбора должнику, именно он правомочен решать, какое из нескольких альтернативных предоставлений осуществить.

Свобода воли и частный интерес существуют в нормативном единстве и в большинстве случаев воплощаются совокупно. Однако они обладают известной автономностью, могут наблюдаться по отдельности. Например, право может быть приобретено по свободной воле, но при отсутствии интереса. Это может произойти по ошибке, скажем, при ложно понятом собственном интересе. И наоборот, право может быть приобретено и соответствовать интересу приобретателя, но его свободная воля на его приобретение может отсутствовать (уже приводившийся пример кондикционного должника). Во всех этих случаях отпадения одного элемента из двух правопорядок должен предусматривать соответствующую правовую реакцию, описание всех вариантов которой выходит за рамки настоящего комментария.

В судебной практике можно обнаружить и несколько иной аспект соотношения воли и частного интереса, согласно которому наличие свободной воли отрицается в тех случаях, когда воля не соответствует интересу. Действия стороны гражданско-правовых отношений могут быть признаны совершенными по ее воле только в случае, если такая воля была детерминирована собственными интересами и личным ус-

мотрением указанной стороны. При таких обстоятельствах действия собственника по передаче принадлежащего ему имущества третьему лицу, являющиеся следствием заведомо незаконного и (или) недобросовестного поведения приобретателя имущества, не могут быть признаны добровольными (Определение СКГД ВС РФ от 4 июля 2017 г. № 4-КГ17-23). Это суждение, взятое абстрактно, требует уточнения. Не всякое действие в противоречии с собственным интересом может

129

быть квалифицировано в качестве действия, совершенного против воли. Например, если лицо вследствие заблуждения совершает передачу вещи по сделке ее приобретателю, хотя бы последний и действовал незаконно или недобросовестно, то имущество все же передается им добровольно. Поэтому, например, если названная сделка и будет оспорена впоследствии в суде, последующий добросовестный приобретатель вещи подлежит защите от виндикации при наличии других необходимых элементов (возмездность, получение вещи во владение). В противном случае всякое незаконное отчуждение вещи означало бы исключение ее добросовестного приобретения, что расходится с воззрениями правовой науки, законодательством и судебной практикой. Недействительность сделки, во исполнение которой передано имущество, не свидетельствует сама по себе о его выбытии из владения передавшего это имущество лица помимо его воли. Судам необходимо устанавливать, была ли воля собственника на передачу владения иному лицу (п. 39 Постановления Пленумов ВС РФ и ВАС РФ от 29 апреля

2010 г. № 10/22).

Принцип диспозитивности требует обеспечения действия во всей своей полноте. Даже незначительное его ограничение должно обосновываться наличием тех целей, которые позволяют вводить такие ограничения. Соответствующие нормативные положения должны истолковываться в смысле обеспечения полного действия принципов автономии и частного интереса. В качестве примера можно привести одно из судебных дел, в котором оспаривалась законность установленного подзаконным регулированием ограничения прав пассажиров в отношении некоторых объектов гражданских прав, свободно обращающихся на рынке, но запрещенных к провозу на соответствующем транспорте. Суд пришел к суждению о соответствии закону подзаконного регулирования, поскольку оно не ограничивает право распоряжения и предусматривает право добровольно удалить такие материальные объекты с территории объектов транспортной инфраструктуры или транспортных средств (Решение ВС РФ от 18 сентября 2017 г. № АКПИ17-559). Право на добровольное удаление соответствующих объектов должно истолковываться расширительно, чтобы собственник

имел возможность не только физически переместить объект за пределы соответствующей территории, но и отказаться от права собственности (что и наблюдается повсеместно на практике); уничтожить такой объект, если это не затрагивает прав и законных интересов других лиц (безопасным образом); совершить сделку с таким объектом, чтобы он был удален с территории не самим собственником, а иным лицом (например, провожающим).

130

Принцип диспозитивности означает, в частности, что субъекту гражданского права не может быть навязан договор, в котором он не заинтересован, в том числе со стороны государства. Так, по одному из дел суд со ссылкой на нарушение нормативным актом принципа диспозитивности признал незаконным такой акт, поскольку он обязывал к доставке судовладельцами представителей государственных контрольных органов на судно и обратно для целей проведения государственного контроля на борту судна (Решение ВС РФ от 17 ноября 2016 г. № АКПИ16-907). По другому делу суд признал незаконным предоставление нормативным актом губернатору и членам регионального правительства права пользования (видимо, бесплатного) средствами связи, обоснованно указав на нарушение принципа диспозитивности (Определение СКГД ВС РФ от 23 апреля 2002 г. № 58-Г02-14).

Судебная практика констатирует нарушение принципа диспозитивности в случаях, когда региональный закон ограничивает права коммерческих организаций, например оптовых рынков, на осуществление определенной деятельности (реализация на рынке собственной продукции, участие в оптовых сделках, создание организаций, осуществляющих предпринимательскую деятельность на оптовом рынке, участие в формировании цен на товары, реализуемые на рынке) и возлагает на них несвойственные им обязанности (обеспечение безопасности и общественного порядка на территории оптового рынка) (Определение СКГД ВС РФ от 19 марта 2002 г. № 56-Г02-6). Этот пример показывает, что принципы автономии воли и частного интереса не допускают не только произвольного ограничения прав, но и возложения обязанностей, причем не только в сфере частного права, но и тем более в сфере публичного права. Частные лица не обязаны преследовать общественный интерес, если только они не обязаны

кэтому федеральным законом или договором. Частные лица преследуют частный интерес, а не публичный. Публичные интересы должны преследовать другие социальные институты, деятельность которых обеспечивается за счет всего общества, т.е. за счет всех частных лиц (налогоплательщиков), однако ни одно из частных лиц не обязано

кучастию в деятельности названных институтов. Каждый имеет право

пребывать в приватной сфере.

Принцип диспозитивности может нарушаться не только принятием нормативных актов, примеры которых приведены выше. Он может нарушаться и частными актами, прежде всего при заключении сделок. Наиболее ярким примером является заключение сделки под влиянием обмана, насилия или угрозы. В этом случае автономия воли и частный интерес деформируются, а правопорядок не может мириться

131

со сделками, вступающими в противоречие с этими фундаментальными принципами, если соответствующее лицо считает свои права нарушенными. Заключение таких оспоримых сделок рассматривается

всудебной практике как нарушение принципа диспозитивности (п. 14 Информационного письма Президиума ВАС РФ от 10 декабря 2013 г. № 162). Значительно большую угрозу могут представлять случаи, о которых свидетельствует судебная практика, когда монополисты навязывают по существу в одностороннем порядке свою волю контрагентам. Суды и в этом случае иногда обоснованно встают на защиту принципа автономии воли и частного интереса. Так, в одном из дел было указано, что применение принятых перевозчиком в одностороннем порядке правил определения платы в отсутствие волеизъявления (согласия) другой стороны договора является недопустимым как противоречащее принципам равенства, автономной воли и свободы договора (Определение СКЭС ВС РФ от 22 апреля 2019 г. № 307-ЭС18-22127).

Как уже неоднократно указывалось, гражданское право позволяет людям удовлетворять свои потребности. Одним из центральных элементов удовлетворения потребностей является ценность того объекта, который и служит целью для удовлетворения соответствующей потребности. Принципы автономии воли и частного интереса лежат

воснове определения этой ценности, которая признается соответствующим лицом приемлемой. Соответственно, если стороны сделки своей свободной волей и на основании своего частного интереса согласились на ценовые (стоимостные) параметры встречных предоставлений, значит, это соответствует их устремлениям и должно уважаться правопорядком, если такая сделка не противоречит закону. В судебной практике, например, при уступке права именно принцип диспозитивности служит обоснованием эквивалентности размеров переданного права (требования) и встречного предоставления (п. 10 Информационного письма Президиума ВАС РФ от 30 октября 2007 г. № 120). При рассмотрении того или иного спора суд по общему правилу не может вдаваться в оценку того, было приобретение по сделке выгодным или нет, поскольку это нарушило бы принцип автономии воли и частного интереса. Выгодность определяется собственным

интересом приобретателя, и она всегда субъективна. Исключения из этого возможны тогда, когда стоимостный размер предоставления нарушает права и законные интересы других лиц (например, оспаривание крупных сделок по корпоративным основаниям или при банкротстве) или он определен с пороком воли (например, сделка заключена под влиянием заблуждения). Конечно, есть случаи, когда крайне аномальная цена говорит сама за себя, как бы свидетельст-

132

вуя о пороке воли (ни один человек в здравом уме не совершил бы такой сделки). Вместе с тем потребности людей бывают настолько причудливыми и экзотическими, что никакого порока воли в таких случаях может и не быть.

В судебной практике принцип диспозитивности иногда применяется в том числе для определения объема убытков. Так, при рассмотрении одного из дел было указано, что дополнительное оборудование приобреталось истцом одновременно с автомобилем, и истцом предполагалось их совместное использование. Оснований для вывода о том, что при отказе от исполнения договора купли-продажи в отношении некачественного автомобиля установленное на него дополнительное оборудование должно быть оставлено в собственности потребителя, не имеется, поскольку иное обусловило бы необходимость повторного приобретения автомобиля (как правило, аналогичной модели), что в силу п. 2 ст. 1 ГК РФ является недопустимым (Определение СКГД ВС РФ от 20 февраля 2018 г. № 44-КГ17-34). Здесь, видимо, имеется в виду, что после отказа от некачественного товара потребитель не должен de facto быть вынужденным против своей воли приобретать автомобиль, причем той же модели, потому что это может расходиться с его интересом.

Принцип диспозитивности служит препятствием к применению реабилитационных процедур в отношении ликвидируемого должника (Определение СКЭС ВС РФ от 27 июля 2017 г. № 305-ЭС17-4728). Это обосновывается тем, что волеизъявление уполномоченного органа свидетельствует о его интересе в прекращении деятельности юридического лица, тогда как реабилитационные процедуры направлены на восстановление платежеспособности соответствующего субъекта и продолжении им своей деятельности. Конечно, занятие какой-либо деятельностью, в том числе предпринимательской, помимо своей воли не должно обеспечиваться принудительно, поскольку противоречит принципу личной свободы. Теоретически, однако, можно помыслить справедливое обоснование принудительного восстановления платежеспособности, скажем, коммерческой организации для целей удовлетворения требований кредиторов, если доказано, что

реабилитационная процедура позволит удовлетворить требования кредитора в существенно большем объеме, чем при ликвидации. В этом случае интерес в ликвидации может быть ограничен, поскольку этого требует защита интереса большего числа лиц, а действия лица, чьи права ограничиваются, послужили причиной нарушения прав других лиц (кредиторов), равно как ограничиваемое лицо несет риск нарушения прав других лиц (банкротство, наступившее вследст-

133

вие неблагоприятных внешних причин). Также здесь следует учесть, что после расчетов с кредиторами интерес в ликвидации может быть вполне реализован.

В судебной практике можно обнаружить такой подход, согласно которому ссылка заявителя на п. 2 ст. 1 ГК РФ признается несостоятельной, поскольку эта норма имеет общий характер и не регулирует непосредственно правоотношения в рассматриваемой судом сфере (Определение ВС РФ от 23 октября 2012 г. № АПЛ12-602). Конечно, всякому участнику гражданского процесса следует указать в суде, какие именно его субъективные права или законные интересы нарушаются вследствие противоречия того или иного действия (бездействия) названной норме права. Вместе с тем суд не вправе отказать в защите нарушенного права или законного интереса, если факт нарушения доказан, но заявитель ссылается лишь на нарушение общей нормы закона, в том числе комментируемой нормы. Во-первых, нарушение общей нормы ничем не отличается от нарушения специальной нормы и соответствующее действие или бездействие не может быть признано правомерным, если налицо нарушение общего принципа, но управомоченное лицо не ссылается на специальную норму. Если таковая норма в принципе имеется, но заявитель на нее не ссылается, суд обязан ее применить, поскольку iura novit curia. Если специальная норма отсутствует, то суд должен действовать в соответствии со ст. 6 ГК РФ о применении аналогии закона или аналогии права, а последняя предполагает вынесение решения на основе общих принципов гражданского права. Во-вторых, положения комментируемой нормы содержат рассматриваемые в настоящем комментарии принципы гражданского законодательства, поэтому суду следует установить на основании представленных доказательств, имеется факт нарушения соответствующего принципа или нет, и согласно с этим постановить законное и обоснованное решение. В-третьих, общий характер названного положения совсем не мешает самому суду указывать на него в мотивах собственных решений.

Остается отметить, что указанные принципы могут быть ограничены во имя защиты или реализации каких-либо иных правовых прин-

ципов, если такое ограничение представляется убедительно обоснованным. Например, ст. 333 ГК РФ допускает снижение неустойки, обещанной к уплате лицом, не действующим как предприниматель, судом по собственной инициативе. В силу п. 4 ст. 166 ГК РФ суд в ряде случаев вправе применить по собственной инициативе и реституцию. Более того, согласно российской судебной практике, суд может присудить реституцию и в пользу той стороны спора о недействительности

134

сделки, которая этого не требовала (п. 79 и 80 Постановления Пленума ВС РФ от 23 июня 2015 г. № 25). Также свободное осуществление права может блокироваться не только законом, но и судами в случае злоупотребления правом. Впрочем, в подобных случаях уместнее говорить, что лицо выходит за рамки (как предусмотренные законом четко, так и вытекающие из принципа доброй совести) своего права.

(а) Частный интерес

Желание в удовлетворении потребности человека в терминологической традиции гражданского права именуется интересом. Интерес может быть имущественным или неимущественным. Интерес может быть законным или незаконным, соответственно, последний правопорядком не поощряется и не защищается. Желание неосновательно присвоить себе чужую вещь представляет собой имущественный интерес, однако ясно, что такой интерес является незаконным. Даже когда в позитивном праве используется просто понятие «интерес», подразумевается не всякий интерес, а только законный интерес. Надо заметить, что терминологически в ГК РФ используются различные понятия: просто интерес, охраняемый законом интерес, законный интерес, непротивоправный интерес. Все они тождественны.

Как уже отмечалось, задача гражданского права – обеспечить удовлетворение частного интереса одного лица, но с соблюдением частного интереса каждого другого лица. Упрощенно говоря, все гражданское право – это средство для справедливого упорядочивания всех частных интересов социума. Не случайно поэтому в ГК РФ понятие интереса используется во множестве норм.

Так же как и в отношении гражданских прав, к вопросу о собственном интересе следует подходить с позиции его широкого понимания. Обоснованно считать, что всякий действует в собственном интересе. Собственные права обычно реализуются в собственном интересе. Между тем категория интереса в гражданском праве шире, поскольку он проявляется и в тех случаях, когда соответствующее лицо не имеет субъективного гражданского права. Правоспособность лица реализуется и в тех случаях, когда субъективного права может и не быть, однако и в этом случае лицо действует в своем интересе. Например,

человек завещает все свое недвижимое имущество определенному лицу, не имея этого имущества на праве собственности. Ясно, что завещатель действует в собственном интересе и в этом случае. Принцип действия в своем интересе означает, что граждане и юридические лица юридически не обязаны действовать в чужом интересе, если только такая обязанность не следует из закона или не принята по договору. Отсюда вытекает, что в некоторых случаях можно принять на себя

135

добровольно бремя действия в чужом интересе (каждый, например, может стать гестором).

В отдельных случаях закон может обязать действовать в чужом интересе, однако такая правовая позиция также чаще всего занимается соответствующим субъектом добровольно. Например, опекун обязан действовать в интересах опекаемого, однако никто не обязан становиться опекуном против своей воли. Что же касается особых субъектов – публично-правовых образований, то в силу известных целей, ради достижения которых они созданы, возложение законом на них обязанности действовать в чужом интересе вполне характерно. Отсутствие собственного подлинного частного интереса у пу- блично-правовых образований как раз и является той социальной проблемой, которая требует особого общественного контроля над ними, однако он, как правило, преимущественно осуществляется не средствами гражданского права. Проявление частного интереса у таких субъектов всегда должно быть сильно окрашено общественным интересом. Если частное лицо может действовать произвольно

всвоей имущественной сфере и юридически (но, конечно, не нравственно) не обязано заботиться о принесении пользы обществу и уж тем более самому себе, то публично-правовое образование, даже приобретая и осуществляя гражданские права, в конечном счете обязано действовать в интересах общества, поскольку собственных произвольных интересов на самом деле оно иметь не должно. Из этого следует, что широкое участие публично-правовых образований

вгражданском обороте (прямо либо косвенно – через юридических лиц) нежелательно, поскольку в самом их статусе заложено противоречие с принципом частного интереса. Последнее чревато коррупцией, отсутствием эффективности, утратой богатства, а также напрасными издержками всего общества по нивелированию этих пока еще неизбежных явлений.

(б) Свобода воли

Как уже отмечалось, принцип диспозитивности выводится из принципа автономии воли. Потребности человека, будучи им отрефлексированы, будь то сознательно или подсознательно, приводят его

к действию. Это действие волевое, поскольку само по себе осознание потребности не влечет ее удовлетворения – требуется проявить то или иное усилие, чтобы удовлетворить потребность. Это усилие, как правило, сознательное, и направлено на достижение определенной цели – получение желаемого или устранение нежелаемого. Конечно, человеком руководят не только имущественные потребности; именно поэтому в силу тех или иных причин его воля может быть направ-

136

лена на иные цели: нравственные, интеллектуальные. Однако и эти направления активности лица могут попадать в сферу гражданского права. Например, альтруистическая черта человека, его приязнь к некоторым другим людям часто служат объяснениями феномену договора дарения (хотя концепт этого договора значительно сложнее как исторически, так и психологически, поскольку дарение может быть мотивировано все же созданием выгоды – расположением к себе другого человека, расчетом на дальнейшие выгоды от него за счет его одарения). Совершение деликта зачастую не является следствием удовлетворения имущественной потребности, но это действие во многих случаях волевое. Рефлекторное, подсознательное действие человека кажется выпадающим из волевых актов, однако это не вполне так, поскольку воля часто описывается как способность лица руководить своими действиями. Поэтому в некоторых случаях даже неволевое (физиологическое) проявление действия человека может подчиняться его воле. Например, человек усилием воли может подавить зевоту, допустим, для того, чтобы это чисто физиологическое действие не было истолковано превратно присутствующими людьми. Равным образом и наоборот – человек может имитировать зевоту, чтобы продемонстрировать соответствующее отношение к происходящему. Последний пример, помимо прочего, иллюстрирует еще одно объективное свойство взаимодействия воли и интереса. Дело в том, что эти сущности могут действовать не в одном, а в разных направлениях, что является вполне естественным и не представляет собой ни физиологической, ни юридической аномалии. Человек усилием воли может подавить в себе желание удовлетворения того или иного интереса. И наоборот, интерес может быть настолько сильным, что воля лица будет подавлена, оно не способно будет противостоять стремлению в удовлетворении потребности, даже осознавая, что потребность эта пагубная. В некоторых случаях эти взаимодействия могут иметь юридическое значение (например, для определения наличия вины или ее степени либо при установлении пороков воли).

Воля сама по себе – явление, сокрытое от восприятия других. Она внутри человека и другим неизвестна. Вовне волю выражают как

фактические действия, так и волеизъявления. Волеизъявление может не соответствовать истинной воле, и этот аспект юридической теории воли является одним из краеугольных камней теории сделок и их недействительности. Уровень развития современной науки не позволяет получить непосредственное представление о подлинной воле человека, поэтому в гражданском праве на передний план выступает волеизъявление, по которому и судят о самой воле, а также и об интересе.

137

Теория воли и волеизъявления является одним из базовых концептов всего частного права; не случайно поэтому автономия воли является одним из признаков отношений, которые регулирует гражданское законодательство (п. 1 ст. 2 ГК РФ). На этом учении построена теория сделок и юридической ответственности, правоспособности и дееспособности. С помощью концепта автономии воли разрешаются многочисленные дилеммы в сфере имущественных отношений. Например, в столкновении права собственника и интереса добросовестного приобретателя (добросовестного залогодержателя) свободная воля или ее отсутствие являются решающим фактором (п. 1 ст. 302, п. 2 ст. 335 ГК РФ); схожим образом разрешается ситуация с утратой корпоративных прав помимо своей воли (п. 3 ст. 65.2 ГК РФ); такой же подход касается коллизии интересов лица, обратившегося к публичному реестру юридических лиц, и организации, данные о которой включены в реестр помимо ее воли (п. 2 ст. 51 ГК РФ). При неясности договора суду предписано выяснять действительную общую волю сторон (ст. 431 ГК РФ), а при толковании завещания должно быть обеспечено наиболее полное осуществление предполагаемой воли завещателя (ст. 1132 ГК РФ). Как видно, воля правообладателя уважается правопорядком не только при его жизни, но и после его смерти (в авторском праве см. п. 1 ст. 1266, п. 3 ст. 1268, п. 3 ст. 1282 ГК РФ). Именно поэтому всякий юридический анализ любой жизненной ситуации должен начинаться с выяснения того, действовали ли соответствующие лица по своей воле. Степень свободы воли также имеет юридическое значение. Незначительное стеснение воли, которому субъект гражданского права мог противостоять, обычно не учитывается, и напротив, существенное подавление свободной воли правопорядок обычно рассматривает как имеющее юридическое значение.

Поскольку принцип автономии воли является реализацией принципа свободы личности, приобретение и осуществление гражданских прав допускается только своей, а не чужой волей. Обратное разрушило бы свободу человека. Это, однако, не означает, что по своей воле субъект гражданского права не может привлечь чужую волю для достижения своих целей. Напротив, наблюдается прямо противоположное,

ведь заключение сделки к своей выгоде означает расчет на проявление чужой воли в своем интересе. Наиболее иллюстративно, наверное, это видно в отношениях по представительству, когда представляемый совершает сделки в результате волеизъявлений другого лица (представителя); при этом последний проявляет свою волю, поскольку проявить чужую волю невозможно, потому что она подчиняется только своему хозяину. В судебной практике обоснованно отмечается, что возмож-

138