Экзамен зачет учебный год 2023 / МЛОГОС КНИГА 5 (1–16.1 ГК) 2020 Основные положения ГП

того, в чем именно заключалось нарушение принципов гражданского права и какого (каких) именно, является достаточно распространенным явлением. Так, например, едва ли критически необходимой является ссылка на принципы гражданского права для обоснования вывода о необходимости дать оценку заявлению ответчика о пропуске исковой давности или для квалификации выбытия вещи помимо или по воле собственника (определения СКГД ВС РФ от 30 мая 2017 г.

№50-КГ17-6, от 29 августа 2017 г. № 50-КГ17-19, от 19 сентября 2017 г.

№19-КГ17-21).

Так, например, в одном деле суд обосновал право лица на обращение

коценщику для определения размера ущерба по ремонту транспортного средства и взыскание со страховщика понесенных расходов действием принципа восстановления нарушенного права (Определение СКГД ВС РФ от 14 августа 2018 г. № 53-КГ18-14). Обоснование решения суда с опорой на данный принцип понадобилось для того, чтобы мотивировать вывод, что расходы на оценку являются убытками страхователя, не согласного с определенной страховщиком суммой причиненного транспортному средству ущерба. Поскольку данные расходы являются убытками, они могут быть взысканы сверх установленного лимита страхового возмещения. Ясно, что обоснование этого вывода вполне обходится квалификацией структуры обязательственного отношения, которая образуется вследствие нарушения прав кредитора. В этом случае должник обязан к уплате долга (Schuld) и к возмещению сумм ответственности (Haftung). Поскольку закон лимитирует только размер долга, но не размер ответственности за нарушение обязательства, то суммы ответственности подлежат взысканию сверх лимита, так как им не ограничиваются. Как видно, обоснование решения не требует обращения

кпринципу восстановления нарушенного права, который при таком подходе суда к мотивировке решения следовало бы указывать в каждом деле о взыскании по обязательству.

Внекоторых случаях в силу общей отсылки к принципам гражданского права суждения судебной практики выглядят сколь верными, столь и весьма тривиальными. Например, указывается, что бюджетное учреждение, как сторона по возникшим гражданско-правовым сдел-

кам, должно надлежащим образом соблюдать согласованные в них условия, а также требования закона, иных нормативных актов (п. 14 Обзора судебной практики № 3 (2016), утвержденного Президиумом ВС РФ 19 октября 2016 г.).

Внекоторых случаях общая отсылка к принципам гражданского права служит мотивом для обоснования решений в достаточно прозаических категориях споров, например при обосновании допустимости

119

использования акта разграничения эксплуатационной ответственности в области водоснабжения и водоотведения (Решение ВС РФ от 23 ян-

варя 2019 г. № АКПИ18-836).

В целом избыточные и бессодержательные ссылки на все или некоторые наборы принципов гражданского права являются весьма распространенным явлением в судебной практике (см., например, постановления Президиума ВАС РФ от 2 февраля 2010 г. № 13211/09, от 13 сентября 2011 г. № 9899/09; определения СКГД ВС РФ от 9 сен-

тября 2014 г. № 30-КГ14-6, от 30 сентября 2014 г. № 66-КГ14-6; Опре-

деление СКЭС ВС РФ от 23 сентября 2014 г. № 308-ЭС14-1224). Весьма редко безосновательная ссылка судов на принципы гражданского права подвергается критике высшей инстанций, хотя отдельные примеры имеются (Постановление Президиума ВАС РФ от 31 мая 2005 г.

№16697/04).

Могут возразить, что принципов права в мотивировочной части

судебного акта мало не бывает, и вреда от упоминания этих принципов в ситуации, когда спор может быть справедливо разрешен путем механического применения норм позитивного права, особого нет. Но представляется, что такая судебная методология использования ссылок на принципы права без серьезной аргументации и, скорее, для проформы девальвирует значение принципов гражданского права, превращая их в некий элемент бессмысленного ритуала.

(в) Ссылка не на те принципы, которые релевантны

Иногда наблюдается тенденция обоснования того или иного толкования с опорой не на тот принцип, который следовало бы применить. Так, например, в одном судебном акте ВС РФ со ссылкой на принцип равенства указал, что общее правило ст. 328 ГК РФ, позволяющее приостановить исполнение своего обязательства, если предусмотренное договором исполнение обязательства другой стороной произведено не в полном объеме, не может быть истолковано как позволяющее покупателю использовать поставленный без документации товар и не оплачивать его. При этом Суд признал, что в силу этого принципа наличие в договоре условия о том, что для получения платежа, предусмотренного договором, поставщик предоставляет комплект документов,

само по себе не дает покупателю права не оплачивать товар исходя из буквы ст. 464 ГК РФ (Определение СКЭС ВС РФ от 6 февраля 2018 г. № 305-ЭС17-16171). На самом деле решение суда основано, видимо, на соображениях несправедливости соответствующего спорного условия и несоразмерности такой санкции, как приостановление оплаты до передачи документации в ситуации, когда покупатель уже начал использовать полученный товар, а отнюдь не на принципе равен-

120

ства. Эта отсылка к принципу равенства выглядит в последовательном логическом ряду юридической аргументации суда достаточно изолированной и чуждой. При этом то, в чем именно заключается нарушение принципа равенства, не поясняется.

(г) Неумение или нежелание подробно отражать в тексте судебного

акта рассуждения «от принципов»

К сожалению, многие суды испытывают дискомфорт тогда, когда от них требуется фиксировать на бумаге логику своих рассуждений, которые отталкиваются от принципов права, балансирующих их. Открыто и подробно мотивирует свои акты ссылками на принципы права КС РФ, но некоторые ординарные российские суды, привыкшие правовую аргументацию сводить к цитированию норм закона, нередко испытывают сложности при решении этой более сложной интеллектуальной задачи. От судебной практики высших судов в данном контексте требуется задавать ориентиры правильной, корректной аргументации

сиспользованием принципов права и развивать методологию их практического применения. Суды должны не просто ссылаться на принцип, а показывать, в чем именно заключается нарушение (или соблюдение) принципа гражданского права, и как он преломляется в конкретном спорном казусе. Всякий идеальный судебный спор – это интеллектуальная конкуренция двух или более правовых решений казуса. Здесь и появляется почва для применения принципов гражданского права. Необходимо протестировать каждое из возможных правовых решений на соответствие принципам гражданского права и выбрать то из них, которое демонстрирует наибольшее соответствие принципам.

Вкачестве примера можно привести следующий случай. В одном деле о восстановлении прав на земельный участок нижестоящий суд признал результаты межевания земельных участков недействительными, но отказал в других требованиях истца. ВС РФ обоснованно применил принцип восстановления нарушенных прав и проиллюстрировал его практическое значение. Было указано, что обращение истца в суд

сиском было вызвано необходимостью восстановления права владения принадлежащим ему на праве собственности земельным участком. Суд с учетом выявленных нарушений при межевании принадлежащих

ответчику земельных участков, поставленных на кадастровый учет, установив наложение их границ на принадлежащий истцу земельный участок, пришел к выводу о нарушении права истца и необходимости защиты нарушенного права собственности путем признания результатов межевания недействительными. Однако признание результатов межевания недействительными само по себе не влечет восстановление нарушенных прав и законных интересов истца, что оставлено судом

121

без внимания и оценки; у ответчика сохраняется право собственности на указанные выше земельные участки с координатами границ, указанными в государственном кадастре недвижимости. Таким образом, суд, признав незаконными результаты межевания земельных участков, не разрешил спор по существу и не определил надлежащий способ восстановления нарушенного права собственности истца, что было признано ВС РФ некорректным (Определение СКГД ВС РФ от 14 фев-

раля 2017 г. № 32-КГ16-29).

(д) Игнорирование судами ссылки сторон на принципы права

Надо отметить, что ссылки участников судебного процесса на противоречие того или иного положения принципам гражданского права достаточно часто игнорируются, и никаких мотивов отклонения этой позиции не приводится (определения СКГД ВС РФ от 1 марта 2001 г.

№57-Г01-1, от 7 сентября 2005 г. № 5-Г05-49; определения СКАД ВС РФ от 26 сентября 2012 г. № 5-АПГ12-24, от 18 декабря 2013 г.

№1-АПГ13-12, от 5 февраля 2014 г. № 4-АПГ13-15; Определение СКЭС ВС РФ от 13 июля 2018 г. № 307-ЭС17-18333; Решение ВАС РФ от 3 декабря 2012 г. № ВАС-12173/12; решения ВС РФ от 25 февраля

2015 г. № АКПИ14-1518, от 17 июля 2017 г. № АКПИ17-411, от 25 ок-

тября 2017 г. № АКПИ17-713, от 25 октября 2017 г. № АКПИ17706, от 31 января 2018 г. № АКПИ17-1013, от 24 октября 2018 г.

№АКПИ18-915, от 26 декабря 2018 г. № АКПИ18-1161, от 28 января

2019 г. № АКПИ18-1139).

Возможно, в соответствующих случаях это может объясняться тем обстоятельством, что участники процесса не приводят конкретных доводов о том, какому именно из принципов противоречит то или иное явление, в чем данное противоречие заключается и каким правам и законным интересам это вредит. При этом иногда даже весьма квалифицированные заявители (прокуратура) делают такую общую отсылку, порой даже ко всей ст. 1 ГК РФ целиком, например, при оспаривании правового акта, как противоречащего сразу всей указанной норме ГК РФ (Определение СКГД ВС РФ от 13 апреля 2005 г.

№47-Г05-8). Но нередко игнорируются и вполне конкретные ссылки сторон на принципы гражданского права. Суды иногда не приводят

мотивов отклонения ссылки участника и на конкретный принцип гражданского права (Решение ВС РФ от 11 апреля 2018 г. № АКПИ18-155) или делают лишь общее замечание о том, что нарушение принципов гражданского законодательства не усматривается (Решение ВАС РФ от 22 декабря 2010 г. № ВАС-12425/10), или о том, что утверждение заявителя о нарушении соответствующего принципа лишено правовых оснований (Решение ВС РФ от 28 июня 2010 г. № ГКПИ10-497), необ-

122

основанно (неосновательно) (Определение Кассационной коллегии ВС РФ от 14 июня 2007 г. № КАС07-243; Решение ВС РФ от 29 октября 2007 г. № ГКПИ07-1002). Такое не вполне внимательное отношение к принципам права там, где их анализ был бы уместен, неоправданно. Принципы права – это не красивые лозунги и какие-то благоглупости, а рабочие инструменты повседневной практики разрешения споров.

Для эффективной защиты нарушенных прав или законных интересов нарушение принципов гражданских прав сторонам целесообразно обосновать, что, конечно, не исключает констатацию судом такового нарушения ex officio, без всякой ссылки на это участника процесса, если релевантные факты доказаны, поскольку iura novit curia (суд знает право).

Также встречаются случаи, когда нижестоящий суд обосновывает решение ссылкой на нарушение некоторых принципов гражданского права, а высшая инстанция, отменяя такое решение, никак не опровергает мотивы нижестоящего суда и критически их не оценивает. Это также девальвирует значение принципов гражданского права, поскольку демонстрирует пренебрежение суда к ним. Отменяя решение суда, постановленное на основании тех или иных принципов гражданского права, вышестоящий суд должен мотивировать, почему он считает применение соответствующих принципов необоснованным, и показать их практическое значение для данного дела (Определение СКЭС ВС РФ от 14 июня 2017 г. № 305-ЭС17-2111).

(е) Необоснованное ограничение принципов

В некоторых случаях суды считают, что принципы гражданского права могут не в полной мере распространяться на определенных лиц или на определенные ситуации, усекая сферу применения принципов. Часто это суждение не представляется обоснованным. Например, иногда суды ограничивали распространение действия принципов права на застрахованных военнослужащих и приравненных к ним лиц. Это объясняется тем, что при заключении договора обязательного государственного страхования жизни и здоровья военнослужащие и приравненные к ним лица, застрахованные по такому договору, не могут самостоятельно обеспечить свои интересы, поскольку не являются

стороной в договоре и не принимают участия в определении его условий (постановления КС РФ от 26 декабря 2002 г. № 17-П, от 26 апреля 2018 г. № 18-П, от 18 июня 2018 г. № 24-П). Данное суждение представляется небесспорным, поскольку по такой логике из сферы действия принципов гражданского права выпадут все третьи лица в договорах, заключенных в их пользу. Некоторая специфика правового положения третьих лиц действительно порождает непростой феномен в граждан-

123

ском праве, но вряд ли стоит идти настолько далеко, чтобы ослаблять действие принципов гражданского права в отношении всех таких лиц. В конечном счете третьи лица сами решают, участвовать в этих отношениях или нет, и навязать им помимо их воли такое участие нельзя.

2. Диспозитивность в гражданском праве и пропорциональность огра-

ничения гражданских прав

Комментируемый пункт закрепляет две важные для частного права идеи – принцип диспозитивности и пропорциональность ограничения гражданских прав.

2.1. Принцип диспозитивности

Согласно абзацу первому п. 2 комментируемой статьи граждане и юридические лица приобретают и осуществляют свои гражданские права своей волей и в своем интересе; признается их свобода в установлении своих прав или обязанностей на основе заключаемых ими договоров и в определении любых не противоречащих закону условий договоров.

Автономия воли и частный интерес являются столпами всего гражданского права. Невозможно помыслить себе такое социальное устройство современного общества, в котором принципом является неуважение свободы воли и частного интереса. Задача гражданского права заключается в установлении таких правил поведения в социуме, которые в максимальной степени обеспечивают свободу воли и реализацию частного интереса каждого, без нарушения прав и законных интересов других членов общества. Иными словами, речь опять идет о таком справедливом балансе отдельных интересов и устремлений людей, который позволяет обеспечить благополучие и процветание в обществе.

Автономию воли действовать в своем частном интересе как в доктрине, так и в судебной практике принято также именовать принципом диспозитивности (постановления КС РФ от 26 апреля 2018 г. № 18-П, от 26 мая 2011 г. № 10-П). Диспозитивность (лат. dispositivus – «распоряжающийся») означает свободное, т.е. по своему усмотрению, распоряжение своими правами. Отсюда видно, что принцип диспо-

зитивности является проявлением протопринципа личной свободы. При этом на самом деле автономия воли и частный интерес шире, чем собственно распоряжение субъективными правами, что будет обосновано ниже.

При анализе позитивного права и юридической техники нельзя не увидеть, что такое важнейшее положение, как действие своей волей и в своем интересе, оказалось не включенным в п. 1 коммен-

124

тируемой статьи. Означает ли это, что данные принципы в глазах законодателя стоят ниже перечисленных выше? Видимо, нет. Скорее всего, мы имеем дело с приемом юридической техники. Вынесение принципа автономии воли из п. 1 ст. 1 ГК РФ, возможно, понадобилось, с одной стороны, для того, чтобы не утяжелять перечень принципов включением целого предложения в их ряд, а с другой стороны, для имплементации конституционного принципа о пределах ограничений гражданских прав (абзац второй п. 2 ст. 1 ГК РФ). Судебная практика обоснованно ставит в один ряд как принципы, перечисленные в п. 1 ст. 1 ГК РФ, так и принципы автономии воли

ичастного интереса (определения СКЭС ВС РФ от 1 августа 2016 г.

№ 308-ЭС15-6280, от 22 апреля 2019 г. № 307-ЭС18-22127; поста-

новления КС РФ от 28 февраля 2006 г. № 2-П (особое мнение судьи М.И. Клеандрова), от 26 декабря 2002 г. № 17-П, от 16 июля

2004 г. № 15-П, от 23 января 2007 г. № 1-П, от 24 марта 2017 г. № 9-П,

от 18 июня 2018 г. № 24-П, от 16 ноября 2018 г. № 43-П; определения СКГД ВС РФ от 18 октября 2016 г. № 59-КГ16-21, от 31 марта 2015 г.

№ 18-КГ15-44, от 13 декабря 2016 г. № 30-КГ16-10).

Нетрудно заметить, что, формулируя принципы автономии воли

ичастного интереса, законодатель указал лишь на двух субъектов гражданского права – граждан (физических лиц) и юридических лиц. Публично-правовые образования здесь не названы. Возможно, это сделано не случайно. Дело в том, что названные принципы действуют в отношении граждан и юридических лиц без каких-либо особенностей. Публично-правовые образования призваны служить и действовать к общественной пользе – они для того и создаются. Публично-пра- вовые образования никогда в полной мере не имеют и не могут иметь подлинного частного интереса именно в силу тех целей, достижение которых послужило причиной их появления на свет. Поэтому не случайно в п. 2 ст. 124 ГК РФ установлено, что к ним применяются нормы, определяющие участие юридических лиц в отношениях, регулируемых гражданским законодательством, если иное не вытекает из закона или особенностей данных субъектов.

Нормативное воплощение комментируемого принципа использует

понятия приобретения прав и осуществления прав. Но данное положение следует понимать самым широким образом. Так, например, действия, влекущие возникновение нового, ранее не существовавшего права являются его приобретением, равно как и получение права по сделке от другого лица, а также получение права собственности в результате находки тоже являются приобретением права. Возможно ли приобретение права помимо своей воли, т.е. в исключение из действия обсужда-

125

емого принципа? Ответ на этот вопрос положительный. Правопорядку известны такие случаи. Например, речь может идти о навязанном неосновательном обогащении. Из п. 2 ст. 1102 ГК РФ буквально следует, что неосновательное обогащение может возникать и тогда, когда оно произошло помимо воли приобретателя. Неосновательно обогатившийся чужой вещью становится ее собственником. Так, например, безосновательное смешение вещей потерпевшего и приобретателя превращает последнего в собственника, даже если смешение не было результатом его поведения, и он этого не желал. Естественно, здесь мы можем наблюдать исключение из принципа приобретения права

всвоем интересе, поскольку приобретатель может и не иметь интереса

втаком приобретении права на чужую вещь. Негативные последствия нарушения принципа в этих случаях смягчаются тем обстоятельством, что приобретатель, как правило, получает выгоду от обогащения, что не расходится с его типичным интересом. В тех же относительно редких случаях, когда обогащение обременяет приобретателя, он всегда может преследовать свой интерес либо через возврат обогащения потерпевшему, либо через дереликцию, если потерпевший не желает принять обратно свое имущество. Впрочем, нарушения интереса приобретателя, обогатившегося помимо своей воли, видимо, настолько ничтожны, что ими в масштабах всего оборота законодателю можно пренебречь, а защита нарушенного интереса может быть отыскана судом ad hoc.

Свободное осуществление гражданских прав следует понимать не только в отношении регулятивной стадии отношений, но в отношении охранительной его стадии. Поэтому свобода осуществления своих прав подразумевает свободный выбор лицом наиболее эффективного, по его мнению, способа защиты нарушенного права из тех, что предусмотрены законом (Определение СКЭС ВС РФ от 1 августа 2016 г. № 308-ЭС15-6280; см. также Постановление Президиума ВАС РФ от 30 марта 2010 г. № 17074/09). Правообладатель может выбрать любой допустимый правопорядком способ защиты своих прав, в том числе и менее эффективный, а также и вовсе не прибегать к защите своих прав. Каждый защищает свои права по своему усмотрению. Если иное не предусмотрено законом, иными правовыми актами и не следует

из существа обязательства, выбор способа защиты нарушенного права осуществляется кредитором своей волей и в своем интересе (п. 2 ст. 1 ГК РФ).

Между тем избрание лицом способа защиты своего нарушенного права не должно ущемлять права и законные интересы других лиц. Таким образом, выбор способа защиты нарушенного или оспариваемого права является субъективным правом истца, который должен

126

соответствовать характеру нарушения права и достигать цели его восстановления (Определение СКЭС ВС РФ от 5 декабря 2016 г. № 304- ЭС16-10165). Действительно, защищать ли нарушенное право, каким из допустимых по праву способов защиты его защищать, решает само управомоченное лицо. Его нельзя понудить против его воли к защите собственного права или навязать ему тот способ защиты, который он не желает применять. Точно так же при выборе способа защиты своего права управомоченное лицо преследует свой собственный интерес, но в пределах, которые очерчиваются правами и законными интересами других лиц.

Квалификация способа защиты в качестве субъективного гражданского права может вызывать сомнения. Такой подход приводит как минимум к удвоению каждого субъективного гражданского права

ипорождает ложную сущность. Получается, что к каждому субъективному праву (вещному, обязательственному, корпоративному, исключительному, личному) добавляется еще одно право – выбор способа его защиты. Более точной представляется иная квалификация: выбор способа защиты – это элемент правоспособности каждого лица, а не субъективное право. Выбор способа защиты, если признать за ним свойство субъективного права, трудно поставить в один ряд с названными выше действительно существующими субъективными гражданскими правами. В любом случае предусмотренные гражданским правом юридические режимы возникновения, осуществления, изменения

ипрекращения субъективных гражданских прав не могут применяться к такому явлению, как способ защиты гражданского права. Так, например, выбор способа защиты нельзя уступить отдельно от того права, для защиты которого он предназначен, от выбора способа защиты нельзя отказаться, не отказавшись от самого гражданского права.

Присущий гражданским правоотношениям принцип диспозитивности распространяется и на процессуальные отношения, связанные с рассмотрением в судах в порядке гражданского судопроизводства споров, возникающих в ходе осуществления физическими и юридическими лицами предпринимательской и иной не запрещенной законом экономической деятельности. В гражданском судопроизводстве дис-

позитивность означает, что процессуальные отношения возникают, изменяются и прекращаются главным образом по инициативе непосредственных участников спорных материальных правоотношений, которые имеют возможность с помощью суда распоряжаться процессуальными правами и спорным материальным правом (Постановление КС РФ от 26 мая 2011 г. № 10-П; см. также Определение СКГД ВС РФ от 22 сентября 2015 г. № 78-КГ15-23). Проявление принципа диспози-

127

тивности в гражданском процессе наблюдается в различных случаях: например, именно этим принципом обосновывается допустимость снижения судом явно несоразмерной суммы неустойки, обещанной

куплате коммерсантом, только по заявлению последнего (п. 1 Постановления Пленума ВАС РФ от 22 декабря 2011 г. № 81; Постановление Президиума ВАС РФ от 17 июня 2014 г. № 1850/14).

На первый взгляд принцип диспозитивности обращен только

куправомоченному лицу, поскольку комментируемая норма говорит о приобретении и осуществлении прав. Означает ли это, что в области обязательственных отношений принцип диспозитивности не имеет действия в отношении должника? Такое понимание можно наблюдать на практике. Так, ВС РФ рассматривал дело об оспаривании нормативного акта, который предусматривал, что в случае частичной оплаты коммунальных услуг их сумма должна распределяться между соответствующими коммунальными организациями пропорционально. Не согласный с этим положением гражданин полагал, что это регулирование носит ограничивающий характер, так как не позволяет потребителю оплачивать конкретную коммунальную услугу по своей воле и своему усмотрению, ссылаясь при этом в обоснование своей позиции на комментируемое положение ГК РФ. Отказывая заявителю, суд, в частности, указал, что своевременное и полное внесение платы за коммунальные услуги квалифицируется как обязанность граждан, а не принадлежащее им право (Решение ВС РФ от 29 января 2014 г. № АКПИ13-1156). Данное решение представляется ошибочным. Действительно, в обязательственном праве принято считать, что в обязательстве в узком смысле у кредитора имеется притязание

кдолжнику, а у должника – корреспондирующая этому притязанию субъективная обязанность (долг) перед кредитором. Соответственно, у должника не имеется требования (притязания) к кредитору, а у последнего – долга. Это, однако, не означает, что принцип автономии воли и частного интереса не распространяется на должника. Такого не может быть хотя бы потому, что должник обладает свободной волей и частным интересом, а вступление должника в обязательство не может исключить наличие у него названных свойств, поскольку

они являются проявлением большего – свободы личности. Вступая в обязательства, субъекты гражданского права не теряют личной свободы, не становятся бесправными существами, находящимися в полной власти другого лица. Более того, нередко закон, обычай или договор предоставляют должнику, связанному обязательством, ту или иную свободу действий. Так, например, должник по обязательству, сохраняя личную свободу и имея частные интересы, сам определяет, какой

128