Лингвистическая специфика изображения повествователя-ребенка в современном немецком художественном нарративе (90

2

Работа выполнена в федеральном государственном бюджетном образовательном учреждении высшего профессионального образования «Иркутский государственный лингвистический университет»

Защита состоится «24» ноября 2011 года в 13.00 часов на заседании диссертационного совета Д 212.071.01 по защите докторских и кандидатских диссертаций в Иркутском государственном лингвистическом университете по адресу: 664025, г. Иркутск, ул. Ленина, 8, ауд. 31.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Иркутского государственного лингвистического университета.

Автореферат разослан «___» октября 2011 года.

3

Общая характеристика работы

Характерной чертой лингвистики на рубеже XX – XXI веков стало обращение филологии к человеку и понимание языка как антропологического феномена. В филологической науке возникает понимание современного человека как сложного, многофункционального и противоречивого единства. В связи с утвердившимся в последнее время в лингвистике антропоцентрическим подходом к исследованию явлений языка возрос интерес к изучению роли субъекта высказывания, отправителя сообщения, что позволило по-новому взглянуть на процесс авторизации высказывания. В центре внимания современного языкознания все чаще оказывается homo loquens как человек, находящийся в открытом диалоге с окружающим миром. При этом акцент делается на ситуативной обусловленности и непосредственности, которые являются неотъемлемыми свойствами устной речи. Не умаляя значения и актуальности исследований устной речи, о чем свидетельствует обилие работ, посвященных данной проблеме, не стоит исключать из рассмотрения и письменную речевую деятельность субъекта. Нам представляется, что правомерно вновь обратиться к homo scribens как создателю письменного текста. Письменность способствовала формированию в первую очередь художественной литературы, отразившей индивидуальный характер творческой деятельности автора.

Настоящее диссертационное исследование посвящено изучению художественного нарратива как одного из способов, при помощи которого творческое сознание моделирует окружающую действительность. Особый интерес в этой связи вызывает изучение текстов, в которых в качестве повествовательной формы используется форма повествования от первого лица, характеризующаяся особой степенью художественной выразительности и своеобразием авторских интенций. По словам М. М. Бахтина, «сознание автора есть сознание сознания, т. е. объемлющее героя и его мир» [Бахтин, 2000, с. 39]. Автор оказывается вовлеченным в процесс порождения сознания персонажей и повествователя, а также изображения его при помощи лингвистических средств.

Проблему повествования от первого лица рассматривали отечественные и зарубежные лингвисты и литературоведы: описывались взаимоотношения автора и повествователя от первого лица в рамках художественного текста [Виноградов, 1961; Гончарова, 1989; Нюннинг, 2001; Падучева, 2001; Мельничук, 2002], предлагались классификации повествователей [Женетт, 1961; Долинин, 1985; Шмид, 2003], выявлялись лингвистические, композиционные и содержательные особенности повествования от первого лица [Хамбургер, 1951; Фридеман, 1965; Штанцель, 1979].

С 70-x годов XX века увеличивается количество произведений, написанных от лица ребенка. До настоящего времени данное явление не становилось объектом пристального внимания лингвистов. Существуют отдельные исследования, посвященные речевым характеристикам ребенка-персонажа [Кварцехилия, 2007; Солнцева, 2008], репрезентации проблемы детства в творчестве отдельных писателей [Ненилин, 2006; Черкасова, 2007; Матвеева, 2009], детской языковой картине мира [Амзаракова, 2005; Петрова, 2009], нарративным характеристикам

4

повествования в детской литературе [R.Hofmann, 2009]. Процесс изображения персонажей и повествователя всегда происходит под влиянием и авторских интенций.

Лингвисты постоянно уделяют внимание возрастному фактору, обеспечивающему определенную специфику речи взрослых и детей. Лингвистическое своеобразие нарратора-взрослого от первого лица довольно хорошо исследовано [Гончарова, 1989; Падучева 2001; Мельничук, 2002]. Актуальность данного исследования объясняется необходимостью углубленного изучения лингвистических особенностей повествователя-ребенка в немецком художественном нарративе.

Объектом исследования является художественное повествование, изложенное от лица ребенка, а его предметом – языковой план повествователяребенка от первого лица.

Целью диссертационного исследования является выявление лингвистической специфики при изображении повествователя-ребенка от первого лица как опосредующей субъектно-речевой инстанции художественного нарратива.

Для достижения цели исследования были решены следующие задачи:

1)установлены авторские интенции, обусловливающие выбор повествователяребенка;

2)определен характер повествования от лица ребенка в зависимости от жанровостилистических особенностей художественного нарратива;

3)исследованы лингвостилистические особенности, при помощи которых изображается повествователь-ребенок от первого лица;

4)выявлены типы повествователей-детей на основе языковых маркеров повествования;

5)сопоставлены повествование нарратора-ребенка с данными лингвистических исследований естественной детской речи.

При работе с языковым материалом использовались методы интерпретации, контекстуального анализа, индукции, и непосредственного наблюдения.

Материалом для исследования послужили немецкоязычные повести и романы современных писателей (G. Grass, E. Strittmatter, O. Domma, N. Schindler , D. O. Bachmann, K. Reider, I. Abedi и др.), написанные от лица ребенка, общим объемом около 5000 страниц.

Новизна научного исследования заключается в том, что в нем впервые на материале современного немецкого художественного нарратива проведено исследование лингвистических особенностей изображения повествователя-ребенка. Изучение построено на выявлении сходств и различий естественной детской речи и речи повествователя-ребенка.

Теоретическая значимость работы заключается в том, что диссертационное исследование расширяет рамки изучения нарратива, рассматривает специфику взаимодействия повествовательных инстанций.

Теоретическую и методологическую базу исследования составили работы по интерпретации текста и стилистике В. В. Виноградова, И. Р. Гальперина, В.М.

5

Жирмунского, А. И. Домашнева, И.П. ІІІишкиной, Е. А. Гончаровой, К. А. Долинина, В А. Лукина, В. А.Кухаренко, Ю. А. Ладыгина и других, положения теории повествования и нарратологии, такие как коммуникативное понимание природы литературы; представление об акте художественной коммуникации как о процессе, происходящем одновременно на нескольких повествовательных уровнях; интерес к проблеме дискурса; теоретическое обоснование многочисленных повествовательных инстанций. Среди работ по нарратологии и теории повествования при написании диссертационного исследования изучались в частности работы Р. Барта, Ф. К. Штанцеля, Ж. Женетта, В. Шмида, Й. Брокмейера, Р. Харре, В. А. Андреевой, Г. М. Костюшкиной, Е. В. Падучевой, О.А. Мельничук, Кроме того в теоретическую базу диссертации вошли исследования в области детской речи С. Н. Цейтлин, Л. В. Выготского, A. M.Шахнаровича, В. К. Харченко, И. П. Амзараковой.

Практическая значимость работы заключается в том, что результаты исследования могут быть использованы в преподавании теории и практики курса немецкого языка, теоретических курсов стилистики и интерпретации текста, на практических занятиях по аналитическому и домашнему чтению, при разработке спецкурсов, посвященных анализу художественного текста и нарратологии, создании учебно-методических пособий, а также при написании курсовых, дипломных и диссертационных работ.

Положения, выносимые на защиту:

1.Повествователь-ребенок выражает авторский замысел: непосредственное воздействие на ребенка-читателя, воспитание его без нравоучения, «оживление» воспоминания и создание ироничного повествования.

2.Повествование от лица ребенка может иметь непрерывный характер (как в повести или романе) или быть представлено в виде эпизодических вставок (как в автобиографическом романе).

3.Ряд лингвостилистических особенностей подтверждает соответствие повествования от лица ребенка естественной детской речи, основными свойствами которой являются эгоцентризм, анимизм и реализм. Доминирующими языковыми маркерами повествователя-ребенка являются персонификации, перифразы, сравнения, окказиональные предметные метафоры и окказиональное словосложение.

4.Для повествователя-мальчика в современном немецком художественном нарративе типично употребление бранных слов, императивных конструкций и лексики с отрицательной коннотацией. Для повествователя-девочки характерно использование форм вежливости, эпитетов с положительной коннотацией и модальных слов. В тематике повествования девочки проявляют больше внимания к внешности, семейной жизни и внутреннему миру человека, интересы мальчиков сконцентрированы в сфере техники, спорта и межличностной конкуренции.

5.Повествование от лица ребенка не является полной имитацией детской речи и не отражает всех еѐ особенностей. Оно представляет собой искусственно созданный конструкт, пропущенный через сознание взрослого автора, о чем свидетельствуют

6

употребление повествователем-ребенком слов с абстрактным, узкоспециальным значением, использование метафор, сравнений, ироничных высказываний не соответствующих уровню развития, кругозору и опыту ребенка, а также элементов проспекции в повествовании.

Апробация материалов диссертации осуществлялась на заседаниях кафедры немецкой филологии Иркутского государственного лингвистического университета (2007 – 2011гг.), а также в форме докладов и сообщений на региональных и межвузовских конференциях молодых учѐных в Иркутском государственном лингвистическом университете (2007 – 2011гг.) и в Иркутском государственном техническом университете (2009). Основные положения диссертации представлены

в5 публикациях общим объѐмом 1,2 п.л., в том числе одной статье, опубликованной

введущем рецензируемом научном издании.

Структура диссертации. Диссертационное исследование объемом 138 страниц состоит из введения, двух глав, заключения и списка литературы. Библиографический список содержит 163 наименования, из них 34 – на иностранных языках.

Во введении обосновывается актуальность и научная новизна темы исследования, определяются предмет, объект, цели и задачи диссертационной работы, перечисляются методы, использованные при анализе языкового материала, указываются теоретическая и методологическая база исследования, обосновывается теоретическая и практическая значимость работы и выдвигаются положения, выносимые на защиту.

Впервой главе «Теоретические предпосылки исследования повествования от первого лица» рассматриваются понятие художественного нарратива, его текстовые

идискурсивные параметры, дается краткий обзор основных понятий нарратологии таких как событие, сюжет, фабула, перспектива повествования; проводится разграничение ключевых понятий данного исследования: автор, имплицитный (абстрактный) автор, повествователь; учитываются основные повествовательные и возрастные характеристики речевого субъекта; подчеркивается асимметричность коммуникативной модели, которая зависит от возраста реципиента.

Во второй главе «Нарративные и языковые характеристики повествователя-

ребенка» выявляются признаки повествователя-ребенка, особенное внимание уделено вторичности повествования ребенка, так как значительную часть материала для исследования составили автобиографические романы, в которых данный тип повествования встречается наиболее часто; рассматриваются основные лингвистические особенности детского повествования; исследуется речевой план повествователя-ребенка на предмет его соответствия особенностям реальной детской речи.

Взаключении обобщаются основные результаты проведѐнного исследования, формулируются вытекающие из него основные выводы и намечаются перспективы дальнейшего исследования.

7

Основное содержание работы

Термин «нарраторология» был впервые употреблен Ц. Тодоровым в 1969 году. Фундаментальные исследования в области нарратологии возникают в 60-х гг. в русле французского структурализма в работах А.-Ж. Греймаса, К. Бремона, Ж. Женетта, Р. Барта, и др. под значительным влиянием идей представителей русского формализма [Пропп, 1928; Шкловский, 1925; Томашевский, 1927; Волошинов, 1930; Эйхенбаум, 1924]. В основу нарратологии легли также идеи немецкоязычной классической теории повествования (Erzähltheorie), в рамках которой были выделены основные повествовательные типы, разграничивались формы повествования от первого (ich-Form) и третьего (Er-Form) лица.

Нарратив определяется как изложение некоторой истории, которая в свою очередь состоит из событий. За основу определения взят не критерий опосредованности повествования, а признак структуры самого повествуемого, согласно которому нарратив противостоит другим видам изложения информации (дескриптиву, итеративу) [Шмид, 2003]. Ж. Женетт по этому поводу пишет следующее: «В качестве нарратива повествование существует благодаря связи с историей, которая в нем излагается; в качестве дискурса оно существует благодаря связи с наррацией, которая его порождает» [Женетт, 1998, с. 66]. В. А. Андреева дает следующее определение нарративности: «Нарративность – специфическая стратегия текстообразующего способа представления мира или фрагмента мира в виде сюжетно повествовательных высказываний, в основе которых лежит некая история (фабула, интрига), преломленная сквозь призму определенной (определенных) точки (точек) зрения» [Андреева, 2006, с. 40].

Одним из признаков повествовательного художественного текста является его фикциональность, так как мир, изображаемый в художественном повествовании, вымышлен. Фикциональность художественного текста связана с отсутствием референтной соотнесенности ситуации, лиц, явлений, изображаемых в тексте с ситуациями, лицами и явлениями в актуальном мире. Фикциональнось в художественном нарративе имеет двоякий смысл. Во-первых, проблема онтологической фиктивности может рассматриваться со стороны изображаемых в повествовании предметов. Во-вторых, фикциональным является и дискурс об этих предметах, сам процесс повествования как создания «мнимых иллокутивных актов» (термин Серля), которые на самом деле не совершаются. В процессе чтения художественного текста у читателя возникает иллюзия правдивости повествуемого, хотя в тот же самый момент он осознает, что перед ним вымысел. Нарративная деятельность направлена на то, чтобы «заставить реципиента поверить правде, подлинному, реальности в деятельности, функциональный аспект которой является первичным и реализуется в рассказах при помощи средств, актуализирующих дискурсивные эффекты реальности и фикции» [Костюшкина, 1996, с. 266].

Нарративными являются произведения, которые излагают историю, в которых изображается событие. Событие может быть определено двояко: во-первых, как

8

Коммуникативное событие в этом случае – это событие повествования, повествовательный акт.

Нарратив как способ интерпретации и представления мира предполагает наличие субъекта интерпретации, который излагает ее в виде некоторой истории, отбирая для нее наиболее релевантные события и осмысливая и представляя их с определенной точки зрения. Субъект коммуникации создает повествовательные тексты, находясь под влиянием социального, исторического и культурного контекстов. Он закладывает в них интерпретационную программу, представленную в тексте художественного произведения в виде кодов, одним из которых является естественный язык, который, будучи языком художественного произведения, приобретает дополнительные иррациональные смыслы, образующие эстетическую составляющую художественного текста. В процессе художественной коммуникации реальный автор имеет дело с воображаемым абстрактным читателем. В тексте авторское «я» находит свое отражение в фиктивных инстанциях – повествователе и персонажах, представленных в тексте в виде повествовательно-речевых субъектов [Андреева, 2006].

Таким образом, с одной стороны, нарратив как дискурс, строящийся по своим традиционным законам и обладающий неотъемлемыми свойствами, предписывает говорящему определенную субъективную позицию. С другой стороны, как когнитивно-коммуникативное событие, нарратив служит осмыслению процесса речемыслительной деятельности.

Передача художественной информации осуществляется от автора к читателю по коммуникативной цепи, членами которой являются основные повествовательные инстанции, последние включают реального автора и читателя, находящихся на внетекстовом уровне, и многочисленные внутритекстовые инстанции.

О необходимости разграничения понятий ‘реальный автор’, ‘автор произведения’ и ‘автор в мире произведения’ говорили многие ученые. В этой связи была введена категория образа автора. Категория автора трактуется отечественными филологами двояко: как «художественная проекция автора, художественный двойник писателя» (Г. О. Винокур, Ю. В. Рождественский), либо «концентрированное воплощение сути произведения» (В. В. Виноградов). Образ автора является текстовой категорией, согласно определению В.В. Виноградова, который понимает его как основную идею произведения, объединяющую всю систему языковых средств произведения, его композиционное строение, выбор повествователя и персонажей и через них являющийся идейно-стилистическим средоточием, фокусом целого [Виноградов, 1971].

Кроме того, по мнению Н. П. Антипьева, образ автора является и непременным условием эстетического восприятия. Авторское присутствие подразумевает нравственное участие в событиях и создании атмосферы, подтекста, вовлечении читателя в «большой диалог» (термин Н. К. Гея) [Антипьев,1992]

Для обозначения авторского присутствия в тексте были предложены новые категории, которые призваны уточнить или акцентировать наиболее релевантные свойства понятия имплицитного автора. Е. А. Гончарова использует понятие

9

«метаобраз» автора, который она определяет как формирующийся у читателя в процессе чтения «универсальный метаобраз литературного произведения, «атомарно» заложенный в текстовых смыслах всех элементов семантической макросистемы текста, в совокупном художественном смысле всех компонентов его композиции» [Гончарова 2006, с. 102].

Ю. А. Ладыгин вводит понятие «авторская семантика», под которым он понимает новое метасодержание, формируемое формальной и содержательной сторонами художественного текста, где существенное значение имеет поле коннотативных смыслов, являющееся продуктом авторского творчества и актуализацией авторской когнитивно-модальной информации [Ладыгин, 2000].

Для обозначения автора в мире произведения О. А. Мельничук предлагает использовать категорию авторского сознания, которая является выражением авторского мировоззрения, т.е. «системы предельно обобщенных взглядов человека на объективный мир и свое место в нем, а также обусловленные этими взглядами его основные жизненные позиции, убеждения, ценностные ориентации» [Мельничук, 2002]. Категория авторского сознания включает в себя следующие субкатегории: авторские интенции, модель мира, основная идея произведения и авторская точка зрения.

Повествователь как одна из форм авторского сознания является опосредующей инстанцией. Он находится между реальным миром и миром вымышленным, изображение событий происходит из перспективы повествователя. Разные типы повествователей можно классифицировать на основании различных критериев, таких как повествовательная перспектива или модус. Традиционно тип повествователя устанавливается на основании показателя лица: повествование от третьего или повествование от первого лица. Атрибутивной чертой повествователя от первого лица, или «я»-повествователя, является в первую очередь присутствие повествующего субъекта в экзегезисе и его участие в истории – диегезисе – в качестве «протагониста», «свидетеля» и т.д.

В основу выделения повествователя-ребенка положен критерий отнесенности его к определенному жизненному периоду – периоду детства: с момента рождения до 12-13 лет. Верхний предел может колебаться и устанавливается индивидуально для отдельного повествователя. Возрастные характеристики повествователя определяют его мотивацию к повествованию и ограничивают повествовательную перспективу. Повествователь-ребенок всегда эксплицитно заявлен в тексте посредством саморепрезентации. Повествователь указывает свой возраст, повествует о ситуациях, видах деятельности, взаимоотношениях, типичных для ребенка (игры, посещение начальной школы, привязанность к родителям и т.д.). Кроме того, повествование от лица ребенка может отражать особенности детского восприятия действительности, мышления, эгоцентризм, анимизм, творческое начало в освоении окружающей действительности. Мотивация к повествованию определяется его детским опытом, знаниями, желаниями и страхами. Повествование отличается тем, что пропущено через взгляд ребенка и сообщается устами ребенка. Таким образом, повествователя-ребенка можно определить как повествователя от

10

первого лица, который на момент повествования является ребенком. Он повествует о событиях, в которых он сам, будучи фигурой повествуемого мира, принимал участие [Hofmann, 2009].

Процесс художественной коммуникации может быть описан при помощи коммуникативной модели. Традиционная коммуникативная модель имеет внешний уровень, на котором находятся реальные автор и читатель, и внутренний текстовый уровень, который включает в себя уровень повествовательного опосредования и повествуемых персонажей.

Специфика коммуникативной модели применительно к повествованию от лица ребенка заключается, по мнению М. Люпп, в «неравнозначности коммуникантов» (Ungleichheit) или в «асимметричности коммуникации» [Lypp, 1989]. Это является результатом того, что на внетекстовом уровне взрослый автор, с одной стороны, и читатель-ребенок, с другой стороны, отличаются своей языковой компетенцией, знаниями об окружающем мире, социальным статусом. Асимметричность коммуникации заключается в том, что взрослый автор, адресуя свой текст читателю-ребенку и следуя принципу доступности, приспосабливает его к языковым и умственным способностям ребенка. Если же в роли адресата выступает взрослый читатель, уподобление детской речи происходит за счет стилизации повествования.

В случае если повествователя от первого лица и его «повествуемое» и повествующее «я» отделяет значительная временная дистанция, то система уровней коммуникативной модели будет усложняться. Мы согласны со В. Шмидом, который внутри повествовательного уровня, называемого им «повествуемый мир», выделяет еще один уровень – «цитируемый мир». По месту, которое нарратор занимает в системе обрамляющих и вставных историй, В. Шмид различает первичного нарратора, т. е. повествователя обрамляющей истории, вторичного нарратора, повествователя вставной истории, третичного нарратора и т. д. Цитируемый мир – это мир вставной истории, речь, которая фигурирует как цитата в речи первичного нарратора. Цитатность вторичных и всех дальнейших вставных рассказов может быть актуализирована различными способами: стилистическим приближением вторичной речи к речи первичного нарратора, комментирующими вкраплениями последнего и, прежде всего, использованием первичным нарратором вторичного рассказа в своих целях и т. д. [Шмид, 2003].

Первичный нарратор стилизует повествование вторичного нарратора, стремясь передать его наиболее аутентично. Чаще всего первичный повествователь от первого лица присутствует в автобиографических романах, в которых взрослый повествователь вспоминает о своем детстве. Взрослый повествователь преимущественно заявляет о себе в самом начале романа или в предисловии к нему, формируя таким образом рамочное повествование, где он является первичным повествователем. При этом часто сами воспоминания и события детства показаны и через призму детского восприятия, что иногда заставляет забыть о присутствии в повествовательном плане первичного взрослого повествователя и способствует «оживлению» повествования. На основе эксплицитной информации и имплицитных