Не тот сценарий для Тома Круза (80

Юрий БАРАНОВ

НЕ ТОТ СЦЕНАРИЙ ДЛЯ ТОМА КРУЗА (О полковнике Штауфенберге)

Прекрасный американский актѐр Том Круз сыграл роль полковника Штауфенберга в фильме, вышедшем аккурат к 65-летию исторического события – покушения на Гитлера 20 июля 1944 года. Как известно всем, кроме заядлых двоечников, в тот день полковник Генерального штаба вермахта граф Клаус Шенк фон Штауфенберг подложил бомбу под стол, за которым проходило оперативное совещание в ставке Гитлера в Восточной Пруссии. Она взорвалась, но фюрер практически не пострадал.

Вскоре Штауфенберг был схвачен, скоропалительно судим и расстрелян вместе с группой своих сообщников. Их похоронили на кладбище, но Гитлер велел выкопать трупы, снять с них ордена и офицерские мундиры, сжечь, а пепел развеять по ветру. Возмездие за покушение на главу государства постигло и семью Штауфенберга. Были арестованы его жена, дети, мать, тѐща, братья, двоюродные братья, дядья, тѐтки, их жѐны, мужья и дети. По этому поводу рейхсфюрер СС Гиммлер публично заявил: «Пусть никто не говорит нам, что это большевизм. Нет, это не большевизм, это древний германский обычай. Когда человека объявляли вне закона, то говорили: этот человек – предатель, у него дурная кровь, в ней живѐт предательство, она будет вытравлена. И вся семья, включая самых отдалѐнных родственников, истреблялась. Мы разделаемся со Штауфенбергами вплоть до самых отдалѐнных родственников».

Для сценария голливудского фильма достаточно личной судьбы бесстрашного полковника и нескольких связанных или сочувствовавших ему лиц. Например, когда стало известно, что к заговору имел отношение любимец фюрера фельдмаршал Роммель, сам Гитлер предложил ему выбор: самоубийство или суд и репрессии против семьи. Роммель принял яд, и Гитлер дозволил похоронить его с почестями. Немецкий военный губернатор Франции генерал фон Штюльпнагель был вызван в Берлин по делу о его причастности к заговору. По дороге, осознавая, что его ждѐт, генерал выстрелил себе в голову, однако рука дрогнула: он лишился зрения, но остался жив; его подлечили, судили и повесили. Подобных эпизодов можно привести немало. Но, видимо, интересней и важнее узнать, каковы были цели заговорщиков и, хотя история не терпит сослагательного наклонения, попытаться представить себе, как могла бы пойти история Второй мировой войны, если бы 20 июля 1944 года Гитлер был убит.

Прежде всего следует сказать, что это был «верхушечный» заговор, заговор узкой группы высших офицеров и дипломатов. Они чѐтко осознавали, что массовой поддержки немцев не получат – слишком велик был авторитет Гитлера в народе. И весь их расчѐт строился на том, чтобы ликвидировать фюрера физически. Затем они планировали молниеносно сформировать Временное правительство, подписать сепаратный мир с западными союзниками

и повернуть все силы против наступавшей Советской Армии. Нас они, и полковник Штауфенберг в том числе, ненавидели не меньше, чем самые пылкие поклонники фюрера. И не только нас. Достоянием истории стали, например, письма того же Штауфенберга, содержащие расистские оскорбления в адрес поляков. И до 1943 года полковнику и в голову бы не пришло покушаться на жизнь Гитлера. Но Сталинград прочистил ему мозги, и он понял, что, если не замириться с Западом, Германия войну проиграет. Тогда же, в сорок третьем, попытался наладить контакты с Западом – через Швецию – Гиммлер. Другая группа немецких деятелей, утративших веру в Гитлера, в том же 1943-м вела тайные переговоры с американцами с помощью Ватикана.

Была ещѐ одна зона, где происходили регулярные контакты нацистов с американцами – Испания. Контакты, заметим, разнообразные – не только, как говорится, по линии спецслужб и тайной дипломатии, но и по линии бизнеса. Все мы, конечно, знаем, кто такой бригадефюрер СС Вальтер Шелленберг, но знаем, как правило, в рамках фильма «Семнадцать мгновений весны», в котором его блистательно сыграл Олег Табаков. В фильме, однако, не затронута самая, может быть, тайная сторона деятельности руководителя эсэсовской разведки. Дело в том, что в военные годы Шелленберг занимал пост члена совета директоров американской корпорации «Интернэшнл телефон энд телеграф» (ИТТ), в то время – крупнейшего в мире производителя средств связи, и получал за это солидный оклад, разумеется, в долларах.

Штаб-квартира ИТТ располагалась в Нью-Йорке, но фирма владела заводами во многих странах, и в тех, что оставались нейтральными во время войны (Испания, Аргентина и др.), и оккупированных Германией (Франция, Голландия), и в самой Германии. И все военные годы корпорация работала как единый организм. Правда, глава ИТТ американец мистер Бен не мог приехать из Нью-Йорка прямо в Берлин (США и Германия воевали друг с другом), но он свободно прилетал в Мадрид, куда вызывал руководителей своих европейских, в том числе германских заводов и проводил с ними совещания. Темы – обычные для крупного промышленного объединения: как увеличить производство, как поскорее обновить ассортимент продукции, как эффективнее освоить новые технологии и т. д. Во время войны спрос на продукцию ИТТ был огромный, техника связи стремительно развивалась. Корпорация производила коммутаторы и телефонные аппараты, радиолокационное оборудование, системы воздушной разведки и оповещения, взрыватели для артиллерийских снарядов и многое другое. Американцам эти вещи нужны были, чтобы бомбить и обстреливать немцев и японцев, немцам – чтобы бомбить и обстреливать русских, американцев и англичан. Все эти запросы старалась как можно полнее удовлетворить ИТТ во главе с мистером Беном.

Ситуация представляется ещѐ более фантастической, если учесть, что в США формально действовали законы, запрещавшие «сотрудничество с врагом», а в гитлеровском рейхе имущество, принадлежавшее фирмам из вражеских стран, по закону подлежало конфискации – в пользу либо германского государства, либо какой-то чисто германской фирмы. Заводы ИТТ вполне мог бы прибрать к рукам рейхсмаршал авиации Геринг, ставший при нацизме

крупным капиталистом, – на его предприятиях производилось аналогичное оборудование. Но никто ничего не отнял и никак не наказал мистера Бена – ни в США, ни в Германии.

Правда, в США, в том числе и в окружении президента были люди, которые требовали пресечь сотрудничество с Третьим Рейхом, но в ноябре 1944 года Рузвельту предстояли очередные президентские выборы, и он не мог себе позволить ссориться с большим бизнесом. А позицию большого бизнеса объясняет то, что ИТТ отнюдь не была исключением. Военному противнику, гитлеровской Германии, все эти годы помогали (конечно, с выгодой для себя) многие: и рокфеллеровская «Стандард ойл» (нефть для фюрера!), и автомобильный гигант Форда, и другие, в том числе «Рэйдио корпорейшн оф Америка», производившая радиооборудование; руководитель этой корпорации мистер Дэвид Сарнофф происходил из украинских евреев, но его не смущал ни Бабий Яр, ни Освенцим, ни гитлеровский расизм в целом.

Но вернѐмся к ИТТ, членом совета директоров которой был бригадефюрер СС Вальтер Шелленберг. Почему бизнес ИТТ уцелел в Германии? Почему всѐ же Геринг не хапнул заводы мистера Бена? А дело в том, что они были давними друзьями и партнѐрами. Когда на заре гитлеровского режима Геринг только начинал создавать люфтваффе (военную авиацию), в тяжѐлом положении оказалась фирма «Фокке-Вульф». Еѐ спас американец мистер Бен, сделав крупные капиталовложения – он купил тогда 28 процентов акций. Таким образом, мистер Бен стал совладельцем этой фирмы, вскоре сделавшей своим ремеслом военный разбой; кто сосчитает число наших соотечественников, кому принесли смерть самолѐты «Фокке-Вульф»? Встречался Бен и с Гитлером. И когда после начала войны с Америкой фанатичный нацист германский министр связи Онезорге потребовал конфискации заводов ИТТ, фюрер не дал мистера Бена в обиду.

На этом история не кончилась. Онезорге всѐ же «достал» Гитлера и почти уговорил дать приказ об аресте генерала войск связи Тиле, который, как и Шелленберг, был членом совета директоров ИТТ и получал от американцев большой оклад. Но тут за интересы ИТТ вступился рейхсфюрер СС Гиммлер, и генерала оставили в покое. А причина была в том, что ещѐ в середине 1930-х годов мистер Бен наладил контакты с «Кружком друзей рейхсфюрера СС Гиммлера» – так называлась группа промышленников, поддерживавших и финансировавших СС и политически ориентировавшихся на Гиммлера.

В ходе войны, когда поражение Германии стало видеться неизбежным всѐ более широким кругам, контакты ищущих выхода из положения немцев с Западом делались всѐ более активными. Полковник Штауфенберг принадлежал к этим кругам. После высадки американцев и англичан на французском побережье в июне 1944 года фельдмаршал Роммель уже открыто предложил Гитлеру капитулировать перед ними и повернуть все штыки против СССР. Гитлер ответил резким отказом. Но если Роммель, которого называли любимцем фюрера, мог позволить себе такой риск, то другие не могли. И после отклонения Гитлером идеи переговоров о сепаратном мире они поняли, что

пока во главе Германии стоит Гитлер, договорѐнность с Западом остаѐтся под вопросом.

Регулярно контактируя с представителями США и Англии, заговорщики знали, что Запад неоднороден и однозначно рассчитывать на его понимание без устранения Гитлера и Гиммлера вряд ли приходится. Особую тревогу вызывала у них позиция американского президента Рузвельта, который твѐрдо заявлял, что безоговорочная капитуляция – единственный для Германии выход из войны. И не потому, что Рузвельт был «лучше» и «честнее» британского премьера Черчилля, а потому, что Рузвельту приходилось рассчитывать на помощь СССР в борьбе с Японией, а Черчилля дальневосточные дела не особенно заботили. Вот почему весь заговор был построен на необходимости убить Гитлера.

Когда стало известно, что покушение Штауфенберга не удалось, возникла, говоря современным языком, новая политическая реальность. В Германии заговорщики, понимая, что общественное мнение против них, покорно шли на убой; в лучшем случае кончали жизнь самоубийством. Почеловечески их, конечно, можно пожалеть, хотя, повторим, все они были ярыми врагами нашей страны. По-своему воспользовались провалом заговора британские спецслужбы. В первые дни после 20 июля гитлеровская пропаганда пыталась изобразить покушение на фюрера как безумную выходку неуравновешенного одиночки. Но так как всѐ-таки кое-какую активность заговорщики проявили, причѐм в разных городах, в Берлине, Вене и особенно в Париже, где на несколько часов была арестована эсэсовская верхушка (когда стало известно, что фюрер выжил, их отпустили), пропаганда заговорила иначе. Сам Гитлер дал такую трактовку событий: «Маленькая клика тщеславных, бесчестных и преступно глупых офицеров, не имеющих ничего общего с Германскими вооружѐнными силами, и тем более с германским народом, организовала заговор с целью устранить меня и одновременно свергнуть верховное командование вооружѐнных сил…». Ни одной фамилии Гитлер не назвал, до того в официальном сообщении говорилось лишь о Штауфенберге. И вот в этот момент английское радио начало перечислять лиц, которые якобы были причастны к антигитлеровскому заговору в Германии; списки этих лиц составлялись, естественно, британскими спецслужбами.

В мемуарной литературе сохранились свидетельства, как премьерминистр Черчилль, узнавая о новых и новых арестах в Германии, радостно потирал руки и восклицал: пусть немцы убивают немцев! По наводке англичан гестапо хватало людей и после краткого и фальшивого «народного суда» предавало их мучительной казни. Приговорѐнных вешали, но не на верѐвке, а медленно затягивая рояльную струну. Для продления страданий жертвам вводились сердечные стимуляторы. Иногда агония длилась двадцать минут. Это снималось на киноплѐнку, причѐм один из кинооператоров сошѐл с ума. Гитлер любил смотреть эти кадры. Неизвестно, наслаждался ли, просматривая гестаповскую «хронику», Черчилль, но, видимо, он осознавал, что операция с «компроматом» дурно пахнет, и записи всех этих передач Би-Би-Си были уничтожены.

После разгрома заговора Геббельс объявил «тотальную войну». В армии было отменено традиционное отдание чести и введено нацистское приветствие с поднятием руки и восклицанием «Хайль Гитлер!». Повлиял провал заговора и на судьбу предателей нашей Родины. Антигитлеровски настроенные офицеры, и полковник Штауфенберг в том числе, считали, что надо активней использовать власовцев, а также злобных антисоветчиков из эмигрантской организации НТС (Национально-трудовой союз, впоследствии переименованный в Народно-трудовой). Гиммлер же называл генерала Власова свиньѐй, с подозрением относился к его воинству, считая, что изменников следует использовать в карательных операциях в тыловых районах, но не допускать на фронт. Из-за связей с немецкими офицерами-заговорщиками ряды изменников были «почищены». Главный власовский пропагандист бывший ответственный секретарь газеты «Известия» Зыков был расстрелян по причине своего еврейского происхождения; до этого с Зыковым работали немецкие офицеры из круга заговорщиков, они национальностью изменника не интересовались. Несколько активных членов НТС попали в тюрьму. Но и Гиммлеру было ясно, что война идѐт к концу, и вскоре он стал хвататься и за власовскую соломинку. Именно по инициативе Гиммлера власовцы были брошены в бой на Одере – уже в январе 1945-го. И ордена за их позорную «боевую доблесть» им вручали от имени рейхсфюрера СС. Отпущены из тюрем были и члены НТС. Но использовать их подрывной и шпионский потенциал уже не пришлось: под ударами нашей армии Третий Рейх агонизировал.

И последнее. Не зря немецкие заговорщики против Гитлера рассчитывали на «понимание» со стороны Черчилля. Он держал несколько немецких дивизий, сдавшихся в плен англичанам, нерасформированными и вооружѐнными, рассчитывая на скорое начало войны с ненавистными ему «Советами». Но история распорядилась иначе: через пару месяцев Черчилль проиграл выборы у себя в Англии, и ему ничего не оставалось делать, как засесть за мемуары.