5291

мужской тип поведения им не свойственен, у них иное мировоззрение» [14, с. 184]. Однако положение образованной женщины в период смены государственной формации в России и финансового кризиса науки имеет двойственный характер: с одной стороны, неизбежность кризиса, с другой – необходимость его преодоления. «Политический и экономический кризисы в России не способствовали росту социального статуса женщин, посвятивших свою жизнь или стоящих на пути научной карьеры» [26, с. 115]. Необходимо отметить период последней четверти предыдущего столетия, когда во всём мире плавно протекал процесс феминизации науки, в том числе и в Советском Союзе. Доля женщин-учёных в кадровом потенциале страны состав-

ляла: в 1961 г. – 37,3 %; 1988 г. – 40,3 %;а в 2000 –2009 гг. – 55 %. Обще-

мировая тенденция к феминизации науки в разных странах имела различные размеры, темпы и причины. Если во всём мире женщины получили больше прав на участие в науке и высшем образовании за счёт движения эмансипации и борьбы за равные с мужчинами права и в этой сфере, то в России данная тенденция произошла по причине дискриминации в финансировании отрасли образования и приобретения ею статуса малооплачиваемой. Мужчины стали уходить из науки в более престижные, более оплачиваемые сферы деятельности – бизнес, политику, управление или уезжать за рубеж. Женщины как наиболее стабильная часть общества реже, чем мужчины, по собственной инициативе покидали вузы.

Так как на протяжении всей истории российского государства женщины то теряли, то обретали экономические права и свободы, у них выработался своеобразный генетический иммунитет к преобразованиям, и они обладают более легкой социально-психологической адаптацией к очередным переменам, чем мужчины. Как было сказано ранее, всё это обусловлено филогенетической ригидностью и онтогенетической пластичностью. Одним из проявлений высокой способности женщины к социальной адаптации является проявляющееся у женщин расширение и углубление их ролевого репертуара и более лёгкий, чем у мужчин, отказ от жизненных стереотипов. Эти качества помогли женщинам быстрее, чем мужчинам, понять несомненность кризиса и невозможность возврата к прошлому; понять и принять стратегию жизненной активности для реализации творческого по-

71

тенциала, стремления к равным с мужчинами возможностям профессиональных достижений и готовность принять на себя ответственность не только за создание уюта в доме, но обеспечение материального благополучия семьи. В последние 30 лет у нас часто говорят и пишут о «кризисе маскулинности», ослаблении роли мужчин в обществе и т.д., однако описываются и объясняются эти явления по-разному. Коль скоро они связаны с изменением социальных условий, признаки и причины перемен нужно искать не столько в индивидуальной психологии, сколько в социальноэкономических процессах и отношениях. Глобальные фрейдистские модели при всей их привлекательности – почти каждый мужчина узнаёт в них себя и свои проблемы – для объяснения социальных изменений непригодны [69, с. 9]. Исходя из того, что сначала меняется социальное положение и характер деятельности мужчин и женщин, затем их базовые установки и ценности и только после этого – более тонкие психологические свойства, которые, в свою очередь, влияют на социальную структуру, для объяснения причин и динамики гендерной асимметрии начинать нужно с гендерной стратификации.

Таким образом, по мнению И.С. Кона, необходимо разграничить:

а) более или менее объективные и поддающиеся изменению социальноструктурные сдвиги;

б) их преломление в культуре и массовом сознании, прежде всего в стереотипах и нормах маскулинности;

в) связанные с этим индивидуально-психологические различия. Некоторые из этих сдвигов являются долгосрочными и глобальными, характерными в большей или меньшей степени для всех индустриально развитых и развивающихся стран.

В качестве изменений в производственных отношениях, влияющих на массовое сознание, И.С. Кон предлагает рассмотреть постепенное и ускоряющееся разрушение традиционной системы гендерного разделения труда, ослабление дихотомизации и поляризации мужских и женских соци- ально-производственных функций, ролей, занятий и сфер деятельности. Ведущей динамической силой этого процесса являются женщины, которые быстро осваивают мужские профессии, сравниваются с мужчинами по

72

уровню образования и сфере ответственности. Как было отмечено выше, в политической сфере меняются гендерные отношения власти. Мужчины постепенно утрачивают былую монополию на публичную власть. Всеобщее избирательное право, принцип гражданского равноправия полов, увеличение номинального и реального, хотя и асимметричного пока представительства женщин во властных структурах – общие тенденции нашего времени. Это не может не изменять социальных представлений мужчин и женщин друг о друге и о самих себе.

В брачно-семейных отношениях также происходит эволюционный сдвиг. В современном браке гораздо больше равенства. Традиционное понятие «отцовская власть» заменяется понятием «родительский авторитет», а справедливое распределение домашних обязанностей становится неотъемлемой частью гармоничной семьи. Как и в других сферах жизни, эти перемены затрагивают больше женщин, на плечи которых ложится ответственность за семейное благополучие с сохранением при этом репродуктивной функции и домашних обязанностей.

Необходимо ещё раз подчеркнуть, что главным субъектом и носителем социальных изменений, ломающих привычный гендерный порядок, являются не мужчины, а женщины, социальное положение, деятельность и психика которых изменяются быстрее и радикальнее, чем мужская психика [67]. По предположению И.С. Кона, дело здесь не только в более широкой адаптивности женщин (по теории В.А. Геодакяна), сколько в общей логике социально-классовых отношений. Согласно этой логике, любые радикальные социальные изменения осуществляют прежде всего те, кто в них заинтересован, то есть дискриминируемые классы, в данном случае – женщины. Напротив, дискриминирующий класс обычно заинтересован в сохранении статус-кво; лишь когда изменения достигают определённого порога и становятся необратимыми, начинается «измена клерков», переходящих на сторону новых социальных сил, а затем и более массовая переориентация бывшей элиты, стремящейся выжить в изменившихся условиях. Именно это происходит в гендерных отношениях. Женщины шаг за шагом осваивают новые для себя занятия и виды деятельности, занимают всё более высокие статусно-ролевые позиции, что сопровождается их со-

73

циальным самоизменением и изменением их коллективного самосознания, включая представления о том, как должны складываться их взаимоотношения с мужчинами. Однако, несмотря на все эти изменения в массовом сознании, ломку гендерных стереотипов и повышение претензий женщин на карьерные достижения, гендерная асимметрия в распределении статусных позиций сохраняется. Дело здесь не в ригидности мужского сознания, а в том, что класс, который теряет господство, не торопится сдавать свои позиции и делает это только под нажимом, в силу необходимости.

Таким образом, явление вертикальной сегрегации, означающее неравномерное распределение мужчин и женщин по статусно-ролевым позициям должностной иерархии, существует на уровне отдельных профессиональных групп, в том числе в сфере высшего образования и науки. Несмотря на формально равные возможности для обоих полов, существует множество неформальных барьеров, препятствующих продвижению женщин по ступеням должностной иерархии, то есть «стеклянный потолок», о котором мы говорили в первой главе. Должностная структура статусноролевых позиций женщин в вузе представляет собой пирамиду: чем выше должностная ступень, тем ниже доля женщин в числе занятых.

А.А. Воронов предлагает следующее объяснение малой представленности женщин в высших эшелонах управленческой власти. «Оно состоит в том, что женщины реже, чем мужчины, готовы пойти на жертвы и приложить достаточные усилия, чтобы подняться до определённых высот по должности» [33, с. 18].

В сфере государственной власти и во властных структурах на федеральном и муниципальном уровнях и в сфере образования прослеживается «пирамидальная» структура занятости женщин. При внешнем гендернонейтральном распределении позиций в целом, даже с перевесом в пользу женщин, внутренняя структура занятия позиций здесь характеризуется типичной «вертикальной» пирамидой распределения женщин в должностной иерархии. При этом на нижних этажах доля женщин доходит до 70 – 80 %, в то время как на верхних редко превышает 15 – 20 %.

При анализе причин столь актуального в современной экономике явления гендерной асимметрии в вузах Г. Силласте проводит параллель между

74

содержанием высшего образования и гендерной асимметрией во всех сферах общественной жизни, в том числе на рынке труда и занятости на всех уровнях должностной иерархической пирамиды и предлагает руководствоваться следующими принципами.

Во-первых, гендерная асимметрия – это объективно существующее со-

циальное явление, отражающее физиологические, интеллектуальные, пси-

хологические особенности женского и мужского пола, а также демографи-

ческую ситуацию в стране. Речь идёт не о ликвидации этих различий, а об их учёте и мирном сосуществовании на принципах социальной справедли-

вости, равноправия и равных возможностей мужчин и женщин, в том чис-

ле в сфере высшего образования.

Во-вторых, гендерная асимметрия не случайный, а постоянный дей-

ствующий фактор в системе высшего образования и науки. Она обуслов-

лена объективными причинами: особенности социально-экономического строя и политического режима; уровень демократического развития стра-

ны; потребности материального производства и духовной жизни общества;

правовое положение женщин и степень преодоления ими социальной дис-

криминации, уровень и качество жизни общества. Полностью или частич-

но меняются объективные условия, и гендерная асимметрия приобретает новые количественные характеристики, новое содержание и формы.

В-третьих, гендерная асимметрия в высшей школе и научных учрежде-

ниях, порождаемая объективными причинами, испытывает на себе влияние государственного, административного и общественного регулирования, то есть субъективных факторов. Среди них официальная политика правитель-

ства, федеральных властей и администрации субъектов РФ, регулирующих финансирование высшей школы и науки. Автономия вузов даёт им воз-

можность вносить свой вклад в нейтрализацию негативных последствий гендерной асимметрии. В-четвёртых, гендерная социология учитывает опыт советской высшей школы, когда гендерная асимметрия привела к из-

75

лишней феминизации ряда профессий, в том числе образовательной сфе-

ры. Негативные последствия этого процесса специально не изучались и необходимые выводы своевременно не делались. В современных условиях приведение гендерной асимметрии в соответствие с требованиями рынка профессий и духовными запросами общественной жизни особенно необ-

ходимо. Гендерный подход к организации и содержанию высшего образо-

вания в начале нового столетия приобретает особое значение.

В-шестых, гендерная социология учитывает ближайшие перспективы и тенденции развития гендерной асимметрии в высшей школе и в науке. Со-

гласно демографическому прогнозу, в 2015 г. женщины составят на 10 %

больше мужчин (56 %). Это сделает проблему гендерной асимметрии и её социальных последствий ещё более острой, чем в ХХ веке.

В-седьмых, одним из принципов гендерной социологии является при-

знание необходимости строгого учёта гендерного принципа при планиро-

вании работы вузов, определении набора специальностей, востребуемых рынком. Стратегия развития высшего образования в стране во многом за-

висит от структурных изменений рынка труда и занятости, на котором из года в год возрастает удельный вес женщин, усиливается их конкуренто-

способность, социальная и конкретно-профессиональная мобильность. В

таких условиях гендерная социология является одной из теоретических ос-

нов реформирования высшей школы.

В-восьмых, гендерная асимметрия имеет как количественную так и ка-

чественную характеристики. Именно качественные особенности опреде-

ляют социальные последствия гендерной асимметрии. Она характеризует-

ся глубиной социальной стратификации женской части интеллигенции в зависимости от уровня их доходов, социального статуса и социальной пре-

стижности [34, с. 33, 34].

В рамках данного исследования, проведённого среди преподавателей вузов г. Хабаровска, был выполнен анализ демографических характери-

76

стик респондентов, который иллюстрирует динамику гендерной асиммет-

рии в вузах. На рисунке 3 представлена гистограмма гендерного распреде-

ления респондентов по возрастным группам.

Рисунок 3 – Гендерное распределение респондентов по возрасту

На гистограмме в группе женщин виден незначительный перевес в возрасте от 31 до 40 лет (31 %). Очень маленький процент женщин старше 60 лет (3 %). В остальных возрастных группах распределение респондентов женщин примерно одинаковое. У мужчин возрастные перепады более существенны. Наименее представлены возрастные группы от 31 до 40 лет (16 %) и от 41 до 50 лет (8 %). У женщин же, наоборот, это самые большие группы. Зато возрастная группа от 51 до 60 лет самая многочисленная, она составила 36 % от общего числа респондентов мужчин, что примерно наполовину больше соответствующей женской группы. Процент мужчин-пенсионеров более чем в пять раз выше процента аналогичной женской группы.

Объяснить это можно сложной социально-экономической ситуацией в стране, которая сложилась в начале 1990-х гг. и сильно отразилась на науке и образовании. Как мы уже говорили, государство больше не проводило политики поддержки науки. Как отмечалось неоднократно, в это время престиж профессий учёного и преподавателя высшей школы падал стремительно. Из данной сферы деятельности начался отток интеллекту-

77

альной элиты. Прежде всего это касается мужчин, которые очень быстро отреагировали на данную ситуацию и предпочли оставить научную карьеру. Те мужчины, которым на момент кризиса было за сорок лет, в большинстве своём остались работать в вузах. Они имели научные степени, имя в научной элите, многие занимали хорошие должности. Всё это, а также возраст, когда кардинально что-то менять в жизни страшно, удержало их в вузах. Интересны цитаты ответов на вопрос: «Как социальные явления повлияли на вашу карьеру?» Отвечая на вопрос о влиянии социаль- но-экономических преобразований на карьеру, все респонденты говорили о том, что кризис финансирования сказался на составе ППС, что это было очень тяжёлое время, и только предприимчивые смогли удержаться в малооплачиваемой образовательной сфере вуза. Принятие преподавателями стратегии жизненной активности помогло вузам сохранить научный потенциал. Например, доктор технических наук, профессор с 35-летним педагогическим стажем, вспоминает, как он с коллегами стал набирать коммерческие студенческие группы. Он, будучи заведующим кафедрой, поощрял своих коллег подрабатывать в других вузах. «Жизнь заставила нас шевелиться, и тот период был одним из самых продуктивных в моей научной карьере. Я написал в те годы две монографии, все мои идеи нашли практическое применение». Никто из опрошенных мужчин не жалеет, что не оставил вуз, поскольку все они смогли выжить и сейчас довольны своим профессиональным и должностным статусом. Один из респондентов, занимающий пост проректора, сказал следующее: «В те годы из вуза ушло много перспективных молодых учёных. Если бы не этот факт, у меня было бы больше конкурентов». Большого оттока женщин из науки не было. Этим отчасти объясняется тот факт, что мужчин в науке работает меньше. Поскольку в трудное для страны экономическое время наиболее уязвимыми становятся именно женщины, последние стараются дорожить той работой, которую они имеют, даже если она теряет былой престиж и становится малооплачиваемой. В 1990-е гг. женщины в большинстве своём не уходили из вузов после окончания аспирантуры. Они не оставляли науку ради бизнеса. Поэтому на гистограмме виден небольшой перевес в группах от

31 до 50 лет.

78

Следует отметить тот факт, что возраст от 40 до 50 лет считается самым активным в профессиональном отношении среди женщин. Большинство опрошенных женщин данной группы считает, что большие возможности связаны с тем, что дети их выросли, и они могут работать гораздо продуктивнее. Общее настроение выразила профессор 49 лет: «Раньше я буквально разрывалась между домом и работой. Я писала кандидатскую диссертацию с двумя маленькими детьми на коленях. В перерывах я шла не спать, а стирать или готовить. Все мои научные планы стали реализовываться только после того, как дети выросли. В профессиональном отношении сейчас я просто творю».

В качестве других причин своего решения остаться в вузе в кризисные времена респондентов называли любовь к своей работе, уверенность, что трудности скоро пройдут, поддержку семьи. Мужчины редко объясняли этими причинами решение остаться работать в вузе. Женщины говорили, что они более самоотверженны и консервативны, больше привязаны к работе. По этим причинам распределение женщин по возрастным категориям довольно ровное, за исключением, как отмечалось выше, самой старшей группы. Сегодня престиж науки растёт, и молодые мужчины поступают в аспирантуру. После окончания аспирантуры большинство остается работать в вузах. Этим объясняется большой процент в самой младшей из возрастных групп. Некоторые аспиранты объясняют учёбу в аспирантуре нежеланием идти в армию. В основном они учатся не на бюджетных местах, их учёбу оплачивают родители. В данном исследовании интервью бралось только у аспирантов, которые совмещают учебу и работу в вузе в качестве преподавателя. Все они сказали, что свою дальнейшую жизнь хотят связать с работой в вузе. Большинство же аспирантов, оплачивающих свою учебу, работают в других местах и свое будущее с наукой не связывают.

Большая разница в «пенсионной» группе. 16 % у мужчин против 3 % у женщин, объясняется большей самооценкой, притязаниями в оплате, динамизмом мужчин. Все мужчины-респонденты, которые приближаются к пенсионному возрасту или перешагнули за него, сказали, что не собираются бросать работу, что будут работать, пока позволит здоровье. Женщиныпенсионеры в качестве основной причины того, что они будут продолжать

79

работать, называли материальную нестабильность в связи с социальноэкономическими изменениями. Доцент 49 лет по этому поводу сказала следующее: «Я не собираюсь работать на пенсии. В мои планы входит поправить здоровье, заняться любимым делом, помочь в учёбе внукам. Мои дети хорошо помогают мне. Остаток жизни я хочу пожить для себя и моих близких». В этих словах выражены основные причины, по которым женщины не хотят работать «пока позволяет здоровье». Их ориентация на семью продолжается до самой старости.

Ещё одной причиной большого перевеса мужчин старших возрастов можно назвать следующую: при общей тенденции производить сокращения за счёт пенсионеров у мужчин больше преимуществ, так как они чаще занимают руководящие должности и имеют научные степени, что позволяет им сохранять за собой рабочие места. Кроме того, мужчины больше озабочены проблемой заработков, а пенсии в России очень маленькие. Некоторые респонденты, особенно доценты и профессора, назвали такие пенсии унизительными для мужчин с их статусом. С гендерных позиций, мужчины до сих пор руководствуются патриархальными стереотипами, по которым мужчины – это основной кормилец семьи. Ни один из них, чего не скажешь о женщинах, и не думает сидеть на одной пенсии даже в случае помощи от детей или внуков.

Говоря о влиянии социально-экономических процессов на динамику гендерной асимметрии профессиональной деятельности в вузах, необходимо рассмотреть мнения респондентов возрастной группы 50 – 60 лет. На вопрос о том, что повлияло на статусно-ролевые достижения в карьере, все отметили переходный период и смену формаций, когда произошла не только демаркация и ломка границ государства, но и ломка общественного сознания, ломка советского менталитета, когда от человека потребовался переход от коллективного сознания к индивидуальному. Трудности выживания в переходный период отразились на статусно-ролевой пирамиде профессиональной деятельности в вузе, где исполнительский уровень феминизирован, и основная наименее оплачиваемая часть нагрузки процесса обучения ложится на плечи женщин. Руководящий же уровень маскулинизирован. В целях удержания мужчин в составе вуза, они имели предпочте-

80