Наумов Современные проблемы философии науки 2011

процессе исследований, а тем самым к переосмыслению политических требований как возможностей науки. Определенную роль играют и другие процессы адаптации внутриполитической и научной системы. В ходе такой взаимной адаптации конфликтный потенциал снижается, что делает задачу аналитика, изучающего политическое руководство наукой, еще более сложной. В процессе преобразования внешних целей в исследовательские регулятивы можно выделить некоторое число фиксированных шагов.

Так, например, социальная проблема излечения рака, оказывается результатом трансформации ожиданий относительно излечения, основывающихся на опыте успешной терапии других заболеваний. Чтобы трансформироваться в политическую программу, социальная проблема должна выдержать борьбу за приоритет, в данном случае с другими социальными проблемами в политике здравоохранения.

Наряду с серьезностью самой проблемы и политическим весом ее сторонников важную роль при этом играет и ожидаемый научный вклад: наука должна обещать хотя бы частичное решение проблемы. При разработке политической программы консультации ученых в значительной мере влияют на то, каким именно сторонам проблемы будет отдано преимущественное внимание, что в свою очередь отражает состояние дел в соответствующих дисциплинах, а также сильные и слабые стороны их институциональной организации.

Самим выбором научных исследований в качестве главного средства удовлетворения политической потребности – такое решение может иметь и содержательные основания, но часто является просто данью традиции считать науку способной решить любую проблему или найти способ обойти ее – политики ставят перед собой задачу преобразовать эту потребность в программу научной политики. Научная консультация очень важна на этом этапе, поскольку дисциплинарные и институциональные границы могут в значительной мере предопределить решения по программе. Разумеется, не следует недооценивать и влияние административных подразделений или возможность вмешательства региональной бюрократии, что часто происходит при исследованиях окружающей среды.

61

Впроцессе осуществления научно-политической программы ее проблематика претерпевает существенные изменения под действием институционального сопротивления, дисциплинарных традиций

ит.д., равно как и под влиянием успехов или неудач ведущихся исследований.

Ван ден Деле, Крон и Вайнгарт подчеркивают важность так на-

зываемых гибридных сообществ как проводника процессов взаимной адаптации науки и политики68. Они считают, что в большинстве случаев для эффективной трансформации политических целей в научно-политическую программу формируются смешанные коллективы из ученых, администраторов и представителей заинтересованных групп. В ряде случаев эти же лица затем входят в состав консультативных комитетов и научных советов.

Висключительных случаях (исследования термоядерного синтеза, одна из программ по информатике) для участия в таких группах отбирались ученые, имеющие склонность к участию в выработке решений. Подобные гибридные сообщества, внутри которых официально конституированные группы составляют небольшую, но эффективную часть, играют главную роль при преобразовании внешних целей в исследовательские регулятивы; они могут также не давать исследованию «сойти с рельсов», то есть выступают в той же функции, что и традиционные дисциплинарные сообщества. Это происходит, однако, только в том случае, когда удается создать систему поощрения и профессионального продвижения, которая получает признание со стороны участников исследования.

Взаключение Ван ден Деле, Крон и Вайнгарт69 отмечают два существенных момента. Во-первых, возникновение гибридных сообществ является показателем попыток политического руководства наукой, и успех их деятельности зависит от институционализации внешних регулятивов таким образом, чтобы они стали совместимыми с внутренними регулятивами. Во-вторых, когнитивное состояние дисциплины и характер ее внутренних регулятивов являются независимыми переменными, которые определяют позиции ученых относительно внешнего руководства. Это означает, между

68Daele W. van den, Krohn W. and Weingart P. The political direction of Scientific Development. – In: The Social Production of Scientific Knowledge. – Dordrecht, 1977.

69Ibid., P.72.

62

прочим, что сопротивление ученых далеко не всегда может быть устранено с помощью организационных мер, предпринимаемых администрацией (то есть с помощью субсидий, вакансий или возможностей научного роста), и что научная политика должна принимать во внимание когнитивную динамику своего объекта.

Управление наукой предполагает необходимость предвидеть практические результаты и приложения технологий на определенную перспективу. Начало ХХI века стимулировало деятельность в этой области, результатом которой явились многочисленные прогнозы на период вплоть до 2025 г70.

Опираясь на входящие в жизнь технологии и внимательно анализируя достижения фундаментальной науки, можно достаточно точно предвидеть не слишком удаленное будущее. Как считает сотрудник американской фирмы «Coates Jarrat inc.», занимающейся анализом тенденций развития и прогнозирования достижений современных технологий, необходимо учитывать по крайней мере шесть факторов, прямо к науке и технологии не относящихся, но способных значительно повлиять на их развитие71. Во-первых, всегда существует риск не понять, не охватить полностью потенциальные возможности, которые открывают новые технологии для улучшения жизни рода человеческого в различных странах. Вовторых, есть риск переили недорегулирования использования новинки, а также ее переили недокапитализации. И то и другое может помешать получению позитивных результатов и в то же время не предотвратить нежелательные последствия. В-третьих, ошибки в прогнозировании часто возникают из-за того, что энтузиасты нового технического достижения не принимают в расчет ограничения, налагаемые социальными, экономическими и политическими факторами, а потому предсказывают внедрение новинки намного раньше, чем это реально может произойти. В-четвертых, только что отмеченная ошибка обычно сочетается с недооценкой вторичных эффектов новой технологии, а иногда эти эффекты вообще игнорируются. К примеру, когда изобрели и внедрили текстовой процес-

70Coates J.F., Mahaffie J.B. and Hines A. 2025: Scenarios of US and global society reshaped by science and technology. – Greensboro, North Carolina, 1997.

71Coates J. The next twenty-five years of technology: opportunities and risks // 21st century technologies: promises and perils of dynamic future. – OECD, 1998. – P.33-46.

63

сор, его рассматривали только как средство повышения производительности секретарского труда. Никто и не задумался, что результатом может стать значительное сокращение штата секретарей как вследствие повышения производительности их труда, так и вследствие того, что менеджеры сами стали пользоваться этим новым инструментом, перестав вообще нуждаться в значительной части секретарских услуг. В-пятых, появляющиеся как из рога изобилия новинки создают ситуацию, при которой у промышленности, бизнеса, правительства и рядового потребителя образуется слишком широкий выбор от новой модели портативного кассетного плеера до альтернативного источника энергии72. При этом трудно избежать риска неоптимального, отвечающего лишь местным и сиюминутным потребностям выбора, не учитывающего перспективы. Наконец, в-шестых, мир слишком сложен, чтобы его можно было рассматривать как единое монолитное целое. По сути дела, есть «Первый мир», куда входят развитые передовые страны; «Второй мир», охватывающий государства, где потребности примерно соответствуют ресурсам, и где сегодня самые высокие темпы экономического развития, и «Третий мир», страны которого находятся в бедственном положении, причем их путь к лучшему будущему ясно не просматривается. В разных мирах потребности в новых технологиях различны, как и различен эффект от их внедрения.

В этой связи хотелось бы еще раз подчеркнуть важность экологической составляющей в процессе управления науки. Начиная с 70-х годов, когда Римский клуб потребовал установить пределы технико-экономического роста под страхом глобальной катастрофы и исчезновения человечества, а экологический кризис был объявлен ближайшей перспективой человечества, начались, и притом тоже в глобальном масштабе, поиски выхода из сложившейся ситуации.

Наиболее важной вехой на этом пути была знаменитая конференция глав государств в Рио-де-Жанейро в 1992 г. Зафиксировав список первостепенных глобальных проблем, она определила в качестве солидарной цели человечества неуклонное улучшение качества жизни. Универсальным инструментом ее достижения были провозглашены наука и основанные на ней современные техноло-

72 Лещѐв С.В. Человек коммуникационный и медиасоциум. – М., 2001, С. 35.

64

гии. Эта новая ситуация и новый подход к решению глобальных проблем получили название «стратегии устойчивого развития». Документ, излагающий концепцию устойчивого развития, называется «Повестка дня на ХХ1 в.». В нем содержались две основные позиции: признание реальности надвигающейся глобальной катастрофы и надежда на ее преодоление путем реализации механизмов целей и средств устойчивого развития. Был сделан вывод: «если характер развития нашей цивилизации не будет кардинально изменен, то ее ожидает гибель»73.

Вэтой связи резко возросла актуальность перехода человечества

кновой модели развития. Сегодня осуществляется несколько стратегий решения этой проблемы, среди которых можно различить технические, гуманитарные и комплексные программы. Технические проекты связаны с поиском новых технологий, сокращающих промышленные загрязнения биосферы. При этом отмечается, что разработка так называемых безотходных технологий в рамках современной цивилизации машин и механизмов позволит лишь за-

медлить процесс загрязнения, причем несущественно с глобальной точки зрения74.

Сегодня феномен, именуемый «экология», рассматривается не в

качестве определенной научной дисциплины, а в качестве феномена самосознания цивилизации75.

Многие авторы в сферу знаний, обозначаемую как глобальные проблемы современности включают и анализ кризиса культуры, тему постмодерна – стиля современной эпохи. Ж-Ф. Лиотар назвал постмодернизм антитезой всей современной истории, выделив такие черты, как плюралистичность мира вместо монизма; апология

расщепленной личности вместо автономии индивида; богоотступничество вместо веры76.

Однако деконструктивизм постмодернизма, как это ни парадоксально на первый взгляд, может обернуться необходимым шагом, который делает эволюция на своем пути при переходе к новому

73См.: Коптюг В.А. Конференция ООН по окружающей среде и развитию (Рио-де- Жанейро,1992). Информационный обзор. – Новосибирск, 1992.

74См.: Глобальные проблемы и цивилизационный сдвиг. – М., 1993.

75Экология: человек и природные системы. – М., 1990, С.6.

76Лиотар Ж-Ф. Состояние постмодерна. – М.,1998.

65

витку развития. Постмодернизм, являясь идеологией конца субъекта или атомарного индивида, готовит переход к новому экологическому сознанию, формирует личность, ориентированную на ценность коллективного бытия. Черты такого мира слагаются в современной науке.

Явления коэволюции (сопряженная эволюция), синергетика, изучающая совместные, кооперативные процессы, системный подход и холистическое мировидение, глобальный эволюционизм и экологизация естествознания, – таковы реальности современной науки. И сегодня очень важно, чтобы эти новые реальности нашли отражение в научной политике.

Ряд современных авторов убеждены в необходимости методологических и теоретических разработок в области новой научной дисциплины менеджмента знания (управления знанием), которая решала бы проблемы управления не за счет администрирования, но благодаря как интенсификации, так и экстенсификации ресурса знаний77. В рамках фактически складывающейся сегодня парадигмы глобализации приоритетное значение приобретает в сравнении с «материальными» ресурсами «нематериальный» ресурс знание, что находит выражение в необходимости развивать специальное направление менеджмента как управления интеллектуальным потенциалом (ресурсом). Эта интенсификация знания так или иначе

мотивирует в обществе потребность в повышении образовательного уровня78.

Ведению научной политики подлежит и еще одна проблемная область. Эта область очерчивается кругом вопросов о собственном статусе научной политики в границах всех дисциплин, охватывающих движение научной мысли. Первый – значимая дилемма здесь – вопрос, предельный для любого рода теоретического знания: является ли научная политика самореферентным единством, обладающим универсальной применимостью, либо же ее статус – есть для нее вопрос трансцендентного порядка. Иначе: существует ли для

77Hedlung G. The intensity and extensity of knowledge and the multinational corporation as a nearly recompo sable system (NRS) // Managеment intern, rev. – Wiesbaden, 1999. – Vol. 39. – №1. – P. 5-44.

78Brewster C.H. Strategic human resource management: The value of different paradigms // Managеment intern, rev. – Wiesbaden, 1999. – Vol. 39, – №3. – P. 45-64.

66

научной политики понятие «в разумных пределах», либо же эти разумные пределы назначаемы ею самою?79

Несмотря на очевидность подобного затруднения в самоопределении, поясним, почему эта проблема так занимает умы современности. Действительно, если сама наука воспринимается как некое сакральное знание, то, во-первых, ценность ее несоизмерима с иными формами социально-символического производства, и, вовторых, сама сфера политической ее организации (инфраструктурной, иерархической) является подчиненной науке. Таким образом, только наука может определить то, что с ее точки зрения, «перспективно». Ни одна бюджетная, этическая, правовая, политическая организация просто не в состоянии постичь внутреннюю логику развития научного знания, и теряет при этом возможность производить «корректные», «грамотные» инвестиции. В этом смысле научная политика ограничена изначально, и является скорее лишь сопутствующей теоретической рефлексией не оказывающей реального влияния на то или иное соприкосновение научного сообщества с сообществом в целом.

В реальном же измерении, как правило, превалирует иная тенденция: научная политика одна только и обладает привилегией указывать науке ее будущие пути развития. Причем форма использования этой привилегии не есть нейтральный футурологический прогноз, но агрессивное внедрение, авторитарное нормирование. По сути дела, эта проблема снова и снова противополагает научному политику управляемую им науку в качестве объекта, формируемого изучающим его субъектом. То, что в квантовой механике выглядит как необходимость рассматривать субъективное начало как существенную структуру производимого опыта, в научной политике выявляется как сверхнаучная (и в этом смысле – ненаучная) организация научного знания. Наука становится такой, какой она формируется со стороны научной политики, и, в этой связи, даже сам эпитет «научности» применим лишь пост-фактум, как необходимый коррелят не-научной структурации информационного пространства науки. Подобные эксцессы проявляются не только в крайних формах, таких как деятельность Лысенкова, но и во всякой конвейерной организации научного производства: там,

79 См.: Наука и власть. – М.,1990.

67

где существует социальный заказ, наука «не видит себя», но «видится».

Суммарная прагматика, прогнозируемуемая вне-научными интересами, диктует тот образ науки, который не входит в диссонанс с нормативными ожиданиями «потребителей» научного производства. «Научное знание» в подобном контексте есть ангажированное знание, однако, эта идеологичность есть идеологичность любого рода продукции социального происхождения. В таком аспекте ангажированность научного знания есть не более чем отражение его социальности, принадлежности общему строю человеческой организации.

Рекомендуемая литература

1.Brewster C.H. Strategic human resource management: The value of different paradigms // Managеment intern, rev. – Wiesbaden, 1999. – Vol. 39, – №3. P. 45-64.

2.Coates J.F., Mahaffie J.B. and Hines A. 2025: Scenarios of US and global society reshaped by science and technology. – Greensboro, North Carolina, 1997.

3.Daele W. van den. The social construction of science: Instituonalisation a. definition of positive science in the latter half of the seventeenth century. – In: The social production of scientific knowledge. –Dordrecht; Boston, 1977.

4.Weingert P. Wissenproduction und soziale struktur. – Frankfurt a. M.: Suhrkamp, 1976.

5.Глобальные проблемы и цивилизационный сдвиг. – М.,

1993.

6.Коптюг В.А. Конференция ООН по окружающей среде и развитию (Рио-де-Жанейро,1992). Информационный обзор. – Новосибирск, 1992.

7.Лещѐв С.В. Человек коммуникационный и медиасоциум. – М., 2001.

8.Лещѐв С.В. Коммуникативное, следовательно, коммуникационное. – М., 2002.

9.Лиотар Ж-Ф. Состояние постмодерна. – М.,1998.

10.Наука и власть. – М.,1990.

68

гда и само научное знание подверглось всепроникающей коммуни- кационно-информационной революции81, то есть тогда, когда была осознана необходимость в равной степени быстро решать политические, экономические, общекультурные и научные задачи, при условии, что ни одной из этих отраслей духа не может быть уделено приоритетное внимание. В конечном счете, финансовая поддержка тех или иных социальных образований со стороны государства является зачастую одним из критериев возможности продолжения, возобновления и начинания тех или иных исследований в той или иной области.

Коммуникационная революция показала и еще одну грань возможного управления наукой: научная политика не может оставаться в круге проблем решаемых методологией или этикой науки, ни тем более самой наукой. Научная политика только в той мере способна эффективно вторгаться в планирование, организацию, осуществление научного эксперимента и научной теоретической деятельности, в какой она способна видеть себя как метатеорию научного знания. Метатеоретический взгляд, ставший возможным в основном и после бурного расцвета постмодернистских концепций науки, позволяет не просто видеть основные направления развития фундаментальных исследований, но и заниматься изначально менее прагматичной задачей: поиском плюралистических концепций построения исследований, позволяющих не фокусировать взгляд на близлежащих тактических целях, но вырабатывать стратегическое видение общенаучного горизонта82.

Безусловно наиболее продуктивными понятиями научной политики, коль скоро она претендует на именно политическое разрешение конфликтных, парадоксальных, опасных ситуаций, остаются понятия консолидации, консенсуса, компромисса – по сути дела, основные понятия всякой политики. Диффузия научного знания в профанной культуре в этом смысле должна только радовать научного политика: чем сильнее эта диффузия, тем более точек социокультурного соприкосновения остальных сфер общественной жизни с политикой. Будучи интегрирована с плюрализмом Фейерабен-

81Соколов А.В. .Общая теория социальной коммуникации. – СПб., 2002, С. 320.

82Mumford L. Technics and civilization. – N.Y., 1934.

70