§ 10. Вещественные доказательства

1. Вещественные доказательства (real evidence) составляют третью разновидность средств доказывания, известную английскому судопроизводству. Материальные объекты, которые своим наличием, качествами, формой и иными чертами подтверждают или опровергают какие-либо относящиеся к делу факты, фигурируют в гражданских процессах.

Наиболее часто используются разного рода физические объекты, доставляемые на заседание, где их изучает суд (exhibits). По гражданским делам это могут быть образцы товаров, испорченные или поврежденные вещи и т.п. До настоящего времени не забыт процесс 1862 г., когда в суд приводили собаку, чтобы убедить жюри в ее добродушном нраве. Обычным методом изучения является визуальный осмотр, хотя иногда приобретают значение звуковые восприятия (качество музыкального инструмента) или вкусовые ощущения (содержимое бутылки). Если необходимо сохранение тайны или благопристойности, предметы исследуются на закрытом заседании.

К числу вещественных доказательств относят внешние черты людей (appearance of persons), выступающих сторонами, свидетелями или даже не участвующих в процессе. Полученные ранения, увечье, обезображивание, уродство могут свидетельствовать о причинении вреда и учитываться при исчислении размера компенсации. Допустимо также наглядно оценивать общее состояние здоровья человека, дряхлость или, напротив, цветущий вид. Даже портретное сходство между ребенком и его предполагаемым родителем может иметь доказательственное значение по делам об установлении отцовства.

Часть юристов считают вещественными доказательствами поведение свидетелей в ходе их допроса. Утверждается, что нервозность, краску стыда, раздражительные жесты, колебания при ответах и тому подобное надлежит принимать во внимание при анализе показаний. Более того, если вопрос о доверии к свидетелю приобретает особое значение, эти моменты, по их мнению, могут обесценить сообщаемую им информацию*(176). Такие рассуждения лишены научной основы. При жестком перекрестном допросе опытным адвокатам нередко удается запутать свидетеля, лишить его уверенности, вывести из равновесия. Истолкование внешних примет поведения человека на процессе очень сильно зависит и от судейского усмотрения, которое способно легко превращаться в произвол.

Как особая разновидность вещественных доказательств трактуется осмотр судом на месте нетранспортабельных предметов, земельных участков, действующих механизмов и т.п.*(177) Нужно ли проводить осмотр или можно заменить его чертежами, фотографиями, моделями, свидетельскими показаниями, зависит от суда. Это его дискреционное право и, как отмечает теория, выходы суды практикуют не часто. Они возможны на подготовительной стадии производства и в ходе судебного заседания. Осмотр не должен вестись без приглашения на него сторон или их адвокатов. Но по одному делу (1970 г.) Апелляционный суд указал, что нет ничего предосудительного в ознакомлении судьи с каким-либо объектом, так сказать, в частном порядке, без сопровождения участников дела, хотя здесь нельзя говорить о процессуальных действиях*(178).

Выделение местного осмотра в самостоятельный подвид вещественных доказательств логически не оправдано. Вопрос о том, происходит ли исследование доказательств в зале суда или за его пределами, решающей роли не играет. Главное - объекты исследования, а они остаются неизменными в обоих случаях.

2. Предлагаемая английской теорией классификация вещественных доказательств заслуживает критики с различных точек зрения. Если же оценивать удельный вес этих средств доказывания в гражданском судопроизводстве Великобритании, то вряд ли можно говорить об их особенно существенном значении. И причина не в изъянах классификации.

С начала XIX в. на вещественные доказательства окончательно перестала распространяться доктрина о наилучшем доказательстве. Конкретно это означало, что даже при возможности легкой доставки каких-либо предметов на заседание суда у сторон не было нужды такую доставку реально осуществлять. Суды допускали устанавливать физические характеристики вещей свидетельскими показаниями или фотографиями. И такая практика получила распространение. Заинтересованные лица, исходя из соображений удобства или иных мотивов, сами выбирали более приемлемый для них метод доказывания.

Более того, формально сторона не должна разъяснять, почему она предпочла свидетельские показания о качествах вещи, а не представила самую вещь. Когда речь идет о предметах недвижимых или громоздких (здания, корабли), составляющих часть других (деталь машины), уже исчезнувших (зажившие ранения, потребленные товары) и тому подобных, это считается и так очевидным. Правда, если предмет вполне транспортабелен, отказ доставить его на заседание, равно как и намеренное уничтожение, могут стать удобным поводом для критических замечаний адвоката противника. Не исключено, что ему удастся поколебать доверие к другим доказательствам оппонента. Но вся проблема перемещается в область оценки собранных материалов, где царствует судейское усмотрение.

Использование производной информации относительно вещи не зависит от того, находится ли она у стороны, представляющей информацию, другого участника процесса или у постороннего лица. Указанная сторона не обязана требовать, чтобы фактический владелец нужного для дела предмета выдал его для изучения. В этом существенное различие между вещественными доказательствами и документами. Установление с помощью производных источников содержания документа допустимо, лишь когда исчерпаны возможности получения оригинала. На вещественные доказательства такая норма не распространяется.

Отсюда практическая необходимость разграничения двух видов средств доказывания. В теоретических работах обычно излагается основанное на прецеденте 1802 г. мнение о том, что в письменном доказательстве главное - содержание текста, в вещественном - некоторые черты предмета. Могильный памятник есть документ, коль скоро важны начертанные на нем даты жизни и смерти умершего, он же будет доказательством вещественным, если существенны его высота, вес и т.п.*(179)

Отсутствие обязанности представлять вещи для осмотра суду не исключает права стороны требовать, чтобы фактические владельцы необходимых предметов доставили их на заседание. Посторонним для процесса лицам можно направить повестку о вызове в качестве свидетеля, приносящего вещь (subpoena duces tecum), уклонение грозит наказанием за неуважение к суду. Процессуальному сопернику адресуется надлежащее извещение (notice to produce). Последствия за невыполнение те же, что и при отказе представить письменное доказательство.