Гетьман, Павлова

законом места, где оно находилось на момент, когда имел место юри­ дический факт, создавший, изменивший или прекративший соответ­ ствующее право» (ст. 52 Закона о МЧП Румынии).

В настоящее время коллизионный принцип «закон места нахожде­ ния вещи» пользуется повсеместным признанием как начало, опре­ деляющее действие в пространстве законов, регулирующих вещные права и на движимое, и на недвижимое имущество: «Право собствен­ ности и другие вещные права на недвижимое и движимое имущество определяются правом государства, в котором это имуществом нахо­ дится» (ст. 38.1 Закона о МЧП Украины).

Закон места нахождения вещи понимается как реальная, физиче­ ская категория, т.е. как право того государства, на чьей территории находится вещь. Исключения из этого правила:

—вещные права возникли на территории одного государства,

авещь впоследствии была перемещена на территорию другого, — возникновение права собственности определяется по закону места приобретения имущества, а не по закону его реального места нахож­ дения. Однако вещные права «не могут осуществляться в противоре­ чие с правопорядком» государства места нахождения вещи (ст. 43 ВЗ ГГУ);

—правовой статус вещей, внесенных в государственный реестр («условные недвижимости»), определяется правом этого государства независимо от реального места нахождения вещи (ст. 45 ВЗ ГГУ).

Момент перехода права собственности и момент риска случай­ ной гибели вещи различно определяются в законодательстве разных государств. В настоящее время момент перехода права собственно­ сти отделяется от момента перехода риска случайной гибели вещи. Определение момента перехода риска случайной гибели и порчи вещи при переходе прав на движимое имущество производится при помощи привязок обязательственного статута. В области междуна­ родной торговли значение имеет вопрос перехода риска с продавца на покупателя, а момент перехода права собственности не играет существенной роли (Инкотермс 2010).

Современное МЧП демонстрирует тенденцию к сужению при­ менения вещно-правового статута за счет расширения применения привязок личного и обязательственного статутов, автономии воли сторон.

1. Приобретение вещных прав в порядке наследования по отно­ шению к движимому имуществу (в ряде случаев — и к недвижи­ мому) регулируется личным законом наследодателя, а не зако­ ном места нахождения вещи (ст. 968 ГК Ирана (1928—1936)). Государство, на территории которого находится недвижимость,

может заявить о своей исключительной компетенции (ст. 86 Закона

оМЧП Швейцарии).

2.Вопросы дееспособности лиц при совершении сделок по поводу вещных прав регулируются личным законом субъекта сделки.

3.Стороны могут выбрать право, применимое к вещным пра­ вам на движимое имущество. Если стороны не осуществили выбор, применяется право места, в котором движимое имущество находи­ лось в момент наступления юридического факта (§ 37 Закона о МЧП Китая).

4.Судьба имущества иностранного юридического лица опреде­ ляется по национальному закону этого юридического лица. Вопросы права собственности на имущество филиала иностранного предпри­ ятия регулируются правом государства, которому принадлежит дан­ ное юридическое лицо (ст. 9.11 ГК Испании (1889, в ред. 2000)).

5.Закон места нахождения вещи регулирует вопросы распреде­ ления имущества прекратившего существование юридического лица только в том случае, если договором или законом не предусмотрено иное (ст. 35 Кодекса Бустаманте).

6.Права в отношении движимых вещей, которые лицо «имеет при себе» («личный или каютный багаж»), определяются по личному закону их собственника или владельца (ст. 8 ВЗ ГКБразилии).

7.В особом порядке определяется вещно-правовой статут дви­ жимых вещей, находящихся в процессе международной перевозки («груз в пути»). Для решения этого вопроса применяются при­ вязки обязательственного статута: право страны места отправле­ ния груза (ст. 10.1 ГК Испании), места назначения груза (ст. 833.2 ГК Вьетнама). В отдельных юрисдикциях используется закон места нахождения вещи (ст. 60 Кодекса МЧП Туниса).

8.Правовое положение вещей, приобретенных в силу приобре­ тательной давности, регулируется правом страны, где имущество находилось в момент окончания срока приобретательной давности (ст. 53 Закона о МЧП Италии).

Кдоговору в отношении вещных прав возможно применение автономии воли, — стороны могут сами избрать применимое право, независимо от того, где именно находится данное имущество. Это положение представляет собой новеллу современного МЧП и свя­ зано с расширением применения автономии воли ко всем договор­ ным отношениям. Ранее считалось, что применение автономии воли к вещным правам в принципе невозможно вследствие замкнутого характера круга вещных прав. В настоящее время применение авто­ номии воли возможно в отношении и движимого, и недвижимого имущества.

содержания договора) является продавец; сделка купли-продажи — основная внешнеторговая сделка. Подавляющее большинство других внешнеторговых сделок конструируется по модели договора куплипродажи. Центральная сторона в иных сделках определяется по ана­ логии «продавец — центральная сторона в договоре купли-продажи». Такое толкование и применение закона страны продавца закреплено

вст. 1211 ГК РФ: при отсутствии выбора права сторонами договора применяется право центральной стороны договора (кроме куплипродажи, в норме определена центральная сторона еще по 18 видам внешнеторговых сделок, например, в договоре залога центральной стороной является право страны залогодателя).

Формула прикрепления «закон страны продавца» закреплена

вмеждународных соглашениях. Гаагская конвенция 1986 г. уста­ навливает (ст. 8): если стороны не выбрали право, подлежащее при­ менению к договору купли-продажи, то таким правом будет право государства, где продавец имел свое коммерческое предприятие

вмомент заключения договора. В Гаагской конвенции о праве, при­ менимом к агентским соглашениям (1978) предусмотрено: если при­ менимое право не было определено сторонами, применяется право государства, на территории которого в момент заключения агент­ ского соглашения агент имел свое коммерческое предприятие или свое обычное место жительства.

3.6.5.Закон места совершения акта (lex loci actus)

Закон места совершения акта — родовая привязка формального и обязательственного статутов, которая предполагает применение права того государства, на чьей территории совершен юридический акт: «Юридические акты являются действительными в том, что каса­ ется формы, если выполняются условия, требуемые... системой места совершения акта» (ст. 37.1 Закона о МЧП Венесуэлы). Коллизионный принцип «закон места совершения акта» имеет обобщающий харак­ тер. Классический случай применения этой формулы прикрепле­ ния — разрешение коллизии законов, связанных с формой частно­ правового акта.

Закон места совершения акта регулирует формальный ста­ тут правоотношения — порядок подписания и форму сделки. Общепризнанное положение — форма сделки подчиняется праву того государства, на чьей территории она заключена: «Дарения между живыми регулируются... что касается формы, — законом места, в котором действие совершено» (ст. 1048 Кодекса БуркинаФасо). Это правило применяется к форме как односторонних (заве­ щание, доверенность), так и двусторонних (договор) сделок.

Частный случай понимания закона места совершения акта — спе­ циальная коллизионная привязка «закон формы акта» (lex formam actus), основанная на общем принципе права: место управляет актом (loci regit actum). Форма официального юридического акта регули­ руется правом того государства, на чьей территории этот акт имеет место: «Форма документов подчиняется законам места их составле­ ния» (ст. 969 ГК Ирана). Закон формы акта — это генеральная кол­ лизионная привязка для определения действительности юридиче­ ского акта с точки зрения формы. В большинстве современных пра­ вопорядков применение закона формы акта не имеет императивного характера. Формальный статут правоотношения альтернативно под­ чиняется закону места совершения акта; закону, регулирующему содержание акта; закону места жительства его составителей (ст. 11 ГК Греции, ст. 20 ГКЕгипта).

В англо-американской судебной практике «закон места соверше­ ния акта» считается исходным и основным началом при разреше­ нии коллизионных вопросов о форме сделок. Американская доктрина подчеркивает альтернативное применение закона места совершения акта при решении вопросов о форме сделки.

Континентальное право и судебная практика признают принцип «закон места совершения акта» не как исходное (основное), а как субсидиарное начало при регламентации формального статута пра­ воотношения. Генеральная коллизионная привязка формы дого­ вора— это право, применимое к договору: «1) Формальные требова­ ния к юридическому действию регулируются правом, применимым к совершению действия... 2) Форма, соответствующая праву места действия, является действительной, несмотря на положения преды­ дущего параграфа» (ст. 10 Закона о МЧП Японии). Когда предме­ том договора является вещное право на недвижимость, необходимо соблюдение императивных норм к форме, установленных в государ­ стве места нахождения вещи, если согласно праву этого государства они должны быть применены независимо от места заключения дого­ вора и применимого к нему права (ст. 98.6 Кодекса МЧП Болгарии).

Пункт 1 ст. 1209 ГК РФ подчиняет форму сделки праву места ее совершения. Императивно установлено, что сделка, совершенная за границей, не может быть признана недействительной вследствие несоблюдения формы, если соблюдены требования российского права. С первого взгляда складывается впечатление, что ст. 1209 представляет собой источник «хромающих» отношений, — в России правоотношение порождает юридические последствия, а в государ­ стве, на территории которого оно возникло, — нет. Однако аналогич­ ные положения (правда, намного более удачные) закреплены в зако­ нодательстве и других государств: сделка, недействительная с точки

зрения формы по праву места ее совершения, признается действи­ тельной, если форма удовлетворяет требованиям права существа сделки, права места нахождения объекта сделки, права домицилия субъектов сделки (ст. 3109 ГККвебека).

Возможность альтернативного определения действительности формы сделки по законодательству не только места ее совершения, но и в соответствии с требованиями других правовых систем осно­ вана на принципе «презумпция действительности договора» (favour contractus). Это положение призвано охранять интересы торгового оборота, защищать интересы «слабой стороны», обеспечить неотвра­ тимость ответственности за нарушение контракта.

Пункт 2 ст. 1209 ГКРФ устанавливает императивную норму: при­ мат российского права при регулировании формального статута внешнеторговой сделки, участником которой является российское лицо, — форма такой сделки подчиняется российскому праву незави­ симо от места ее совершения. Обязанность соблюдения «особых тре­ бований» местного закона закреплено не только в российском зако­ нодательстве: «Когда обязательство предназначено для исполнения

вБразилии и зависит от особой формы, таковая должна быть соблю­ дена с допущением особенностей иностранного закона в отноше­ нии внешних условий действия» (ст. 9 ВЗ ГКБразилии). Бразильский законодатель обязал стороны соблюдать «особую форму» обяза­ тельств, но при этом не декларировал императивный приоритет национального права. Представляется, что императив примата рос­ сийской формы внешнеторговой сделки противоречит современным принципам коллизионного регулирования и осложняет правовую регламентацию внешнеторговых операций.

Форма «распоряжений на случай смерти» (завещание, акт его отмены, иные сделки «mortis causa») прежде всего регулируются личным законом наследодателя, и только во вторую очередь — пра­ вом того государства, где имело место такое распоряжение (ст. 26 ВЗ ГГУ). Итальянский законодатель на первое место поставил привязку к закону формы акта: форма завещания подчиняется праву места его составления либо личному закону наследодателя (ст. 48 Закона о МЧП Италии).

Закону формы акта подчиняются форма доверенности, срок ее действия и основания прекращения (ст. 34 Закона о МЧПУкраины). Более современный подход подчиняет все вопросы доверенности (в том числе формальные) праву, избранному доверителем. Однако

вотношении третьего лица, с которым представитель совершил сделку, можно ссылаться на избранное право, только если это лицо было осведомлено о выборе права либо имело возможность свободно узнать об этом. В отношениях с представителем доверитель вправе

ссылаться на избранное право, только если представитель был осве­ домлен о выборе права либо имел возможность легко узнать об этом (ст. 23, 25 Закона о МЧП Польши).

Основные виды общей формулы прикрепления «закон места совершения акта» — закон места совершения обязательства (lex loci contractus) и закон места исполнения обязательства (lex loci solutions): «Для квалификации и регулирования обязательств применяется закон страны, в которой они возникли....» (ст. 9 ВЗ ГК Бразилии). Эти привязки имеют субсидиарный характер по отно­ шению к автономии воли сторон при регулировании вопросов обя­ зательственного статута отношения. Они используются только при отсутствии соглашения сторон о выборе права. Во всех иных случаях применение данных формул прикрепления прямо установлено зако­ ном (односторонние сделки, оборот ценных бумаг): «Односторонние обещания регулируются правом страны, на территории которой они были сделаны» (ст. 58 Закона о МЧП Италии).

Закон места совершения договора — одно из старейших колли­ зионных начал. В основном эта формула прикрепления характерна для стран англо-саксонской системы права, но применяется и в кон­ тинентальной практике. В настоящее время привязка «закон места совершения договора» считается «жесткой», поэтому доктрина и практика идут по пути отказа от ее применения.

Отказ от применения данной формулы прикрепления связан с рас­ пространением заключения «договоров между отсутствующими». Понятие места заключения договора в континентальной и англо-аме- риканской правовых системах принципиально различно. В общем праве применяется «теория почтового ящика» (mail box theory): место заключения сделки — это место отправления акцепта. В кон­ тинентальном праве закреплена «доктрина получения», т.е. место заключения сделки — это место получения акцепта: «Обязательство, проистекающее из договора, считается возникшим в месте, в кото­ ром имеет место пребывания делающая оферту сторона» (ст. 9 ВЗ ГКБразилии).

Венская конвенция 1980 г. восприняла доктрину получения: дого­ вор считается заключенным в момент, когда акцепт оферты вступает в силу, т.е. в момент получения акцепты оферентом. В Конвенции участвуют и страны романо-германской системы права, и государ­ ства иных правовых систем (однако Великобритания не участвует).

Теория почтового ящика и доктрина получения несовместимы. С точки зрения разных правовых систем договор одновременно имеет два места заключения (место отправления акцепта и место его получения). Одна и та же коллизионная привязка — закон места заключения договора — получает различное толкование и приво­

право страны, где в основном создаются предусмотренные соответ­ ствующим договором результаты (п. 4 ст. 1211 ГК РФ);

—при исполнении агентского соглашения должно приниматься во внимание право места его исполнения (ст. 9 Гаагской конвенции

оправе, применимом к агентским соглашениям);

—«к наличию и объему обязательств, основанных на ценных бумагах, применяется право места их исполнения» (ст. 27.1 Указа

оМЧП Венгрии);

—«закон места исполнения применяется к тем способам выпол­ нения (обязательства), которые требуют судебного или администра­ тивного вмешательства» (ст. 10.10 ГКИспании).

В современной доктрине и практике принята более узкая трак­ товка места исполнения обязательства: это место фактической сдачи товара или товарораспорядительных документов, место совершения платежа: «Если стороны не договаривались об ином, к исполнению договора применяется право страны, в котором принимается выпол­ ненная по договору работа» (ст. 549.9 ГК Монголии).

3.6.6.Закон места совершения правонарушения

(lex loci delicti commissi)

Закон места совершения правонарушения (закон места причинения вреда) — одна из старейших коллизионных привязок, применяемых для регулирования обязательственных отношений внедоговорного характера, вопросов причинения вреда. Вдоктрине эта формула при­ крепления иногда рассматривается как частный случай общего кол­ лизионного принципа «закон места совершения акта».

Закон места совершения правонарушения означает, что обяза­ тельства внедоговорного характера определяются правом того госу­ дарства, на территории которого был причинен ущерб. Прежде всего данная привязка применяется для регулирования деликтных обяза­ тельств и определения деликтного статута правоотношения: «В сфере деликтных и квазиделиктных обязательств применимым является только закон места деликта или квазиделикта» (ст. 30 Ордонанса о МЧП Мадагаскара).

Вопросы деликтного статута в праве разных государств имеют различное решение — разный возраст деликтоспособности, различ­ ные основания ответственности, ее ограничения и освобождения от нее, разные способы возмещения вреда, объем и размер возмеще­ ния, бремя доказывания вины потерпевшего или деликвента, ответ­ ственность без вины, возмещение морального вреда. Наиболее слож­ ная проблема — определение понятия «место совершения правона­ рушения».

Вобщем праве место причинения ущерба традиционно пони­ мается как место совершения вредоносного деяния (действия или бездействия), в континентальном праве — как место наступления вредоносных последствий. В настоящее время законодательство

исудебная практика идут по пути сочетания обоих начал, констру­ ируя привязку «закон места причинения вреда» (lex loci damni).

Правоприменительные органы государств — членов ЕС применяют толкование Европейского Суда по делу Bier v. Mines de Potasse d’Alsace (1976): под местом причинения вреда следует понимать как место совершения действия, лежащего в основе деликта, так и место про­ явления вредных последствий.

ВПреамбуле Регламента ЕС Рим II отмечается, что принцип «закона места совершения правонарушения» является основным решением в сфере внедоговорных обязательств почти во всех госу­ дарствах — членах ЕС, но практическое применение этого принципа варьируется. Такая ситуация служит источником неопределенно­ сти в отношении применимого права. Привязка к стране, где рас­ положено место наступления прямого вреда, создает справедливый баланс интересов потерпевшего и деликвента, соответствует совре­ менной концепции гражданско-правовой ответственности и разви­ тию института ответственности без вины.

Во Втором своде законов о конфликтах законов США указано, что место причинения ущерба — это территория штата, в котором произошло последнее событие, необходимое для того, чтобы счи­ тать лицо ответственным за гражданское правонарушение. В аме­ риканской доктрине господствует позиция, согласно которой дол­ жен применяться закон места обнаружения вредных последствий. Американские суды регулируют деликтные отношения в соответ­ ствии с правом, «свойственным данному деликту»: «Любой вопрос в деликтных или квазиделиктных обязательствах регулируется пра­ вом штата, устремлениям которого был бы нанесен наиболее серьез­ ный ущерб, если бы его право не было применено к этому вопросу» (ст. 3542 ГКштата Луизиана).

Статья 11 Закона Великобритании о МЧП (различные положения) (1995) устанавливает:

«(1) Общим правилом является то, что применимым правом явля­ ется право местности, в которой события, составляющие рассматри­ ваемые правонарушение или деликт, случились.

(2)В случае, когда составные части этих событий случились в раз­ личных местах, применимое по общему правилу право следует при­ нимать как являющееся:

(а) для иска с основанием в отношении личного вреда, причи­ ненного лицу, или смерти, вытекающей из личного вреда, — правом местности, где лицо находилось, когда оно понесло вред;