Естественно-научные методы исследований в теории и практике производства судебных экономических и речеведческих экспертиз_ Материалы Всероссийской научно-практической конференции

принципиально новых экспертных задач, что повлечет внедрение новых методов исследования.

В-третьих, разрешение новых экспертных задач, а значит, разработка и практическое применение новых экспертных методов может быть обусловлено появлением специфических,

ранее неизвестных способов совершения преступления.

Если рассматривать прикладное значение приведенной систематизации методов судебной экономической экспертизы, то следует обратить внимание на следующее обстоятельство. Существующая проблема отсутствия надлежащего методического обеспечения производства судебных экономических экспертиз конкретного рода (вида) в

государственных судебно-экспертных учреждениях различных ведомств не только осложняет проведение конкретного исследования, но и не позволяет органам предварительного расследования и судам давать объективную оценку достоверности заключения эксперта, в том числе научной обоснованности и целесообразности примененной экспертом методики. Кроме того, отсутствие таких экспертных методик негативно влияет на процесс обучения и аттестации экспертных кадров [21]. В этой связи в структуре Методических рекомендаций,

разрабатываемых ведомственными судебно-экспертными учреждениями, необходимо предусмотреть описание алгоритмов применения каждого конкретного приема судебно-

экспертного исследования и результатов его применения. Соответственно каждое заключение судебного эксперта, как этого требует п. 9 ч. 1 ст. 204 УПК РФ, должно содержать указание на примененные методики экспертного исследования, что позволит в дальнейшем объективно оценить степень научной обоснованности использования методов при проведении судебно-

экспертного исследования.

Список литературы:

1.Энциклопедия судебной экспертизы / Под ред. Т.В. Аверьяновой,

Е.Р.Россинской. – М.: Юристъ, 1999. – 552 с.

2.Основы судебной экспертизы. Ч.1. Общая теория: Метод. пособие для экспертов, следователей и судей / Отв. ред. Ю.Г. Корухов. – М.: РФЦСЭ, 1997. – 430 с.

3.Методологические основы научного познания: Учеб. пособие / Под ред.

П.В.Попова. – М.: Высшая школа, 1972. - С. 204

4. Основы судебной экспертизы. Ч.1. Общая теория : методическое пособие для

экспертов, следователей и судей / отв. ред. Ю.Г. Корухов. – М. : РФЦСЭ, 1997. – С. 246-247.

5.Аверьянова, Т.В. Методы судебно-экспертных исследований и тенденции их развития : дис. … докт. юрид. наук: 12.00.09 / Аверьянова Татьяна Витальевна. – М., 1994.

6.Белкин, Р.С. Криминалистическая энциклопедия. – М. : Издательство БЕК, 1997.

–342 с.

7.Винберг, А.И. Судебная экспертология (Общетеоретические и методологические проблемы судебных экспертиз) : учебное пособие / А.И. Винберг, Н.Т. Малаховская. – Волгоград : Высшая следственная школа МВД СССР, 1979. – 183 с.

8.Винберг, А.И. Общая характеристика методов экспертного исследования / А.И. Винберг, А.Р. Шляхов // Общее учение о методах судебной экспертизы : сборник научных трудов. Вып.28. – М. : ВНИИСЭ, 1977. – С. 54-93.

9.Россинская, Е.Р. Проблемы систематизации и классификации методов экспертного исследования / Е.Р. Россинская // Проблемы криминалистической теории и практики : сб. научн. тр. / отв. ред. А.Ф. Волынский – М. : ЮИ МВД России, 1995. – С. 59-70.

10.Кедров, Б.М. Предмет и взаимосвязь естественных наук / Б.М.Кедров. – 2-е изд.

–М. : Изд-во «Наука», 1967. – 436 с.

11.Копнин, П.В. Гносеологические и логические основы науки /П.В. Копнин. – М. : «Мысль», 1974. – 568 с.

12.Климович, Л.П. Судебно-экономические экспертизы: теоретические и методические основы, значение при расследовании преступлений : дис. ... докт. юрид. наук : 12.00.09 / Климович Лариса Петровна. – Красноярск, 2004. – 484 с.

13.Степутенкова, В.К. Глава 21. Судебно-экономическая экспертиза // Современные возможности судебных экспертиз : методическое пособие для экспертов, следователей и судей / Степутенкова В.К. – М. : «Триада – Х», 2000. – С. 188-206.

14.Методические рекомендации по проведению финансово-экономической экспертизы, назначенной в ходе предварительного следствия, судебного разбирательства уголовных дел, возбужденных по признакам преступления, предусмотренного статьей 196 Уголовного кодекса Российской Федерации : приложение к приказу Минэкономразвития России от 5.02.2009 № 35.

15.Волынский, А.Ф. Роль экспертного сообщества в развитии новых видов судебно-экономической экспертизы / А.Ф. Волынский, В.А. Прорвич // Эксперт-криминалист.

–2013. - № 1;

16.Савицкий, А.А. Актуальные проблемы судебной экономической экспертизы / А.А. Савицкий // Законы России: опыт, анализ, практика. - 2015, № 10.

17.Соколов, Я.В. Основы теории бухгалтерского учета / Я.В. Соколов. – М. : Финансы и статистика, 2000. – 496 с.

18.Баканов, М.И. Теория экономического анализа : учебник / М.И. Баканов, М.В. Мельник, А.Д. Шеремет. – 5-е изд., перераб. и доп.– М. : Финансы и статистика, 2005. – 536 с.

19.Методические рекомендации по производству экономико-стоимостных (оценочных) экспертиз и исследований стоимости машин, оборудования и транспортных средств в органах по контролю за оборотом наркотических средств и психотропных веществ / М.Е. Сергеевич, Т.В. Брыскова, Е.В. Акчурина / под. ред. к. ф.-м.н. С.В. Сыромятникова – М.: ЭКУ 9 Департамента ФСКН России, 2013.

20.Пособие расчетных определений рыночной стоимости объектов недвижимости, транспортных средств и иных активов при производстве экономико-стоимостных (оценочных) экспертных исследований / М.Е. Сергеевич, Т.В. Брыскова, Л.П. Климович, В.О. Шматко / под ред. к.ф.-м.н. С.В. Сыромятникова – М.: ЭКУ 9 Департамента ФСКН России,

2014.

21. Янчуркин, О.В. Надзор за исполнением законодательства об экспертной

деятельности в ходе предварительного расследования / О.В. Янчуркин, Ж.А. Николаева //

Законность. – 2015. - № 7.

System of legal economic expertise methods

L.P. Klimovich

Siberian Law Institute of the Ministry of Internal Affairs of the Russian Federation

The article considers questions of systematization of legal economic expertise methods and significance of such systematization to investigative practices and legal precedents. The sources of the system are scientific classification of cognitive methods, basic concepts of the legal enquiry theory, analysis of the investigation practice experience. System of legal economic expertise methods is represented in three blocks: general scientific methods, specific scientific methods, special legal enquiry methods. Particular ways of investigation in each block are used to solve particular legal expertise problem. The structure of the Methodological recommendations made by national department legal expert institutions should involve description of the application and the results of every particular method of legal expertise. Consequently, every legal expert’s report, as is stated in the Criminal-Procedural Code of the Russian Federation, article 204, part 1, point 9, should contain the reference to the applied methods of the expertise. This gives an opportunity to evaluate effectively the degree of scientific validity of applying these methods in the process of legal expertise.

Keywords: legal economic expertise; definition of method; classification of methods

О ВОЗМОЖНОСТИ ПРИМЕНЕНИЯ ЭКСПЕРИМЕНТА ПРИ ДИФФЕРЕНЦИАЦИИ УТВЕРЖДЕНИЙ О ФАКТАХ И ОЦЕНОЧНЫХ СУЖДЕНИЙ

В СУДЕБНОЙ ЭКСПЕРТИЗЕ ТЕКСТА

М.П. Котюрова, Е.В. Левченко

Пермский государственный национальный исследовательский университет

kotyurova@yandex.ru

Статья посвящена обсуждению возможностей применения эксперимента в судебной экспертизе текста. Обобщаются трудности лингвистической оценки публицистического текста, подлежащего судебной экспертизе, при дифференциации утверждений о фактах и оценочных суждений. Обоснована необходимость выделения двух видов субъективного мнения говорящего – обоснованного мнения и интерпретационного суждения. Рассматриваются преимущества использования лингвистического эксперимента в экспертном заключении по делу о защите деловой репутации. Описана стратегия применения психологического эксперимента в психолого-лингвистической экспертизе по делам о защите деловой репутации.

Ключевые слова: судебная лингвистическая экспертиза, судебная психологолингвистическая экспертиза, публицистический текст, факт, оценочное суждение, обоснованное мнение, интерпретационное суждение, эксперимент.

Одним из распространенных вопросов, для решения которых проводится судебная экспертиза текста, является разграничение утверждений о фактах и оценочных суждений, т.е. мнений. В лингвистике, психологии, психолингвистике вышеназванная проблема находится на этапе критического осмысления сложившихся теоретических подходов. Естественно, что в такой научно-познавательной ситуации единая методика экспертного анализа спорных высказываний отсутствует [9]. В связи с этим дифференциация высказываний на утверждения о фактах и оценочные суждения вызывает значительные затруднения. Между тем проблема разграничения таких спорных высказываний оказывается особенно актуальной для выполнения судебной психолого-лингвистической экспертизы публицистического текста на темы современного бизнеса, в связи с делами о защите деловой репутации.

Специфической чертой бизнес-коммуникации является то, что она реализует не только (и не столько) функцию передачи информации, и даже не только функцию общения между различными субъектами, но, в первую очередь, функцию аргументационного взаимодействия. В процессе такого взаимодействия информация не просто передается от одного субъекта к другому, она выступает как предмет интерпретации [10]. Поэтому вполне справедливо считать, что бизнес-коммуникация диалогична: она предполагает не только утверждение, в котором лишь отображаются, констатируются события, но и выражение и аргументацию мнения говорящего. "Аргументация является социальной, интеллектуальной, вербальной

деятельностью, служащей тому, чтобы оправдать или опровергнуть мнение, – деятельностью, состоящей из набора утверждений и направленной на получение одобрения от аудитории"

[12, 112].

Ясно, что проблема разграничения факта и уверенного мнения по-прежнему требует дальнейших усилий лингвистики [4], стимулирует к поиску решения в смежных науках, в частности, в логике. Так, Г.Г. Почепцов видит один из возможных подходов к названной проблеме в теории аргументации Франса ван Еемерена и Роба Гроотендорста, место которой "между" лингвистикой и логикой. Аргументы определяются этими авторами как утверждения, выдвинутые для оправдания или опровержения мнения [12].

Врассматриваемом плане представляется существенным и утверждение А.А. Зализняк

отом, что понятие «факт» имеет ментальный характер [7]. Понятие факта формируется в мире знания, принадлежит к логическому, а не реальному пространству [1], даже если оно имеет своим источником реальное событие и суждение о нем как социально либо порицаемое, либо одобряемое. Исходные условия (аргументы) оценки уходят корнями в дискурс (читатель – социально зрелый гражданин или подросток, похититель или пострадавший, истец или ответчик и др.). Например: Иван уехал на машине Петра, не спросив его разрешения.

Очевидно, что это событие реальной действительности в контексте будет сопровождаться различными оценками, а именно на основе его чрезвычайно богатой прагматики и в соответствии с нею.

Выход из положения при разграничении утверждений о фактах и мнений в публицистических текстах, посвященных вопросам защиты чести в публицистических текстах, затрагивающих вопросы бизнес-коммуникации, часто ищут в обращении к концепции критериев [2], то есть в поиске тех критериев (языковых признаков), которым должно соответствовать утверждение о факте в отличие от выражения мнения. Однако по ключевому для подобных дел вопросу о том, какими языковыми признаками должно обладать утверждение о факте, нет единого мнения [8].

Как известно из грамматики русского языка, к числу лингвистических признаков выражения мнения относят повествовательные предложения с маркерами я считаю, я думаю, по моему мнению, предполагаю, что и др. Однако существует и другая точка зрения, в соответствии с которой отсутствие маркеров восполняется контекстом высказывания, поскольку «констатировать факт “в чистом виде”, в отвлечении от каких бы то ни было субъективных моментов невозможно, потому что само понятие факта ориентировано на мир знаний говорящего, тем более что субъективная оценка элиминируется в тех случаях, когда она может рассматриваться как ненужная подробность, и сохраняется, когда она оказывается конституирующим свойством факта» [3, с.129-130]. На наш взгляд, дифференциация субъективной оценки на «ненужную подробность» и «конституирующее свойство факта»

обусловлена субъективной (другой она и не может быть!) позицией читателя, индифферентного или заинтересованного, эксперта – лингвиста или психолога (каждый находит аргументы, важные, прежде всего существенные, с его точки зрения).

Поэтому именно в интерпретации говорящего содержание предложения соответствует действительности и представлено как реальный факт. Например, в разговорной речи:

Смотри-ка, по-моему, дочь заметно подросла. Маркер субъективной оценки по-моему может и отсутствовать, однако утверждение вполне определенно находится в пространстве мнения субъекта о действительности (заметно – с точки зрения говорящего), хотя формально соотносится (соотнесено говорящим) с явлением как реальным фактом (дочь подросла). Более глубокая интерпретация этого высказывания, несомненно, требует обращения к подтексту, или дискурсу, в котором находится данное предложение: а) дочь, вероятно, нездорова, поэтому испытывала затруднения в физическом развитии; б) отец, может быть, находился в командировке, а дочь за время его отсутствия подросла. В данном случае динамика реального события описана с субъективной точки зрения говорящего, а именно как его мнение, поскольку сравнение росла – подросла произведено на основе личного наблюдения.

Рассмотрим фрагмент публицистического текста (здесь и далее имена собственные сокращены до инициалов): «Поскольку из ОАО “Порт П.” не было возможно вывести причальную стену, которая обеспечивает доступ к этим участкам, Б. запланировал размыть долю М. Р. и заполучить компанию в свои руки». Личное наблюдение говорящего относительно того, что не было возможно вывести причальную стену (может быть, в

действительности и возможно!), явилось основанием для субъективного, недоказуемого,

мнения об интенции Б., который запланировал размыть долю М. Р. и заполучить компанию в свои руки.

Еще пример из того же публицистического текста: «Каждую весну они продают по три – пять судов… В этом году продали два корабля и плавкран. Краны, которые мы пока видим, давно проданы на металлолом, их скоро будут распиливать». Как видно из контекста высказывания, говорящий сообщает факты, известные широкому кругу информационного пространства вокруг ОАО «Порт П.», не ссылаясь на чью-либо точку зрения, т.е. источник информации. Отсюда можно квалифицировать факты продажи судов, принадлежащих ОАО «Порт П.», как фоновые знания автора и читателя. Тем самым читатель как бы вовлекается в состав тех лиц, которым известно о продаже судов. Далее сообщается уточняющая, конкретизирующая информация, посредством маркера Каждую весну – В этом году приближающая к сиюминутной реальной действительности. Вместе с тем эти маркеры имеют весьма неопределенный характер, поэтому можно считать, что они ориентированы на передачу субъективно обобщающего мнения. Характерно, что такая субъективно обобщающая информация служит основанием для следующего за ней суждения типа Краны,

которые мы пока видим, давно проданы на металлолом, их скоро будут распиливать. Как видим, дистанция между автором и читателем сокращается, иначе говоря, адресант и адресат объединяются с целью восприятия одного и того же явления действительности и вынесения единой (общей) субъективной оценки. Высказывание с глаголом в форме настоящего времени несовершенного вида мы пока видим, а также в форме будущего времени их (краны) … скоро будут распиливать соотносится с неопределенным (неизвестно, как долго мы будем их рассматривать, обратят ли другие люди на них внимание, действительно ли распилят эти краны и т.д.), значит, субъективным мнением.

Из литературы по теории аргументации известно, что в русском языке сформировались специальные синтаксические конструкции для выражения аргумента того или иного явления,

– сложноподчиненные предложения с придаточными причины. В силу очевидной функциональной значимости причинно-следственных предложений для выражения аргументации в тексте [5], мы обратим внимание на высказывания аргументативного типа, в которых причина соотносится с целью: «Б. запланировал размыть долю М. Р. и заполучить компанию в свои руки». Эта цель-причина служит сильным аргументом последующих событий, описываемых автором текста.

Применим к содержанию текста широко известную в когнитивной лингвистике модель поля, имеющего ядерно-периферийную структуру. В таком случае легко представить себе структуру содержания текста бизнес-коммуникации: ядро ориентировано (преимущественно) либо на информативную, либо на воздействующую функцию. Естественно, что ядро обусловливает периферийное пространство поля. Как представляется, из двух (минимально) противоположных ситуаций – с акцентом на информативности и с акцентом на воздействующей функции типичным для бизнес-коммуникации текстом является тот, который в большей степени будет способен воздействовать на восприятие содержания читателем и изменение его сознания. Ясно, что, исходя из этого положения важно установить «квант» мысли автора, составляющий ядро функционально-семантического поля текста.

Вернемся к рассмотренному выше фрагменту текста: «Б. запланировал размыть долю М. Р. и заполучить компанию в свои руки». Именно это высказывание автора текста является ядерным в функционально-семантическом отношении, в свою очередь, организующим все содержание текста, подчиненное данному ядру и, можно сказать, представляющим собой периферию (употребляется терминологически, т.е. безоценочно) содержания.

Другой пример: «Кредитор ОАО «Порт П.» – компания «Е.» – хочет доказать, что иностранные акционеры владеют пермским портом незаконно». И здесь цель-причина, оформленная в виде интенции (интерпретационного мнения о намерении другого человека, т.е. о субъективном знании). См. также: Кредитор ОАО «Порт П.» … намерен во что бы то ни стало доказать неправомерность действий нынешнего руководства порта. Интенция

намерения выступает в качестве «идеальной причины», повернутой из перспективы в настоящее время, и обусловливает все дальнейшие действия и события, в частности: «Тем временем финансовое состояние стратегического объекта ухудшается. Рабочий персонал порта … переведен на трехдневную рабочую неделю… зимний ремонт флота не состоялся … банкротство наступит примерно в середине 2015 года, после чего … финансовые активы … будут переправлены за рубеж».

Заключая это рассуждение, мы считаем возможным утверждать, что интенция говорящего (как недоказуемая цель-причина) притягивает к себе содержательно неопределенные утверждения, которые позволяют выразить субъективную оценку (ухудшается), которая неизбежно распространяется на дальнейшие высказывания. См.: переведен – фоновое знание о рабочей неделе конкретизирует ситуацию, обусловливая субъективную оценку, поддерживает уже выраженное (ухудшается) негативное мнение; ремонт не состоялся – дискурсивное, экстралингвистическое знание позволяет квалифицировать высказывание как не просто отрицательное, но с учетом восприятия адресата именно как негативное; банкротство наступит, активы будут переправлены за рубеж – глаголы в форме будущего времени ориентированы на неопределенность событий, свидетельствующую о субъективном восприятии действительности, а значит, о субъективной оценке.

ПОлевая структура смысла текста позволяет установить исходную интенцию автора, объединить вокруг нее периферийную (но важную и необходимую для развития ситуации в коммуникативном процессе) и определить роль каждого фрагмента текста по отношению к истцу.

Отобранные говорящим и использованные им языковые единицы, ориентированные на выражение субъективной оценки, могут относиться к таким частям речи, как неопределенные местоимения (каждый, всякий, некоторые и др.), наречия (везде, всюду, иногда, кое-где, потом, затем и др.), существительные (человек, люди, руководители и др.). Маркерами субъективной оценки описываемого события могут выступать также алогизмы, представленные в речевых погрешностях, в частности, неточном (вразрез с логикой) употреблении союзов, а также нарушениях логико-семантических отношений между понятиями, (например, люди, но руководители при этом исключены из их числа). Кроме того, маркерами субъективной оценки могут служить некоторые синтаксические конструкции (уточняющие, пояснительные, ограничительные и др.), манипулятивные отсылки к необходимой, с точки зрения говорящего, информации (с точки зрения корпоративного права

– а может быть, прецедентного?).

Анализ фрагментов исследованных текстов свидетельствует о том, что маркеры субъективной оценки широко используются говорящим, причем одни утверждения прямо

выражают мнение, а другие используются как аргументы, выдвинутые для оправдания его мнения.

Следовательно, можно говорить о наличии, по крайней мере, двух видов субъективного мнения говорящего – обоснованного мнения и интерпретационного суждения. Обоснованное мнение представляет собой субъективное утверждение с описанием логических отношений причины, условия, цели события. Интерпретационное мнение – субъективное мнение об интенциях другого человека относительно причины, условия, цели между событиями.

Другая возможность обсуждения разграничения утверждений о фактах и оценочных суждений появляется при использовании лингвистического эксперимента, который помогает выявить в тексте имплицитную субъективности и обнаружить доказательства влияния на восприятие сообщения использованных в нем лексических средств. Для проведения эксперимента из фрагментов исследуемого публицистического текста, содержащих лексические средства, выражающие мнение (и предназначенные для оказания воздействия на адресата высказывания, направленного на обеспечение согласия с позицией говорящего, присоединение к ней), эти средства были устранены и/или заменены на другие, позволяющие передать лишь констатирующую информацию (Табл.1).

Как следует из Табл. 1, субъект речи использует в рассмотренных высказываниях лексические средства, характерные для устной разговорной речи. Стремление в публицистической речи отступить от нормы строгого изложения, упростить слог, привлечь средства разговорной речи отмечено О.А.Лаптевой [11]. Основная функция этого вида речи – коммуникативная, а задачи состоят в том, чтобы войти в контакт с собеседником, в наиболее адекватной форме передать, прежде всего, свое мнение, отношение к предмету речи, а также информацию о действительности [6].

Использование эксперимента позволяет выявить и продемонстрировать лексические средства передачи субъектом речи своего мнения в анализируемых фрагментах текста. Так, к

ним относятся использование жаргонизмов (генерит деньги), неправомерных обобщений,

приводящих к алогизмам (каждую весну – с примером в этом году, хотя год только начался и идет зима, люди (из числа которых исключены руководители), никто), противительного союза

(зато), субъективных оценок длительности и величины (давно, значительную часть).

Помимо лингвистического эксперимента в решение задачи разграничения утверждений о фактах и мнений может внести свою лепту и психологический эксперимент. Его целью может быть исследование особенностей восприятия, запоминания, понимания спорных фрагментов текста и/или их лингвистических модификаций его потенциальными

(вероятными) читателями в контролируемых и управляемых условиях. Результаты

эксперимента помогут показать, действительно ли воздействие текста на аудиторию и его последействие является столь эффективным, сколь это представляется истцу в деле о защите деловой репутации. Применение эксперимента в уже получившей распространение комплексной психолого-лингвистической экспертизе [13] будет стимулировать поиск новых направлений в решении труднейшей проблемы дифференциации утверждений о факте и оценочных суждений в делах о защите деловой репутации.

Таблица 1. Результаты лингвистического эксперимента (доказательство наличия в утверждениях субъективной оценки, т.е. мнения)