рательным. Европейский Суд также приходил к выводу, что власти государства-ответчика согласно своему процессуальному обязательству, предусмотренному статьей 2 Конвенции, обязаны проводить расследование обстоятельств применения силы, повлекшего смерть лица (см. Постановление Европейского Суда по делу «Кухалашвили и другие против Грузии» (Kukhalashvili and Others v. Georgia) 2020 года, §§ 129–136 и 147–157).

В. ИСПОЛЬЗОВАНИЕ СРЕДСТВ УСМИРЕНИЯ

179.Использование средств усмирения, например наручников, обычно не дает оснований предполагать нарушение статьи 3 Конвенции, если эти средства применяются в связи с законным задержанием или заключением лица под стражу и не приводят к применению силы или публичной огласке, превышающих то, что разумный человек счел бы необходимым в сложившихся обстоятельствах. В связи с этим имеют значение такие факторы, как есть ли основания полагать, что человек окажет сопротивление при задержании, попытается ли он скрыться, причинить телесные повреждения, нанести ущерб или уничтожить улики (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу «Свинаренко и Сляднев против Российской Федерации» (Svinarenko and Slyadnev

v.Russia) 2014 года, § 117, в котором приводятся ссылки на другие постановления Европейского Суда по данному вопросу). Европейский Суд также неоднократно приходил к выводу, что применение наручников или ножных кандалов к больному или ослабленному по каким-либо другим причинам человека несоразмерно требованиям безопасности и означает неоправданное унижение, неважно, имело оно преднамеренный характер или нет (см. Постановление Европейского Суда по делу «Корнейкова и Корнейков против Украины» (Korneykova and Korneykov v. Ukraine) 2016 года, § 111, в котором приводятся ссылки на другие постановления Европейского Суда по данному вопросу).

180.Европейский Суд также признавал, что аспекты психической и физической неприкосновенности человека, будучи частью понятия «личная жизнь», которое упоминается в статье 8 Конвенции, распространяются на ситуации лишения свободы, в том числе на использование средств усмирения. Однако для того, чтобы появились основания предполагать нарушение статьи 8 Конвенции, применение таких средств усмирения, как заковывание в наручники, должно затрагивать заключенного физически или психически либо преследовать цель унизить его (см. Постановление Евро-

пейского Суда по делу «Ранинен против Финляндии» (Raninen v. Finland) 1997 года, §§ 63–64).

181. С учетом сформулированных выше принципов Европейский Суд, например, приходил к выводу, что применение наручников или ножных кандалов является необоснованным при следующих обстоятельствах: заковывание в наручники душевнобольного заключенного на семь дней в течение суток, когда он находился в одиночной камере, без проведения психиатрической экспертизы и в отсутствие каких-ли- бо обоснований применения подобной меры (см. Постановление Европейского Суда по делу «Кучерук против Украины» (Kucheruk v. Ukraine) 2007 года, §§ 140–146); обязательное использование наруч- ников во время принудительного кормления, несмотря на оказываемое заключенным сопротивление (см. Постановление Европейско- го Суда по делу «Невмержицкий против Украины» (Nevmerzhitsky v. Ukraine) 2005 года, § 97, Постановление Европейского Суда по делу «Чорап против Республики Молдова» (Ciorap v. Moldova) 2007 года,

§85); заковывание в наручники заключенного в больнице в ожидании операции (см. Постановление Европейского Суда по делу «Энаф против Франции» (Henaf v. France) 2003 года, §§ 52–60, Постановление Европейского Суда по делу «Истрати и другие против Республики Молдова» (Istratii and Others v. Moldova) 2007 года, §§ 55–58); приковывание наручниками заключенного с онкологическим заболеванием к больничной койке (см. Постановление Европейского Суда по делу «Охрименко против Украины» (Okhrimenko v. Ukraine) 2009 года,

§98); заковывание в наручники во время судебного заседания (см. Постановление Европейского Суда по делу «Городничев против Российской Федерации» (Gorodnichev v. Russia) 2007 года, §§ 103–109); приковывание беременной женщины к гинекологическому креслу в приемном отделении больницы (см. Постановление Европейского Суда по делу «Корнейкова и Корнейков против Украины» (Korneykova and Korneykov v. Ukraine) 2016 года, §§ 112–115); заковывание в на- ручники физически ослабленного больного заключенного при его транспортировке в больницу (см. Постановление Европейского Суда по делу «Муизель против Франции» (Mouisel v. France) 2002 года, § 47); использование наручников во время осмотра у гинеколога (см. Постановление Европейского Суда по делу «Филиз Уян против Турции» (Filiz Uyan v. Turkey) 2009 года, §§ 32–35); необоснованное применение наручников в ходе различных медицинских обследований (см. Постановление Европейского Суда по делу «Дюваль против Франции» (Duval v. France) 2011 года, §§ 50–53, а также в качестве примера другого подхода Постановление Европейского Суда по делу «A.T. против Эстонии» (A.T. v. Estonia) 2018 года, § 64, касающееся использования

наручников во время медицинских осмотров опасного заключенного, склонного к членовредительству). Аналогичным образом Европейский Суд приходил к выводу, что привязывание душевнобольного преступника к кровати почти на 23 часа в психиатрической больнице не являлось строго необходимой мерой, а значит, умаляло уважение его человеческого достоинства. В частности, чрезмерно длительная продолжительность меры по физическому усмирению душевнобольного заявителя не являлась единственным средством, позволяющим не допустить, чтобы он причинил непосредственный или неминуемый вред самому себе или другим лицам (см. Постановление Европейского Суда по делу «Аггерхольм против Дании» (Aggerholm v. Denmark) 2020 года, §§ 105 и 114).

182. Кроме того, следует отметить, что, по мнению Европейского Суда, содержание человека в металлической клетке во время судебного заседания – с учетом того, что объективно эта мера имеет унижающий достоинство характер и несовместима со стандартами цивилизованного поведения, присущими демократическому обществу,

– само по себе является посягательством на человеческое достоинство и нарушает статью 3 Конвенции (см. упомянутое выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу «Свинаренко и Сляднев против Российской Федерации» (Svinarenko and Slyadnev v. Russia), § 138, Постановление Европейского Суда по делу «Корбан против Украины» (Korban v. Ukraine) 2019 года, § 134).

С. ПРИМЕНЕНИЕ ДИСЦИПЛИНАРНЫХ МЕР И ВЗЫСКАНИЙ

183.Европейский Суд отмечал, что привлечение лица в местах лишения свободы к дисциплинарной ответственности может сопровождаться предъявлением «уголовного обвинения» в том автономном значении, которое придается этому термину в статье 6 Конвенции,

всилу чего начинают действовать соответствующие процессуальные гарантии, предусмотренные данной статьей Конвенции28.

184.Так, в Постановлении по делу «Кэмпбелл и Фелл против Соединенного Королевства» (Campbell and Fell v. United Kingdom) 1984 года, §§ 70–73, Европейский Суд подчеркнул, что некоторые противоправные действия в тюрьме (например, жестокое применение силы к сотруднику тюрьмы) могут являться уголовно наказуемыми. Сделав вывод о том, что в данном деле речь шла об уголовном об-

28 См. подробнее: Руководство по применению статьи 6 Европейской конвенции по правам человека (уголовно-правовой аспект).

188.В Постановлении Большой Палаты по делу «Энеа против Италии» (Enea v. Italy) 2009 года, § 106, Европейский Суд пришел

квыводу, что необходимо предоставлять возможность обжаловать любое ограничение, затрагивающее личные гражданские права заключенного, в судебном порядке в связи с характером ограничений (например, запрет встречаться с родственниками свыше определенного количества раз в месяц или постоянный контроль переписки и телефонных разговоров) и их возможными последствиями (например, сложности поддержания семейных связей или отношений с лицами, не являющимися членами семьи, запрет прогулок). Эти меры позволяют достичь справедливого равновесия, которое нужно обеспечивать между ограничениями действий государства в контексте лишения свободы, с одной стороны, и защитой прав заключенных, с другой (см. также Постановление Европейского Суда по делу «Стегареску и Бахрин против Португалии» (Stegarescu and Bahrin v. Portugal) 2010 года, §§ 35–39, в качестве примера другого подхода см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу «Булуа против Люксембурга» (Boulois v. Luxembourg) 2012 года, §§ 90–105, относительно ходатайств о временном освобождении из-под стражи).

189.В рассматриваемом контексте важно также отметить, что водворение в одиночную камеру в качестве дисциплинарного взыскания может указывать на нарушение статьи 5 Конвенции, если оно представляет собой «дополнительное лишение свободы». При рассмотрении этого вопроса следует принимать во внимание, в частности, конкретную ситуацию заключенного, а также вид, длительность, последствия и способ применения соответствующей меры. На практике решающее значение с точки зрения применимости статьи 5 Конвенции имеет существенное изменение способа реализации лишения свободы, которое приводит к серьезному различию между свободами, сохранившимися у заключенного во время первоначального содержания под стражей, и свободами, которыми он пользовался в ходе последующего содержания под стражей (см. Постановление Европейского Суда по делу «Стоян Крастев против Болгарии» (Stoyan Krastev v. Bulgaria) 2020 года, §§ 48–54).

190.Относительно характера дисциплинарных взысканий Европейский Суд приходил к выводу, что они должны соответствовать требованиям статьи 3 Конвенции. В частности, такое дисциплинарное взыскание, как заключение под стражу, само по себе может и не нарушать эти требования. Скорее, вопросы с точки зрения данной статьи Конвенции могут вызывать соразмерность применения данного взыскания и условия содержания под стражей (см. Постановле-