деляются ростом рабочего населения. Накопление предполагает расширение поля производства, а поле производства расширяется вследствие роста населения. «Размножение населения выступает в качестве основы накопления как постоянного процесса»1. Если бы рост населения вообще прекратился, то переменный капитал долго увеличиваться не мог бы; накопление было бы тогда возможно лишь постольку, поскольку развитие производительных сил требует добавочного постоянного капитала, чтобы дать занятия количественно неизменившейся массе рабочих.
Товарищ Люксембург знает, что накоплению капитала поставлены объективные границы. Но она определяет эти границы неправильно. Товарищ Люксембург полагает, что в капиталистическом обществе, которое не могло бы сбывать своих товаров в крестьянские или мелкобуржуазные районы, накопление капитала было бы вообще невозможно. Этот взгляд неверен. Каждое общество с растущим населением должно расширять свой производственный аппарат. Расширение производственного аппарата при капиталистическом способе производства принимает особую форму накопления капитала.
Это накопление совершается беспрепятственно, пока оно только остается в определенном количественном отношении, с одной стороны, к росту населения, с другой стороны, – к развитию производительной силы, которая выражается в прогрессе к более высокому органическому составу капитала. Конечно, развитие все снова и снова выводит накопление за пределы этих границ, но накопление все снова и снова вводится в свои границы благодаря периодически возвращающимся хозяйственным кризисам. Результат нашего исследования состоит, стало быть, в следующем: во-первых, накопление капитала возможно и в изолированном капиталистическом обществе, поскольку оно только не выходит за пределы данных в соответствующее время границ; во-вторых, оно самостоятельно возвращается к этой границе благодаря самому механизму капиталистического способа производства.
Как апологию капитализма эту трактовку вопроса рассматривать нельзя. Ибо в то время как апологеты капитала хотят доказать безграничность накопления (вместе с производством возрастает автоматически и потребительная сила), мы вскрываем границы, которые поставлены накоплению. В то время как апологеты хотят доказать невозможность общих кризисов, мы показываем, что законы накопления могут осуществляться не иначе как через общие кризисы, в результате которых наступают безработица, понижение заработной платы, увеличивающаяся нищета масс, растущее озлобление и возмущение рабочего класса.
ОБЪЯСНЕНИЕ ИМПЕРИАЛИЗМА
Товарищ Люксембург объясняет империализм следующим образом. В изолированном капиталистическом обществе превращение прибавочной стоимости в капитал было бы невозможно. Оно стано-
1 Marx, Theorien uber den Mehrwert, II 2, стр. 244.
358
вится возможным потому, что класс капиталистов постоянно расширяет свой рынок для сбыта той части прибавочного продукта, в которой воплощена накопленная часть прибавочной стоимости, в страны, еще не производящие капиталистически. Для этой цели служит империализм.
Это объяснение, как мы видели, неверно. Накопление возможно и необходимо и в изолированном капиталистическом обществе. И часть прибавочного продукта, воплощенная в накопленной части прибавочной стоимости, не может быть продана крестьянству и мелкой буржуазии колоний, потому что она нужна в своей капиталистической родине для расширения производственного аппарата.
Но в этом неправильном объяснении все же скрыто здоровое зерно истины. Если накопление в изолированном капиталистическом обществе невозможно, то оно все же имеет свои границы. Империализм действительно служит для расширения этих границ.
Прежде всего накопление ограничено ростом рабочего населения. А империализм в колоссальных размерах увеличивает рабочую массу, вынужденную продавать капиталу свою рабочую силу. Он действует в этом направлении, разрушая старые способы производства колониальных областей
ивынуждая этим самым миллионы людей либо эмигрировать в капиталистические страны, либо порабощать себя на собственной родине применяемому там европейскому или американскому капиталу. Так как величина накопления при данном органическом составе капитала определена ростом наличного рабочего населения, то империализм действительно есть средство расширения границ накопления.
Наряду с ростом населения величина накопления определяется развитием производительных сил, прогрессом к более высокому органическому составу. Это развитие также может быть усилено империализмом, во-первых, потому, что он усиливает главным образом развитие отраслей производства с выше, чем средним органическим составом капитала; во-вторых, потому, что он доставляет капиталу материальные элементы производства, находящиеся вне его родины, и сильно способствует этим самым развитию производительных сил и росту производительности труда.
Согласование накопления и роста населения осуществляется в периодических кризисах. При каждом кризисе огромные массы товаров остаются непроданными, и значительная часть производительного капитала лежит без всякого движения. Преодоление кризисов облегчается, если удается выбросить большие массы товаров на новые рынки. Эту возможность также пытается доставить капиталу империализм.
Итак, если империализм не есть средство, которое вообще делает возможным накопление, то это все же средство, чтобы раздвинуть его границы
иоблегчить преодоление кризисов, возникающих периодически от перенакопления. Это стремление действительно есть один из корней империализма, но не единственный корень его.
По мнению товарища Люксембург, капитализм вообще не мог бы существовать без непрерывной экспансии. Если расширению его рынков поставлены пределы, то он не может реализовать большую часть прибавочной стоимости. Он сам собою падает.
359
На наш взгляд капитализм мыслим и без экспансии. Но без экспансии или с экспансией – капитализм все равно идет к своей собственной гибели. Если экспансия для него возможна, то он приводит в возмущение рабочие массы вооружениями, растущим налоговым гнетом, военными катастрофами. Если пути к экспансии ему заказаны, то границы накопления суживаются, кризисы становятся более частыми, более длительными и более опустошительными. Как в том, так и в другом случае все возрастающая часть народных масс приходит к сознанию, что ее жизненные интересы несовместимы с дальнейшим существованием капиталистического способа производства.
Капитализм разобьется не о механическую невозможность реализовать прибавочную стоимость. Он падет от восстания, на которое он толкает народные массы. Капитализм рухнет не тогда, когда последний крестьянин и последний мелкий буржуа будут на всем земном шаре превращены в наемных рабочих и когда, следовательно, для капитализма не останется больше добавочных рынков; нет, он падет гораздо раньше от все возрастающего «возмущения рабочего класса, непрерывно увеличивающегося, вышколенного, объединенного и организованного самым механизмом капиталистического процесса производства».
Гу с т а в Э к ш т е й н
ОК Н И Г Е Р . Л Ю К С Е М Б У Р Г
« Н А К О П Л Е Н И Е К А П И Т А Л А »
I. ОТНОШЕНИЕ МЕЖДУ
ОБЩЕСТВЕННЫМ ПРОИЗВОДСТВОМ
И ПОТРЕБЛЕНИЕМ У К. МАРКСА
Теоретическое понимание всякого товаропроизводящего общества основывается на знании закона стоимости. Только понимание законов, по которым происходит обращение товаров, дает возможность раскрыть тайны хозяйственной формы. В капиталистическом обществе стоимость товара определяется трудом, о б щ е с т в е н н о-необходимым для его производства.
Общественно же необходимым трудом – мы абстрагируемся от техники, которой мы здесь не касаемся – является тот труд, которого достаточно для удовлетворения общественной потребности в соответствующем роде товаров. Если, например, в данный момент доставлено на рынок большее количество шляп или паровых машин, чем то, которое соответствует общественной потребности, то труд, овеществленный в этих излишних товарах, не является общественно-необходимым: он не создает никакой стоимости, и товары остаются нераспроданными. Как же велика эта общественная потребность в каком-нибудь роде товаров и от чего зависят ее размеры? Нетрудна видеть, что здесь идет речь об одной из основных проблем политической экономии. Так называемая субъективная школа в политической экономии – представители учения о «предельной полезности» – хочет разрешить этот вопрос путем психологических рассуждений; но что мне могут дать самые лучшие психологические соображения насчет моей потребности в шляпе, когда у меня нет денег для ее покупки, и как психологический фактор может объяснить величину потребности фабриканта в паровой машине в 100 лошадиных сил? Ясно, что общественная потребность определяется величиной и распределением дохода общества, равно как возможностью получения прибыли через применение средств производства. Но вместе с тем очевидно, что эти определяющие моменты находятся в самой тесной связи и взаимодействии. Потребность в паровой машине определяется возможностью производить с ее помощью товары, которые можно продать с прибылью. Сколько товаров можно будет продать и по какой цене, это будет зависеть от того, сколько приходится на заработную плату, на прибыль, на земельную ренту и т. д.
Величина же этих отраслей дохода в свою очередь зависит от условий и
отношений |
производства. |
Задача, |
которую |
приходится |
|
|
|
|
361 |
здесь решать, таким образом ни в коем случае не проста и не легка.
Одна из самых гениальных заслуг Маркса состоит в том, что он не только впервые ясно поставил этот вопрос, но и разрешил его самым остроумным образом. Третий отдел второго тома «Капитала», где Маркс решает эту проблему, принадлежит к самым глубоким и вместе с тем к самым трудным частям всего его труда.
Маркс сначала исследует зависимость между производством и потреблением в случае, когда в капиталистическом обществе не происходит накопления, т. е. когда капиталисты потребляют всю прибавочную стоимость и ни малейшей доли ее не применяют для увеличения своего капитала. Конечно, это случай, который в капиталистическом обществе встречается лишь в виде весьма редкого исключения; но это единственный путь, которым наука может двигаться вперед: она сперва разлагает сложные явления на их наиболее простые элементы, обстоятельно эти последние изучает и лишь затем исследует влияние тех моментов, от которых она раньше сознательно абстрагировала. Этот так называемый «метод изолирования» вообще применяется Марксом в его главном труде, едва ли не с наибольшим мастерством он применяет его именно в интересующих нас отделах. Он делит все общественное производство на 2 группы: на производство средств производства, т. е. машин, сырья, фабричных зданий и т. д., и на производство средств потребления, т. е. средств существования, жилищ, словом, всех тех продуктов, которые, не возвращаясь в производство, входят в непроизводительное потребление общества; затем он исследует зависимость между этими двумя группами. Чтобы производство согласно нашей предпосылке могло протекать в прежнем масштабе, т. е. без расширения, в первую голову, должны быть возмещены средства производства обоих подразделений, поскольку они вошли в продукт годового производства; кроме того, должны быть произведены средства потребления для рабочих и капиталистов, потребляющих всю свою прибавочную стоимость. В чем выражается потребление капиталистов, содержат ли они большой штат прислуги, покупают ли художественные произведения, строят ли себе прекрасные дворцы или военные суда, – это для нас совершенно безразлично.
Для нас безразлично также, каким способом отнимается у рабочего прибавочная стоимость: отбирается ли она при выплате заработной платы или при продаже им (рабочим) средств существования по монопольным ценам, захватывается ли при помощи таможенных пошлин или косвенных налогов. Самое существенное заключается в том, чтобы показать, как обмениваются отдельные части произведенной стоимости и совокупного общественного продукта. Наглядное представление этого процесса Маркс дал во втором томе «Капитала» в его знаменитых числовых схемах.
Исследовав отношения простого воспроизводства (т. е. производства без накопления), Маркс переходит к более трудной задаче, к исследованию влияния, оказываемого накоплением на распределение продуктов между различными группами и на само производство. Конечно, и здесь данная Марксом картина не есть точная копия действительности; она представляет действительность еще в сильно
362