Rock7 / 15Klueva
.docЦиклообразующие мотивы в альбоме группы «Зимовье зверей»…
Н.А. КЛЮЕВА
Москва
ЦИКЛООБРАЗУЮЩИЕ МОТИВЫ
В АЛЬБОМЕ ГРУППЫ «ЗИМОВЬЕ ЗВЕРЕЙ»
«СВИДЕТЕЛИ»
В данной работе тождество лирического цикла и альбома принимается как исходное, посему для исследования мы будем пользоваться инструментарием, применяющимся для анализа лирического цикла. Своей целью мы ставим исследование развития основных мотивов, повторяющихся в этом альбоме. Основным методом является метод «сплошного» анализа (несмотря на критику этого метода М.Н. Дарвиным1).
В альбоме «Свидетели» автор собрал песни разного времени (1990–1997), но все они объединены мотивом одиночества и поисками выхода из него при помощи творчества, памяти и, конечно, общения с другими людьми
Итак, первая песня – «Полярная ночь в раю», своеобразное intro для всего альбома. Впервые появляется мотив одиночества – лирический герой, устраивая побег из Рая, должен взять с собой своего «млечного молочного брата», который засыпает по дороге, и, поскольку шанс побега предназначен двоим, лирический герой, потерявший свою половину, будет искать спасение от этого одиночества. В этой же песне намечен и другой циклообразующий мотив этого альбома – поэтическое и песенное творчество («…еле слышно играет джаз…»)2.
Следующая песня «Телеграфный блюз» является первой попыткой спасения от одиночества; спасение это представляется герою исходящим от текста, пусть это и короткая телеграмма. В данном альбоме группа слов, относящихся к тексту или музыке, «повторяясь в отдельных стихотворениях цикла, не только устанавливает между ними прочную и гибкую связь, но и влияет на идейно-художественное своеобразие целого»3. Надежда на соединение с другим человеком посредством сухой телеграммы оборачивается именно блюзом – песней разлуки и печали (также здесь видно противопоставление безэмоциональной телеграммы и одной из самых эмоциональных разновидностей музыки). Но, тем не менее, герою достаточно нескольких слов для спасения от «вечной мерзлоты» – так автор подчеркивает необходимость человеческого тепла для борьбы с зимой – единственным упоминающимся временем года.
Помимо человеческого участия, есть еще один выход – творчество, и именно этому посвящена третья песня – «Иждивенческая баллада». В творчестве герой не одинок, у него есть спутники («…моя птица, мой свет и мой голос…»), и даже Господь, от которого герой сбежал, помогает ему («…И я мог бы соврать, но меня уберег Господь…»), основное условие его песен – отсутствие лжи, позже автор не раз использует этот мотив. В то же время герой противопоставлен остальным людям, среди которых есть и его близкие («…И пока надо мной потешались друзья и враги…»), и даже Любовь не обретает конкретного адресата, это чувство пока упоминается лишь в связи с самим героем («…И я все чаще забываю это странное слово Любовь; / Особенно, если чувствую, что люблю…»), автор отказывается от четких определений абстрактных понятий.
После такого отказа, после обоснования творчества Арбенин предлагает слушателю самую цитатную и самую «абстрактную» песню альбома – «Транзитную пулю». Песня является продолжением темы творчества и посвящена его оборотной стороне – тревожному предчувствию смерти. Помимо контекста данного альбома, песня вписана в контекст мировой литературы и фольклора («…Уже Борис за Глебом, Ерема за Фомой, / И Ивикова стая курлычет свысока…»), и, в частности, в контекст рок-поэзии. Уже упомянутые Фома и Ерема могут оказаться отсылкой к одному из стихотворений Янки Дягилевой («…И на мыло и не мало / Не Фома и не Ерема…»4), к песням которой Арбенин еще обратится в этом альбоме, а финал песни сравним с финалом башлачевского «Лиха».
У Арбенина:
…И солнечные злаки
Ласкают бугорок…
У Башлачева:
…Вслед крестами машут
Сонные курганы…5
Янка и Башлачев выбраны не случайно, трагические предчувствия – своеобразный «конек» их обоих, и эти цитаты «становятся и одним из способов воссоздания авторского мировосприятия, подключая к циклу определенные идейно-смысловые узлы цитируемого источника» и, одновременно, творчества цитируемого автора.
И теперь, когда раскрытие мотива творчества привело Арбенина к столь неутешительным выводам, самое время обратиться к мотиву одиночества и бегства от него – этому и посвящена пятая песня альбома «Идущий рядом». Пережив катарсис, герой ищет и находит спасение в другом человеке. Герой снова противопоставлен окружающим, но в большей степени им противопоставлен «идущий рядом»:
…Не понятый толком
И третью из тех людей,
Что рыщут следом И в восторгах брызжут слюной,
Кто был так предан,
что уснул за твоею спиной…
Подобное противопоставление выглядит несколько иначе, нежели в песне «Иждивенческая баллада». В обоих случаях это противопоставление не носит характер противостояния, но если в первом случае друзья и враги потешаются над героем, то люди из этой песни верят в героя и его друга, но не способны действительно их понять. Впрочем, мотив противостояния не является основным в циклообразовании для данного альбома, но, связывая некоторые песни, он помогает автору ярче раскрыть эволюцию героя.
Песня «Идущий рядом» полна мотивов, скрепляющих весь альбом, но в ней отсутствует мотив творчества, отсутствуют даже ключевые слова-скрепы, относящиеся к поэзии и музыке. Для автора, как и для его героя, настолько важно живое общение между людьми, что оно вполне может быть заменой творчеству, а иногда (но это уже в следующих песнях) быть тождественным ему.
Важен и мотив памяти, первый раз появляющийся в этой песне, но, при этом, проходящий почти через все последующие. Подобный ход вполне обоснован – рядом с героем впервые появляется человек, которому можно передать знания:
…Ты только помни,
Что там за чертогом – черта…
Слово «помни» в последнем рефрене является скрепой, уводящей слушателя к следующей песне. «Просто помни» – шестая песня – снова повествует о возможности избавления от одиночества как о настоящем спасении. Также здесь четко прослеживается тесная взаимосвязь между двумя мотивами: ключевое слово, связанное с творчеством – «сказки», наиболее соответствует духу самой песни.
…И ходили по кругу в связке И шептали друг другу сказки Про простые-простые вещи - Про погоду и про здоровье. Просто так им ходилось легче, Просто так им жилось меньшей кровью…
Только общение, обычное человеческое (или лошадиное) тепло может спасти от неприятностей, которые доставляет несовершенство мира. И, раскрыв эту мысль на таком трогательном «зверином» примере, Арбенин возвращается к своему герою в седьмой – центральной и заглавной – песне «Свидетели», которая вбирает в себя все циклообразующие мотивы.
Мотив борьбы с одиночеством представлен здесь в наиболее эстетически выгодном виде. Но единение героя и его любовницы не идеально, поскольку они живут в реальном мире, они противопоставлены добродетельным соседям, что не может не вызвать ассоциаций все с тем же Башлачевым.
У Арбенина:
…Там, на том конце Вселенной Напрягают слух соседи, Их смешная добродетель Заставляет быть на взводе…
У Башлачева:
…И пусть сосед извинит, За то, что всю ночь звенит Ложечка в чашке чая…
Противостояние снова меняет свой характер: от насмешек и слепой преданности глупцов оно идет к тому, что герой оказывается чужим всему миру, кроме своей любимой, и даже Бог для него «не свидетель». Противостояние, таким образом, организует он сам ради одной великолепной ночи.
Мотив творчества как таковой отсутствует в этой песне, единственный момент может быть воспринят как намек на этот мотив – «…Завтра этот вечер станет нашей новой песней…». Автор снова подтверждает мысль, появившуюся еще в «Идущем рядом», – близкие отношения между людьми сродни творчеству, и даже – являются полноценным творчеством. Еще одна отсылка к рок-культуре, встречающаяся в этой песне – «…только флойды на кассете…» – ставит эту область жизни героя (или поэта) выше отношений с Богом – ему, в отличие от флойдов и рыбок, не дозволено присутствовать при происходящем.
Мотив памяти также получает необычную трактовку, диктуемую этой песней. Памяти как таковой не существует, не существует прошлого героев, как не существует для них окружающего мира, зато вся песня построена на идее «завтрашних воспоминаний о вчерашнем дне». Таким образом, трансформация мотива памяти указывает на огромную важность описываемых событий для героя.
Следующее, к чему переходит автор, – уже упомянутый завтрашний день; восьмая песня – «Мелодия непонимания» – контрастно отделена от идиллических «Свидетелей» и может быть рассмотрена как продолжение лирического сюжета: после такого счастья героя непременно ждет разлука и одиночество, не зря мотив памяти получает столь грустную реализацию: «…Тяжелая память – тяжелый снег…». Он снова противопоставлен всему окружающему: «…В промокшую спину – люди плюют, звезды грозят…»; те, на встречу с кем он надеется, «давно улетели на юг». Одиночество и непонимание ведут к преобразованию мотива творчества: песни «никто никогда не услышит», в заглавие же вынесено слово «мелодия» – музыка без слов, так как говорить герою не с кем.
Возможного собеседника он находит уже в следующей песне – «Накануне столетней войны». Не каждый подходит для этого, одиночества в толпе герой уже хлебнул сполна: «…Другая меня весь вечер тянула к огню <…> Но я ей не верил и лишь крепче сжимал броню, / Стараясь вырвать свой сонный взгляд из ее теплых рук…»). Разлука с «Железной леди» неизбежна, что подчеркивается определенным оттенком слова тематической группы, относящейся к творчеству: «…Это мотив постоянных разлук…». Мотив, как и мелодия в предыдущей песне, лишен слов, но сам лирический герой уже не нем. Автор продолжает разрабатывать образ творческой личности, что было начато еще в «Иждивенческой балладе». Новая миссия прелагается герою: «…Я констатирую факты, листая сухие сны…», но это оказывается бесполезным – лица описываемой дамы он вспомнить все равно не может.
Таким образом, устав от попыток совместить творчество с поисками женщины, автор обращается к теме поэтического братства, но предыдущие поиски настолько утомили его, что и эта тема звучит безнадежно. Снова основные мотивы обуславливают друг друга: фальшь в творчестве («…Когда, скрепя сердца и перья, / Совьем из лжи тугую вязь…») подчеркнута фальшью в отношениях и отказом от своей памяти: «…Когда немыми вечерами / Забудем, как друг друга звать…», цена всей жизни в таком случае – «пятнадцать мемуарных строк».
И снова Арбенин использует антитезу как циклообразующий прием: ранее, после абсолютного единения «Свидетелей» показав безвыходную тоску «Мелодии непонимания», он сменяет бесстрастное и лживое братство «Подмастерьев» примером настоящего рок-н-ролльного братства из песни «Дворники». Его герои обретают конкретность, указан хронотоп – зима в Санкт-Петербурге. Это время года упоминается в третий раз: после попыток спастись от вечной мерзлоты, после полного подчинения зиме в «Мелодии непонимания», автор ищет настоящее спасение от нее, и спасение это он находит в объединении людей, настоящем братстве («…Кто спит на плече, / Плечо о плечо…»), при этом основанном на творчестве, –так достигается спасительный синтез основных мотивов. И для дворников с улицы имени Леннона наступает рассвет, сменяющий ночь – единственное упоминавшееся до сих пор время суток, на смену зиме приходит весна: «…И солнечный шар – / Как солнечный щит!»
Таким образом, в обращении к славному рок-н-ролльному прошлому Арбенин видит способ спасения от одиночества, способ творческой реализации. Но этот выход он предлагает только своим слушателям, герой его цикла, пройдя сквозь все мытарства, не был включен в «бородатое поколение», ему приходится лишь со стороны глядеть на чужое счастье. Уже проверив цену абстрактного братства в песне «Подмастерья», герой понимает, что ему нужна одна единственная женщина, только так он может уйти от одиночества. Последняя песня на альбоме, «Уходя – возвращайся», образует завершение всего цикла странствий героя, которые начались с побега из рая и заканчиваются его просьбой уходя – возвращаться, адресованной женщине. Таким образом, мотивом бегства, встречающимся всего два раза, и достигается «внутреннее тяготение к гармонии»6. Не оставлены без внимания и скрепляющие мотивы. Взаимосвязь мотивов творчества и ухода от одиночества повторяет ситуацию, уже показанную в «Свидетелях» – близкие отношения людей сродни творчеству: «…Уходя – возвращайся, по льду и рекой… / Допоем, доиграем и договорим». Помимо этого оба мотива пересекаются еще в одной строке: «…Все дороги узлом, но выводят к тебе…» – явная отсылка к песне Янки Дягилевой «На дороге пятак» совмещена с очередным обращением к любимой. Герой ни разу не говорит о себе от первого лица, героине он предлагает «свой маленький город», который ждет ее и скучает по ней, причем это объясняется не столько чувствами героя, сколько качествами героини: добротой, красотой, красивыми делами, звонкостью, то есть она заслуживает пребывания в «маленьком городе». Так финал альбома еще раз связывается с началом – в образе маленького города можно заметить черты рая, который так смело покинул герой в первой песне. Достигнуть райской гармонии герою суждено лишь тогда, когда рядом с ним будет любимая женщина, когда он, наконец, уйдет от одиночества.
Итак, проанализировав циклообразующие мотивы альбома, мы выяснили, что одиночество автор представляет себе признаком несовершенства земной жизни, наказанием за утрату рая, но его герой находит в себе силы бороться с этим. Спасение от одиночества, равно как и гармонию, автор видит в творчестве, которое не допускает лжи, и в любви; причем искренняя любовь, по мнению автора, сама по себе является творчеством.
1 См.: Дарвин М.Н. Поэтика лирического цикла. Кемерово, 1987.
2 Здесь и далее тексты песен альбома цит. по: Арбенин К.Ю. Транзитная пуля. Тексты песен группы «Зимовье зверей». СПб., 2001.
3 См.: Фоменко И.В. О поэтике лирического цикла.// Филологические науки. 1982. №4.
4 Цит. по: Русское Поле Экспериментов. М. 1994.
5 Здесь и далее тексты песен Башлачева цит. по: Александр Башлачев: Стихи. М. 1997.
6 См.: Дарвин М.Н. Русский лирический цикл: проблемы истории и теории. Красноярск, 1988.