Sovetskaya_Rossia_Aravia_i_Persidskiy_zaliv

300 И. П. СЕНЧЕНКО. СОВЕТСКАЯ РОССИЯ, АРАВИЯ И ПЕРСИДСКИЙ ЗАЛИВ

права, общепринятые нормы нравственности и стандарты цивилизованного поведения». Ирак, подчеркнул он, совершил акт агрессии не только против Кувейта, но и против нарождавшегося, как он выразился, нового мирового порядка. Поэтому, констатировал Э. А. Шеварднадзе, мировое сообщество и решило действовать сообща. Совет Безопасности, продалжал он, «имеет мандат идти так далеко, как это потребуют интересы всего мира… Кто считает агрессию допустимой формой поведения, – резюмировал министр, – ошибается. Организация Объединенных Наций наделена полномочиями для подавления актов агрессии»; и это право будет использовано, если оккупация Кувейта продолжится (46).

Такая жесткая позиция СССР явилась неожиданностью и для Багдада, явно рассчитывавшего на бездействие своего долголетнего союзника, и для монархий Аравии и их партнеров на Западе. И они сделали правильный вывод относительно начавшегося в Советском Союзе процесса деидеологизации его внешней политики. Для Москвы он был трудным и болезненным. Подтверждением тому – XXVI съезд КПСС (февраль 1991 г.), среди гостей которого присутствовали, например, представители «Национального фронта освобождения Бахрейна» и Коммустической партии Саудовской Аравии, организаций, не располагавших в этих странах никаким влиянием. Из сказанного выше видно, что в начале 1990-х годов в политике Москвы в отношении стран-членов ССАГПЗ присутствовала двойственность. С одной стороны, наблюдалась активизация политического диалога с монархиями Аравии; и МИД СССР всячески тому способствовал. А с другой стороны, давали знать о себе рецидивы старого мышления. Основано оно было на идеологической установке ЦК КПСС на всемерное содействие распространению в Аравии коммунистического влияния, посыла, абсолютно оторванного от реальной действительности в Аравии. Руководителям партии и государства «старой закалки» очень уж хотелось, судя по всему, видеть «наступательное движение коммунизма» в возможно большем количестве стран и уголков мира. И поэтому желаемое, как это имело место быть с упомянутыми выше бахрейнским «фронтом» и саудовскими коммунистами, зачастую выдавалось ЦК КПСС, вопреки действительности, за реальность.

ЧАСТЬ II. ДИППРЕДСТАВИТЕЛЬСТВО СОВЕТСКОЙ РОССИИ В ДЖИДДЕ 301

С момента возникновения «кувейтского кризиса» в Персидском заливе (август 1990 г.), причиной которого явилась агрессия одного арабского государства против другого, Советский Союз прилагал немало усилий для его урегулирования. Искренним желанием Москвы было найти пути выхода из этого кризиса с минимальными, насколько можно, издержками и потерями для кувейтского и иракского народов. Однако проблески реализма у иракского руководства обозначились только после начала антииракской коалицией силовых действий против Багдада, когда конечный исход военной кампании по освобождению Кувейта был, по существу, уже предрешен.

Тиктанические, можно сказать, сдвиги, ставшие происходить во внешней политике Москвы, отчетливо проявившиеся во время «кувейтского кризиса», и подтолкнули Саудовскую Аравию к развороту на установление полноформатных отношений с Советским Союзом.

22 августа 1990 г. Москву посетил специальный представитель Саудовской Аравии принц Бандар ибн Султан (1949 г. р.). Цель миссии – информировать министра иностранных дел Э. А. Шеварднадзе о готовности короля Саудовской Аравии Фахда восстановить дипломатические отношения с Советским Союзом в полном объеме.

Всентябре 1990 г. в Москву прибыл министр иностранных дел Саудовской Аравии Са’уд ибн Файсал. В ходе этого визита Саудовская Аравия и Советский Союз пришли к соглашению (17 сентября 1990 г.) об обмене дипломатическими представителями на уровне послов (47).

Вапреле 1991 г. возобновило работу в Джидде советское консульство, а в мае 1991 г. в Эр-Рияде открылось советское посольство. 30 декабря того же года Саудовская Аравия признала Российскую Федерацию правопреемницей СССР. Тогда же, в декабре 1991 г., начало функционировать посольство Саудовской Аравии в Москве.

Вте непростые для Москвы годы, на пороге распада СССР, Саудовская Аравия и некоторые другие монархии Аравии оказали Советскому Союзу существенную помощь. «Саудовская Аравия, – как отмечал в своих воспоминаниях К. Брутенц, – предоставила СССР,

виюне 1991 г., несвязанный кредит в размере $750 млн., а Кувейт, в

302 И. П. СЕНЧЕНКО. СОВЕТСКАЯ РОССИЯ, АРАВИЯ И ПЕРСИДСКИЙ ЗАЛИВ

январе 1991 г ., – $550 млн. (без взимания процентов в первые четыре года). Еще $200 млн. выдал Оман».

Воктябре 1991 г., принимая К. Брутенца, король Саудовской Аравии заявил о «намерении изучить в благожелательном духе просьбу Москвы о дополнительном займе в размере $1 мрд.» (48).

Обратили внимание в Эр-Рияде и на изменение в подходе советского руководства к вопросу о паломничестве мусульман из СССР в Святые места ислама. Так, количество паломников из Советского Союза в 1990 и 1991 гг. превосходило суммарное число наших му- сульман-пилигримов за весь период с 1944 по 1989 годы. С 1944 по 1991 гг. Мекку посетили всего лишь около пяти тысяч мусульман из СССР. Как рассказывает о деятельности советского государства по организации хаджжа мусульман из Советского Союза В. А. Ахмадуллин, по мере укрепления власти И. В. Сталина «ужесточалась

иполитика в области отношений государства и ислама». Поток му- сульман-паломников в Мекку из СССР, указывает в своей работе «Ислам и мусульмане: культура и политика» В. В. Наумкин, год от года снижался, и в начале 1930-х годов прекратился и вовсе. На вопросы Эр-Рияда в связи с отсутствием мусульман-паломников из

СССР на хаджже 1932 г. Москва отвечала, что совершение хаджжа – это исключительно личное дело верующих, и власти СССР не имеют, дескать, к этому никакого отношения. Генральный консул

СССР в Джидде Н. Тюрякулов основной причиной прекращения приезда паломников из СССР называл, напомним, действия французов и англичан, не пропускавших, с его слов, параходы с паломниками через Босфор и Дарданеллы (49).

В1944 г. после долгого перерыва на хаджж из СССР выехало всего шесть человек (4 из Узбекистана, 1 из Таджикистана и 1 из Казахстана). На соответствующее обращение И. Бабахана, председателя Духовного управления мусульман Средней Азии и Казахстана (САДУМ), И. В. Полянский, председатель Совета по делам религиозных культов при СНК СССР (СДРК), отреагировал положительно. В письме на имя В. М. Молотова с запросом разрешить хаджж писал, что отправка даже шести паломников положительно скажется на престиже Советского Союза и на Арабском Востоке, и в мусульманском мире в целом. Во время поездки в целях совершения

ЧАСТЬ II. ДИППРЕДСТАВИТЕЛЬСТВО СОВЕТСКОЙ РОССИИ В ДЖИДДЕ 303

хаджжа паломники побывали в Мешхеде, Тегеране, Багдаде, Мекке, Медине, Каире и Джидде. «Почти на всем пути, – замечает В. Ахмадуллин, – паломники передвигались на автомобилях. Исключением стал участок Каир – Джидда. Его они преодолели на самолете, благодаря [и это очень интересно] помощи английских дипломатов» (50).

В1945 г. в хаджж из Советского Союза отправилось 17 человек.

Внем участвовали представители ЦДУМ (Уфа) – 6 чел., ДУМ Северного Кавказа (Буйнакск) – 2 чел., ДУМ Закавказья (Баку) – 2 чел. и САДУМ (Ташкент) – 7 человек.

Впериод с 1946 по 1952 гг. паломники-мусульмане из Советского Союза в Святые земли ислама не выезжали.

* * *

В1920-х-1930-х годах в фокусе внимания РСФСР, а затем и

СССР на Аравийском полуострове находились Хиджаз, вошедший впоследствии в состав Королевства Саудовская Аравия, и Йемен. Активно действовало в зоне Персидского залива в эти годы ОГПУ. Иностранным отделом ОГПУ был разработан план «глубоко эшелонированного внедрения» там своих агентов, используя возможности «Сахаротреста». Планировалось, что под прикрытием этой организации сотрудники ОГПУ будут работать в Ширазе, Бен- дер-Бушире и Ахвазе, а по мере упрочения СССР в землях Верхней

иНижней Аравии – в Джидде и Ходейде, в двух ключевых портах Аравийского побережья Красноморского бассейна. Предполагалось включать их и в составы экипажей параходов, совершавших рейсы из Одессы в порты Красного моря и Персидского залива.

Особое внимание в деятельности ОГПУ в зоне Персидского залива уделялось работе по получению доступа к корреспонденции иностранных дипломатических миссий. Доклады английских консулов, по утверждению Г. Агабекова, бывшего сотрудника ОГПУ, «ценились в Москве гораздо выше, чем собственные, так как были достовернее и добросовестнее составлены». Повышенный интерес для Иностранного отдела ОГПУ представляли донесения дипломатов по нефтяным вопросам, а также докладные записки о племенах Месопотамии и Аравии, именитых родоплеменных и семей-

304 И. П. СЕНЧЕНКО. СОВЕТСКАЯ РОССИЯ, АРАВИЯ И ПЕРСИДСКИЙ ЗАЛИВ

но-родовых кланах. Путем наведения контактов с некоторыми из них и предоставления им помощи, рассказывет Г. Агабеков, ОГПУ имело в виду использовать арабские племена в интересах Москвы

вслучае столкновения СССР с Англией. Главная задача ОГПУ, по его словам, состояла в том, чтобы попытаться завербовать вождей влиятельных племен в южных провинциях Ирака и на юге Йемена, оказать им помощь оружием и деньгами, и в случае войны с Англией задействовать в целях «дезорганизации военного тыла Великобритании». Речь шла о создании ими «разного рода трудностей», и прежде всего в работе нефтяных промыслов «Англо-персидской нефтяной компании». Вызывать такие «трудности» предполагалось

втом числе путем проведения диверсионных акций на подъездных путях к нефтяным промыслам, а также посредством затруднения деятельности портов с нефтеотгрузочными терминалами, находившихся тогда под контролем Англии.

Высказывалась мысль о нобходимости предотвращения возможности использования Лондоном «контролируемого им Бахрейна» в военно-политических целях Великобритании. В донесениях совпосла из Тегерана отмечалось, что Бахрейн в случае столкновения Англии с Советским Союзом, судя по всему, должен был играть роль главной военной базы англичан в бассейне Персидского залива. Наличие же на нем взлетно-посадочных полос и складов для авиационного топлива, чем активно занималась Англия, докладывал он, еще больше усилиливало роль и место Бахрейна в региональной военной структуре Великобритании, существенно пополняло региональный арсенал ее военных возможностей. Со слов Г. Агабекова, сотрудники ОГПУ, действовавшие в Бендер-Бушире, занимались там обустройством пункта для нелегальной переброски агентов и контрабандного провоза оружия из Персии в Индию, Ирак и прибрежные шейхства Аравии (51).

Серьезный удар по деятельности отечественной дипломатии на «аравийском фланге» ее восточной политики был нанесен в годы правления В. И. Сталина. В ходе «сталинской чистки» репрессиям подверглись две с половиной тысячи сотрудников Народного комиссариата иностранных дел. Среди них – семь заместителей наркома, пятьдесят полпредов (послов), большая часть штата

ЧАСТЬ II. ДИППРЕДСТАВИТЕЛЬСТВО СОВЕТСКОЙ РОССИИ В ДЖИДДЕ 305

практически всех оперативных отделов и управлений. Из профессионально подготовленных дипломатов, сообщал опубликовавший эти сведения «Дипломатический ежегодник» за 1989 г., «остались единицы» (52). Безжалостное истребление профессионалов обернулось ростом некомпетентности. Воинствующий дилетантизм явился первопричиной таких крупных просчетов во внешней политике Москвы на Арабском Востоке, как закрытие полпредства СССР в Джидде (1938). Одним росчерком «партийного пера» отечественную дипломатию надолго удалили из Саудовской Аравии (11 сентября 1938 г. сотрудники советской дипломатической миссии покинули Джидду). Вернулись туда российские дипломаты только в 1991 году. На исправление ошибки потребовалось более полувека. Попытки, предпринимавшиеся Москвой в данном направлении в 1950–1960-е годы, положительных результатов не дали. Не помогли размораживанию отношений и времена «хрущевской оттепели». Раздражение Эр-Рияда идеологизированной политикой Москвы на Арабском Востоке год от года только усиливалось. Известные политические настроения Эр-Рияда в отношении Москвы, помноженные на отрицательную реакцию Саудовской Аравии на ввод советских войск в Афганистан, напрочь, можно сказать, блокировали возможность нормализации двусторонних отношений на долгую перспективу.

Двумя «дипломатическими проблесками» на аравийском небосклоне ближневосточной политики СССР в период до середины 1980-х годов можно назвать установление дипломатических отношений с Кувейтом (11 марта 1963 г.) и с ОАЭ (8 декабря 1971 г.; открылась дипломатическая миссия СССР в ОАЭ, заметим, только в 1986 г.). Арабы Аравии, за исключением Кувейта, на сближение с СССР (после ухода из бассейна Персидского залива Англии) не пошли. Причин тому несколько. Среди политических – это в первую очередь поддержка Советским Союзом антиправительственных выступлений в Дофаре (Оман); среди экономических – неспособность СССР удовлетворить их потребности в современной технике и технологиях в областях нефтедобычи и нефтепереработки. Немалое значение в этом деле имело и отсутствие у Советского Союза потребностей в нефти и нефтепродуктах.

306И. П. СЕНЧЕНКО. СОВЕТСКАЯ РОССИЯ, АРАВИЯ И ПЕРСИДСКИЙ ЗАЛИВ

Вдальнейшем на авторитете СССР в Саудовской Аравии и в других монархических странах Аравии, равно как и на их настроениях в отношении Москвы негативно сказались:

–позитивная реакция СССР на революцию в Иране, обозначившую, как известно, территориальные претензии Тегерана в отношении ряда стран Аравии, а также неприемлемую для Эр-Рияда жесткую установку Ирана на лидерство в зоне Персидского залива;

–развязывание Ираком, состоявшим в тесных отношениях с Советским Союзом, войны с Ираном, не поставив об этом в известность Москву. В то время Советский Союз выступал союзником Багдада, оказывал ему военно-техническую помощь, поддерживал в международных делах. Восьмилетняя ирано-иракская война серьезно дестабилизировала обстановку в бассейне Персидского залива, пошатнула нефтяной экспорт, негативно сказалась на судоходстве в данном районе мира;

–приветствие Генерального секретаря ЦК КПСС Л. И. Брежнева участникам Международной конференции в поддержку на- ционально-освободительных движений в арабских странах Залива. На учете в Международном отделе ЦК КПСС числились тогда абсолютно несостоятельные в политическом отношении национальные партии, назвать которых иначе как политическими импотентами и нельзя было, но Москве очень уж хотелось видеть в них новую «пробуждающуюся силу Аравии».

По мере деидеологизации внешней политики СССР начали происходить изменения и в настроениях монархических стран Аравии в отношении Советского Союза. Они еще больше усилились в свете позитивной реакции СССР на просьбу Кувейта (1987) о временном «перефлагировании», то есть постановке под советский флаг, трех кувейтских танкеров. Делалось это в целях обеспечения в условиях «танкерной войны» в зоне Персидского залива бесперебойных поставок кувейтской нефти на мировой рынок. В 1987 г., когда Кувейт обращался с такой просьбой к СССР, нападениям в водах Персидского залива и Ормузского пролива – в основном со стороны иранских ВМС – подверглись 124 судна, а в период 1984– 1987 гг. – 353 судна. Соглашение с СССР на этот счет Кувейт подписал 1 апреля 1987 г., а с США – 2 апреля того же года. Следует отме-

ЧАСТЬ II. ДИППРЕДСТАВИТЕЛЬСТВО СОВЕТСКОЙ РОССИИ В ДЖИДДЕ 307

тить, что переговоры Кувейта с США по данному вопросу начались раньше, чем с СССР (в сентябре и ноябре 1986 г. соответственно). Тринадцатого января Кувейт информировал Вашингтон о наличии у него обещаний Москвы насчет организации военного прикрытия танкеров. 29 января 1987 г. США позитивно отреагировали на намерения Кувейта по перефлагированию кувейтских судов, а 6 февраля подтвердили готовность к обеспечению сопровождения этих судов кораблями ВМС США (53).

Выстраивая схему «советско-американского прикрытия» своему танкерному флоту, Кувейт решал тем самым сразу несколько актуальных для него внешнеполитических задач, а именно:

–давал понять Ирану, что хотя и избегает пока обращаться к сверхдержавам за прямой военной поддержкой в целях обеспечения национальной безопасности, но в дальнейшем таких шагов не исключает, и что таковые напрямую будут зависеть от состояния обстановки, складывающейся в зоне Залива;

–подталкивал СССР и США к расширению формата усилий по прекращению ирано-иракской войны и стабилизации обстановки в этом районе мира;

–демонстрировал соседнему Багдаду, что, как и Ирак, он придерживается курса на поддержание баланса в военных связях с Советским Союзом и Соединенными Штатами, что нисколько не противоречит линии поведения Багдада.

Иран на действия СССР и США реагировал жестко. 15 апреля 1987 г. Тегеран уведомил Москву, что, по мнению Ирана, согласие Советского Союза на перефлагирование кувейтских судов может создать в районе Залива «очень опасную ситуацию», превратить его во «второй Афганистан». Поездка в Кувейт заместителя министра иностранных дел СССР Владимира Федоровича Петровского (19– 21 апреля 1987 г.) показала, что Москва взятые на себя обязательства в отношении Кувейта выполнять намерена твердо.

Операция по эскортированию перефлагированных кувейтских танкеров кораблями ВМС СССР началась в мае 1987 года. С их помощью была обеспечена, к слову, и проводка в Кувейт 26 пароходов

своеным грузом для Ирака. После подрыва на мине судна «Маршал Чуйков» корабли ВМС СССР стали обеспечивать безопасность

308 И. П. СЕНЧЕНКО. СОВЕТСКАЯ РОССИЯ, АРАВИЯ И ПЕРСИДСКИЙ ЗАЛИВ

прохождения через Ормузский пролив, а также некоторые районы Персидского залива, всех, без исключения, советских судов.

В июне 1987 г. «танкерная война» или «война нервов», как ее еще называли, достигла апогея. Тегеран заявил, что иранские ВМС станут предпринимать «акции возмездия» в отношении не только советских и американских кораблей, но и морских судов тех прибрежных стран Аравии, где Советскому Союзу и США будут предоставлены порты для базирования их эскадр.

Как бы то ни было, но действия СССР по обеспечению свободы морского судоходства в зоне Персидского залива дали положительные результаты. Такая позиция СССР еще больше укрепила монархии Аравийского полуострова во мнении о правильности взятой ими линии на «выправление отношений» с Москвой. Позиция же, занятая Советским Союзом в связи с вооруженным вторжением Ирака в Кувейт показала, что время для нормализации отношений с СССР настало.

Кульминацией этого длительного и сложного процесса явилось восстановление в полном объеме дипломатических отношений между Советским Союзом и Саудовской Аравией (сентябрь 1990 г.). Первым послом СССР в Эр-Рияде был назначен Геннадий Павлович Тарасов (1947 г. р.).

* * *

Историко-этнографические заметки о стране

Первое русское консульство в Джидде, «первый дипломатический пост Российской империи в Аравии», открылся в 1891 г. и действовал по 1914 год. Главная его задача состояла в защите интересов многотысячных мусульман-паломников из России, которые через Джидду направлялись к Святым местам ислама в Мекке и Медине. Обосновывая необходимость открытия консульства в Джидде, начальник Азиатского департамента МИД России Иван Алексеевич Зиновьев (1835–1917) в служебной записке на имя министра иностранных дел от 10 августа 1980 г. делал акцент именно на паломническом аспекте. «… Агент наш в Джидде, – подчеркивал И. Зиновьев, – служил бы, прежде всего, интересам паломни-

ЧАСТЬ II. ДИППРЕДСТАВИТЕЛЬСТВО СОВЕТСКОЙ РОССИИ В ДЖИДДЕ 309

ков-мусульман из России». Этого «требует достоинство России» как державы, насчитывающей «немалое число подданных мусульман». Учреждение консульского поста в Джидде «представляет и немалый политический интерес», отмечал И. А. Зиновьев. Дает возможность для получения оттуда информации о состянии дел в исламском мире в целом. «В Мекку, эту колыбель мусульманства, – указывал он, – ежегодно стекаются сотни тысяч паломников со всех концов света. Священный город сохраняет, таким образом, постоянную живую связь со всем мусульманским миром. Следить за настроениями этого мира опытному агенту оттуда будет не трудно, в особенности, если на новую должность представится возможность назначить мусульманина. … С агентом в Джидде появится также возможность доставлять Министерству сведения об Аравийском полуострове и населяющих его арабских племенах, среди которых, как видно из донесений консула в Багдаде, стало в последнее время проявляться стремление к самостоятельности; и стремлением этим, по-видимому, не прочь воспользоваться англичане для легчайшего достижения своих целей» (54).

Джидда, «будучи центром кабатажной торговли в Красном море», находилась, как писал А. Зиновьев, в «постоянных торговых связях со всем его побережьем». И поэтому могла бы предоставить дипломатическому агенту России хорошую возможность и для того, чтобы «получать нужные сведения о положении дел во всех прилегающих к морю этому странах». Позволила бы оперативно информировать Министерство о «деятельности на берегах Красного моря европейских держав» (55).

Предложение МИД России об учреждении консульства в Джидде, изложенное в докладной записке министра иностранных дел Николая Карловича Гирса (1820–1895), было одобрено Императором Всероссийским Александром III Александровичем (1845– 1894) 15 августа 1890 г., а Порта, властвовавшая тогда в тех землях, поставлена в изветность о таких намерениях Санкт-Петербурга в сентябре 1890 г. (56).

Из архивных документов явствует, что полностью реализовать все те цели и задачи, что ставила перед собой Российская империя в рамках ее «новой политики» в зоне Персидского залива, «полити-