Sovetskaya_Rossia_Aravia_i_Persidskiy_zaliv

360 И. П. СЕНЧЕНКО. СОВЕТСКАЯ РОССИЯ, АРАВИЯ И ПЕРСИДСКИЙ ЗАЛИВ

ту стерлингов колебался от 10 до 10,5 фунтов (24). Чеканили его, что интересно, как и прежде в Вене, и через Триест доставляли в Йемен.

В1926 г. имам Йахйа начал, было, выпускать «собственную серебряную монету, ‘амади, равную по стоимости талеру. Однако широкого распространения она не получила». Изготавливали на Монетном дворе имама в г. Сана’а’ и мелкую медную «разменную монету» (25).

При К. Хакимове (в период с 1929 по 1932 гг.) торговый оборот между Йеменским Королевством и СССР увеличился с 0,64 млн. до 1,35 млн. рублей. Заметно активизировалась деятельность «Совторгфлота». На что английская газета «Таймс» (номер от 22.05.1929) тут же, как водится, отреагировала тем, что, ничтоже сумняшеся, назвала «Совторгфлот» «морским отделом III–го Интернационала» (26).

«В настоящее время, – докладывал К. Хакимов (выписка из его письма от 22.02.1930), – определилась номенклатура главнейших товаров, которые мы можем экспортировать в Йемен с гарантией их сбыта, это: сахар, керосин, лес, мануфактура, а также мыло, спички и цемент».

«Главная масса наших товаров, – информировал К. Хакимов, – реализуется в Ходейде; приблизительно 15% – в Сана’а’. За истекшие полтора года нами продано всего товаров на сумму 480 тыс. талеров и закуплено 157 тонн кофе на сумму 170 тыс. талеров» (27).

Вписьме председателю правления «Ближвостгосторга» от 27.02.1930 г. К. Хакимов сообщал: «Белкину удалось заинтересовать принца [Сайф ал-Ислама, губернатора Ходейды и наместника имама в Тихаме] в торговле нашими товарами… Он торгует нашей мукой, лесом, перепродавая их … и зарабатывая желательный для себя процент. При этом мы имеем льготы, а значит – и экономию при выгрузках товаров, упрощение наших отношений с таможней

ипортовыми рабочими» (28).

В1929/30 г. в Йеменское Королевство через Ходейду завезли, повторимся, 60% всего импортированного страной мыла, 35% сахара, 40% муки, свыше 50% крахмала и других товаров (29). В 1930– 1931 гг. доля сахара из СССР в суммарном его импорте Йеменским Королевством достигла 50%.

В1931 г. в Ходейде прошла Международная торговая выставка,

вкоторой, наряду с другими странами, принял участие и Советский Союз.

В1932 г. товарооборот между Советским Союзом и Йеменским Королевством увеличился с 5,2 тыс. т. до свыше 22,1 тыс. тонн, а объем двусторонней торговли составил 2,4 млн. руб (30).

30 мая 1932 г. в Ходейде (уже после отъезда из страны К. Хакимова в связи с его повторным назначением главой нашей дипмиссии в Джидде) прошло совещание, посвященное вопросам торговли

СССР со странами бассейна Красного моря. На нем присутствовали: уполномоченный НКВТ по Красноморскому бассейну А. А. Юрьев, советский дипломатический и торговый представитель в Йемене Аркадий Борисович Дубсон (1895-1938), уполномоченный НКВТ

вЙемене Н. А. Сипкин и экономист, уполномоченный НКВТ Г. Г. Крейтиер. Из протокола совещания явствует, что на нем обсуждались «организационные вопросы красноморской торговли», с акцентом на выстраивании «системы торговых точек в Красноморье».

По мнению НКВТ, иметь такие «точки» следовало в Эритрее, Ходейде, Сана’а’, Джибути и Джидде. В Эритрее – «уполномоченного НКВТ на весь Красноморский бассейн», а также «торгового агента НКВТ», сферой деятельности которого являлась бы «торговля в самой Эритрее». В Йеменском Королевстве – «торгового агента

вХодейде» (данный портовый город рассматривали в Москве как «центр советской торговли» в этой стране). Ему НКВТ собирался поручить и «представительство “Союзнефтеэкспорта”». В г. Сана’а’ НКВТ планировал держать, на постоянной основе, сотрудника нашего ходейдинского торгового агентства – для ведения работы в столице. В Джибути – «торгового агента», уполномоченного «Союзнефтеэкспорта», со сферой торговой деятельности на территории всей Абиссинии. Что касается Джидды, то НКВТ совместно с НКИД настояли на включении работника НКВТ в шат тамошнего советского полпредства (31).

Из сказанного выше видно, что особый акцент в торговле со странами Красноморского бассейна НКВТ делал на нефтепродуктах. По своему качеству советские нефтепродукты, отмечает в статье посвященной анализу внешнеторговых связей СССР со странами

362 И. П. СЕНЧЕНКО. СОВЕТСКАЯ РОССИЯ, АРАВИЯ И ПЕРСИДСКИЙ ЗАЛИВ

Аравийского полуострова А. М. Родригес, превосходили продукцию западных нефтяных фирм, доминировавших тогда на рынках Арабского Востока ( «Стандарт Ойл Компани», «Шелл», «Фиуме»). Качество советских нефтепродуктов и стабильные цены на них способствовали тому, что в 1929/30 г. советский «Нефтесиндикат» реализовал все завезенные в Йеменское Королевство 65 тыс. ящиков керосина в то время как «Шелл» смог продать только 50 тыс. ящиков с этим продуктом из доставленных 65 тысяч. Две других западных фирмы вообще потеряли йеменский рынок (32).

Что касается порта Ходейда, «центра советской торговли» в Йеменском Королевстве, как он фигурирует в документах НКВТ, то, по данным, представленным в работе Е. Вейта «Аравия», ежегодно порт этот в рассматриваемый нами период времени посещало «до 200 пароходов иностранных компаний». В городе ходили австрийские талеры Марии Терезии, английские золотые фунты, турецкие золотые лиры и «собственная монета ‘амади, выпущенная в 1926 г.». Население города насчитывало 8 тыс. чел. (королевства в целом – 2 млн. чел.). Взимался налог с имущества и ценностей, «включая женские украшения», в размере 2,5% с их рыночной стоимости. Все жители, достигавшие 15-летнего возраста, платили в казну (в пересчете на советские деньги) около 2 рублей подушной подати, а «евреи – 3 руб. с человека» (33).

О йеменском правителе Йахйе известно следующее. После распада Османской империи (1918) северная часть Йемена была провозглашена королевством. Эмир Йахйа перенес свою резиденцию из Шахары в Сана’а’, принял титул короля и стал именоваться имамом (главой местных мусульман), командующим войсками (фейтфалой) и королем Йеменского Мутаваккилийского Королевства (просуществовало с ноября 1918 г. по 1962 г.).

В 1918 г. имам Йахйа (правил 1918–1948 гг.) распростер свою власть на все горные районы Северного Йемена. Идрисиды, эмиры области Асир, союзники англичан, удерживали за собой Тихаму. На границе Йеменского Королевства с Аденским протекторатом происходили, то и дело, столкновения с английскими властями (1918– 1926). В конце 1920 – начале 1921 гг. англичане, оставляя Ходейду (захватили ее в декабре 1918 г.), передали город и прилегающую к

нему часть Тихамы в управление эмира Асира. В 1925 г. имам Йахйа разгромил войска Идрисидов. Занял Ходейду (27.03.1925) и подчинил своей власти Тихаму. В следующем году, как уже упоминалось в этой книге, подписал Договор о дружбе и сотрудничестве с Италией (02.09.1926), а в 1928 г. заключил Договор о дружбе и торговле с

СССР (01.11.1928).

Исследователи Аравии называют имама Йахйю, основателя Йеменского Мутаваккилийского Королевства, самым ярким правителем этих земель XX столетия. Власть в основанном им королевстве, подчеркивалось в уложении имама Йахйи, могла принадлежать только тому «мужчине в зрелом возрасте», кто являлся «мудрейшим в делах веры и храбрейшим на поле брани». Тому, кто «был здоров душой и телом», и имел «законное происхождение». Иными словами, – человеку, наделенному способностями управлять государством и защищать его. Мужу справедливому, великодушному и благочестивому, щедрому и милостевому, смелому и отважному, способному блюсти власть и закон силой слова и меча своего (34).

В целях «удержания тишины и порядка» в своем королевстве имам Йахйа использовал инструмент заложников. В 1929 г. , как докладывали советские дипломаты, в заложниках у себя имам удерживал до четырех тысяч человек из знатных семейно-родовых кланов, стоявших во главе крупных племен и межплеменных союзов (35).

Летом 1929 г., практически сразу после приезда в страну К. Хакимова, советская киноорганизация «Межрабпом-фильм» направила из Москвы в Йеменское Королевство делегацию кинодокументалистов в составе В. А. Шнейдерова и И. М. Толмача. Прибыли они в Ходейду на пароходе «Декабрист». Цель их поездки состояла в том, чтобы снять фильм о «героической борьбе независимого, свободного арабского государства с международным империализмом».

Аравия встретила москвичей страшной жарой. Воздух в Ходейде, где встал на якорь советский корабль, раскален был настолько, что поры на коже выделяли жидкость, которую, как рассказывает в своих очерках об этой стране В. Шнейдеров, «и потом назвать было трудно».

364 И. П. СЕНЧЕНКО. СОВЕТСКАЯ РОССИЯ, АРАВИЯ И ПЕРСИДСКИЙ ЗАЛИВ

Если Сана’а’, замечает В. Шнейдеров, считалась центром ремесел, то Ходейда – «главным морским портом страны». По вечерам по узким улочкам Ходейды, повествует он, сновали, как тени, вооруженные кинжалами и винтовками люди в живописных одеждах и чалмах. Присматривал за городом и всей областью Тихама, «трезво и умно», 28-летний принц Сайф ал-Ислам. Был он отменным управленцем, «неплохим купцом» и «крепким проводником» политики своего отца. Жестко расправлялся со всеми его противниками.

Таможня в Ходейде, в описании В. Шнейдерова, представляла собой «просторный сарай, крытый пальмовыми циновками». У одной из его стен располагался помост, а на нем – низенький стол. На расстеленном рядом с ним ковре сидели, поджав ноги, несколько таможенников и писарей. Перед ними стояла «толпа полуголых людей». Несколько человек, «рьяно работая топориками», вскрывали подносимые к помосту ящики с грузами. За всем присходившем вокруг внимательно наблюдал раис (начальник).

Беспрепятственно, по выражению В. Шнейдерова, «прошли таможню» имевшиеся при них папиросы, конфеты, бутылки с «Нарзаном», пачки с печеньем, граммофон, кинематографические инструменты и личные вещи. Некоторую задержку с досмотром вызвали коробки с кинопленкой. Похоже, видели таковые в Ходейде впервые. Намеревались, было, вскрыть. Опять-таки,- топориками. Таможенников, по словам В. Шнейдерова, не без труда, но удалось все же убедить, что делать этого нельзя; и их пропустили. Казалось, что таможенные формальности пройдены и все впечатления, связанные с ходейдинской таможней, получены. Как вдруг, откуда ни возьмись, расталкивая толпу, предстал перед ними какой-то странный человек – с «повязкой на бедрах» и «глазами навыкат». Протянул руку, чтобы поздороваться, и неожиданно произнес по-рус- ски: «Катись колбаской!». Позже кинодокументалисы узнали, что человек этот хорошо всем в порту известен. Подрабатывал он там грузчиком, и когда в порт заходили суда, то непременно приставал к членам их экипажей с просьбой «осчастливить его монеткой». Матросы с советских судов, отмахиваясь от попрошайки, говорили: «Катись колбаской!». Слова эти он запомнил. И, решив, что так в

России люди приветствут друг друга, стал привечать ими попадавшихся ему на глаза в порту русских (36).

К ввозу в Йемен, вспоминал В. Шнейдеров, разрешали все товары, за исключением спиртных напитков. Тогда один пройдохаитальянец, пожаловав из Эфиопии и представившись «медиком», стал регулярно доставлять оттуда в Ходейду спиртное «под видом медикаментов от малярии». «Заболевших» этой болезнью нашлось немало. Являясь на «прием» к «врачу», «больные» выстраивались в длинную очередь у дверей его дома. Прошло какое-то время. Власти все же разузнали об этом. «Медикаменты» у «доктора» изъяли, а его самого из страны выпроводили (37).

Резиденция принца, где проходила аудиенция с кинематографистами, располагалась на набережной города. Охраняли ее «полуголые черные рабы, суданцы и абиссинцы», увешанные оружием

ипатронташами с головы до ног. В большой светлой комнате на четвертом этаже резиденции, «с окнами в резных деревянных решетках и раскачивавшимися опахалами на потолке», кроме самого принца, находились еще человек десять, в том числе кади (судья)

иглавный мулла Ходейды. При приближении гостей принц встал, сделал несколько шагов навстречу и поприветствовал их, «здороваясь по-европейски». Обычно, как обмолвился потом в разговоре с В. Шнейдеровым церемонийместер, чужеземцев принц принимал сидя. Угощали гостей кофе и прохладительным напитком – охлажденным гранатовым соком. В подарок принцу, еще до посещения его резиденции, кинематографисты послали «роскошный письменный прибор из серого уральского камня (изделие треста «Самоцвет»)» и два ящика «Нарзана». Во время аудиенции передали ему проекционный киноаппарат с набором фильмов.

По просьбе принца, тут же, не откладывая, устроили кинопросмотр. «Бурю восторгов», особенно у женщин, «сидевших за ширмой», отделявшей их от мужчин, вызвала лента, снятая в 1928 г. в ходе экспедиции на Памир, – с кадрами о бурных горных реках, «снегопадах и ледяных гротах»; а также документальный фильм о Москве и параде войск на Красной площади.

Вштате персонала резиденции принца в Ходейде, пишет Шнейдеров, состоял шут. Он не только развлекал гостей принца, но и

366 И. П. СЕНЧЕНКО. СОВЕТСКАЯ РОССИЯ, АРАВИЯ И ПЕРСИДСКИЙ ЗАЛИВ

обслуживал их во время застолий. Раскладывал пищу по тарелкам … руками, предварительно сполоснув, правда, в тазе с розовой водой. Так вот, однажды прислуга решила подшутить над ним самим. И, получив на то соизволение принца, «справила шуту свадьбу». Ничего не подозревая, шут, давно хотевший взять в жены одну девушку, договорился обо всем с ее отцом. Заплатил, как положено, калым. Когда же после свадебного пиршества шут с невестой, закрытой чадрой, удалились в отведенные им покои и, томимый страстью, он снял паранджу с лица «молодой жены», то увидел чернокожего раба. И тогда только понял, что и сватовство, и свадьба с участием муллы, и богатый свадебный ужин – всего лишь розыгрыш. Шут после всего этого впал в такую меланхолию, так, бедняга, затосковал и исхудал, что принцу пришлось женить его по-настоящему (38).

По городу москопы, как жители Ходейды называли москви- чей-кинематографистов, передвигались на предоставленном в их распоряжение стареньком «Рено» принца. По запруженным людьми улочкам города машина ехала медленно, «неистово гудя под лай собак и визг мальчишек».

Городской базар с узкими проходами, прикрытыми сверху – для защиты от солнца – плетеными навесами, работал «чуть ли не круглые сутки», и охранялся «специальной стражей». Имелся там и магазин «Востгосторга» с товарами, поступавшими в Йемен из Советской России. Лавки, ларьки и палатки на рынке были «разбиты по товарному признаку». На главной улице рынка хозяйничали му- сульмане-индусы, приторговывавшие мануфактурой. В массе своей они являлись агентами индийских фирм, экспортные филиалы которых находились в Адене. Неподалеку располагались меняльные конторы. Большинство менял-ростовщиков составляли тоже индусы. Жили индусы-торговцы обособленно; выписывали английские и индийские газеты; содержали – для встреч и бесед – свой, открытый только для них, клуб, прозванный в народе «индийским домом» (маджлис хинди).

Посещая ряды, торговавшие керосином, В. Шнейдеров обратил внимание на то, что там нарсхват шел советский керосин. Тара от него, «жестяной бидон с серпом и молотом», попадалась ему на глаза буквально повсюду. Завозили советский керосин в бидонах,

упакованных в деревянные ящики. Так вот, ящики эти йеменцы использовали в качестве строительного материала: разобрав их, крыли ими крыши в домах горожан.

Продовольственные ряды выделялись свисавшими на крюках, у входов в лавки, тушами баранов, и сложенными у стен, «штабелями», мешками с импортным сахаром и мукой. Сахар, поступавший из Советского Союза, слыл среди горожан лучшим.

Богатства прилавков рыбного ряда, местоположение которого можно было определить совершенно точно по шедшему оттуда «особо сильному зловонию», не поддавались описанию. Именно там чаще всего и мелькали в толпе «пейсы йахудов», то есть местных евреев, проживавших в Ходейде в отдельном квартале (всего же их в Йеменском Королевстве насчитывалось в то время, свидетельствует В. Шнейдеров, 40 тыс. человек).

В «ремесловых рядах» кожевенники шили сандалии, патронташи и пояса для кинжалов. Базар заканчивался воротами, выходившими на площадь, усыпанную кофейнями. Всегда наполненные народом, они считались лучшим местом для отдыха и деловых встреч. Там, за чашечкой кишра, потягивая наргиле, часами просиживали

игорожане, и заезжие гости. Время от времени заглядывали туда музыканты. Устраивал представления старик-заклинатель змей, «местная знаменитость». «Стайками», то и дело, проносились мимо «нагие ребятишки». На шее каждого из них имелся кожаный ремешок с голубой бусинкой – талисманом от сглаза.

За городской чертой располагались кузницы, где «остатки рельс» строившейся когда-то французами железной дороги, но так

инедостроенной, как рассказывает В. Шнейдеров,- пускались мастерами на изготовление гвоздей, кинжалов и ножей.

На берегу моря стояли сооружаемые и ремонтируемые парусники – самбуки. Здесь же дымились печи, в которых «выломленные в море коралловые рифы превращали в известь».

Пресной воды в городе не хватало. Ее доставляли из колодцев, что «километрах в трех от Ходейды». Стоила она недешиво и потому использовали ее экономно. Проживавшие в Ходейде европейцы, в том числе и сотрудники «Востгосторга», брали питьевую воду на заходивших в порт пароходах.

368 И. П. СЕНЧЕНКО. СОВЕТСКАЯ РОССИЯ, АРАВИЯ И ПЕРСИДСКИЙ ЗАЛИВ

Нравы в городе царили строгие. Женщин, пойманных на занятии проституцией, и мужчин, уличенных в употреблении алкоголя, нещадно пороли, притом публично, на самой людной площади города – базарной.

Погода в Ходейде круглый год стояла жаркая. Не приносили облегчения и ночи. Они «насылали на жителей города», отдыхавших на крышах домов, «мириады комаров и стаи летучих мышей».

Зажиточное население Ходейды, представленное купцами, чиновниками и офицерами, жительствовало в «квартале знати», у моря, в глинобитных домах в три и четыре этажа, «окруженных со всех сторон, как крепости, мощными стенами».

В окрестностях города, в соломенных хижинах, ютилась беднота: рыбаки и портовые грузчики (хаммалы). Последние из них, хаммалы, являлись потомками рабов-африканцев, суданцев и абиссинцев, завезенных в Аравию работорговцами. Смешавшись с арабами, они образовали «особую расу метисов», из которой и набирали хаммалов. Почти голые, «прикрытые только куском ткани, обернутым вокруг бедер», в белых вязаных шапочках, они «вереницами передвигались» по порту, «перетаскивая на себе огромные тюки». Получали за 12 часов работы, в удачный, заметим, день, 60–70 копеек в пересчете на наши деньги, что «едва позволяло им сводить концы с концами». За каждую ходку с грузом – от пристани до склада – хозяйские приказчики, «с мешками медных денег» у ног, прятавшиеся от солнца под навесами, выплачивали проходившему мимо них хаммалу (с грузом на спине) по 2–3 копейки. Тот из них, у кого руки были заняты, «брал монету в рот, закладывая ее за щеку языком». Хаммалы представляли собой одну из низших каст среди местных жителей; и поэтому носить оружие им запрещалось.

Помимо артели хаммалов, имелись также артели плотников, водовозов, лодочников, дубильщиков, рыбаков, работниц и работников кофейных факторий, то есть сортировщиц кофейных зерен и тех, кто очищал эти зерна от шелухи. Во главе каждого цеха стоял выборный старшина. Цехом сортировщиц управляла «отвратительная», по выражению В. Шнейдерова, негритянка – «развратница, наркоманка и сводница».

Промышленности, как таковой, в Ходейде в 1929 г. не существовало, как, впрочем, и машинного производства. Кустарным способом мастерицы ткали в своих жилищах цветные паласы, а «женщины-кофейницы», как их называет наш кинематографист, вручную сортировали зерна кофе. На окраине Ходейды изредка «попыхивала маленькая мельница», приводимая в действие керосиновым моторчиком. Автомобилей в городе насчитывалось только три. Два из них, «ломаных-переломаных», принадлежали принцу, а третий – торговцам-итальянцам. По особо торжественным случаям автомобили принца приводили в порядок; но по прошествии какого-то времени они опять выходили из строя.

Побывали кинематографисты и на «кофейных факториях» Ходейды. Самые крупные из них, по рассказам В. Шнейдерова, принадлежали тогда фирме «Братья Ливрато», экспортировавшей йеменский кофе во все страны миры, а также шейху ‘Умару, родственнику правителя Йеменского Королевства, «владельцу нескольких лучших домов в Ходейде». Двор этой крупнейшей кофейной фактории представлял собой некое плато с «горами из кофейных зерен». Кофе привозили туда прямо из мест его сбора, в зеленой кожуре. Зерна от нее очищали с помощью огромных каменных жерновов. Профессия «чистильщиков кофейных зерен» считалась высокооплачиваемой; зарабатывали они – в пересчете на русские деньги – до 80 копеек в день.

Очищенными от кожуры кофейными зернами, сваленными в кучи, занимались сортировщицы. Работу эту выполняли жены и дочери хаммалов, то есть портвых грузчиков, а также рыбаков и лодочников. Руки и ноги некоторых из них украшали дешевые серебряные браслеты, носы – серебряные кольца, а шеи копошившихся рядом с ними голых детишек – простенькие амулеты. Бритые головы ребятишек венчали «курчавые чубы», считавшиеся у йеменцев лучшим оберегом от сглаза.

Заработок сортировщиц кофейных зерен за полный рабочий день, «от восхода до заката», составлял 10–15 копеек. Сортировали зерна кофе вручную, с помощью плетеных подносов-решет. Отсортированные зерна кофе собирали в корзины, и относили в специально обустроенные для ссыпки и хранения места. Там кофейные