Sovetskaya_Rossia_Aravia_i_Persidskiy_zaliv

160 И. П. СЕНЧЕНКО. СОВЕТСКАЯ РОССИЯ, АРАВИЯ И ПЕРСИДСКИЙ ЗАЛИВ

отправила в Ферганскую долину 11 эшелонов с войсками и артиллерией. Во время наступления красных отрядов на Коканд местное отделение большевиков организовало там восстание. Участвовал в нем и Назир Тюрякулов. Кокандская автономия пала.

После установления советской власти в Коканде он занимал пост секретаря уездного исполкома, состоял там комиссаром просвещения и заведующим отделом народного образования. Тогда же близко познакомился с Ефимом Андреевичем Бабушкиным (будущим консулом СССР в Персии), возглавлявшим Кокандский Совдеп. В октябре 1918 г. вступил в партию болшевиков. Принимал участие в организации издательства «Новая газета» («Халк газетаси»). Проявил себя талантливым журналистом и публицистом. В дальнейшем, находясь уже в Ташкенте, занимался выпуском первого номера журнала «Инкилоб» («Революция»), органа ЦК Компартии Туркестана.

С началом Гражданской войны и зарождением повстанческого движения в Туркестане служил в Красной армии – начальником политуправления Конной армии Туркестана. Здесь, еще один раз, как до этого в Оренбурге, судьба свела его с К. Хакимовым. Будучи избранным в состав Облревкома, вплотную занимался вопросами борьбы с басмачеством в Ферганской долине – объезжал кишлаки и вел разъяснительную работу среди местного населения; пытался вступить в переговоры с лидерами повстанцев. Валериан Куйбышев отзывался о нем, как о человеке хорошо образованном и смышленом, умевшим находить пути к сердцам местных жителей, этаким «выдающимся самородком».

Работая в Ташкенте, являлся наркомом просвещения (1920– 1921) и ответственным секретарем (с июня 1921 г.) ЦК КП (б) Туркестана, а год спустя, после очередного съезда Советов, в возрасте 28 лет, стал руководителем Туркестанской Советской Республики – был избран председателем Центрального Исполнительного Комитета Туркестана. Занимал этот пост до октября 1922 г.; проявил себя деятельным руководителем и умелым администратором. Принимал активное участие в восстановлении сельского хозяйства в крае, в создании текстильной и маслобойной промышленности. Уделял большое внимание просветительской деятельности. Доста-

ЧАСТЬ II. ДИППРЕДСТАВИТЕЛЬСТВО СОВЕТСКОЙ РОССИИ В ДЖИДДЕ 161

точно сказать, что при его непосредственном участии начали издаваться новые газеты: «Хакикат» («Правда»), «Вестник просвещения

икоммунистической культуры», «Билим очагы» («Очаг знания»), «Туркмен ели» («Туркменский народ») и другие. Проявил себя и как филолог (в 1922 г. в Ташкенте под его редакцией вышел в свет «Социально-политический словарь русско-узбекского языка»), и как публицист, и как поэт, и как художник.

Воктябре 1922 г. его перевели на работу в Москву – на должность председателя правления Центрального издательства народов Востока (Центроиздат) при ЦИК СССР. Параллельно с этим утвердили заместителем ректора Института народов Востока и включили в резерв Наркомата по иностанным делам (2). В НКИД не могли не обратить внимания на аналитические статьи Н. Тюрякулова, публиковавшиеся во многих научно-популярных и общественно-поли- тических изданиях.

Будучи назначенным главой советского диппредставительства в Джидде постановлением Президиума ЦИК СССР от 15 декабря 1927 г., Н. Тюрякулов отбыл с супругой к новому месту работы 26 июля 1928 г., теплоходом «Ленин» из Одессы в Стамбул

иоттуда в Неаполь. Пересел там на пароход «Франческо Криспи»

и29 сентября прибыл в Джидду. И уже 3 октября в Мекке вручил верительные грамоты принцу Файсалу, сыну короля Ибн Са’уда, его наместнику в Хиджазе, который, к слову, лично встречал его по прибытии в Джидду (3).

Вречи при вручении верительных грамот, Н. Тюрякулов заявил: «Идя по стопам своего предшественника, я буду всемерно стремиться к развитию тех дружественных отношений, которые так счастливо установились между нашими странами. … Я надеюсь пользоваться тем же доверием, каким пользовался мой предшественник» (4).

Широко образованный и прекрасно говоривший на арабском языке, новый советский дипломатический представитель, к тому же мусульманин, сразу же сделался объектом живого интереса к нему

исо стороны королевского двора, и дипломатического корпуса, и лиц из ближайшего окружения Ибн Са’уда, особенно его советника Гарри Сент-Джона Бриджера Филби (1885–1960).

162 И. П. СЕНЧЕНКО. СОВЕТСКАЯ РОССИЯ, АРАВИЯ И ПЕРСИДСКИЙ ЗАЛИВ

Королевство Ибн Са’уда, докладывал в Москву Н. Тюрякулов (в аналитической записке от февраля 1929 г.), каким он его увидел, являло собой «государство-конгломерат», объединявшее «две разнородные, с различными центрами экономического тяготения, слабо скрепленные между собой области – Геджас (Красное море) и Неджд (Персидский залив)» (5). Государство это, он характеризовал «политическим блоком племен с ваххабитским оседлым ядром», представлявшим собой «основную опору» Ибн Са’уда (6).

В инструкциях Л.Карахана (май 1929 г.) насчет неотложных задач деятельности советской дипмиссии в Хиджазе указывалось на необходимость сосредоточить все внимание на заключении договора с правительством Ибн Са’уда. «Нам не следует занимать позицию оттягивания переговоров о заключении политического и торгового договора, – писал Л. Карахан. – …Нашей задачей является завоевать то право торговли, которого мы лишены в данный момент» (7). «В переговорах необходимо исходить из того положения, – отмечал

Л.Карахан, – что между нами и Ибн Саудом уже имеются официальные дипломатические отношени, и что в Геджасе [Хиджазе] есть наше официальное представительство». Основной вопрос, который необходимо урегулировать, – это вопрос об отсутствии нашей торговли в Хиджазе. Не менее важным для Москвы, как подчеркивал

Л.Карахан, являлся также вопрос о получении согласия саудовской стороны на открытие в Хиджазе советского торгпредства (8).

Всоответствии с инструкцией Л. Карахана в письме на имя эмира Файсала, наместника короля в Хиджазе, Н. Тюрякулов обстоятельно информировал его о деятельности «Ближвостгосторга» («Государственного торгового общества для торговли со страми Ближнего Востока»). Сообщал, что ведет оно торговые операции и в Хиджазе – на основе комиссионных соглашений с некоторыми из местных купцов. Обращался к наместнику с настоятельной просьбой предоставить этому обществу право и на свободную деятельность в Хиджазе, а также на присутствие там, на постоянной основе, официального представителя общества. Необходимые для регистрации бумаги обещал подготовить в двухмесячный срок (9). Обсуждал вопрос о возобновлении торговли и с Ибн Сау’дом. Но сдвинуть это дело с мертвой точки, как ни старался, долго не мог.

ЧАСТЬ II. ДИППРЕДСТАВИТЕЛЬСТВО СОВЕТСКОЙ РОССИИ В ДЖИДДЕ 163

В отчете в НКИД Н. Тюрякулов акцентировал внимание на том, что из бесед с королем он вынес впечатление , что боязнь вызвать недовольство англичан все еще имела место быть, и весьма сказывалась на принятии им решений, касавшихся тех или иных сфер взаимоотношений с Москвой, в том числе в области торговли (10). Одним из условий рассмотрения вопроса о подписании договора о дружбе и торговле с Москвой лица из ближаешего окружения Ибн Са’уда называли, по словам Н. Тюрякулова, разрешение советскими властями совершать паломничество в Мекку мусульманам из СССР.

Благополучие Хиджаза, говорится в экономическом обозрении Аравии за 1929 г., подготовленном сотрудниками «Востгосторга», напрямую зависело от успеха хаджжа. В 1929 г. число паломников, прибывших морем, сократилось, по сравнению с 1928 г., примерно на 35% (до 75 тыс. чел.). Упали и поступления в казну от паломничества, сотавлявшие прежде 4,5-5 млн. фунтов стерлингов (11).

Заслуживающие внимания сведения о причинах приостановки советско-хиджазских торговых отношений содержатся в служебной записке К. Хакимова (от 27.02.1930), в то время уже представителя «Ближвостгосторга» в Йемене, направленной им на имя председателя правления «Ближвостгосторга». Для большинства сран Аравии они актуальны и по сей день. Причины бойкота наших товаров

вХиджазе в 1927 г., докладывал он, и введение запрета на торговлю

в1928 г. следующие. Во-первых, «нам не удалось заинтересовать в развитии нашей торговли отдельных представителей хиджазского правительства … путем их привлечения к участию в прибылях, чтобы развитие нашей торговли увеличивало бы и их доход». Таких людей в Хиджазе немного. Среди них ‘Абдалла ибн Сулайман, Фуад Хамза и ‘Абдалла Фадл.

«Торгующие в Хиджазе европейские фирмы, – отмечал он, – широко пользуются этим способом для развития своей торговли». Общество «Шарк», к примеру, возглавляемое Филби, и «Торговый дом Лазарини». «Филби получает правительственные заказы» благодаря именно участию в них названных лиц. «Торговый дом Лазарини» работает с Фуадом Хамзой, «при помощи которого улаживает конфликты», возникающие, в частности, на почве «несоответствия

164 И. П. СЕНЧЕНКО. СОВЕТСКАЯ РОССИЯ, АРАВИЯ И ПЕРСИДСКИЙ ЗАЛИВ

поставляемого им товара условиям заказа», как это произошло с пожарными машинами.

Или другой пример. «Предложения немецкого капитана Стейфана на поставку вооружения провалились, несмотря на то, что его цены были ниже швейцарских. И все потому, что комиссия правительственному заказчику, Абдалле Дамлюджи, предлагавшаяся Стейфаном, во многом уступала швейцарской».

Во-вторых, «нам не удалось завязать торговые сношения» с такими влиятельными купцами, как ‘Абдалла ‘Алиреза, ‘Абдалла Ибрагим Фадл, Банаджа и др. Первые наши «товарные экспедиции», будучи ограничены временными рамками и потому заинтересованными в «скорейшей реализации товаров, прибегали к розничной продаже непосредственно потребителям. Это раздрожало и злило оптовиков, и пробуждало в них враждебное к нашей торговле отношение».

В-третьих, «наш экспедиционный способ торговли ни в ком из солидных купцов не создавал уверенность в серьезности наших намерений насчет долгосрочной торговли в Хиджазе. … Все это умело использовалось кругами, связанными с англоиндийским рынком». Представители правительственных кругов, лично заинтересованные в развитии торговли с другими странами и фирмами, их представляющими, «действовали двояко». Либо открыто «возглавляли …антисоветскую клику», ратовавшую за прекращение торговли с Россией (примером тому – поведение Фуада Хамзы в деле о запрете нашей торговли), либо «молча поощряли бойкотирование наших товаров» (иллюстрацией тому – поведение Дамлюджи во время бойкота 1927 г.).

Переписка Н. Тюрякулова по вопросу о «заказе у нас сахара губернатором Джидды», ‘Абдаллой ‘Алиризой, писал К. Хакимов, показывает, что «размещение заказа стопорится не без нажима Фуада Хамзы». Он оттягивает оформление «почти состоявшегося заказа в ожидании своей доли», не видя «личной заинтересованности в этой сделке».

Главными товарами нашего ввоза в Аравию, заключает К. Хакимов, «должны стать сахар, керосин, бензин, мука, спички, мыло и мануфактура. Торговля должна быть оптовой» (12).

ЧАСТЬ II. ДИППРЕДСТАВИТЕЛЬСТВО СОВЕТСКОЙ РОССИИ В ДЖИДДЕ 165

Информируя НКИД о его встречах и беседах с Фуадом Хамзой (13-14.07.1929) по вопросу о возобновлении советской торговли в крае, Н. Тюрякулов подчеркивал, что даже с учетом препятствий, чинимых нашей торговле Фуадом Хамзой, Москве не следовало «обрывать … связи» с Хиджазом. Ноборот, нужно было, как он считал, развернуть «более настойчивую работу для поднятия заинтересованности геджасского правительства в советских товарах». Правительство Ибн Са’уда, пояснял Н. Тюрякулов, переживало в то время «весьма чувствительный финансовый кризис», и привлечь его внимание к торговле с нами можно было бы «посредством предложения выгодных ему торговых сделок». Своевременным в контесте всего сказанного выше ему представлялось иметь в распоряжении советской дипмиссии «реальный товарный фонд», с востребованным в Хиджазе ассортиментом, который в нужный момент можно было бы предложить «геджасскому правительству». Обращал он внимание НКИД в своем донесении и на такой заслуживающий, по его мнению, внимания компонент внутриполитической обстановки в Хиджазе, который «мог бы обернуться позитивом для нас», как «незаконченность процесса образования… придворных группировок», как он их называет. «Физиономия новых людей, появившихся при Ибн Сауде, еще не совсем ясна», уведомлял он НКИД, и это – возможность для того, чтобы установить с ними контакты, и с их помощью покачнуть его мнение в пользу восстановления торговли с нами (13).

Одним из тех лиц из ближайшего окружения Ибн Са’уда, которых Н. Тюрякулов характеризовал как сторонников развития отношений с Советским Союзом, он считал министра финансов ‘Абдаллу Сулаймана. Полагал, что через него и тесно связанных с ним нескольких влиятельных чиновников в Джидде, а также при деятельном посредничестве компании Лазарини дело это сдвинуть с места было бы вполне реально. Компания Лазарини, с его слов, не только могла, но и готова была заняться этим. Кантес, руководитель местного отделения компании «Лазарини и Ко.», информировал НКИД Назир Тюрякулов, который «обслуживает пароходы “Совторгфлота”, недавно вернулся из поездки в Суэц», из места нахождения главы этого дома, и передал мне его предложение насчет

166 И. П. СЕНЧЕНКО. СОВЕТСКАЯ РОССИЯ, АРАВИЯ И ПЕРСИДСКИЙ ЗАЛИВ

желания «взять на себя реализацию в Геджасе [Хиджазе] наших нефтепродуктов от своего имени». Заявил, что его хозяин готов предоставить «солидные банковские гарантии», в том числе в Египте и в Италии. Нефтепродукты, продолжал Н. Тюрякулов, «могут и должны доставляться в Джидду на советских пароходах». Со слов Кантеса следует, сообщал Н. Тюрякулва, что «к делу он может привлечь одного из местных воротил», ‘Али Аммари, специального финансового инспектора короля в Джидде, подчиненного непосредственно ‘Абдалле Сулайману. И что при участии ‘Али Аммари возможно будет забрать в свои руки «правительственные поставки», то есть правительственные заказы, и установить деловые связи с теми купцами, которые «зависят от Аммари» (14). Таким путем, резюмировал Н. Тюрякулов, посредством заключения сделки с Лазарини и при участии в ней ‘Абдаллы Сулаймана, мы смогли бы попытаться «пробить брешь в стене бойкота наших товаров» и проложить путь для последующего расширения масштабов нашей торговли в Хиджазе.

21 ноября 1929 г. Н. Т. Тюрякулов известил НКИД, что в беседе с ним Фуад Хамза сказал, что «хиджазское правительство хотело бы, чтобы советское, английское, турецкое и француское представительства имели в Джидде один и тот же ранг дипломатических миссий» (14). Москва на это сообщение отреагировала незамедлительно – 22 ноября 1929 г. Н. Тюрякулову были выписаны новые верительные грамоты, согласно которым он назначался полпредом.

Нотой от 01.01.1930 г. Н. Тюрякулов от имени правительства

СССР поблагодарил короля Ибн Са’уда за согласие на переформирование советского дипломатического агентства и генерального консульства в Джидде в полпредство (15).

12.02.1930 г. Н. Тюрякулов нотой уведомил наместника короля в Хиджазе, эмира Файсала, о том, что «ЦИК СССР назначил его чрезвычайным посланником и полномочным министром при особе Его Королевского Величества Представителя в Хиджазе» (16) .

22.02.1930 г. Н. Тюрякулова оповестили о том, что 26.02.1930 г., «в правительственном здании в Мекке», эмир Файсал готов будет «от имени Его Величества Короля принять верительные грамоты, которыми Его Превосходетельство Назир-бей назначен Чрезвы-

ЧАСТЬ II. ДИППРЕДСТАВИТЕЛЬСТВО СОВЕТСКОЙ РОССИИ В ДЖИДДЕ 167

чайным Посланником и Полномочным Министром СССР при особе Его Величества Короля» (17).

26 февраля 1930 г. в Мекке Н. Тюрякулов вручил новые верительные грамоты эмиру Файсалу, наместнику короля в Хиджазе. В речи по этому случаю отметил, что «целью настоящего назначения является укрепление и усиление дружественных отношений, установленных к взаимному удовлетворению обеих сторон между двумя странами». Подчеркнул, что и впредь рассчитывает в своей работе на те симпатии и благосклонное отношение, которых удостоили его и сам король, и эмир Файсал, и другие государственные деятели.

В ответной речи принц Файсал высказывался в том плане, что состоявшееся переформатирование советского генконсульства явится «прочным фундаментом дружбы» между обеими странами (18).

На следующий день, как докладывал в НКИД Н.Тюрякулов, он «разослал дипломатическим представителям» других стран «циркулярное сообщение» о переформировании советского дипломатического агентства и генконсульства в полпредство и о назначении его «полномочным представителем СССР» (19).

Поскольку Н. Тюрякулов был первым иностранным представителем, вручившим верительные грамоты, аккредитовывавшие его уже в качестве полномочного представителя, то он и стал дуайеном дипломатического корпуса в Джидде. В письме Л. Карахану от 10 марта Н. Тюрякулов писал, что теперь, «согласно порядку, установленному с недавнего времени Департаментом иностранных дел, …старшинство по дипкорпусу считается закрепленным за нами» (20).

Какое-то время мириться с этим англичане, как можно понять из донесений Н. Тюрякулова, никак не хотели. Так, в письме наркому от 15.06.1930 г. наш полпред сообщал: «Исторический спор с англичанами из-за старшинства в дипкорпусе считается законченным в нашу пользу. Как вы знаете, до последнего времени мы не “виделись” с англичанами». Первыми посещать нас они не хотели. Но с приездом английского посланника Эндрю Райана ситуация стала меняться. Он «нанес нам визит», … и «между нами и англичанами установились теперь вполне нормальные отношения. На офи-

168 И. П. СЕНЧЕНКО. СОВЕТСКАЯ РОССИЯ, АРАВИЯ И ПЕРСИДСКИЙ ЗАЛИВ

циальных торжествах я занимаю первое место», англичанин – второе, французский поверенный в делах – третье, а турок – четвертое. «Положение турка Сени-бея до сего времени не оформлено. Ангора молчит. Сени-бей, недовольный своим теперешним положением, уклоняется от посещения торжеств, чтобы не сидеть на “задворках”». Отмечу, что английский посланник «держится по отношению ко мне весьма корректно», и обращается «ко мне в некоторых случаях как с старшине» (21).

Став дуайеном дипломатического корпуса, Н. Тюрякулов предпринял активные действия по продвижению советской торговли в Хиджазе. Провел серию встреч с чиновниками во внешнеполитическом и финансовом ведомствах. И, казалось, смог кое-чего добиться. Так, информируя члена коллегии НКИД Л. Карахана (10.03.1930) о предпринятых им действиях, уведомлял его о том, что на встрече с Фуадом Хамзой тот заявил, что «король в целях укрепления отношений с Советским Союзом отменил ограничения в отношении советской торговли». Говоря об этом, заметил, что «имевшее место введение ограничений … являлось мерой временной, и вызвано было серьезными причинами. И что по устранении этих причин король пошел навстречу советскому правительству».

Этим заявлением, резюмировал Н. Тюрякулов, «мы считаем вопрос о советской торговле решенным, хотя обещанного Фуадом письменного подтверждения его заявления мы до сих пор не получили» (22). Дальнейшие события показали, что это был лишь очередной дипломатический маневр в партии политических шахмат, которую Ибн Са’уд вел одновременно и с Москвой, и с Лондоном.

6–12 мая 1930 г. Н. Тюрякулов совершил хаджж в Мекку, и был принят, как следует из документов НКИД, «в качестве паломника» Ибн Са’удом. Оценивая этот хаджж, писал Н. Тюрякулов, «я должен сказать, что он поднял меня в глазах местного общества и укрепил мое право посещения Мекки» (23). Вот как о паломничестве Н. Тюрякулова рассказывает, ссылаясь на свидетельства известного деятеля мусульманского и татарского национального движения Гаяза Исхаки, саудовский историк Ат-Турки Маджид ибн ‘Абд ал-‘Азиз. «На улицах Мекки… появился автомобиль, украшенный красными флажками с серпом и молотом. В нем сидели двое

ЧАСТЬ II. ДИППРЕДСТАВИТЕЛЬСТВО СОВЕТСКОЙ РОССИИ В ДЖИДДЕ 169

…Тот, кто помоложе, был никем иным, как Назиром Тюрякуловым, представителем Советов в Хиджазе, членом Коминтерна. … Немедленно стало известно, что советский представитель прибыл для совершения паломничества. И на самом деле, г-н Тюрякулов, как и другие мусульмане, совершал обряд хаджа. Поприсутствовав на всех торжественных молебствиях и выполнив все обряды, г-н Тюрякулов отправился в Медину для того, чтобы поклониться могиле Пророка. Как и в Мекке, г-н Тюрякулов и в Медине разговаривал с влиятелными паломниками с Явы, из Индии, Туниса, Алжира

идругих стран. … Говорил им об отвратительной политике англичан по отношению к мусульманам в Индии», об аналогичной политике Франции по отношению к мусульманам Туниса и Алжира, и о такой же политике Голландии по отношению к мусульманам Явы. «…Выражал надежду на то, что мусульмане этих стран при поддержке советской власти … освободятся от иностранного гнета». И вручал им «значительные денежные суммы на религиозные нужды мусульман» в тамошних странах (24).

Л.Карахан в инструкциях Н. Тюрякулову акцентировал его внимание на необходимости добиваться заключения договора о торговле, соглашаясь даже на положительное рассмотрение некоторых «неудобных для Москвы» вопросов. «Если в ходе переговоров о договоре о торговле, – писал он, – хиджазское правительство поставит вопрос о кредитах, то и на это можно будет пойти …» (25).

Ситуация с данным вопросом складывалась непросто. Крупное купечество в Джидде и «торговая элита в Хиджазе», докладывал наш полпред, были тесно связаны с англо-индийским рынком

изависели от него (26). Немало трудностей создавали и проанглийски настроенные местные чиновники. В справке о советско-саудов- ских отношениях, подготовленной для НКИД в сентябре 1930 г., Н. Тюрякулов отмечал: «В правительственном аппарате на командных позициях продолжает доминировать англофильская клика Фуада Хамзы, руководимая и поддерживаемая шейхом Абдуллой Филби и сэром Рианом [сэром Эндрю Райном, британским посланником в Джидде]. Эта клика, которая обкрадывает страну, … продолжает контролировать все внешние дела государства». Обойти ее трудно. Особый интерес ко всем нашим начинаниям проявляет