Vostochnaya_Azia_Proshloe_Nastoyaschee_Buduschee_materialy_konferentsii_molodykh_vostokovedov_2021

ми. Полный запрет на импорт игровых консолей был снят лишь

в2015 г., что было связано с учреждением зоны свободной торговли

вШанхае.

В2018 г. по решению КПК был сформирован Комитет по этике

вонлайн играх на базе Министерства культуры КНР. Этот исполни тельный орган создавался для исследования влияния и решения проблемы игровой зависимости у подростков. Кроме того, задачей комитета стало проведение модерации этических аспектов игр [China sets up...]. Но цензурой и контролем над проблемой игровой зависимости все не ограничивается — правительство КНР также ви дит игры в качестве мощного инструмента пропаганды и, проявляя озабоченность по поводу проблем со здоровьем потребителей, ис пользует их для дальнейшего контроля над китайскими интер нет компаниями и наблюдения за поведением своих граждан. Сис тема социального кредита также связана с видеоиграми — обяза тельная регистрация для игроков по паспортным данным позволяет китайским властям сопоставлять действия, предпринятые во время игры, включая поведение, общение и продолжительность игры. От слеживание внутриигровой активности может быть использовано компартией для наказания или вознаграждения отдельных игроков за их игровое поведение и привычки.

Связанные с китайским правительством компании разрабатыва ют игры как инструмент внутриполитической пропаганды. Это так называемые «красные игры» или «патриотические игры» (, где Китай всегда побеждает. Несмотря на их очевидную предвзя тость и низкую популярность среди геймеров, они все же являются важной частью игровой культуры КНР [Red Games...]. Основная идея состоит в том, чтобы воспитывать и внушать игрокам доброде тели Китая и коммунистической партии. Характерно, что «красные игры» обычно выполнены во временном промежутке от Второй ми ровой войны до Корейской войны и лишь немногие из них основа ны на современной эпохе. В таком продукте игрок обычно берет под свой контроль солдата китайской армии, товарищи которого, и он сам никогда не будет изображен раненым или умирающим (а тем бо лее трусом или дезертиром). Более того, в таком виде игр персонаж никогда не может проиграть, особенно американским и японским войскам. С появлением все большего количества многопользова

сверхбыстрый рост подойдет к концу, и компаниям придется ис кать аудиторию за границей, если они хотят расширить свою долю рынка.

Экспансия страны на внешние рынки началась как составная часть пути Китая к IT величию: Tencent в феврале 2011 г., за 400 млн долл. приобрел 93 % акций Riot Games, и выкупил оставшиеся 7 % в конце 2015 г.; кроме этого, компания владеет 40 % акций Epic games, 84 % акций Supercell и является миноритарным акционером в ряде других крупных компаний. Perfect World Games, NetEase, Duoyi Network сотрудничают с рядом крупных западных издателей по ло кализации игр в КНР. При продолжении настоящего тренда по при обретению долей в западных компаниях и росте популярности игр среди населения, с большой вероятностью можно утверждать, что видеоигры в среднесрочном периоде станут самым удобным инстру ментом экспорта культуры Китая на Запад [Video games may become...]. Однако методы мягкой силы, используемые на внешнем рынке, будут кардинально отличаться от пропаганды на домашнем поле. На нынешнем этапе главным инструментом по «открытию Китая» для иностранной аудитории станут игры, основанные на ки тайской традиционной культуре.

Игры по азиатской культуре — очень успешная тема среди за падной аудитории: так японские проекты, посвященные героям прошлого (Призрак Цусимы, Nioh, Sekiro Shadows Die Twice) соби рают большие продажи и высоко оцениваются критиками. Из пер спективных китайских проектов такой игрой может стать высоко бюджетный проект «Black Myth: Wu Kong» от китайской студии Game Science, чей сюжет основан на романе «Путешествие на За пад». Игровой ролик собрал более 10 миллионов просмотров на BiliBili и 2 млн просмотров на YouTube, в комментариях зрители ак тивно делились своими эмоциями от просмотра. Игровая промыш ленность КНР в рамках стратегии «Сделано в Китае 2025» при даль нейшем переходе экономики КНР в постиндустриальную эпоху, вполне может стать если не мировым лидером, то значимым игро ком в мировой игровой промышленности. На фоне экономической войны и эскалации конфронтации КНР с США разумно предполо жить, что развитие игрового рынка будет занимать лидирующие по зиции в сфере IT продуктов, где все больше будет цениться цифро

вой суверенитет. Политизация этого сектора экономики не оставля ет сомнений, тем самым доказывая, что актуальность игр, как нового проводника мягкой силы (и пропаганды) будет только расти.

Библиографический список

Лю Сяомин, Е Сяофэн. Цзечжу Шоуцзи Юси Cхуаньбо Цзюньши Вэньхуа Чу тань : [Исследование военной культуры с помощью мобильных игр]. URL: https:// bit.ly/2Jsnzlx (дата обращения: 20.10.2020) (На кит.)

Цун «Дяньцзы хайлоинь» Дао «Чжунго cхуанцзао»: [От «электронного ге роина» до «сделано в Китае»]. URL: https://bit.ly/2GgDeTF (дата обращения: 20.10.2020) (На кит.)

Fung A. Y. H., Liao S. X. The Emergence of Youth Culture in China and the Rise of the Chinese Game Market. Video Games Around the World, 2015. P. 119—124

Jou Eric. Red Games Are Patriotic Communist Games That Always Have China Winning. URL: https://bit.ly/2TI7ObZ (дата обращения: 20.10.2020).

Liboriussen B., Martin P. Games, and gaming in China // Games and Culture, 2016. Pp. 227—232. DOI:10.1177/1555412015615296

Liu Caiyu. China sets up online game ethics committee. URL: https://bit.ly/2HQ U3oI (дата обращения: 20.10.2020).

Minter Adam. Video games may become China's best cultural export. URL: https:// bit.ly/2THO5sZ (дата обращения: 20.10.2020).

Philips Tom. «Electronic heroin»: China's boot camps get tough on internet addicts. URL: https://bit.ly/2HTpUWd (дата обращения: 20.10.2020).

Total number of game users in China from 2008 to 2019 // Statista 2020 URL: https://bit.ly/2TPe55z (Дата обращения 20.10.2020).

Opinions concerning Launching a Special Campaign to Bring Electronic Gaming Business Venues under Control. URL: https://bit.ly/31YoCQw (дата обращения: 20.10.2020).

Xiaochun Zhang. Censorship and Digital Games Localization in China // Transla tors' Journal, 2012. P. 338—350. DOI: 10.7202/1013949ar

Xiaochun Zhang. 'Harmonious' games localization for China // Bristol Multilingual Computing, 2008. P. 47—50.

Yanshu, Gao Yingtong Liu. Soft Power and the Online Games: A View on the Concept of Moral Education // Studies in Foreign Education, 2007. P. 12—24.

References

Cong “dianzi hailuoyin” dao “zhongguo chuangzao”: [From “Electronic Heroin” to “Made in China”]. URL: https://bit.ly/2GgDeTF (accessed: 20 October, 2020) (In Chinese).

Fung A. Y. H., Liao S. X. (2015) The Emergence of Youth Culture in China and the Rise of the Chinese Game Market. Video Games Around the World. P. 119—124.

Jou Eric Red Games Are Patriotic Communist Games That Always Have China Winning. URL: https://bit.ly/2TI7ObZ (accessed: 20 October, 2020).

Liboriussen B., Martin P. (2016) Games, and gaming in China. Games and Culture. Pp. 227—232. DOI: 10.1177/1555412015615296

Liu Caiyu China sets up online game ethics committee. URL: https://bit.ly/2HQ U3oI (accessed: 20 October, 2020).

Liu Xiaoming, Ye Xiaofeng Jiezhu shouji youxi chuanbo junshi wenhua chutan: [A Preliminary Study on Spreading Military Culture by Means of Mobile Games]. URL: https://bit.ly/2Jsnzlx (accessed: 20 October, 2020) (In Chinese).

Minter Adam Video games may become China's best cultural export. URL: https:// bit.ly/2THO5sZ (accessed: 20 October, 2020).

Philips Tom «Electronic heroin»: China's boot camps get tough on internet addicts. URL: https://bit.ly/2HTpUWd (accessed: 20 October, 2020).

Total number of game users in China from 2008 to 2019 // Statista 2020. URL: https://bit.ly/2TPe55z (accessed 20 October, 2020).

Opinions concerning Launching a Special Campaign to Bring Electronic Gaming Business Venues under Control. URL: https://bit.ly/31YoCQw (accessed: 20 October, 2020).

Xiaochun Zhang (2012) Censorship and Digital Games Localization in China Translators' Journal. Pp. 338—350. DOI: 10.7202/1013949ar.

Xiaochun Zhang (2008) 'Harmonious' games localization for China Bristol Multilingual Computing. P. 47—50.

Yanshu, Gao Yingtong Liu (2007) Soft Power and the Online Games: A View on the Concept of Moral Education Studies in Foreign Education. P. 12—24.

Due to the ban of the UN Security Council, the DPRK almost stopped buying various types of industrial machinery, as well as transportation ve hicles. The article concludes that North Korea's external economic ties are currently fixed on China.

Pyongyang needs to take various measures to finance the significant ly increased deficit of foreign trade as a result of the restrictions adopted by the ROK and the UN Security Council. North Korea quickly adapted to the changing conditions, finding loopholes and gray areas in the sanc tions regime, as well as using modern technology to earn currency and conduct necessary foreign trade operations. To cover the two billion defi cit in the foreign trade, the DPRK requires external assistance in the form of grants or loans (primarily from China), or has to earn currency by illegal means.

Keywords: DPRK, foreign trade, sanctions, Sino North Korean tra de, inter Korean cooperation.

Author: Liudmila V. ZAKHAROVA, Ph.D. (Economics), Leading Research Fellow, Institute of Far Eastern Studies of the Russian Acade my of Sciences (e mail: ludmila_hph@rambler.ru).

Первая половина 2010 х гг. ознаменовалась существенным рос том общего объема внешней торговли КНДР: он увеличился с 6 млрд долл. в 2010 г. до почти 9 млрд долл. в 2015 г. (включая меж корейский товарообмен). Среди особенностей этого периода можно выделить:

хронический дефицит торгового баланса, который покрывался

втом числе за счет экспорта услуг рабочей силы;

основу экспорта составляли полезные ископаемые (прежде всего, уголь антрацит), а также текстильные товары (произво димые по каналам сотрудничества на давальческом сырье);

прирост объема импорта в значительной мере достигался за счет ввоза товаров обрабатывающей промышленности;

важным партнером была Южная Корея по линии кооперации

вКэсонском промышленном комплексе, а более 90 % всего товарооборота приходилось на двух главных партнеров — Ки тай и РК. При этом модель экономического сотрудничества КНДР с РК имела более прогрессивный характер для Север ной Кореи, чем торговля с главным партнером Китаем. В севе рокорейском экспорте в РК две трети составляла именно гото

вая продукция (текстильные товары и детали электрооборудо вания). В то же время большая часть экспорта КНДР в Китай приходилась на полезные ископаемые и продукцию с низкой степенью обработки [Захарова, 2013].

Несмотря на закрепившейся в массовом сознании образ Север ной Кореи как закрытой страны, КНДР отнюдь не оказывалась от расширения внешнеэкономических обменов. Лидер страны Ким Чен Ын подчеркивал, что необходимо укреплять доверие и устра нять однобокость во внешней торговле, а также улучшать структуру торговли в направлении увеличения доли экспорта готовых товаров, технологий и услуг. Однако 2016—2017 гг. ознаменовались для КНДР рядом событий, оказавших существенное влияние на ее внешнюю торговлю совсем в ином направлении. Проведенные ядерные испытания (6 января 2016 г., 9 сентября 2016 г., 3 сентября 2017 г.), а также запуски межконтинентальных баллистических ра кет вызвали резко негативную реакцию окружающих стран и СБ ООН. Введённые в ответ международные и односторонние санкции привели к кардинальной смене структуры товарооборота Северной Кореи с внешним миром, а также резкому сокращению его объемов.

10 февраля 2016 г. Южная Корея объявила о своем решении за крыть Кэсонский промышленный комплекс, годовой объем произ водства которого в 2015 г. превысил 500 млн долл. Это привело к полному прекращению экономического сотрудничества между Се верной и Южной Кореей.

Пять санкционных резолюций СБ ООН 2016—2017 гг. затрону ли около 90 % северокорейского экспорта и 30 % импорта страны. В результате введенных ограничений доступа на мировой рынок ли шились основные экспортные товары КНДР, а импорт энергоноси телей и многих видов промышленных товаров оказался органичен или даже запрещен [Захарова, 2019].

Еще одним фактором, оказывающим влияние на внешнеэконо мические связи КНДР, являются американские экономические санкции, действие которых насчитывает уже несколько десятков лет. При этом с 2016 г. Вашингтон начал использовать «вторичные санкции» против юридических и физических лиц третьих стран (на пример, Китая или России), ведущих торговлю с Северной Кореей [Koen and Beom]. Опасность оказаться в «черном списке» США вы

нуждает многих иностранцев отказываться от любых операций, в которых фигурирует КНДР.

Официальные северокорейские данные о структуре товарообо рота не доступны, однако информацию о состоянии связей КНДР с отдельными государствами можно также получить у ее торговых партнеров — в виде их таможенной статистики. Аккумулированием и анализом этой «зеркальной» статистики занимается южнокорей ская государственная организация KOTRA. Полученные результаты публикуются в ее ежегодном докладе «Тенденции внешней торговли Северной Кореи» [KOTRA]. При этом они не учитывают межкорей скую торговлю, которая в 2015 г. составляла 2,71 млрд долл. [Ministry of Unification]. Данные о товарообмене между Севером и Югом со бираются и публикуются Министерством объединения РК. Объеди ненная статистика из двух указанных источников приведена в табл. 1.

Таблица 1. Внешний товарооборот КНДР в 2010—2019 гг., млрд долл.

Источники: составлено автором на основе данных KOTRA и Министерства объединения РК.

* [KOTRA, 2020].

** [Ministry of Unification].