30_let_polnoformatnykh_rossiysko-izrailskikh_diplomaticheskikh_otnosheniy

Часть I

отношения между Россией и новым израильским правительством?

Т.А. Карасова: Первый контакт между новыми израильскими лидерами и российским руководством уже состоялся и, насколько я знаю, было отмечено, что необходимо продолжать эти контакты. Я несколько раз находилась в Израиле во время визитов В.В. Путина в вашу страну и могу сказать, что у него есть огромная симпатия к этой стране. Это очень многое значит. Мне представляется, что у Кремля присутствует желание сохранять отношения на таком же уровне, на котором они были до недавнего времени. С нашей стороны у руля по-прежнему стоит политик, который продолжает линию на укрепление двусторонних отношений — карта на вашей стороне.

Редакция:Какова, на ваш взгляд, важность гуманитарных связей России и Израиля? Чем эти связи отличаются от связей России с другими партнерами?

Т.А. Карасова: Гуманитарные связи — это ниточка, ко - торая очень важна, особенно в том случае, когда всё остальное рушится. Практика показывает, что при всей видимой хрупкости гуманитарных и культурных связей именно они сохраняются даже в кризисные периоды взаимоотношений между странами. Поэтому, конечно, мы заинтересованы в благожелательном отношении к укреплению этих связей со стороны всего израильского общества и, конечно, русскоязычных израильтян. Русская культура, язык — это всё очень важно. Когда приехала большая алия, несмотря на определённые ксенофобские настроения в израильском обществе, интерес к русской культуре начал расти. Появилась возможность привозить известные российские театры, музыкантов, балет, и на концерты пошли не только русские репатрианты, но и коренные израильтяне. Конечно, сей-

60

Интервью с Т. А. Карасовой

час вырастает поколение, которое и русский язык не знает, но корни всё же остаются. Поэтому мне кажется, что наши культуры должны взаимодействовать.

Редакция: Чего сегодня Москва ожидает от Иерусалима?

Т.А. Карасова: Цели российской политики в отношении Израиля исходят из её общих интересов на Ближнем Востоке. Россия видит в Израиле один из центров силы в регионе. Россия присутствует в этом регионе и поэтому Израиль тоже начал относиться к ней как одной из сил в регионе. Нужно строить наши отношения на взаимоуважении, на учете наших интересов на Ближнем Востоке.

Я хотела бы, чтобы экспертные сообщества наших стран были более активными и более продуктивно обсуждали бы ситуацию в регионе, которая меняется каждый день и не всегда к лучшему. Когда появляются не только общие враги и трудности, но и такие вопросы, как взаимоотношения центров сил на Ближнем Востоке. Израиль в настоящее время не региональный изгой — «Авраамические» соглашения тому пример, но у Израиля очень деликатные отношения и с другими силами — с Ираном, Саудовской Аравией. Мы, российские израилеведы, это учитываем и изучаем.

В последние годы уровень понимания российских позиций Израилем усилился, особенно когда возникала необходимость обсудить насущные проблемы, которые требовали немедленного решения. В прошлые годы Израиль, бывало, не голосовал в международных организациях по некоторым чувствительным для Москвы вопросам или сохранял нейтралитет. Мы это помним и ценим. Россия тоже так поступает в отношении Израиля.

Понимание возросло и со стороны израильского экспертного сообщества. Я очень ценю, что в 2012 году нам благодаря поддержке наших руководителей удалось заключить уникальное соглашение о научном взаимодействии Института восто-

61

«СОВЕТСКОЕРУКОВОДСТВОИНТЕРЕСОВАЛАСВЯЗЬСЗАПАДОМ, КОТОРАЯРАНЬШЕБЫЛАОСНОВАНА ЛИШЬНАВЗАИМНОЙВРАЖДЕБНОСТИ»

Интервью с Арье Левином3 — израильским дипломатом, прибывшим в 1988 г. в СССР в качестве главы израильской консульской группы, задолго до возобновления дипотношений между двумя странами. В 1991–1992 гг. А. Левин продолжил службу в Москве уже в качестве первого израильского посла в России. До дипмиссии в Москве он занимал ряд дипломатических постов, в том числе был заместителем главы израильской делегации в ООН и возглавлял Центр политических исследований при израильском МИД. В 1996 г. А. Левин выпустил книгу о годах своей службы в России.

Редакция: Что вас удивило, когда вы впервые приехали в СССР в 1988 в качестве главы израильской дипломатической миссии в Москве?

А. Левин: Это был очень интересный период. Я наблюдал за событиями в СССР на протяжении всей моей службы в разведке и МИД, хотя никогда прежде там не бывал. Я родился в Тегеране, в семье евреев, которые уехали из России.

3  Интервью состоялось 23 июня 2021  г. Его провели и редактировали д-р Нати Канторович, глава информационно-исследовательского департамента в бюро по связям «Натив» при Министерстве главы правительства Израиля и Даниэль Раков из INSS, при помощи Евгения Морозова, стажера INSS.

63

Часть I

Дома я учился русскому языку и впитывал русскую культуру. Как видно, судьбе было угодно, чтобы я все же оказался

вРоссии, и я рад, что был там в центре событий в столь важный период.

Вопреки утверждениям, будто Советский Союз развалился внезапно, было множество признаков, предвещавших этот распад. На пути в Москву мы приземлились в Варшаве, и когда поляки зашли в самолет попросить сигареты, я понял, что лечу

встрану, находящуюся в тяжелом экономическом положении. По прибытии в Москву я поселился в гостинице «Украина», построенной в типичном сталинском стиле. В первую ночь я не мог уснуть и вдруг увидел из окна толпы пожилых людей. Они уныло тянулись вдоль широкой улицы, неся за собой флаги и транспаранты, в преддверии большого парада, который должен был состояться в тот день. На следующее утро мне пришлось стоять в длинной очереди за молоком, а вернувшись

вномер, я обнаружил, что оно прокисшее. Бродя по городу

впервый день, я видел неухоженные улицы, во многих домах и даже в зданиях самых крупных музеев протекали крыши. Все это ясно показывало, в каком тяжелом положении находилась страна в то время.

Редакция: Как вы организовали свою работу в качестве первой дипломатической делегации в самом начале вашей миссии? Как вы справились с первыми трудностями?

А. Левин: Дипломатическая миссия начиналась с маленькой комнаты в нидерландском посольстве (которое представляло интересы Израиля с момента разрыва дипотношений в 1967). В нашей группе было пять человек из бюро по связям «Натив», один человек — ответственный за безопасность и я. Комнатка была очень маленькой, нам с работниками даже негде было сесть.

Основные проблемы, с которыми нам пришлось столкнуться, — это непризнание Израиля Советским Союзом, нежела-

64

Интервью с А. Левином

ние сотрудничать с Израилем и отказ евреям в выезде из страны. Поначалу представители советской стороны не давали нам сделать ни шагу, все госучреждения, включая МИД, боялись общаться с нами, но постепенно ситуация стала улучшаться. Нидерландский посол и его заместитель очень помогли мне

вначале работы в Москве. Среди прочего они помогли организовать встречу с представителями советского МИД, которые ранее всячески избегали встречи со мной. С помощью нидерландской делегации я впервые встретился с Геннадием Тарасовым, заместителем начальника Управления стран Ближнего Востока и Северной Африки МИД СССР, который также возглавлял отдел Израиля и Палестины. До этого я не был с ним знаком. Тарасов был «антиподом» хороших отношений с Израилем и постоянно спорил со мной. Советские представители предъявляли нам бесконечные требования — чтобы мы перестали давить на них в связи с репатриацией и применяли более сдержанный подход в отношении СССР.

Посольство США также помогало нам устанавливать связи. Благодаря американцам я наладил отношения с несколькими другими посольствами в Москве. Поначалу я стал получать приглашения на мероприятия «третьих секретарей», а со временем нам удалось расширить связи и начать встречаться с более высокопоставленными лицами.

Кроме того, я установил связи с советскими спецслужбами

влице сотрудников Института Соединенных Штатов Америки

иКанады Академии наук СССР. Хоть он и назывался исследовательским институтом, но на деле это учреждение занималось подготовкой разведчиков. Мой визави в этом институте считался специалистом по Израилю, но я с удивлением обнаружил, что ни он, ни кто-либо другой в СССР ничего не знали об Израиле и не понимали, что на самом деле представляет собой наша страна, как она была основана и каковы были ее мотивы. Несмотря на то что советская пропаганда без конца твердила об Израиле, они не понимали характер его отношений со странами Запада и чрезмерно преувеличивали его могу-

65

Часть I

щество и влияние. Они немного побаивались говорить со мной, и эта опаска стала проходить лишь со временем. Я также установил контакты с исследовательскими институтами по экономике и с торговыми ведомствами. Но и там тоже мало что знали об Израиле. Кроме того, я нашел хороших друзей в Институте востоковедения Академии наук СССР, среди них — Виталий Наумкин, который со временем стал руководителем института и одним из ведущих российских специалистов по Ближнему Востоку.

Еще один человек, который помог мне открыть множество дверей, — это известный журналист Виктор Луи, который был одним из основных «связных» СССР с Израилем в период разрыва отношений. Я побывал у него на даче под Москвой. Это был огромный дом с зимним и летним бассейном и огромной коллекцией роскошных западных автомобилей. На его столе были самые изысканные блюда, тогда как большинство советских граждан не могли купить самые необходимые продукты. Я не понимал, как советская власть может терпеть человека, ведущего подобный образ жизни. Этот факт также свидетельствовал об идеологическом закате Страны Советов.

Поначалу в СССР не было еврейских организаций, и я, со своей стороны, завязывал только личные знакомства со многими евреями. Я познакомился с известными личностями еврейского происхождения и даже нашел несколько дальних родственников. Однажды я получил письмо: «Если вы наш родственник, — позвоните. Если нет, — извините за беспокойство». Я позвонил, поехал в Ленинград, и оказалось, что это была семья моей двоюродной сестры, с которой у нас прервалась связь много лет назад.

Так я построил целую сеть контактов и знакомств, начал проникать в сознание советских научных кругов и пытаться вызвать интерес к Израилю у советской общественности. Несколько практических аспектов помогли мне преодолеть барьер­ недоверия и настроить контакт с советскими собеседниками. Например, в моем распоряжении был большой автомобиль на-

66

Интервью с А. Левином

шего представительства, на котором я ездил по городу, и все москвичи обращали на него внимание, хотели покататься на нем и побеседовать со мной. Конечно, мое знание русского принесло большую пользу, хотя я говорил на языке Тургенева, а не на повседневном языке тогдашнего Советского Союза.

Редакция: Можете ли вы указать конкретный поворотный момент в отношении Советского Союза к Израилю?

А. Левин: Существенный прорыв в отношениях с представителями СССР произошел в декабре 1988 г., после того как банда преступников захватила советский самолет, потребовала выкуп и угнала его в Израиль, полагая, что это последняя страна, которая депортирует их на родину. В тот вечер я вернулся с баскетбольного матча маленькой израильской команды «Хапоэль Кирьят-Ата», проходившего в Москве. Я сидел в своём номере в той же гостинице «Украина», и вдруг в раздался телефонный звонок, чего никогда прежде не случалось. Это был звонок из советского МИД, и мне сообщили, что меня приглашают на срочную встречу с министром иностранных дел Эдуардом Шеварднадзе.

В канцелярии министра меня приняли очень хорошо, но я понятия не имел, о чем идёт речь и для чего меня пригласили. Когда я вошел в канцелярию, то увидел по телевизору в кабинете помощников министра своего коллегу, главу израильской делегации в штаб-квартире ООН в Нью-Йорке. Он заявил, что Израиль высылает самолет в Советский Союз. Это меня подготовило к встрече. Я вошел в кабинет Шеварднадзе. Он официально выразил мне благодарность за возврат самолета и денег, которые украли угонщики. Мы проговорили около часа, и это была очень душевная беседа. Он спросил меня: «Вы не замерзли в Москве?» — и я ответил ему по-рус- ски, с небольшим сарказмом: «Разве можно замерзнуть, когда вас так тепло принимают?», имея в виду, что его подчиненные со мной практически не контактировали.

67

Часть I

Мы обсудили также и другие темы. Например, он спросил: «Завтра сюда прибывает китайская делегация, а я понятия не имею, что они хотят. Может, вы знаете?». Я предположил, что, возможно, они хотят прощупать почву по поводу возобновления отношений, и оказался прав, как выяснилось впоследствии. В конце встречи я пожаловался, что официальные представители советских государственных учреждений отказываются встречаться со мной как с главой израильского представительства в Москве. Я ему сказал, что это противоречит той свободе действий советской делегации в Тель-Авиве, которая удостоилась очень внимательного отношения со стороны израильского правительства. Шеварднадзе приказал своим помощникам побыстрее устранить это недоразумение. Однако на самом деле прошло еще много времени, прежде чем меня начали официально приглашать в советский МИД.

Редакция: Советское руководство тянуло время с восстановлением формальных дипотношений. Как в конечном итоге было достигнуто соглашение о возобновлении отношений?

А. Левин: Ситуация в Советском Союзе менялась у меня на глазах. Советское руководство интересовала связь с Западом, которая раньше была основана лишь на взаимной враждебности. Теперь они начали понимать, что Израиль может стать каналом для улучшения отношений с Западом. После того как президент США Рейган призвал Горбачева в 1987 г.: «Снесите эту стену!», в Кремле поняли, что им следует «открыться» и что Израиль может помочь в решении этой проблемы.

Я приехал в Москву в 1988 году, а в 1989–1990 гг. мы начали устанавливать связи и контакты. В 1990 году вся Москва уже знала, что в городе действует израильское представительство, но не было никаких сдвигов на уровне официальных отношений с властями. В 1990 году после ряда советско-израильских встреч на министерском уровне, на которых Израиль требовал

68

Интервью с А. Левином

полноценного восстановления отношений, СССР согласился с установлением консульских связей. Но это не привело к существенным изменениям, так как в предшествующие годы уже велась активная консульская деятельность, разве что теперь

яполучил официальный статус «генерального консула».

В1991 году израильский министр иностранных дел Давид Леви, мой хороший друг, пригласил своего советского коллегу Бориса Панкина посетить с визитом Израиль. В ходе визита Леви надавил на него, чтобы тот немедленно объявил о возобновлении отношений, и Панкин согласился. Однако не следует преувеличивать важность давления со стороны Израиля на готовность, с которой российская сторона на него поддалась. Тогда казалось, что Советский Союз уже решил возобновить отношения и только ждал подходящего момента, чтобы объявить об этом. Александр Бовин, известный российский обо­ зреватель-международник, был назначен послом в Израиле.

С одной стороны, это было грандиозное историческое достижение, но, с другой стороны, это уже был период заката

СССР. В Израиле все еще царило полное непонимание в отношении Советского Союза. Было ясно, что экономическое положение в стране ухудшается. Когда в Москву приехал один израильский министр, он решил предложить СССР «щедрую помощь». Когда я спросил, что он имеет в виду под «щедрой помощью», тот предложил прислать яблоки, которые и так продавались в Москве на каждом углу.

Израильтяне не понимали масштабов проблем в СССР, и наши представления о «посильной помощи» не соответ­ ствовали тому, как действовала советская система. В другой раз израильский министр сельского хозяйства Авраам КацОз встретился с советским представителем и предложил обучение передовым методам сельского хозяйства, которые использовались в Израиле. Советский представитель ответил: «Давайте мы дадим вам на это 10000 гектаров земли» (огром-

ная территория по израильским меркам). Было ясно, что у нас существуют серьезные пробелы во взаимопонимании.

69